Тетрадь 107

— Чай готов.

— Да, — он взял чашку. — Спасибо, Джинни.

Джинни села рядом с ним и тоже взяла чашку, отпила.

— Ты... ты заметил?

— Да, — сразу понял её Громовой Камень и пожал плечами. — Трудно не заметить.

— Думаешь, он её заберёт?

— Если мать отдаст, — Громовой Камень усмехнулся и сказал на шауни: — У дочери кровь матери, — и тут же сам перевёл сказанное на русский.

Джинни кивнула.

Когда ваза и розы заняли своё место, гостиная, по мнению Жени, преобразилась.

— Как хорошо! — вздохнула она.

— Да, — сразу кивнул, стоя рядом, Эркин и тихо, что услышала только Женя; — Завтра же схожу, такую куплю.

— Ага, — согласилась Женя.

На мгновение они словно ослепли и оглохли, ничего не замечая вокруг.

А вокруг клубилась та же весёлая суматоха. Андрей добивался у Фредди, откуда он и Джонатан знают Бурлакова. Фредди, возясь со странной чёрной коробкой чуть побольше обычного фотоаппарата, которую мимоходом достал из своего явно бездонного кейса, беззлобно отругивался.

— Да отстань ты. Ну, клад он нам актировал. Ну, чего тебе до этого?

— А ему до всего, — влезла Алиса. — Дядя Фредди, ты ему лучше скажи, а то он не отстанет.

— Отстанет, — пообещал ей Фредди, приспосабливая к коробке ещё две поменьше и щёлкая всякими рычажками. — Ну вот. И вы, мисс, отстаньте.

— Я мисс? — удивилась Алиса.

— Нет, так будешь, — коробка в его руках превратилась в фотоаппарат, но какой-то странный и громоздкий. — Ну, вот и готово. Эркин, Джен, обернитесь.

Эркин и Женя одновременно обернулись к нему, и тут Фредди поднёс странный фотоаппарат к лицу, чем-то щёлкнул, полыхнула голубая молния. Все изумлённо замолчали, глядя на него. В фотоаппарате что-то заурчало и опять щёлкнуло. Фредди с невозмутимым видом ковбоя, отстрелившего в баре горлышко с пробкой у приглянувшейся бутылки, выдернул вылезший из щели листок и протянул его Эркину.

— Подержи минуту на свету.

Эркин, недоумевая, взял листок за уголок, как и подавал Фредди, и только, пожав плечами, хотел спросить, и что же это такое, как листок стал темнеть, и на нём проступили пятна. Они быстро разрастались, наливались цветом, и вот уже это не листок плотной бумаги, а настоящая фотография. Это же он, и Женя рядом, и её рука на его плече.

— Вот это да! — восхищённо выдохнул Андрей.

— Слышал, но вижу впервые, — кивнул Бурлаков.

— Пришлось поискать, — скромно заметил Фредди. — Так, профессор, давайте теперь вас.

Бурлаков встал рядом с Андреем. Андрей покосился на него и спросил:

— Фредди, а трое влезут?

— Отчего ж нет.

— Эркин, становись.

Спорить Эркин не стал, и Бурлакова сфотографировали, как Андрей и хотел: между ним и Эркином. Бурлаков был явно не против.

Джонатана настолько потрясло появление фотоаппарата, да ещё такого — он прикинул, сколько может стоить эта игрушка, да ещё во сколько обошёлся выход на продавца, ковбой что, счёт свой оголил?!, — что буквально онемел. Но ненадолго. И, пока Бурлаков, Эркин, Андрей и Женя рассматривали и обсуждали фотографии, Джонатан встал рядом с Фредди и тихо спросил:

— К Харрингтону собрался, ковбой?

Психиатрическая лечебница Харрингтона с филиалами в каждом штате была всем известна, а её аризонское заведение пугало даже не верящих ни во что, кроме меткой пули, ковбоев и к ночи не поминалось. Чтоб не накликать.

— Отзынь, недоумок, — так же тихо ответил Фредди и загадочно добавил: — Для тебя же стараюсь.

— Не понял, — искренно, но с лёгкой угрозой ответил Джонатан.

— Недоумок потому что. Лучше у профессора выясни, чего он сюда затесался.

— Выяснил. Он — отец.

— Чей?! — изумился Фредди.

— Эркина и Эндрю. Причём родной.

Насладившись видом отвисшей челюсти Фредди, Джонатан почувствовал себя отомщённым.

Справившись с изумлением и признав тот факт, что бывает и два джокера в одной взятке, Фредди развил бешеную деятельность, фотографируя присутствующих во всевозможных комбинациях, по двое, по трое, всех вместе, с Джонатаном и без него. И в этом калейдоскопе фотографирование Алисы на коленях у Джонатана прошло незамеченным: игра — так для всех игра. И для него самого, конечно, тоже. Аппарат оказался на удивление простым: сюда смотри, а здесь нажимай — и все внимали всех.

Потом мужчины уселись на диван, рассматривая получившиеся снимки, а Женя захлопотала со столом: девятый час уже.

Загадочная фраза Фредди, что он старается для него, не давала Джонатану покоя, но сейчас не место и не время для выяснения. От фотографий перешли к самому аппарату.

— Хорошая штука, — Андрей ещё раз бережно повертел в руках фотоаппарат и передал его Эркину. — Даже не слышал раньше.

-У нас на заводе, в отделе кадров, — сказал по-русски Эркин и покраснел, сообразив, что Фредди и Джонатан его не понимают, а как это по-английски он что-то забыл.

Но Бурлаков быстро перевёл, и Эркин благодарно кивнув ему, продолжил:

— Тоже такое есть. Но там целая будка, — и, извинившись улыбкой, встал и ушёл помогать Жене.

— Эх, купить бы такой! — вздохнул Андрей. — Фредди, они продаются?

— А где, думаешь, я его взял? — хмыкнул Фредди.

— Дарить ему никто не будет, — заверил Джонатан. — Да и дорог такой подарок. Сколько отвалил?

Фредди небрежно, но с невольно проскользнувшим самодовольством человека, могущего себе такое позволить, назвал цифру. Андрей присвистнул.

— Однако!

— А что? — спросил Джонатан с мягкой насмешкой. — Зарабатываешь мало?

— А сколько ни зарабатывай, — вмешалась Алиса. — Если по-глупому тратить, то денег никогда не будет

— Да-а? — удивился Джонатан. — Ты смотри, какие сложности.

— Это почему ж так? — с интересом глядя на Алису, спросил Фредди.

Андрей сидел красный, как рак, Бурлаков хохотал так, что не мог говорить, и Алиса бесстрашно продолжала, польщённая вниманием Джонатана и Фредди.

— А дырявую ванну никакой кран не наполнит, вот!

Теперь захохотал т Джонатан. Женя и Эркин как раз внесли и расставляли на столе блюда с заливным, когда Фредди, изо всех сил оставаясь серьёзным, спросил:

— Ну, а мама-то как, хорошо деньги тратит?

Алиса доверчиво вздохнула.

— Тоже нет.

— Что?! — резко выпрямилась Женя. — Алиса!

— Да! — решила отстоять себя Алиса. — Дядя Фредди, вот сам скажи. Вот если каждый день вот такую кастрюлю, — она развела руки как можно шире, — каши варить, разве на шоколад останется?!

Забыв о своей обиде, смачно ржал Андрей. Женя решительно направилась к Алисе, но Бурлаков, всё ещё смеясь, обнял Алису, посадив к себе на колени, и Женя растерянно остановилась. Вытерев выступившие от смеха слёзы, Фредди серьёзно продолжил:

— Ваша правда, мисс. Вот у нас лендлорд трижды в день кашу заказывает.

— Он её ещё и ест, — хмыкнул Джонатан.

— Попробовал бы не есть, — мимоходом огрызнулся Фредди. — Так вот я и говорю, каждый день каша, а выпить надо, так в баре...

— Один коньяк, — закончил за него Андрей.

И все снова засмеялись. Сидя на коленях у Бурлакова, Алиса очень серьёзно смотрела на сокрушённое лицо Фредди, потом потихоньку слезла и подошла к нему.

— Дядя Фредди, этот коньяк, он что, очень невкусный?

Фредди озадаченно посмотрел на неё и пожал плечами.

— Да как тебе сказать...

— Он жжётся сильно, — вмешался Эркин, встав рядом с Женей.

— Да-а? — на мгновение обернулась на его голос Алиса и тут же опять к Фредди. — Дядя Фредди, когда вас опять заставят коньяк пить, — Фредди изумлённо приподнял брови, Джонатан жестом призвал всех к молчанию, и Алиса, ободрённая общим вниманием, продолжила: — Вы тогда вот что сделайте. Ну, дают вам стакан, — Алиса стала сопровождать инструкцию пантомимой, — берёте, спорь — не спорь, всё равно заставят, набираете полный рот, чтоб всё за раз, и делаете глаза, будто увидели что, они оглянутся посмотреть, а вы раз! И выплюнули всё, и ногой растёрли, чтоб не замети ли, — и видя, что все молча смотрят на неё, победно закончила: — Мы все так в школе делаем, когда нам витаминку вливают. Такая гадость!

— Что?! — взорвалась Женя. — Я такие деньги за витаминную профилактику плачу, а ты ею плюёшься?!

— Ой! Мама! — взвизгнула Алиса. Прятаться за дедушку не с руки, там Эрик стоит, а он с мамой всегда заодно, да ещё Андрюха сидит, а от него любой пакости ждать можно, и, мгновенно рассчитав, с криком: — Мне в уборную! — Алисы вылетела из комнаты, ловко увернувшись от чьей-то, вроде Андрюхиной, руки.

Красная от смущения и негодования, Женя стояла посреди гостиной. Так... такое поведение... что о ней подумают?! Но все так смеялись, Андрей даже взвизгивал совсем по-детски, даже Эркин смеялся, а Бурлаков с трудом выговорил:

— Всё в порядке, Женечка, всё хорошо.

— Огонь-девка, — одобрительно сказал по-ковбойски Фредди.

— Да, ковбой, — Джонатан строго посмотрел на него. — Это я должен видеть.

— Что "это"? — повернулся к нему Фредди.

— А как ты коньяком плюёшься.

— С какой стати я буду плеваться? Мне-то он не жжётся.

— Забыл, что ли? — голос Джонатана подчёркнуто строг. — Слово леди — закон для ковбоя.

— Леди, говоришь? — задумчиво переспросил Фредди и твёрдо улыбнулся. — Ладно, лендлорд, налей и увидишь.

— Так, — кивнул Джонатан. — Значит, нужен коньяк. Запомни.

— Будет коньяк, — сказал Эркин и мягко тронул Женю за локоть. — Женя, грибы под окном...

— Ой, да... — спохватилась Женя.

— Я помогу, — вскочил на ноги Андрей.

После такого смеха ему надо было чем-то заняться. По дороге он мимоходом постучал в дверь уборной.

— Вылазь, племяшка. А то всю вкуснятину без тебя съедят.

— Фигушки тебе, — ответила из-за двери Алиса. — Я сейчас.

Она осторожно приоткрыла дверь и прислушалась. В большой комнате вроде опять смеются, мама на кухне командует Андрюхой. Голос не сердитый, можно выходить.

Стол был уже накрыт, и для каждой новой тарелки или мисочки место находилось с трудом. Наконец, Эркин и Андрей водрузили принесённые с кухонной лоджии и мгновенно запотевшие в тепле бутылки с водкой, купленные в Сосняках и привезённые Бурлаковым. Женя оглядела искрящийся многоцветный плотно заставленный стол и весело провозгласила сначала по-русски и тут же по-английски:

— Дорогие гости, пожалуйте к столу.

Рассаживал всех за столом Бурлаков. Женя, разумеется, рядом с Эркином, напротив них Джонатан и Фредди, рядом с Эркином Андрей, сам он рядом с Джонатаном, а Алиса на торце. Алиса бы выбрала другой конец, подальше от мамы и рядом с дедушкой, но тогда она окажется и рядом с Андрюхой... нетушки, лучше уж здесь: мама только воспитывает, а Андрюха дразнится и доводит. Когда все расселись, Бурлаков ещё раз оглядел стол и... чёрт, а шампанское где? Сюрпризом появится? Нет, похоже, просто забыли или даже не знают, ладно, возьмём в свои руки и сделаем так, чтобы все остались довольны. Итак, что у нас? Можжевеловая, двойная, "боярская" и "башня".

— Женечка, вы — чудо, настоящий русский стол.

Женя смущённо заулыбалась, и сразу улыбнулся Эркин, а Бурлаков уверенно продолжил:

— Джонатан, Фредди, вы с русской кухней знакомы?

— Чисто теоретически, — засмеялся Джонатан.

Улыбнулся и Фредди.

— Я практически, но явно недостаточно.

— Тогда беру руководство на себя. Был когда-то писатель Горбунов, он советовал начинать в рифму: vodka — celjedka, — и сразу сам себя перевёл на английский. — К селёдке лучше можжевеловой, — и сделал паузу, чтобы все себе положили и налили.

И он уже готовил тост, когда прозвенел голосок Алисы.

-А мне чего?

Эркин, мягко коснувшись плеча Жени, встал.

— Я сейчас морса принесу.

Вышел и быстро вернулся с большим стеклянным кувшином, наполненным тёмно-красной жидкостью.

— Клюквенный! — обрадовалась по-русски Алиса.

— Да, — кивнул Эркин и перевёл: — Из клюквы, — и налил Алисе, как всем, в маленькую водочную стопку.

— Правильно, — кивнул Бурлаков.

А Фредди подмигнул Жене.

— Пусть учится в приличной компании.

— Собираешься уйти? — удивился Джонатан.

— Нет, просто ты не в счёт, — сразу ответил Фредди.

— Сама кувшин не бери, уронишь, — сказал Алисе Эркин и сел на своё место.

Он как-то вдруг и сразу успокоился, почувствовав, что всё сказанное и сделанное им будет правильно. Эркин взял свою стопку, посмотрел на Бурлакова и встал.

— Спасибо вам, что приехали к нам, — он смотрел на Фредди и Джонатана, — на наш семейный праздник. Это большая честь и радость для нас всех. Я понимаю, что годовщина свадьбы — не самый большой день, но мы собрались, все вместе, это и есть наш праздник, его и празднуем, — и улыбнулся, показывая, что закончил речь.

— Во, брат! — восхитился Андрей. — Хорошо сказал. За это и выпьем!

Чоканье было для Джонатана и Фредди такой же экзотикой, как и большинство блюд на столе, но выполнили они этот обряд с удовольствием. Выпили, закусили, выразили удовольствие. Бурлаков властно, но ни для кого необидно вёл стол, раскрывая гостям секреты русского застолья и объясняя, какая водка под какую закуску. Стопки выпивались по-русски, одним глотком, чтобы разные водки не смешивались, а наливали почти доверху, но и стопки крошечные, по сравнению с коктейльными стаканами, как раз на глоток. "Боярская" привела в восторг Джонатана и Фредди и запахом, и вкусом, и цветом. А "башня" поразила неожиданно тонким вкусом при значительной, большей, чем у других водок, крепости.

— Второй вычет тебе, ковбой.

— И за что столько? — спокойно спросил Фредди, уплетая заливную осетрину.

— Что "Флору" пропустил, раз.

— Допустим, — кивнул Фредди. — Да, Джен, рыба чудо как хороша.

— Я вам ещё положу, — привстала Женя.

— Не откажусь, — подставил свою тарелку Фредди.

— И вот ещё возьмите, это rjapushka, местная рыба.

— Ага, спасибо, Джен.

-Ублажился, ковбой? А второй вычет тебе за водку. Полгода в Россию мотаешься, и ни одной бутылки в нашем баре.

— Я их впервые вижу. Не трепыхайся, Джонни. Будут обе.

— Вряд ли, — улыбнулся Бурлаков.

— А что? — удивлённо посмотрел на него Джонатан. — Такие дорогие?

— Ну, не дороже ж денег, -хмыкнул Фредди.

— Дело не в цене, — рассмеялся Бурлаков и стал объяснять: — В открытой продаже их не бывает. Водку эту делают в монастыре. Staropimevskij монастырь. Делают штучно, по заказу.

— Монахи? — удивился Андрей. — Им же спиртного ни-ни, на дух нельзя.

— По закону много чего нельзя, — Бурлаков, совсем как Андрей, ловко подмигнул сразу всем сидящим за столом. — И закон — одно, а жизнь — другое.

— Точно, профессор, — тоном знатока согласился Фредди и захохотал первым.

— И они ж её не пьют, а делают, — отсмеявшись, закончил свою мысль бурлаков.

Можжевеловая и двойная также понравились, и Эркин, уже начавший беспокоиться, что не лопухнулся ли он с выбором, успокоился.

Заканчивали закуску горячие, прямо из духовки, загорыши. Сначала Женя и Эркин быстро собрали и унесли опустевшие тарелки, расчистив место, а потом внесли и поставили два блюда с румяными пухлыми шарами загорышей. Как и обещала Панфиловна, разогретые в духовке в фольге, они, казалось, ещё потрескивали и доходили на глазах.