↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
ТЕТРАДЬ СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
Разбудила их, разумеется, Алиса.
— Мам! Эрик! Утро уже! — возмущалась она под дверью
— Началось, — вздохнула Женя, погладила Эркина по плечу, высвобождаясь из его объятий, и громко: — Алиска, не шуми! — вскочила на ноги и, накидывая халатик, уже тише: — А ты поспи ещё, Эркин.
— Мгм, — сонно ответил он, поворачиваясь на живот и обхватывая подушку.
Сейчас Женя откроет дверь, Алиска влетит в спальню и с ходу запрыгнет на кровать, так он хотя бы своим телом прикроется. На всякий случай. Повторялось это каждый выходной и понемногу становилось обычным ритуалом. Алиса под одеяло уже не лезла, удовлетворяясь несколькими кувырками, ушибаясь как всегда об Эркина и жалуясь, какой он твёрдый. Затем Женя уведёт её умываться, а он встанет, оденется... По выходным убирал постель и наводил порядок в спальне он. А потом, пока Женя убирает Алискину комнату и готовит "воскресный" завтрак он в большой комнате потянется.
И сегодня так, в общем-то, и было. Женя дала Алисе немного попрыгать и покувыркаться на их кровати и увела на утренний ритуал умывания и переодевания. И Эркин спокойно откинул одеяло и встал. Потянулся, вытянув руки над головой, с привычной бездумностью достал и надел чистые трусы и занялся спальней. Отдёрнул шторы — за окном было уже светло, и он выключил свет, перестелил встряхивая простыню и одеяло, постель, взбил и уложил подушки и накрыл кровать ковром, расправив все складки и заломы. Оглядел спальню. Ну вот... только его новый домашний костюм лежит на пуфе. Ну и пусть лежит. Вот потянется, тогда и оденется.
Эркин распахнул пошире форточку, чтобы спальня проветрилась и пошёл в большую комнату.
Он уже разогрел мышцы и начал "большой комплекс", когда за его спиной прозвенел голосок Алисы.
— Ой, Эрик, а ты чего это делаешь? Я тоже хочу.
Эркин остановился и беспомощно оглянулся на Алису. Он овсем не знал, что ей ответить. Но Женя уже была тут же и, сразу всё поняв, пришла ему на помощь.
— Это гимнастика.
— Я тоже хочу! — Алиса решительно потянула с себя платье.
— Эркин, покажи ей что попроще, — сказала Женя и улыбнулась. — Я сейчас газ выключу и тоже приду.
Эркин нерешительно кивнул, разглядывая Алису, стоящую перед ним в трусиках и маечке. Что попроще... ну... ну, может, из того, что ещё с питомника помнит... И опять Женя помогла ему.
Она вбежала в комнату тоже только в трусиках и маечке.
— Ага, вот и я! Ну, Эркин, давай.
К изумлению Эркина, Женя знала несколько упражнений. Простых, с них в питомнике начинали, это ещё до сортировки на мальчиков и девочек и они были все вместе. Да, это Алисе можно.
Словом, было много шума и смеха. А потом он стоял, раскинув руки, а Алиса лазила по нему. Женя сказала, что как обезьяна по дереву. Наконец Женя увела Алису, а Эркин закончил комплекс и пошёл в спальню одеваться. И заново рассмотрел новый костюм. Да, очень удобно и... он поглядел на себя в зеркало... и красиво. А почему Женя и себе такой не купила? О, он и спрашивать не будет, а купит. Или халат. А то у Жени ничего нового для дома нет.
На кухне упоительно пахнет горячей яичницей с картошкой, и Алиса, сидя на своём месте, крутит ложку, пуская солнечных зайчиков по стенам и потолку. А на фиалке ещё два бутона распустилось! Поахали, повосхищались и, наконец, сели завтракать.
— Эрик, а завтра... ги-м-нас-ти-ку, — выговорила по слогам Алиса, — будем делать?
— А тебе понравилось? — засмеялась Женя, подкладываая Эркину ещё яичницы.
— Ага-а, — Алиса с хитрой улыбкой перетянула к себе маленький "хрусткий" огурчик.
— Будем, — кивнул Эркин.
От этих упражнений ни Алисе, ни Жене вреда не будет, он рядом и всегда подстрахует, а раз им нравится, то и проблем нет.
После завтрака убирали квартиру, готовили обед и... мало ли дел дома. Эркин иногда даже удивлялся: ни дров, ни возни с водой и выгребной ямой здесь нет, а домашних дел меньше не стало. Сегодня Женя решила, что ковёр из их спальни и коврик у кровати Алисы стоит выколотить на улице. Алиса сразу заявила, что пойдёт с Эриком. Выбивалка, правда, одна, но она всё равно поможет.
Женя одела её, проверила, не собирается ли Эркин отправиться на улицу в своей страшной куртке, а то с него станется, и, когда они ушли, вернулась к плите. Ну вот, пока они выбьют ковры и поиграют в снежки, она всё успеет. Салат, суп, котлеты с жареной картошкой, компот. Полный хороший обед. Смешно, но когда девочки в машбюро начинали жаловаться, что быт их заедает, что эта готовка, стирка с уборкой и прочая домашняя возня обрыдли уже до невозможности, ей действительно смешно. Нет, вслух она поддакивала, сочувствовала, но на самом деле... да ей в радость и готовить, и стирать, и по дому возиться. Баловать своих вкусной стряпнёй, чтоб Эркину было дома уютно и приятно. После Алабамских развалюх, после вечного страха и нищеты... нет, лучше и быть не может, Эркин прав. И ей совсем не в тягость ухаживать за ним, за его вещами. Господи, если только на секунду подумать, что его нет, что он погиб... нет, она и думать о таком не хочет!
Женя так сердито шлёпнула на сковородку очередную котлету, словно та была в чём-то виновата. Ну вот, будут с корочкой, такой, как любят Алиса с Эркином, да и она сама. А после обеда, пока Алиса спит, она всё приготовит, в чём они пойдут... Но пора бы им уже прийти, сколько можно два ковра чистить? Хотя... погода сегодня хорошая, пусть гуляют. Хорошо, что Эркин уже забыл свои нелепые страхи и охотно возится с Алисой. И гимнастика... Конечно, Алисе это только на пользу. Давным-давно, в колледже, Женя прослушала обязательный курс "Будущих матерей — хранительниц расы". Алиски тогда и в проекте не было. И всю эту чепуху про расу, расовую гордость, божественную милость и высокое предназначение, можно благополучно выкинуть и забыть, а вот то, что говорили о физическом развитии... там было много полезного. Так что... нет, если Эркин научит Алису так же красиво и ловко двигаться, будет очень даже хорошо. И он перестанет стесняться.
...К тому моменту, когда в замке заворочался ключ, обед был уже готов и Женя собиралась начать волноваться.
Конечно, Эркин отряхнул Алису, почистил её веничком — им его одолжили для чистки жёсткого коврика — и даже выбивалкой, что Алисе безумно понравилось, но Женя ахнула:
— Господи, это же за неделю не просохнет! Ты что, валялась?!
— Ну-у, — Алиса, покорно крутясь под руками Жени, лукаво покосилась на раздевавшегося рядом Эркина. — Ну-у, я снежок на ковёр насыпала и смахивала.
— Ясно, — сразу и засмеялась, и вздохнула Женя. — Быстро в ванную.
Эркин счастливо улыбнулся, услышав смех Жени. От Алисы, Эркина и ковров вкусно пахло свежим снегом, холодной чистотой. У Алисы горели румянцем щёки, а Эркин незаметно для Жени выгребал из-под воротника рубашки непонятно как попавший туда снег.
— Вы и в снежки поиграли? — невинно спросила уже за столом Женя, раскладывая по тарелкам салат.
— Ага! — сразу выпалила Алиса. — А Эрик увёртливый, а я в него три раза попала. А ещё мы пургу делали.
Эркин смущённо покраснел.
— А дядя Вася рассказал, что медведи зимой под снегом спят и им там тепло.
— Ясно, — кивнула Женя. — И вы поиграли в медведей, так?
— Я не спала! — сразу почуяла подвох Алиса. — И это дяди Васин Вовка с головой залез, а меня Эрик за капюшон вытащил, вот. Мам, а откуда ты всё знаешь? Наши окна на другую сторону.
— Мамы всё всегда знают, — очень внушительно ответила Женя.
Эркин быстро и очень внимательно посмотрел на неё. Женя улыбнулась ему, и он сразу расплылся в ответной улыбке. Мягкой и неуверенно радостной.
Алиса болтала без умолку, но к концу обеда стала клевать носом и даже ягод из компота не выбрала. Женя повела её укладываться спать, а Эркин занялся посудой.
— Заснула, — Женя вошла в кухню и с улыбкой смотрела, как он расставляет на сушке вымытые тарелки. — Устал?
— Нет, что ты? — удивился её вопросу Эркин. — Разве это в тяжесть?
— В тягость, — поправила его Женя.
И он сразу повторил.
— В тягость, так? — и когда Женя кивнула, с жаром продолжил: — Нет, не в тягость. Это ты наверное устала столько у плиты стоять.
— Мне это тоже не в тягость, — засмеялась Женя.
Эркин расставил тарелки, вытер руки кухонным полотенцем и повесил его на место. И вдруг неожиданно быстро обернулся и, шагнув к Жене, подхватил её на руки.
— А я тебя всё равно отнесу.
— Ага, — не стал спорить Женя.
Но в спальне, когда Эркин положил её на кровать, сказала:
— Эркин, ты ложись, отдохни. А я пока всё приготовлю. Ну, что наденем.
— Ладно, — согласился Эркин, — но...
— Я приготовлю и тоже лягу, — успокоила его Женя. — Я мигом.
Ковёр на кровать положить не успели, он так и лежал сложенный по-ночному на пуфе, и от него в спальне пахло снегом и свежестью. Эркин откинул одеяло со своей стороны, быстро разделся и лёг. Удивительно, но ему в самом деле хотелось спать. Странно, ведь не устал, не с чего уставать, это же не работа, а так... баловство. Но, думая об этом, он незаметно закрыл глаза и словно провалился в сон.
Бесшумно двигаясь по спальне, Женя доставала и раскладывала по пуфам вещи. Брюки, белая рубашка и пуловер для Эркина, себе — бельё, платье и шаль, ещё туфли, да, ботинки для Эркина, украшения... ну, с такой шалью её простеньких серёжек обручального кольца вполне достаточно. Теперь Алиске... Женя посмотрела на спокойное лицо Эркина и вышла из спальни.
Эркин сонно вздохнул и потянулся, закидывая руки за голову. Как же хорошо. Лицо приятно горит от мороза и снега. Никогда не думал, что снег — это так хорошо.
В снежки играли... Этого он тоже не знал. В Алабаме снега не было, нет, был, конечно, но... но снег — это лишняя уборка, холод, сжимающий ноги даже через "дворовые" ботинки, проникающая под одежду сырость, разъезжающиеся по липкой грязи сапоги, намокшие и сразу потяжелевшие мешки с концентратом, глумливый приказ надзирателя: "Мордой на землю!" — и... да ещё много чего. Нет, русская зима и русский снег — совсем другое, совсем...
Он слышал, как входила и выходила Женя, но не открывал глаз. А когда Женя легла, слегка подвинулся к ней, чтобы касаться её своим боком. Женя тихо засмеялась и погладила его по плечу. И мгновенно заснула, не убрав руки.
Будильника, разумеется, не заводили, но Эркин проснулся вовремя. Секунду, не больше, он лежал, словно вспоминая, где он и что с ним, а потом мягким рывком, чтобы не потревожить Женю, откинул одеяло и встал. Быстро потянулся, закинув руки за голову и разминая мышцы, и надел домашний костюм.
— Пора? — сонно спросила Женя и сама себе ответила: — Пора!
Вскочила на ноги и, на ходу накидывая халатик, выбежала из спальни с криком:
— Алиса! Вставай, пора!
Поднять Алису, пополдничать, убраться, переодеться, сложить, что возьмут с собой... Хлопот выше головы, но Женя носилась в вихре этих хлопот с таким удовольствием...
Наконец всё сделано. Ботинки, туфли и туфельки завёрнуты и лежат в сумке, там же и шаль, Алиса заново причёсана, в матроске, Эркин и Женя одеты, в квартире убрано, ну, всё? Всё! Идём!
Женя быстро одела Алису, оделась сама, Эркин взял сумку, и они вышли из квартиры.
Субботний вечер только начинался. Из города уже вернулись ходившие гулять и за покупками, а гости ещё не пришли. И прохожих было мало. Эркин, Женя и Алиса шли по мягко поскрипывающему голубоватому в сумерках снегу. Алисе запретили болтать на морозе, и она молча шла между Женей и Эркином, крепко держась за их руки. В окнах уже горел свет, жёлтый, красный или оранжевый — по цвету абажура или штор, зажигались молочно-белые шары уличных фонарей. А за путями, в Старом городе было уже совсем темно.
Где дом Медведева Эркин знал: Колька объяснял очень толково — и уверенно вёл Женю и Алису. Дорожка от калитки к крыльцу была широко разметена, калитка не заперта, ставни раскрыты — их ждали.
— Вот и пришли, — заставил себя улыбнуться Эркин.
Он немного не то, чтобы трусил, а... а не по себе как-то. Одно дело в "Беженском Корабле", там все свои, а здесь всё-таки...
— Какой дом хороший, — улыбнулась Женя.
И Эркин согласно кивнул. Дом, и в самом деле, хороший — большой и чем-то смахивающий на самого Медведева, такой же крепкий и основательный.
Поднялись на высокое крыльцо, Эркин распахнул перед Женей с Алисой дверь, и на них обрушился весёлый праздничный шум.
— О-о! Вот и Мороз!
— Здорово!
— А это твоя стрекоза?!
— Ну, молодцы!
— Ой, здравствуйте вам, хорошо как, что пришли!
— Да сюда, сюда, здесь и переобуетесь!
— Ну, братва, Мороз-то франтом каким!
Эркин смеялся, здоровался, жал руки и хлопал по плечам, как и его хлопали. В сенях навалом полушубки, пальто, бурки. Женю с Алисой тут же куда-то увели, он еле успел достать из сумки свои ботинки, чтобы переобуться и отдать сумку Жене.
В маленькой комнатке, где еле помещались большая высокая кровать с пирамидой подушек и маленький столик у окна, Женя переобула Алису, переобулась сама.
— И правильно, — кивнула похожая на бабу Фиму старушка. — Ах ты, красавица, ну, чисто сахарная.
Женя невольно улыбнулась: это уже Алиске. Зеркала в комнатке не было, и Женя на ощупь проверила, как лежат волосы, огладила на себе бордовое в талию и с умеренно пышной юбкой платье, оглядела Алису, поправив ей банты, удерживавшие хвостики, и наконец достала из сумки и, развернув, накинула на плечи золотую шаль. Старушка восхищённо ахнула и даже руками всплеснула.
И в большой, набитой празднично одетыми людьми, нарядно убранной комнате её шаль так же вызвала общий восторг. Женя нашла взглядом Эркина и удовлетворённо кивнула: в своём пуловере и белой рубашке он вполне на уровне.
Знакомились шумно и немного бестолково. Женя даже сначала запуталась, где чья жена. Женщины дружно ахали, рассматривая шаль Жени, Женя восхищалась искусной вышивкой на кофте жены Медведева и кружевной шалью жены Лютыча. Мужчины стояли своей группой, бегала под ногами мгновенно перезнакомившаяся детвора. Эркин не сразу даже узнавал своих коллег в праздничном. Саныч в костюме с жилетом и даже при галстуке, у Лютыча под пиджаком белая рубашка навыпуск с вышивкой на груди, а Серёня тоже в вышитой и навыпуск, но ярко-красной и подпоясан витым шнуром с кистями. А Колька в морской форме, со всеми нашивками, медалями и... да, правильно, два ордена, один со звездой, а другой с развёрнутым знаменем. Алискина матроска почему-то очень смешила Кольку, и он всё никак не мог успокоиться: как посмотрит на Алиску, так фыркает. Даже Ряха был не похож на себя будничного: чисто выбрит и в светло-голубой почти новой рубашке. Он, Серёня, Петря и Колька были одни, остальные все с жёнами, но детей привели только те, кто жил в Старом городе и у кого не совсем уж мелюзга. Миняй своих дома оставил.
— Баба Фима приглядеть взялась, — сказал он Эркину.
И Эркин понимающе кивнул.
Наконец пришёл Геныч, тоже в костюме-тройке при галстуке с женой в шуршащем шёлком зелёном с переливами платье.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |