Тетрадь 90

— Мам, а сейчас что будем делать?

— Шить, — улыбнулась Женя. — Бальное платье у Мисс Рози есть, давай...

— Ага-ага, — заторопилась Алиса. — давай ей ещё чего-нибудь сошьём. И Линде тоже, а то она всегда в одном.

Женя взяла свой каталог "Тысяча моделей", и они сели в комнате Алисы рассматривать и выбирать платья для Мисс Рози и Линды.

Эркин и Андрей занимались как всегда: молча и сосредоточенно. Один пишет за столом, другой читает на диване. Потом меняются. Конечно, у Андрея получалось всё куда быстрее, но он ни словом, ни шорохом не торопил Эркина, то перечитывая прошлые страницы, то читая дальше, сверх заданного.

Наконец Эркин закрыл тетрадь и встал.

— Всё, свалил!

— И шауни? — оторвался от учебника по истории Андрей.

— Ты чего? — удивился Эркин. — Там же не задавали.

— А для себя не хочешь? — и улыбнулся. — Я страницу, считай, вчера исписал, пока не получилось.

Эркин покраснел.

— А мне чего не сказал?

— Я думал, ты уже сделал, — пожал плечами Андрей.

Эркин постоял, сводя и разводя лопатки, словно сбрасывая тяжесть, и тряхнул головой.

— Ладно. Устные выучу и тогда шауни напишу.

— Как хочешь, — легко встал с дивана Андрей.

Эркин сел учить стихи Пушкина. То, что выучил тогда Андрей, он со слуха запомнил и теперь решил выучить своё. Учил, шёпотом проговаривая чеканные мерные строки, полные непонятных слов. Но почему-то и понимать их не хотелось, так... так здорово это звучало и словно само по себе укладывалось в памяти.

— Я не мешаю тебе? — спохватился Эркин.

— Нет, — ответил, не поворачиваясь, Андрей. — Давай учи дальше. Хорошие стихи.

Убедившись, что стихи прочно затвержены, Эркин взялся за историю. Здесь непонятных слов тоже хватало, и они почему-то сильно мешали, заставляя спотыкаться, лезть в словарь в конце книги, но многих слов там не было. Кое о чём он догадывался, что-то вспоминал из услышанных на уроке объяснений.

Написав русский и математику, Андрей посидел, слушая шелест страниц за спиной, и обернулся:

— Помочь?

— Я сам, — ответил Эркин, придержав пальцем строку.

Андрей кивнул, сложил и отодвинул на край стола учебники и тетради. Ладно, он пока почитает. Эркин ведь упрямый, сказал, что сам, значит, сам и будет. Андрей подошёл к шкафу и достал книгу — "Пёстрые страницы" сейчас в самый раз будут, рассказики на одну-две страницы, вчитываться не надо — и вернулся к столу. И снова в комнате только шелест страниц.

— Всё, — наконец выдохнул Эркин и закрыл учебник. — Всё понял.

— Угу, — Андрей показал, что полностью ушёл в чтение.

Эркин подошёл и мягко хлопнул его по плечу.

— Проверишь меня?

Андрей невольно улыбнулся и кивнул.

— Давай.

Эркин переставил второй стул к столу и протянул учебник Андрею.

— Держи.

Андрей хотел сказать, что и так всё помнит, но всё же раскрыл нужный параграф.

— А потом ты меня.

— Идёт, — сразу согласился Эркин.

В разгар проверки заглянула Женя, и Андрей бурно обрадовался ей.

— О, Женя, послушай, как здоровско получается.

Эркин встал, усадил Женю на своё место и переставил к столу третий стул. Конечно, тут же прибежала Алиса, залезла на колени к Жене и с удовольствием слушала, как Эркин и Андрей экзаменуют друг друга, болея сразу на обоих.

— Молодцы, — восхищалась Женя. — Какиеже вы оба молодцы.

— А ещё я стихи выучил, — похвастался Эркин.

— Давай, — кивнула Женя.

Подражая Андрею, Эркин встал и вышел на середину комнаты.

— Александр Сергеевич Пушкин, — старательно выговаривал он. — У лукоморья... У лукоморья дуб зелёный... златая цепь на дубе том...

Когда он закончил, Алиса захлопала в ладоши, а женя вздохнула.

— Как хорошо.

Эркин довольно улыбнулся, и смутное чувство незаконченности дела ушло окончательно. Непонятные слова крепко легли в память и теперь не казались непонятными.

Потом Женя смотрела их тетради, а Алиса сидела уже на коленях Эркина.

— Молодцы! — Женя собрала тетради в стопку. — Ни одной ошибки. — А теперь играть! — соскочила на пол Алиса.

— Встал и Андрей.

— Идите, — кивнул Эркин.

— А ты? — Алиса даже губы надула. — Эрик, ну...

— Сделаю шауни и приду, — улыбаясь, но твёрдо ответил Эркин.

— Пошли, племяшка, — рассмеялся Андрей. — Давно мы чего-то в щелбаны не дулись.

Женя молча погладила Эркина по плечу, и они все вместе и сразу ушли. О ставшись один, Эркин достал тетрадь по шауни. Да, Андрей прав, конечно, ну и что, что не задавали, писать-то надо правильно. Слово — перевод, слово — перевод... Исписав страницу, он придирчиво сверил её с написанным на уроке. Вроде... да, всё правильно. А если... Эркин достал ещё одну тетрадь и записал все слова как словарь, но в три колонки: на шауни, по-русски и по-английски. Перечитал шёпотом. Вот так, вот теперь правильно.

Он спрятал обе тетради — по шауни и словарь — в свой ящик, перебрал и сложил в стопку тетради и учебники на завтра, выключил настольную лампу и встал. С наслаждением потянулся, чувствуя, как заиграли, задвигались мышцы. Ну-ка, где они?

В большой комнате Эркин сразу услышал визг Алисы и злорадный хохот Андрея.

— Ну, и кто кого? — вошёл он в комнату Алисы.

— Вот! — Алиса соскочила со стула. — Теперь ты с Эркином сыграй.

— Н-куда?! — перехватил её Андрей. — Я-то сыграю, а ты расплачивайся. Тридцать щелбанов заначить хочешь? — хохотал Андрей, тиская и щекоча выворачивающуюся из его рук хохочущую до взвизгов Алису. — Не выйдет!

— Чего ж ты столько продула? — спросил Эркин, усаживаясь на стул.

— Да-а, — протянула Алиса. — А он хитрый. Он так треплется, что я на руки и не смотрю.

Говоря об игре, Эркин невольно перешёл на английский. И так же свободно заговорили по-английски Андрей и Алиса.

— Андрюха, а давай меняться!

— Щелбан на конфету!

— Не-а, на укус. В "мишках" шесть укусов. Честно.

— Четыре.

— Пять, уступила Алиса.

— Ладно, — Андрей подмигнул смеющемуся Эркину и отпустил Алису. — Тащи "мишек". Десять штук.

— Как десять?! — возмутилась Алиса. — Шесть!

— Смотри-ка, — изумился Андрей. — Она и считать умеет?

— А вот и умею! — убежала Алиса.

Андрей хохотал, раскачиваясь на стуле.

Шесть "мишек" Женя не дала, но отсыпала других и разных. Алиса принесла целую пригоршню, и они с Андреем долго спорили: в какой конфете сколько укусов. Эркин хохотал так, что не мог считать. На их крик и смех прибежала Женя, к ней обратились за консультацией, и она сразу ошиблась, сказав, что карамелька не кусается.

— Мама! — ахнула Алиса. — Ты что?!"

— Так её же сосут.

— Ясно, один укус! — торжествующе хохочет Андрей.

— Так её сколько сосёшь?! — возмущается Алиса. — Укусил и всё, а тут до-олго.

— Договаривались на укусы, а уговор дороже денег.

— три, — кричит Алиса. — Три укуса. Два конца и серединка.

Наконец всё сосчитали, и Андрей выбил Алисе в лоб пять щелчков разницы.

— Ладно, — Алиса потёрла лоб и хитро посмотрела на Эркина. — Эрик, а теперь ты будешь играть, да? Ну, да же!

Эркин вытер мокрое от слёз лицо и сел напротив Андрея.

— Давай.

— Ага-ага, — суетилась Алиса. — Мам, ты сюда садись, я рядом, мы смотреть будем.

— Ладно, — Андрей сел поудобнее. — На две, что ли?

— Не малолетки же, — ответил Эркин. — На две и вперехлёст.

— Ладно, ты только того... Не очень.

— Не очень, не очень, — кивнул Эркин. — Начали.

Эркин с самого начала задал такой темп, что Андрей ни одного очка не взял. Когда счёт приблизился к ста, Эркин совсем незаметно, чуть-чуть замедлил движения, и Андрей смог размочить счёт. Игра пошла с переменным успехом, и на счёте сто пятьдесят семь — сто сорок семь Женя решительно сказала:

— Всё. Пора ужинать.

— Ладно, — сразу согласился Эркин. — Подставляй лоб, Андрей.

— А ежели на сигареты обменять, а? — Андрей подмигнул Жене и Алисе. — По затяжкам.

— Я не курю, — рассмеялся Эркин.

— Тогда на конфеты.

Помирились на пяти щелчках, трёх карамельках и большой шоколадной конфете. Эркин сгрёб конфеты и выбил конфеты и выбил Андрею его проигрыш.

— Всё, чист, — Эркин встал и сказал уже по-русски: — Пошли ужинать.

— Пошли, — встал и Андрей.

Выигранные конфеты Эркин сложил в общую вазочку. Алиса выжидательно посмотрела на Андрея, но тот в ответ только скорчил рожу и аккуратно разложил остатки своего выигрыша у своей тарелки.

Ели творог со сметаной и сахаром, пили чай с конфетами. И Андрей щедро угощал всех своим выигрышем.

И как всегда после ужина Женя укладывала Алису спать, Эркин ходил поцеловать её на ночь, а Андрей накрывал на вторую "разговорную" чашку.

— Ну вот, — Женя с удовольствием оглядела их. — Давайте решать.

— А в чём проблема? — улыбнулся Андрей. — Я серьёзно, Женя.

— У тебя с отпуском решилось? — спросил Эркин.

— Десять месяцев отработать надо, — стал серьёзным Андрей. — А у вас?

— Так же, — кивнул Эркин и посмотрел на Женю.

— Да, — Женя подвинула к Андрею конфеты. — Я и в профсоюз ходила, выяснила. Так вот, зимние мы со всеми отгуляли, а ещё двадцать дней осенью, не раньше октября.

— Ну, и у меня, значит, так же, — хмыкнул Андрей. — Закон, говорят, он всем закон. Хотя... стоп, я же с мая, так десять месяцев... — он запнулся.

— Май — это пятый месяц, — сказал Эркин. — А всего их двенадцать, так? — и сам себе ответил: — Так. Значит, после февраля пойдёшь.

— Это в марте? — Андрей мечтательно вздохнул. — Ох, и погуляю я... котом мартовским.

Женя так смеялась, что даже взвизгнула. Смеялся, упав лицом на руки, и Эркин. Андрей самодовольно ухмыльнулся и встал.

— Ну, кто куда, а я баиньки, — и, выходя из кухни, тихонько мяукнул.

Отсмеявшись, Эркин встал и собрал посуду.

— Ты иди, Женя, ложись, я уберу.

— ага, — встала и Женя. — Спасибо, милый.

Эркин вымыл и расставил посуду, налил воды в чайник, чтобы утром только на огонь поставить. Прислушался. Так, Женя вышла из ванной. Если он сейчас и столкнётся с Андреем, то не страшно, хотя нет, Андрей будет его ждать.

В ванной он быстро вымылся, с наслаждением растёрся полотенцем и, прислушавшись, немного потянулся, разминая мышцы. И в прихожей столкнулся с Андреем.

— С лёгким паром, — ухмыльнулся Андрей.

— И тебя с будущим, — улыбнулся Эркин.

Женя лежала в постели и ждала его. Войдя, Эркин привычно закрыл за собой дверь, сбросил халат на пуф и потянулся под восхищённым взглядом Жени.

— Какой ты красивый, Эркин, — вздохнула Женя.

И тихо засмеялась: такой счастливой была улыбка Эркина.

Время позднее, завтра рано на работу, и Эркин позволил себе только обнять Женю, поцеловать и погладить, пока её тело не стало совсем сонным. И когда она уснула, уткнувшись лицом в его шею, он, осторожно потянувшись над ней, выключил лампу и распустил мышцы. Женя всё ещё обнимала его, и он уже во сне подвинулся, чтобы ей было удобно лежать.

У себя в комнате Андрей сбросил на стул халат, погасил свет и лёг. Простыня приятно заскрипела под телом. До чего же хорошо! Девчонкам он написал, как надо, на работе, в школе, да везде — всё у него тип-топ, хорошо, и лучше не надо. А то письмо... а на хрен! Не нужен он отцу, ну, так и чего психовать, не из-за чего.

Андрей вздохнул, заворачиваясь в одеяло. Он не хотел думать об этом, но всё равно... Каждый — не каждый, но уж через два на третий накатывало. Он сталарся вспоминать отца тогдашним, а видел нынешним, председателем Комитета. И снова от острой боли щемило в груди, как от удара. Андрей стиснул зубы, пересиливая слёзы. И справился. Не в первый раз ему вот так... Ну что, мама? Всё у меня хорошо, всё тип-топ, живу, работаю, учусь. Живу в семье, работаю кем хочу, учусь в школе. Мама, жаль, тебе бы Эркин понравился, и Женя, жена сына — невестка, так? Так, мама, ты бы ведь взяла Эркина в сыновья, он же — мой брат, я так хотел старшего брата, ты знаешь, нет, жена сына — это сноха, Женя тебе сноха, а ты ей — свекровь, Аня с Милой и Алиской вместе бы играли, хотя... Миле сколько сейчас? Мне двадцать один, а она на три года младше, а Аня старше так же, Ане тогда двадцать четыре, а миле восемнадцать, мы бы их замуж выдавали, да, мама, всё у меня хорошо, мама, вот тебя только нет, и девчонок, а отец... Мама, он ушёл когда, ты нам что сказала? Чтоб мы молчали и даже не думали о нём, не вспоминали, чтоб и случайно не проговориться, будто его и не было. Ну, так оно и есть. Не было его и нет. И не нужно. Мама, у меня всё хорошо, слышишь, мама?

Андрей уже спал, продолжая во сне разговаривать с матерью

Приглашение на вечеринку к Джинни и обрадовало, и смутило Громового камня. Конечно, приятно, и на паре вечеринок он уже был, всё прошло великолепно, но... но Джинни с той стороны, она-то девчонка и не понимает ничего, но вот её мать... Он её видел пару раз в городе, и в общем она ему даже понравилась, вполне приличная старуха, но Джинни как-то обмолвилась, что её отец погиб на войне, так что... так что вряд ли её матери будет приятно видеть его форму и награды. А в племенном тоже не пойдёшь, а штатского у него ничего нет. Значит... значит, надо купить. Рубашку, брюки, ботинки, носки и кое-что поверх рубашки, скажем, лёгкую куртку или дешёвый пиджак.

Он достал и пересчитал свои деньги. Зарплату обещали на следующей неделе, за квартиру он заплатил, но... но остаться без копейки, чтоб и сигарет не на что купить, тоже не хочется. Нет, значит... на сигареты и всякие мелочи десятка до зарплаты, а на остальные пойти купить одежды.

Громовой Камень оттолкнулся от стола и встал. Быстро скинул кожаную рубашку, леггинсы и мокасины, убрал всё это в шкаф и достал форму. Она у него всегда в порядке. Быстро оделся, уложил деньги в нагрудный карман гимнастёрку и застегнул пуговичку. Глянув в зеркало, расчесал волосы. А хорошо его постригли, и вообще... ничего смотрится. Не "смерть девкам", но близко к этому. День пасмурный, и без палки не обойтись. Но боли вполне терпимые.

Будним днём в пансионе тихо и пустынно. Жильцы на работе, хозяйка и прислуга заняты домашним хозяйством. Громовой Камень спустился вниз, взял из стойки для зонтиков свою палку — он теперь держал её здесь и по дому ходил свободно — и вышел на улицу.

День не то что пасмурный, но... приглушенный, дождя нет, может, и не будет, а в воздухе стоит мелкая водяная пыль, и тепло. Громовой камень шёл быстро, но без спешки, не наваливаясь на палку. Как всегда, в будни с утра прохожих мало, некоторые из встречных с ним здоровались. Иных он вспоминал: родители его учеников, — лица других просто знакомы, но отвечал он всем.

А вот в торговых рядах было людно, хоть и не так, как в выходные. Громовой камень шёл вдоль ряда мужской одежды, когда его окликнули:

— Ой, доброго здоровья вам! Наконец-то заглянули!

Громовой камень оглянулся. Пухленькая кудрявая блондинка приглашающе улыбалась ему из-за прилавка. И он сразу вспомнил её. Это мать худенького и такого белоголового мальчика из группы дошкольников, да, Филя, Филипп Смирнов.