Тетрадь 95

В автобусе Андрей пытался балагурить, но заснул, когда они ещё из Сосняков не выехали. Эркин покосился на него и подвинулся. Чуть-чуть, но, когда тело Андрея, обмякнув, стало сползать, то его голова легла на плечо Эркина. Не открывая глаз, Андрей пробормотал:

— Эркин, ты?

— Спи, — тихо ответил Эркин. -Я, конечно, — и почти неслышно: — Кто ж ещё.

Но Андрей услышал.

— Всякое бывает, брат, — и зевнул.

— Спи, — повторил, улыбаясь, Эркин.

Пьяным он себя не чувствовал, просто было хорошо, одновременно и лёгкость в теле, и усталость. И на подвиги тянет, и шевелиться неохота. Как же хорошо всё получилось! Никак не ждал и даже не думал. Фредди, конечно, франтом, похлеще иного лендлорда, не похож даже на себя тогдашнего, хотя... нет, тот же, Фредди не меняется, как ни оденется, а такой же... интересно, какие дела у него в России, да нет, это у Джонатана дела, Фредди же на контракте у него... ну, это их дела... хорошо, что Фредди понял его, он, конечно, тогда сильно психанул, дураком был, да его ещё тот майор, сволочь гадостная, сильно поддел, но сам он дурак, поверил охранюге, а Фредди... Фредди понял его, теперь действительно всё хорошо...

Андрей вздохнул, открыл глаза и улыбнулся.

— Не спишь, брат?

Эркин кивнул.

— Думаю. Хорошо было.

— Ага-а, — протяжным вздохом отозвался Андрей и сел прямо, сильно потёр ладонями лицо и удовлетворённо выдохнул: -Уфф!

— Выспался? — засмеялся Эркин.

— Дома отосплюсь, — Андрей подмигнул ему. — И просплюсь. Классный мужик Фредди, скажешь, нет?

— Не скажу, — усмехнулся Эркин. — Стоящий мужик. По всем статьям и... как это, ну... а, вспомнил. Параметрам.

Андрей самодовольно хмыкнул:

— Плохих не держим. Интересно, зачем его Джонатан в Россию гоняет?

— А ты бы его и спросил, -очень серьёзно ответил Эркин.

— Ну, ты и советуешь, — засмеялся Андрей. — Я ещё жить хочу. А в их дела лезть...

— Это пулю схлопотать запросто, — закончил за него Эркин, и Андрей кивнул, соглашаясь с очевидным.

За окном медленно поворачивалась холмистая, в перелесках и стогах равнина, стремительно появлялись и исчезали, пролетая мимо, деревни.

— Тетради нужно купить, — тихо сказал Эркин.

— Да, — кивнул Андрей. — В понедельник расписание повесят, вот по тетради на предмет.

— Я во вторую, схожу с утра.

— Я и после смены успею, — возразил Андрей.

— Ты после смены в Комитет пойдёшь, — напомнил Эркин.

Андрей засмеялся. Что "холостяжник" закончен и все, записавшиеся на квартиры, должны зайти в Комитет, они прочитали в газете, но и без объявлений Загорье шумело об этом уже две недели. Шестиэтажная коробка из красного кирпича с белыми наличниками окон была видна издалека. Комнат в квартирах по одной-две, но зато просторные, кухни — хоть танцы устраивай, и кладовка в каждой, и ванная, ну, не поплавать, так полежать, а в кухне плита газовая, а окна чуть ли не во всю стену, и подоконники широкие, и лоджии в каждой квартире... словом, дворец — не царский, так боярский. Но и квартплата тоже... боярская. Так на то и ссуда... лафа комитетским... а на такие деньжищи можно чего и побольше... На комитетские ссуды завистников хватало.

В автобусе негромкий ровный гул. Обсуждают покупки, строят планы. Каждому до себя.

— Знаешь, Эркин, я тут одну штуку придумал.

— Ну? Заинтересовался Эркин.

Пока что все выдумки Андрея были и интересные, и на пользу. Андрей улыбнулся.

— Фредди надо угостить. Как следует. Так?

— Так, — кивнул Эркин.

— Если в ресторан или в трактир хороший заведём, то он опять, ну, как сегодня, вывернется. Так?

— Тоже так, — согласился Эркин.

— Ну вот. Тут, как следует, обмозговать надо, — Андрей изобразил таинственность и подмигнул Эркину.

— Мозгуй, — засмеялся Эркин. — Пока мозги до школы свободны.

— Ладно, — с насторожившей Эркина подчёркнутой покладистостью кивнул Андрей. — Только ты мне, когда надо будет, подыграй.

— Ла-адно, — Эркин вдруг неожиданно для себя зевнул.

— До Загорья спим, — решительно сказал Андрей.

Эркин не ответил: он уже спал.

В аэропорт Фредди приехал за полчаса до своего рейса. Обычно он в таких случаях убивал время в ближайшем баре, но сейчас ни есть, ни даже пить не хотелось. Оглядев зал, он сел в свободное кресло и с привычной настороженностью расслабил мышцы.

Ну что? Он сделал, что мог и даже больше, прыгнул выше головы. Удача — великое дело. А теперь... подобьём край и посчитаем, по головам и по хвостам...

...Он всё-таки рискнул спросить:

— Нашёл своих?

Но Эркин улыбается.

— Да, всё нормально. Они в промежуточном, ну, региональном, лагере были.

Он кивает.

— Ну и хорошо, — и вынужденно поясняет: — Мы, когда в Джексонвилль приехали, искали вас, нам сказали, что они погибли.

— Мне тоже так сказали про Женю, — улыбается Эркин и с неслыханной им ранее гордостью поясняет: — Мою жену Женей зовут, а дочь Алисой. По-английски Джен и Элис.

Он ждёт, что Эркин по общепринятому обычаю достанет и покажет их фотографии, и готовит уже соответствующие фразы, но до этого Эркин ещё явно не дорос...

...— Хорошо устроились?

— Лучше и не надо, — смеётся Эндрю. — Я в автокомбинате. Представляешь, шофёром буду!

— И когда?

— Ну, пока я рабочий в цеху, неделя, как из учеников перевели, — Эндрю одновременно и горд, и смущён...

...— Бригада хорошая. Вот такие, — Эркин показывает оттопыренный большой палец, — мужики...

...— Так ты кем?

— Грузчиком, — Эркин довольно улыбается. — На первом рабочем дворе. Круглое таскаем, квадратное катаем.

Он охотно смеётся немудрящей шутке.

— А делает завод что?

По лицу Эркина пробегает еле заметная быстрая тень, но отвечает он безмятежно и беззаботно:

— А хрен его знает, меня это не касается.

И он понимающе кивает. Значит, о заводе спрашивать нельзя. И не будем. Нас это тоже не касается...

...— Как же так получилось?

— Да ранило меня, понимаешь, Фредди. Сначала за мёртвого посчитали, и Эркину так сказали, — Эркин кивает, подтверждая, а Эндрю продолжает тем же залихватским тоном. — А потом отлежался я, оклемался и пополз на родимую сторонушку, брата догонять...

...Стоп. Вот здесь. У Эндрю, конечно, рот до ушей, и всё, как и положено, но... не врёт, а молчит. Про лагерь в атланте ещё туда-сюда, а куда ранило и кто лечил — глухо, глухая несознанка. Приехал он...

...— Май уже, солнышко светит, птички поют...

...— Я как увидел, даже испугался сначала. Я из школы пришёл, а он на кухне сидит...

...— А хрен с ней, с Атлантой, я два раза из лагеря выходил, мне вот так, — Эркин проводит ребром ладони по горлу, — хватило.

— А я ни разу. — хохочет Эндрю. — За два-то месяца, представляешь, Фредди.

— Чего так долго?

— У меня виза просрочена была, ну, и всё по новой. Заявление, ожидание, проверки, чтоб им... — Эндрю весело ругается.

— Да, — кивает Эркин. — Мы-то удачно проскочили, как раз в середине ноября месяц кончился, и нас в Центральный, в Атланту перевезли...

...Два месяца от мая — это апрель и март. Так когда Эндрю вошёл в лагерь? До двадцать восьмого февраля или после? Найфа нашли третьего марта. Смерть определили, как предположительно двадцать восьмого. Если до, то это не Эндрю и начинай всё сначала. Нет, всё-таки Эндрю, слишком уж упорно молчит. И Эркин помогает молчать. Знает? Насколько?...

...— У меня от брата тайн нет!...

...Сказал и спохватился, заболтал о другом. Так ли уж нет?

Объявили его рейс — настолько он русский уже понимал — и Фредди встал. Главное — он нашёл парней. Живы, здоровы, хвосты обрублены, крючки срезаны, со здешней Системой не завязаны. Теперь можно без особой горячки раскрутить.

Самолёты в принципе все одинаковы, смотреть на землю с такой высоты он не любитель, а соседи ему неинтересны. И, сев в своё кресло и разместив, где положено, свои шляпу, плащ и кейс, Фредди прикрыл глаза, будто задремал, продолжая вспоминать и анализировать...

...— Жениться не надумал?

— А зачем, Фредди?

— Его и так любят, — Эркин глядит на Эндрю с ласковой насмешкой. — Первый парень на деревне.

— Во! — польщённо ухмыляется Эндрю. — И потом. Ты ж, старший ковбой, вот ты женишься, и я за тобой! Не бойсь, не отстану...

...Над этим они ржали долго и с удовольствием. Эркин легко про баб говорить стал, не заводится, как летом было, и вообще... отошёл, совсем нормальный парень, а Эндрю... всё тот же, но под малолетку уже не играет. Что ещё? Расспрашивали и его самого, в основном про имение, кто там да как там...

...— Молли замуж вышла.

— Ну, и счастья ей, — Эндрю шутливо салютует стаканом. — И деток здоровых...

...Да, здесь у Эндрю не свербит, всё нормально. И с деньгами парни не жмутся, рассказали, чего и сколько накупили, так это чуть не за полторы тысячи перевалило. Ну, это ссуды комитетские, так что, не уцепит никто, всё законно. Всё у парней хорошо, всё нормально. И... да, так и не иначе. Приехать уже прямо в Загорье и разговаривать с Эндрю один на один, без намёков и подходов. Что бы Эркин ни знал, он при этом разговоре лишний. А где? Трактир не пойдёт, не нужны тут ни уши, ни глаза чужие. Стоп! Есть место...

...— У нас дом построили, для одиноких и малосемейных, "Холостяжник", а я ж, как приехал, сразу на квартиру записался, так что в понедельник пойду, — Эндрю достаёт из нагрудного кармана пустую визитку и старательно вписывает на двух языках ещё один адрес. — Вот, квартиру, правда, пока не знаю...

...Дать парню переехать и обжиться немного. Недели две, ну, двадцать дней. Дольше тянуть нельзя, упустим время. Начнётся сезон и всё станет сложнее. Делать ещё можно будет, а решать и готовить надо сейчас. Сегодня двадцать девятое, к семнадцатому он должен это сделать. С Джонни Эндрю разговаривать не будет, Джонни для них обоих — лендлорд. Значит... значит, это его дело. И только его.

Для России рейс считался коротким, и пассажиров не кормили. Но после их пиршества в шашлычной Фредди был уверен, что два, а то, пожалуй, и три дня голодовки ему не помешают.

* * *

1999; 29.10.2014