Пролился лучик радости — на полпути к нашей комнате завершился анализ. По физическому телу — данные об ускорении обмена и восстановления поврежденных участков. Нетерпеливо сосредоточился на энергетическом — утолщение многочисленных энергоканалов, особенно большим изменениям подверглись основные энерговоды, предназначенные для обмена с внешним миром и фамильяром — их временно раздуло. Дешево отделался... Как ни жаль, но завтра все вернется на круги своя — без тренировок результат не закрепиться, как пить дать. Еще один радостный факт это питание голой энергией — после драки голод из-за выбитого обратно обеда — ох, теперь дошло, почему всего двое заходило в туалет тогда зашло и быстро ретировалось, тем более перед ужином в нем прибрались — как-то сам собой заглушился и до самого ужина о себе не напоминал...
...Йоми хохотал от души и до слез. Очнулся, поняв свое коридорное одиночество. Поднявшись, студент не сразу обратил внимание на неестественную тишину вокруг, думая об осмеянном соседе. Когда дошла несуразица, попытался громко топнуть, что-то сказать, прокричать... но вокруг мертвая тишина, лишь стук крови в ушных сосудах. У него перехватило дух — потерял слух? Взяв себя в руки и перестав мелко трястись, попытался рассуждать логически. По ауре, замечаемой краем зрения, и прибавленной памяти получил факт — проходящий мимо преподаватель наложил на него заклинание. Теперь ни он ничего не слышит, ни его — глухая завеса. Йоми читал о применениях Полога Тишины(*). Повесив плечи, грустно поплелся в свою... уже не свою комнату. Он не знал преподавателей мафа, кроме куратора, а о завершении собрания не догадался. Оставалась одна надежда на начало занятия и Ноцуца. "Дожить бы до него..." — сокрушенно качая головой, думал Йомиэль.
В комнате пусто. Йомиэль вспомнил о не рассказанном соседу способе ориентации и быстрого нахождения дороги в присутственные места, да и про расписание занятий с местом их проведения они не говорили. Новичок может потеряться, обязательно потеряется. Совесть не давала спокойно сидеть на стуле — попа ерзала по жесткому сиденью. Бегать его искать под воздействием заклинания глупо — Йоми унял порыв. Погрузившись в свои отрицательные эмоции, он едва не опоздал на обед.
По пути все прекрасно владеющие магозрением или истинным зрением кидали на него сочувственные улыбки, улыбчиво шевелили губами, качали головой, некоторые смотрели с обидной насмешкой и тыкали пальцем. У него теплилась надежда — Леон его простит. Теплилась до его ехидной улыбки. Одну как все, все как одну. Даже его фамильяр отвернулся, другой причины своих неудач Йоми не видел — при вызове он делал все по написанному.
В классе сидел Зазел. Пошевелил губами. Йоми в ответ приветственно помахал рукой. Атс Габлонг, выйдя из лаборатории весело улыбнулся, и звуки вернулись.
— Чем же ат Согранда не угодил этрас Феариусу? — Йоми пожал плечами, стыдливо опустив глаза. Его уши покраснели. — Ну-ну, будет уроком на будущее, — ободряющая улыбка преподавателя расцвела в его душе нежным нарциссом, с гусеницей волнения о Леоне, вышедшим из-за стола раньше него. Йоми при всем желании не смог бы объяснить дорогу, а решимости последовать за проглотившим обед не было.
Первая в жизни магическая практика сразу не задалась — магический контур исправно работал, но результата не приносил никакого. Все сказанное преподавателем конкретно для него не помогало, в отличие от всех остальных.
— Они не рабы, а друзья. Извинись перед Капру, — на гране слуха прошептал вдруг Леон.
Йоми дернулся, ничего подобного не ожидав от него. Слова выбили из памяти, что, когда и как он делал со своим фамильяром. Проникся — ведь именно как с рабом он вел себя с Капру. В книгах о таком ничего не писалось. С опозданием пришла мысль — о своем фамильяре он не разговаривал ни с кем, кроме Ноцуца. Откуда Леон узнал???
Вызывая Капру посредством магического контура, он попытался передавать ему свои извинения. Проговорил несколько раз мысленно, виновато глядя прямо в центр — сработало! Фамильяр откликнулся, и Йомиэль воспрял духом. А когда Капру мгновенно появился сразу после легчайшего зова, он облегченно расслабился. Но откуда он узнал???
— Не дергайся! — властно и таким же тихим шепотом. Что еще?
Вслед за словами он почувствовал щекотку на шее. Вызвав при помощи магического контура Капру, люфс ощутил пробежавшую вдоль позвоночника резкую волну боли. Одновременно заволновался и фамильяр. Боль как пришла волной, так и ушла. Йомиэля распирало море эмоций и противоречивых чувств. Однако среди образовавшейся каши четко ощущалось излучаемое Капру довольствие, постепенно погасшее. Это отчасти успокоило, породив твердое желание разобраться.
На ужине Йомиэль долго сверлил соседа взглядом, но когда тот, полностью его игнорируя, принялся за кашу, не выдержал.
— И? — требовательно.
— Что "и"? — ответил он после долгого и тщательного пережёвывания. Это окончательно достало.
— Не прикидывайся!
— Ты помог мне, я вернул долг.
Такой ответ совершенно не удовлетворил Йомиэля. Тем более тогда он помогал добровольно и бескорыстно и... и больше для собственного спокойствия. Мда уж... А эпизод в коридоре? Что-то не увязывалось. Откуда он узнал??? И что конкретно вызвало конкретно его боль? Совет помог, но вот волна боли оставляла гнетущее впечатление... Йоми вспомнил про когда-то прочтенные тексты об экспериментах с внешней энергией, пропускаемой через свое тело. Для неумелого мага такое обычно заканчивалось или уродством, или смертью, или еще какими-нибудь непоправимыми последствиями в виде потери способности видеть магическим зрением, или еще хуже, о чем подумать боязно.
Всю теоретическую часть после ужина он машинально записывал, но в памяти — первый раз в жизни! — ничегошеньки не осталось.
Йомиэль так сильно пугался только второй раз в жизни. Первый, когда понял, что отец его исторгает с Имрикса. Там даже среди просвещенных поддерживалось мнение, что исторгают в бездну, где происходят вечные мучения. И вот — второй раз. Все его мечты готовы были рухнуть еще даже толком и не начавшись воплощаться. Очнувшись в прихрамовой обители Араса, он расписал себе дальнейший путь после непеременного поступления в АЗУ на мафа чуть ли не по месяцам. А тут в самом начале он грозился навсегда закрыться.
Всю дорогу мелко дрожали кончики ушей. На полпути начался нервный тик левого века. Подрагивала челюсть. "Он назло так медленно идет!" — зло думал Йоми. Когда увлажнились глаза, он таки нашел в себе силы и взял себя в руки. Только кончики ушей все так же дрожали — уши есть уши.
В жилом комплексе Йомиэль поймал свое состояние за хвост и ужаснулся — атипично! Никогда прежде он не испытывал сразу страх, озлобленность из-за невозможности скорейшим образом извиниться — не в коридоре же! — и, собственно, желание попросить прощения за внезапно нахлынувший безудержный смех. И всенепременно объяснения про "не дергайся!" А на пороге комнаты люфс запнулся на ровном месте, пронзенный внезапной мыслью: "Он исторженец!" На его глазах же все произошло, и в местах силы Араса порой сохраняются не то, что одежда, а и амулеты в целости и сохранности! Йоми вспомнил свой стресс, истерику и депрессию. Леона исторгли всего ничего, а он уже отсидел первое занятие!!! Ох-ох-ох, что же это, как же это?!
Когда дверь за Леоном закрылась, Йоми сидел на краешке кровати ни живой, ни мертвый. Руки на коленях не выдавали нервную дрожь. Намерения его были тверды — страх за себя пересилил переживания за исторженца. В конце концов из-за его действия могла рухнуть вся жизнь Йомиэля!!! Судьба его то ли висит на волоске, то ли уже летит в Бездну, нет места для слабости. Лучше признаться Ноцуцу сегодня, пока не поздно.
— Что это было такое!? — едва не прокричал он. Сдержался, но уши наставил торчком.
— Что "это"? — как-то уж слишком изможденно ответил вопросом на вопрос Леон.
Было видно, как сосед по комнате и группе еле стоит от усталости, но Йомиэль не мог прекратить выяснения. Но и произнести что-то еще оказался не в силах, боясь сорваться — сузил глаза, продолжая ловить взгляд соседа.
— Хорошо. Довериться мне и остаться другом или получить ответ и стать как все. Что выбираешь, Йоми? — устало и разочарованно.
Йомиэль опешил от самой постановки вопроса, не обратив внимания на тон собеседника. А так же от обращения, которое использовала только мама и собственное эго. Судорожно вздохнул как можно глубже и выдохнул. Чувства переполняли юношу.
— Рррасказзывай, — прорычал он. Острые кончики ушей Леона жутко покраснели вслед за основной раковиной.
— Твой Капру поведал моей любопытной Ане о надругательствах Хозяина, — горько выделив последнее слово. — Он вместе с ней из свободного севера и еще имел в себе силы сопротивляться грубому обращению. Ради Ани я решил наладить отношения между вами, — подспудно разбирая постель. Его спина бесила Йомиэля несмотря на суть слов. — Еще я провел эксперимент над собой и Аней, когда она... подсказала способ развить ее способности. И я решил помочь и тебе с Капру. ОСМО только недавно завершила анализ и не обнаружила у меня никаких негативных последствий, кроме начальных болевых ощущений — прорывающаяся по каналам энергия, — он разулся, повесил ремень и начал медленно снимать камзол, — схожа с нервными импульсами, из-за чего между ними возможна корреляция. Аня в отражении питается эфиром, как и Капру, потому корректно выбрала у тебя проводящий центр, а Капру уже не раз сказал тебе о своем состоянии. Ноцуц знает. Это вся информация, ат, — закончив, он повернул в уборную, так и не обернувшись на Йомиэля.
— Стой, Леон! — из сказанного он многое не понял и хотел выяснить все до самого конца. Сосед повернулся уже в дверях:
— Ат Согранда. Вы присутствовали на моем представили группе. Зовите меня Лев Т`Арас`Офф или ат Лев, — и дверь звучно закрылась.
Йоми несколько мгновений хватал ртом воздух, как выловленная из воды рыба. Руки непроизвольно комкали коленки брючин. После десятка повторений дыхательного упражнения, студент успокоился и попробовал осмыслить сказанное. Получалось что-то невероятное! Фамильяр имеет собственное имя — Аня. Не кличку! Сама представилась! Она — она! — и ее хозяин — хозяин ли? — Леон — или теперь вот Лев? — разговаривают как обычные глорасы! А его Капру сам — сам! — пожаловался на него, а та его еще и поняла и посплетничала с Левом?! Оказывается, астрал действительно неоднороден и полнится жизнью, а в книге у отца утверждалось обратное. Оба их фамильяра пришли из проклятого севера?! Кто такая Осма? Можно ли ей доверять? Йомиэль много читал, но термины Леона скрывали от него смысл. Все же в мыслях он продолжил именовать его, как тот представился лично ему. Каша в голове бурлила, подгорая — люфс сидел, не меняя позы.
Окончательно успокоившись и обдумав все сказанное, Йоми начал готовиться ко сну, с досадой царапнув ногтем в поисках почему-то вдруг исчезнувшего инжира. Главный вопрос так и остался неразрешенным. Он усвоил когда-то, что нельзя быть уверенным в ответе на задачку, если остались неизвестные величины или те, относительно которых есть малейшие сомнения. Однако ему очень-очень хотелось поверить. Страх постепенно уходил. Успокаивали слова о том, что и над собой Леон совершил такое же. У Йоми не было основания не верить — все ранее сказанное подтверждалось. Под сомнением оставались выводы некой Осмы.
И Ноцуц! Рука люфса застыла, как и он сам в скрюченной позе. Ноцуц знает?! Верно, он пристально смотрел в сторону Леона... Ага... Получается... Получается зря вспылил? Но ведь он не знал! Но ведь друзьям доверяют! Йоми потерял счет времени — его спина об этом напомнила. Механически стащил остатки одежды, он сел на кровать и обхватил голову руками, усиленно собирая мысли в кучу — подобной эмоциональной встряски с ним не случалось... не случалось вообще. Исторжение в сравнении не участвует, а отпустивший его с Богом мастер-ювелир не в счет.
Йоми в конце концов замерз сидеть и забрался в холодную постель, активировав просыпное и выключив опять оказавшийся зажженным только в его углу свет — сквозь гнущуюся к земле листву с безоблачного неба его лилось достаточно много, и Зид необыкновенно ярка своим сумрачным блекло фиолетовым. Лежа, он наблюдал за дверью в уборную и пляску теней из окна.
Вот вышел Леон, неся в руках свою одежду. Йоми в сумеречном свете увидел грудь всю в багрово-красных и зеленых синяках. У люфса сперло дыхание — одежда скрывала избитое тело!.. Когда Леон сложил одежду, открылось его совершенно голое тело, на котором не было кожи нормально здорового цвета. Ужас выморозил все внутренности Йоми и опустошил голову. Леон к его кровати находился спиной, когда залезал — открылись ужасного вида ягодицы, его спина тоже оказалась одним большим синяком багрово-красно-зеленого цвета. Избитый исторженец с натужным сопением — без единого стона! — лег на живот, лицом в сторону стены. Через ницию недоученный лекарь констатировал сон.
Утром ничего такого не было! А зеленый цвет, как знал Йоми, соответствует синякам, которым по несколько дней. Или действию яда — в темноте не разобрать толком. Значит, это и не синяки... А последствия экс-с-спер-р-римент-т-та?! И Осме нет веры?! Они оба станут уродами?!
Леон спал беспокойно, а Йоми все пытался нормально вздохнуть. Воздух, казалось, боялся идти в его за что-то проклятое Арасом тело. Люфс чуть не разрыдался в голос. Слезы намочили подушку. "Да как же так? За что?" — думал он. И вновь он с опозданием сопоставил факты, придя к выводу об избиении и проявленной эльфийской регенерации наверняка квартерона с причудливо смешавшейся кровью. Прошло уже немало времени, и усталость взяла свое...
...Надежда на мирное решение рухнула к чертям собачьим. Согранда я ответил, из-за захлестывающей сознание боли сказав больше намеревавшегося. Судя по его реакции, у меня родился еще один враг, до колик меня боящийся и живущий в одной со мной комнате, значит, ожидаются мелкие пакости. Я ему хотел помочь, почему же он так себя повел? Ну да, насильно мил не будешь...
Медленно раздеваясь, я ужасался своему внешнему виду, отраженному в идеальном зеркале — их тут умели делать безупречно. Зеленый цвет, попавшийся на глаза, окончательно утвердил меня в мысли — утром буду как огурчик. Внизу живота не болело больше, правый бок не кололо, только левый до сих пор побаливал. Оголившись, медленно зашел в самую глубокую часть бассейна — вода как раз по кадык. Холод поначалу ожег, затем сказался бодрящий эффект, следом активировавшееся заклинание подогрева за минуту согрело воду до полусотни знакомых мне градусов — тут правда, друга шкала бытовала, но по ощущениям я перевел в свои, родные.
Тело стоя расслаблялось, а душа болела. Не смог удержать слезы и тихие всхлипы, создавшие единственный звук, кроме моего тяжелого дыхания. Дома выл одиночкой, друзей пересчитывал по пальцам одной руки. И здесь, как видно, будет так же — такая у меня натура, такая печать судьбы. Правильно, внутренняя сущность-то не поменялась...
