К точке невозвращения. Главы 3 и 4

— Рассказывай.

— Да, — к ее удивлению, Мартин не стал спорить. — Ты все равно узнаешь. Союз официально принес извинения за действия наших войск на Ниверне. Теперь там остается только база, покидать которую военным не рекомендовано, и формальное название союзной планеты.

Эйлин... она должна была обрадоваться, и была рада, за свою родину, но чем это аукнется ей здесь?

— Ты... напился из-за провала?

— Я? Из-за всего сразу. Провал, желание сослуживцев отомстить за него тем, до кого дотянутся руки. У меня не получилось тебя защитить, Эйлин. Сегодня-завтра твой черед, — Мартин отвернулся.

Снова заболела голова. Его там имели по-всякому почти целый день, а ему стыдно, что он не сумел ее защитить?

— Но ты же точно желаешь Ниверне сгореть в пламени сверхновой!

— Да. Искренне желаю. Ты тут причем?

— Мартин, не притворяйся идиотом!

— И не думал! Эйлин, окажись я там, с винтовкой в руках, я бы мог отыграться, плюнув на трибунал. Есть за что, и наших, и ваших. Но не требуй от меня такой логики в отношении тебя, — он коснулся пальцами ее запястья.

Эйлин машинально отдернула руку, но мысль поняла и уставилась на него, почти зачарованная.

— Дамьен прав, я выдержу, но как же хочется рехнуться, — вздохнула она, роняя голову на стол.

— Подслушивала все же? — беззлобно усмехнулся Мартин. Видимо, тоже предполагал. Особист. Почему она не может видеть Мартина и Дамьена частью той самой службы, от которой ей столько горя в жизни?

Ответить помешал вызов на домашний терминал. Эйлин почувствовала, как холодеют руки. За ней должны приехать через полчаса. Плановый допрос, четко по расписанию, но сегодня она боялась. Той мести, которая вымотала даже Мартина. Когда экран погас, Мартин обнял ее, и она первый раз не стала вырываться. Так же он обнимал Дамьена при первой встрече после возвращения. Она ему теперь своя.

Офицер снова был новый, в меру любезный, даже налил стакан чая и увернул кондиционер. На столе стоял уже привычный детектор. Аппарат оценивал все, семантический анализ ответов, эмоциональный, реакции ее организма, активность мозговых волн, только что мысли не читал, но Мартин всерьез как-то ответил, что над этим работают, и не только лаборатории особого отряда. Жалко, что нет такого еще. Пусть бы лучше читали мысли, чем отвечать на сотни вопросов, тяжелых, повторяющихся, лезущих туда, где никому делать нечего.

Ее с самого начала пытались развести с Мартином, угрожая, давя на жалость, доказывая, как Мартину с ней плохо, как страдает его карьера, и она была готова сдаться, если бы не вспомнила вовремя, что не из-за нее у него неприятности, а из-за службы, которая не может смириться с его выбором. Но сегодня они пошли дальше. В кабинете, кроме детектора, был врач с мобильным медицинским комплексом для проверки, не фиктивен ли их брак. Очевидно, снова решили давить на психику, иначе, с этого бы и начали, а так, на Эйлин надели браслет и "дали возможность избежать публичного осмотра". Может быть, признает сразу, что брак — лишь формальность? Если нет, то, что Картер любит в постели? Занимаются ли они анальным сексом? Просит ли он ее побыть с ним мужчиной? Как часто он принимает ванну? Или его интерес не к матери, а к ребенку? Осматривала ли она половые органы дочери, нет ли следов спермы... Эйлин рыдала под конец, кричала, что не будет отвечать, пусть думают о ней, что хотят, но не трогают ее дочь, не унижают Мартина. А офицер продолжал, ровным тоном, пока не распахнулась дверь.

Эйлин, сквозь слезы, не видела вошедшего, узнала лишь голос:

— Офицер Микулис, — вас вызывает майор Тариски, срочно.

— Отмазываешь друга, Фланнери? — на каком пределе были ее нервы, если она услышала этот шепот?

— Проверь, — лишь хмыкнул Дамьен.

Эйлин кое-как вытерла лицо и дернула застежку браслета, стараясь поскорее его содрать.

— Миссис Картер, вам не давали разрешения уйти! — вмешался врач, о котором Эйлин уже забыла.

Она умоляюще посмотрела на Дамьена. Не мог же он всего лишь дать ей передышку? Зачем? Это не имеет смысла.

— Доктор Ханниган, — Дамьен подошел к нему и нагнулся к уху.

Эйлин не слышала, но доктор бледнел на глазах, и у него затряслись руки.

— Совершенно с вами согласен, офицер Фланнери, — голос тоже дрожал, словно это его допрашивали. — Больше возражений не имею.

— Вот и прекрасно, — Дамьен выпрямился и улыбнулся. Чарующая улыбка на тонком лице не должна была выглядеть столь пугающе. — Идем, Эйлин.

Он помог ей подняться и вывел в коридор, крепко держа под руку. Эйлин шатало, как пьяную вчера, думать не получалось, хотелось только тихо скулить. Уже во флаере, подставив лицо ветру из открытого окна, Эйлин немного пришла в себя.

— Что тебе будет за это?

— Ничего. Проверка Картера — легальна, а вот тебя допрашивать они права не имели. Того, что ты с Ниверне, мало, ты не проходишь как подозреваемая. Отмечаться, как беженка из горячей точки, ты обязана, тебе могут задавать общие вопросы, в том числе, о твоем бывшем муже, но не больше. Союз отвел войска, объявил амнистию, все, Эйлин.

— Не поняла, — она остановилась, всматриваясь в его лицо. Если бы все было так хорошо, он не был бы столь мрачным. — Но что тогда...

— Они играют на грани закона. Командованию нет дела, на ком женат один из рядовых офицеров, но командование несложно в этом заинтересовать. Микулиса, действительно, вызывали, майор не знает, чем тот был занят, и не в интересах Микулиса ему об этом сообщать. Но и не в наших. Официальная позиция Союза — это одно...

— А помешать отыграться никто не может.

— Да. Проще и лучше сделать из тебя и Картера военных преступников, чем признать, пусть в этих стенах, методы работы части нашего доблестного офицерства. Пока все молчат, я могу вытаскивать тебя так, если все станет известно, будет сложнее.

— А доктор...

— А это уже наши с ним дела.

— Я не сказала тебе спасибо, — помолчав, выговорила Эйлин.

— Я понимаю, что ты благодарна, — он улыбнулся, совсем не так, как Ханнигану. — На сегодня все кончено, Эйлин.

— Да... Постой, ты сказал, амнистия? — она схватила Дамьена за руку. — Значит, Эрик...

— Никогда не сможет вернуться на Ниверне или жить на любой планете, входящей в Союз, но за пределами наших границ его никто искать не станет, — Дамьену ее слова точно не понравились. Да, Мартин же его друг.

Эйлин только беспомощно улыбнулась и отодвинулась к дверце. Что она могла поделать? Эрик был отцом ее дочери. Но Мартин... она убить была готова Микулиса за всю эту грязь. Эйлин в жизни не слышала и половины того, о чем ее спрашивали.

— Но Мартин... ничего не сказал мне...

— Сказал бы, потом. Полдня допросов, Эйлин. И невозможность избавить от допроса тебя. Он не может себе позволить даже морду никому набить. Знаешь, как Мартину нелегко понимать, что он бессилен? Ждать сейчас дома, а не...

— ... идти с винтовкой?

— Именно, — Дамьен усмехнулся.

— На этот раз ты говоришь прямо.

— Так он не скажет. Никогда.

— Почему с ним так сложно? — вздохнула Эйлин.

— Вот уж, — Дамьен фыркнул, — кто друг друга стоит.

Пискнул его комм. Эйлин сегодня уже начала бояться связи и притихла. Но, оказалось, это всего лишь друг Дамьена. Эйлин очень удивилась, когда узнала, что Дамьену неинтересны женщины, ей даже взгрустнулось сначала, а потом она поняла, что так и лучше. Женщинам с ним будет очень трудно, редкая согласится постоянно ему соответствовать, а мужчины пусть мучаются.

— Вытащишь Мартина сегодня в ресторан? — спросил Дамьен, закруглив разговор. — Я приду с Рене, но сейчас так лучше. Чужой человек, мы не зациклимся на проблемах.

— Ты столько делаешь для Мартина...

— Не нам с ним считаться. Так согласна?

— Да. Все-таки, спасибо, — она потянулась к Дамьену, обняла и поцеловала в щеку.

Мартин, узнав, что ресторан придумал Дамьен, согласился сразу. Но долго, до самого вечера, всматривался в лицо Эйлин, пытаясь понять, что и как было. Эйлин твердо решила молчать. Дамьен прав, когда не можешь защитить свою женщину, только вешаться. Но Мартин не виноват сейчас. Бросится с кулаками на какую тварь, а потом Эйлин и вовсе останется одна, пока его не выпустят. Хватит с нее мужей, которые влипают из-за личных представлений о чести и долге.

Ресторанчик оказался милым, дальше по пляжу, милях в десяти от дома. Лили осталась с соседкой, оказывается, Мартин с ней уже договорился на всякий случай, но вчера, на пьяную голову, забыл. У соседки был сын, тоже лет пяти, и ему было скучно одному. Эйлин сама отвела дочку, посидела около часа и ушла довольная. Лили там точно не обидят, зато, наобщается наконец-то вдосталь.

Дамьен был сногсшибательно обаятелен, шутил, "дергал" Мартина, включая того в разговор, Эйлин помогала ему, как могла, и Мартин растаял, позволил себе расслабиться. А вот Рене сидел, как на гигантском дикобразе. Точно предпочел бы остаться с Дамьеном наедине, но терпел компанию. Странно, Дамьен с Мартином вообще друг без друга жить не могут, как Рене еще не смирился?

В какой-то момент, Эйлин поняла, что сама "проваливается" в мысли о сегодняшнем утре, в кошмарное унижение, которое можно остановить, но никому это не нужно. Она ведь знала, специально смотрела, брак в Союзе не предполагает обязательных интимных отношений, он не для размножения, как на Ниверне, это всего лишь форма общественно-экономического договора, и все, что творилось утром, было просто издевательством. Патриоты, которым так больно за службу, что они отыгрываются на своих же и на тех, кто не может ответить! Гнать их в шею.

— Скажите, Эйлин, а на Ниверне есть рестораны? — Рене, видимо, решил перехватить инициативу, но как-то так, что Эйлин сначала растерялась.

— Конечно, есть. Куда бы они делись? Ниверне по технической оснащенности не уступает, например, Хайяне. Конечно, до Тиланы далеко, но на Тилане технические разработки — часть плана по развитию планеты, и ведутся эти разработки уже не первую сотню лет. А у нас... на Ниверне, есть все понемножку, не хватает для всех, но это уже вопрос из другой области, не развития, как такового. Если бы все получилось иначе, мы... Ниверне немало бы получила за счет рекреационных ресурсов. У нас очень красиво. Например, в горах, за военной базой, есть чудесные долины. Построить там экологические отели — и отбоя не было бы от туристов. И это, как минимум, можно и еще что-нибудь придумать. Я, к сожалению, была далеко не везде, а суши у нас много, больше, чем на Тилане. Но недостатка воды нет, потому что моря очень глубокие...

Она, постепенно понижая голос, затихла. И куда это ее понесло? Но Дамьен смотрел почти влюбленно, а Мартин... без почти, задумчиво, с нежной грустью. Почему? Что она такого наговорила? Но молчать тоже не хотелось. Ей даже не за Ниверне стало обидно, а за себя. Ладно бы она ноги на стол положила или громко кричала, требуя меню, так Рене увидел в ней провинциалку просто потому, что она родилась не здесь. Ну, и он не здесь родился, Дамьен как-то рассказывал. Или прожил на три года дольше, теперь можно задирать нос?

— Я... пойду возьму мороженого, — пробормотала она, выбираясь из-за стола.

— Я с тобой, — Мартин догнал ее, тоже взял миску и склонился над автоматом. — Рене всего лишь ревнует Дамьена, — негромко сказал он, выбрав несколько шариков шоколадного.

— Это его трудности, даже не Дамьена,

— Сложно так сразу сказать. Все-таки, Дамьен открыто предпочитает мое общество.

— Значит, нет в Рене чего-то, чтобы Дамьен забыл обо всем.

— А во мне есть? — Мартин осторожно, едва касаясь, провел пальцами по ее шее. Чуть щекотно, но, как она любит. Откуда он знает?

Эйлин уронила мороженое, хорошо, что в миску. Да что с ним такое? Или не с ним? Он... Он не скрывал никогда, это она сначала не замечала, а потом запретила себе замечать, потому что Эрик, нельзя, даже если захочется. А что такого случилось сегодня? Стресс после допроса? Она так старалась защитить Мартина, что почувствовала свое право на него? Эйлин старательно выдоила из автомата еще пять шариков и осторожно посмотрела на Мартина. Он... хорош собой, умный, добрый настолько, насколько это возможно с его профессией, его... приятно хотеть, и, наверное, так же приятно получить.

— Чтобы забыть о Рене? Разумеется. В тебе меньше напыщенности и самовлюбленности. Самоуверенность есть, но другая, — ей удалось улыбнуться, а, когда он, с усмешкой, отошел, отдышаться.

Стресс всегда придавал ей активности, даже кокетства, но ничего, кроме флирта ей нужно не было, а динамить Мартина — уже чересчур. Он и так терпит почти два месяца. Больше за вечер он себе не позволил ни единого лишнего взгляда. А потом даже Рене стал повеселее и согласился поехать к ним, вместе с Дамьеном, продолжить развлечения. Мужчины втроем научили Эйлин местной карточной игре, в которой было необходимо набрать тысячу очков, и Эйлин, почти закусив язык, допоздна старалась их обыграть. Победил в итоге Дамьен, но она отстала только на тридцать баллов!

Ночью, поцеловав в макушку сладко сопящую Лили, Эйлин подошла к окну. Дамьен и Рене остались ночевать у них, и должны были сейчас хотя бы спать, но Дамьен почему-то сидел на пляже и бросал в воду камни. Их прибой наносил, прозрачные, ярко-зеленые.

Эйлин накинула кофту и, почти не касаясь ступенек, сбежала вниз.

— Что-то случилось?

— Нет, не спится, — Дамьен, заложив за голову руки, упал спиной на песок. — Ты отлично держишься.

— Я... а чем поможет истерика? Ладно бы я упала и ногу вывихнула, тогда имеет смысл пожалеть, а тут только доведу Мартина. Вчера он просто напился, а...

— Что?! — Дамьен расплылся в широченной улыбке.

— Ну... — Эйлин подумала и рассказала все, что помнила. Дамьен ржал, как ненормальный, чуть не катаясь по пляжу. — А... ведь ты тоже держишься, да? — спросила она, когда всхлипывания утихли.

— Моя истерика была бы ближе к истерике Мартина, с оружием и интригами.

— Это лучше без истерики, да, — согласилась Эйлин. — На трезвую и холодную голову.

Они с Дамьеном рассмеялись, но у Эйлин осталось ощущение, что он не просто так плел все, что на язык попадется. Не тот он человек, что ли. Хотя, не ее дело. Она слишком устала и сегодня, и вообще, чтобы в ком-то копаться. Может быть, Мартин потому и не стал ее "дожимать", что увидел неадекватность? Спасибо ему тогда большое.

— Ложись спать? — предложил Дамьен, внимательно ее разглядывая.

— Боюсь, не засну, — Эйлин потерла щеки. — Если только таблеток наглотаться, но кто с утра позаботится о Лили?

— Нас в Академии учили даже роды принимать, — оскорбленно фыркнул Дамьен.

Эйлин снова засмеялась. Но придется таблетки, никуда не денешься. Внутри уже не азарт и опьянение, а дрожь. Она не офицер спецкорпуса, ей не хватит просто напиться.

— Давай провожу, — Дамьен поднялся, придержал ее, помогая встать на ноги. Весь день ее за ручку водит. И Мартина, скорее всего. Но Эйлин искренне надеялась, что в его жизни не случится ничего, чтобы ей выпал шанс отблагодарить его сполна. Не надо.