Концепция силы. Юлька

— "Ночь перед Рождеством", — машинально уточнила девушка, — скоро начнём читать с шестым классом.

— Наверное, "Ночь", не помню. А что, если Влад говорит правду? Сила у тебя имеется, только ты ею не умеешь воспользоваться. Или лучше: не знаешь о ней.

— Последнее больше похоже на правду. Предположим, мы добрались до истины. У меня есть сила, о которой я не знаю. И что мне эта истина даёт? Компьютер твой я восстановить всё равно не сумею.

— Может, ты ею пользуешься неосознанно? Алексею же помогла.

— Не верю.

— Влад сказал. Ему же веришь?

— И ему не верю. Потому что тогда получается, что я могу взорвать школу.

Заковыристая логика Юльки в очередной раз оборвала на полдороге размышления Олега... Девушка завозилась на столе, двигаясь к краешку, и спрыгнула.

— Домой хочу. Выспаться нормально. Подготовиться к завтрашнему рабочему дню. Который час?

— Третий. Я отвезу тебя. Только сначала поклянись, что не будет больше никаких "ключей".

Часть вторая

29.

Барсик сидел на бордюре приподъездной площадки и задумчиво созерцал кончик своего хвоста. Лохматый кончик нервно шлёпал об асфальт, и Юлька со слабым интересом ждала, когда коту надоест его странное занятие. Минут пять он уже точно сидит.

Подъездная дверь ударилась ручкой о стену. Со смехом, визгом и щебетом вылетели на улицу нарядно одетые девчонки. Изумлённая Юлька в той, что поздоровалась, узнала соседку Наташу. Ну конечно! Сегодня её день рождения, вот и бегает с подружками повсюду!

Звонкоголосые дамы быстро упорхнули к соседнему дому. Юлька некоторое время, морщась, махала рукой — развеять тяжёлое сверхароматное облако: девочки, наверное, щедро облились духами, причём, кажется, старыми, либо сообразили слить в один флакон остатки разных... Барсик, подскочивший от внезапного переполоха, снова присел, уже ближе к заборчику вокруг газона.

Пока Юлька раздумывала, идти сразу домой или посидеть ещё на скамейке, из подъезда выбежала Динка — маленькая белая собачка, крепкая, с плотной белой шерстью. Она подбежала к Барсику и быстро обнюхала его. Кот брезгливо отвернул морду: будучи старыми знакомыми, они не всегда питали друг к другу расположение. Но настроение у Динки было явно игривое. Она решительно ткнула Барсика в шею и прыгнула на дорогу перед ним, присев на передних лапках — завилявший хвост кверху. Короткий тяв был очень похож на человеческое нетерпеливое: "Ну?"

Кота проняло. Он вскочил на все четыре лапы и тоже сиганул на дорогу. Чрез секунду он мчался, задрав хвост и дурашливо растопырив лохматые штанишки задних лап, к последнему подъезду дома, а Динка с азартным счастливым воплем гналась за ним. В конце дома роли поменялись: теперь Динка улепётывала от Барсика, от восторга свесив язык набок, а кот, с воинственно прижатыми ушами, "гнал" собаку по дороге...

У родного подъезда они снова поменялись — и так до тех пор, пока Барсик не свалился посреди дороги и наотрез не отказался бегать. Динка побегала вокруг него с просительным визгом — и села рядом. Собачья морда выражала наслаждение, пока Динка, "улыбаясь", смотрела, как Барсик пытается языком привести свои белые лохмы в подобие порядка... Юлька улыбалась, наблюдая редкую сценку, а потом негромко позвала:

— Народ, пошли домой?

Оба зверя повернули к ней головы. Девушка встала со скамейки и, оглянувшись на них, встала у двери.

Динка умела дверь открывать — раньше, когда дверь ещё не была домофонной. А Барсик мог открывать в обе стороны: из подъезда мордой толкнуть, с улицы — лапой подцепить. Но сейчас ситуация для собаки с котом становилась явно проблемной: и погулять ещё хочется — особенно Динке, недавно вышедшей, и потом тяжеловато зайти будет. А уж когда хозяева ещё потом выйдут...

Юлька замерла, стараясь не дышать: собака и кот разом заглянули друг дружке в глаза — и побежали к подъезду, проскочили одна за другой мимо девушки. Осталось только позвонить по квартирам, чтобы пустили домой гулён.

Свой порог переступила с мыслью: "Ой, выспаться бы!.. Завтра пять уроков..." Часы над трельяжем будто возразили: "Шестой час всего лишь!"

— Ну и ладно, что шестой, — проворчала девушка.

Колыхнулись занавески, закрывающие дверь в зал, выглянула мама.

— Названивает тебе тут какой-то... Олегом назвался.

— Сейчас перезвонит — подойду. Мам, Влад не звонил?

— Нет. При мне — нет. Может, когда я в магазин ходила?

Юлька быстро просчитала: свои воскресные сериалы — мелодраму и детектив — мама вряд ли ради магазина пропустила, перерыв между ними небольшой. Нет, в полдень Влад наверняка отсыпался, а если и не спал... Зачем ей нужен его звонок?.. Интересно, куда она засунула бумажку с телефонами Олега? Вот она. Не забыть бы переписать всё в свой блокнот.

— Алло, это я. Разобрался с компьютерами?

— Разобрался. Сплошной ноль. Только на свалку. А ты? Нормально добралась?

— Смеёшься? С первого этажа — на третий? Или забыл уже, что сам привёз меня на машине?

— Юленька, с тобой я ни в чём не уверен. Ты даже когда спишь — и то путешествуешь. А здесь ты ведь даже не спишь — на одном месте лёжа. Ты с первого этажа на третий поднимаешься. Сколько я на обратном пути ругался, что не проводил тебя до двери...

— Шутить изволите, милостивый государь.

— Какие тут уж шутки! Доехал назад, до техникума, — звоню-звоню, а тебя всё нет. Ты что — так и сидела всё это время у подъезда? Жаль, что День учителя прошёл...

— Господи, а это зачем?

— Ну, ничего, я тебе в честь первого дня осенних каникул мобильник подарю.

— Очень нужно!

— А я про твои нужды не говорю. Это мне нужно... А почему ты задержалась?

— Домой заходить не хотелось. На улице сухо, хорошо... Олег, я пришла и сразу позвонила. Давай потом созвонимся, ладно? Я почему-то устала. Прилягу, немного отдохну.

— Хорошо, сегодня тревожить больше не буду. Целую в щёчку. Пока.

— И опять без разрешения, — пробурчала Юлька и положила трубку.

В спальне она долго, с бездумным вниманием смотрела на кровать. Мелькнувшие соображения насчёт быстрого замерзания, если ляжет поверх покрывала, заставили всё-таки откинуть одеяло. Не переодеваясь ("Я всё равно на минутку только..."), Юлька свалилась на постель, под приоткрытое одеяло с давящим на него покрывалом.

Кажется, входила мама, спросила коротко о чём-то — кажется, Юлька ответила... Потом дышать стало легче, шевелить ногами — тоже: мама убрала покрывало и лишние подушки. А потом было грузное падение на мягкое уютное дно, и темнота ощущалась не тёмным провалом, а лениво струящимися над головой серыми вуалями... А потом начала мешать одежда, и Юлька выползла из-под одеяла в односторонне освещённый мир: перед глазами светло и всё видно, а по бокам и за спиной — устоялась тьма, непроглядная, густая. Как будто из норы выглядывала. Вползая назад, под жаркое ватное одеяло, Юлька более-менее осознанно услышала собственную мысль: "Мышь под листьями..." И снова — в сон...

... Самосвал ревел и грохотал по бедной Юлькиной голове. Он ездил от одного виска к другому с неумолчным рычанием и никак не останавливался. То ли пара колёс у него была спущена, то ли на Юлькиной голове были какие-то колдобины, но самосвал равномерно проваливался на одном и том же месте с ухарским: "Бух!.. Бух!.." Ко всему прочему, в его кабину набилась банда пьяных мерзавцев, орущих вразнобой и мешающих уже определившемуся ритму.

Юлька слабо застонала, с болезненным упорством стараясь удержаться на границе сна и бодрствования. Но жирный, раздувшийся шум оказался невыносим. Девушка собралась с силами и широко раскрыла глаза.

Стена напротив, чудилось, дребезжала от разноголосицы грубых мужских перекликов, пьяных женских воплей и визгливого хохотка, рыдающего пения пронзительным тенорком. Изредка всю эту какофонию прорывали преувеличенно жёсткие автоматные очереди...

"Лёвчик гуляет!" — наконец проснувшись, поняла Юлька.

Свесилась с кровати, машинально пошарила внизу осторожной ладонью. Будильника на месте не оказалось. Правильно. Сама не поставила, а мама терпеть не может этой странной привычки: "Что за манеру взяла! Наступишь, сонная, невзначай — и нет часов!"

В пространстве, вибрирующем от сваленных в одну кучу разномастных, но одинаково нахальных воплей, Юлька доплелась до письменного стола. Включила лампу. Без пятнадцати полночь. Это уже даже не наглость. Она осела на стул, обиженно скривила рот, как в детстве перед плачем.

В однокомнатной квартире через стену жил следователь РОВД, холостой и одинокий. Иногда к нему приходила подружка... Даже сейчас напряжённое лицо Юльки смягчилось, едва она вспомнила: лежала она как-то с книгой — в кресле, впритык к соседской стене, читала — и вдруг услышала через стену такое, отчего скоро бегала по своей квартире в ужасном состоянии: женщина надрывно стонала от боли. Так стонать могут только умирающие — решила перепуганная Юлька. Но где находится Лёвчик, почему он не реагирует?.. Несчастная стонала равномерно — видимо, от боли могла дышать коротко, прихватывая воздух маленькими порциями. Юлька топталась между телефоном и дверью: что предпочтительнее в этой кошмарной ситуации? Сразу вызвать "скорую"? Или попытаться позвонить соседу, выяснить, не нужна ли помощь?.. А потом всё успокоилось, и уже изумлённая Юлька услышала весёлый женский голос... Ситуация повторилась не один раз, прежде чем девушка сообразила, в чём дело, и с тех пор просто включала магнитофон, чтобы не отвлекаться... А вот гостей... Гостей Лёвчика Юлька невзлюбила с первого же их прихода (квартиру он купил недавно). Нахраписто-горластые, выпив, они принимались обсуждать свои дела — а все коллеги Лёвчика. Спорили они до хрипоты, на часы не глядели. Бывало, и до двух ночи могли проорать, перемежая деловое обсуждение сольными и хоровыми музыкальными номерами в виде двух любимых всей компанией песен — "Варяга" и "Из-за острова на стрежень..."... Ох уж эта акустика современных квартир...

Робкая попытка закрыть одно ухо плечом, а другое вжать в подушку... Не спасло. Показалось, сама кровать начала издавать глухое гроханье: "Бух!.. Бух!.."

Но спать-то хочется!..

Юлька откинула одеяло и в вязкой текучести внезапно материального пространства стала изо всех сил таращить глаза в угол комнаты, с мрачным наслаждение представляя: вот она входит в квартиру Лёвчика, приближается к видаку (заглядывала к нему разок, передавая принесённую расчётку на квартплату, так что знает, где и что находится) и резко сталкивает видак с подставки.

За стеной что-то грохнуло. Пьяные голоса замолчали... "Ишь, в точку! — удовлетворённо сквозь сон подумала Юлька. — Интересно, кто из них свалился? Лёвчик, наверное. Он обычно первым отключается... Эй, не отвлекайся! Итак, в телевизор, где сладенько обрыдался смазливенький певец, мы подложим бомбу! С часовым механизмом! Три! Два! Один! Ложись!"

Женский вскрик за стеной ударил по натянутым нервам девушки, заглушая краткий шумный звук — падения? Снова? И Юлька опять поспешно разомкнула — не веки, а просто железные двери на жёсткой стальной пружине.

"Господи, чего они орут, а? Ну сколько можно... Так, люстра у него... Пять или шесть лампочек? Кажется, шесть..." Девушка в собственном воображении вооружилась хорошей крепкой палкой и с замахом врезала по одной лампочке, по другой...

За стеной, кажется, до гостей дошло, что время позднее. В комнате их уже не было слышно — явно торопились одеваться в прихожей. Странно, одна из женщин почему-то истерически плачет. Обидели, что ли, по пьяни?.. Ну их всех...

Юлька ещё крепилась, но после привычно хлопнувшей двери послышалась серия быстрых негромких щелчков. Сосед закрылся. И девушка расслабилась и с облегчением обняла подушку.

Остатки сна попереливались перед закрытыми глазами радужными разводами мыльного пузыря, а потом пузырь, правда деликатно, но лопнул. И Юлька очутилась на пустынном берегу безобразного ночного бодрствования.

Сначала она не поверила. Потом, громко негодуя в душе, обвинила соседа в надвигающейся бессоннице. Может, зря. А может, и нет. Лёвчик, очевидно, принялся за уборку "пиршественной залы": что-то двигал, переставлял. Видимо, нечаянно сбил ногой пустую бутылку — та прокатилась по голому полу гулко и вызывающе в нежной полуночной тиши.

Снова откинув одеяло, Юлька пробурчала что-то невразумительное и сердитое, не имеющее смысла, так, набор бубнящих звуков — слов не нашлось, и со вздохом пошла на кухню. Там обвела чуть обиженным взглядом кастрюли и сковородку на плите, задержалась на чайнике... Нет, ничего не хочется.

Вернулась в комнату, села на постель, закутавшись в одеяло. Часов до двух — сна точно не будет ни в одном глазу. Что делать? Чем заняться?.. Может...

Длинный скребущий звук прополз за стеной и стих. Юлька прислушалась. Снова заскребло — и пауза. По комнате Лёвчика словно тащили нечто тяжёлое — груду мелких предметов, чувствительно царапающих пол (и уши), поскольку навалили груду на очень тонкую тряпку. И груз был весьма увесистым — тянули тряпку с равномерными перерывами: толчок — пауза, толчок — пауза.

Потом Лёвчик ненадолго вышел из комнаты. Туповатое топанье в разжиженной тишине слышалось отчётливо. Потом он вернулся — и Юльку нервно передёрнуло от привизгнувшего скрежета. Звук был такой, будто Лёвчик с размаху сунул лопату в огромную кучу ёлочных игрушек...

"Господи, что же он делает?!"

Странно снежный, но царапающий шелест — и на некоторое время устоялась тишина. Недоумевая, девушка уже ждала, что ещё придумает неугомонный сосед. А тот снова "воткнул" лопату.

Дребезжащий скрежет заставил Юльку немедленно заткнуть уши. "Кошмар какой-то!"

Откликом на мысленную реплику стал угрюмый вопрос Юльки-грубиянки: "Хочешь убедить себя, что в самом деле не понимаешь? Не ври себе!" А две первые Юльки взвыли в похоронном причитании: "Ой, что же ты наделала-то?! Ой, зачем тебе это надо-то было-о!" Грубиянка на этот раз промолчала: видимо, была с ними согласна.

С пониманием началось окаменение. Напряглись и потеряли чувствительность плечи. Заломило спину, вздрогнули пальцы — и холод, холод, холод по коже... Девушка превратилась в пустую оболочку, внутри которой плавали застылые, обесцвеченные слова: "Я не думала, что всё это всерьёз... Я не хотела..."

А сосед за стеной продолжал сметать и выбрасывать битое стекло, и было этого стекла очень много, и морозно скребло оно по ужаснувшемуся сердцу Юльки.

30.

"Ангел пролетел" — звенящие секунды безмолвия... Тишина оглушила, но Юлька постепенно выползла из неё. Помог Олег. Он находился где-то рядом. Она знала о его присутствии, потому что он сразу откликнулся на её первую, несколько странную мысль, которую она сама сразу не поняла:

— Тварь скользкая...

Мысленный разговор пошёл сразу.

— Не ругайся. — Он не ожидал от неё подобных слов, поэтому укорил не вполне уверенно, а Юлька машинально вспомнила свой прошлогодний одиннадцатый класс: он сначала точно так же отреагировал.

Пространство полезло во все стороны, разрывая узкие границы ошеломления. Юлька начала приходить в себя... Сидит. На кровати. Закутавшись в одеяло. Дрожит.