— Потому что никто бы ему не позволил рисковать собой. Рисунок на теле это защита, условие и большая опасность. Магия проходит через тело бешенным потоком, и если хоть одна линия где-то сотрется или нанесена неправильно, то мага можно только убить из жалости. Твой отец и хотел бы использовать узоры на теле, но ему просто запретили. Другого начальника отдела не так просто найти, как и мужа, как и отца.

— А Карел?

— У Карела своя ситуация. Он вообще самоучка по большей части и учиться ему пришлось быстро и без ошибок. С максимальной эффективностью и таким же риском для себя... Впрочем, риск действительно оказался слишком велик, а одну ошибку он все же допустил.

— Но ведь жив, — отметила я и принялась за чай с десертом.

— И лишился ста лет жизни. Ему и Аните осталось меньше двух столетий. Раньше, Карел был равен мне по силе, а может и чуть сильнее. Он вообще из старинного рода жрецов Мрака, отсюда и когти на груди. Пока боги еще были в мире, мог бы главой шестипалой руки стать, — с досадой ответил Ричард и тоже принялся за сладости.

Действительно, с пятью когтями мог свой отряд держать. Но это уже почти сказка у людей. Жрецы Мрака и их когти. Власть убивать и сила магов на пятьсот лет. С уходом богов они стали просто волшебниками с множеством секретных ритуалов в наследии. Потомственные демонологи и экзорцисты. Борцы с темными тварями и некроманты. Я, кстати, из такого же рода.

— Погоди, но тогда я должна была его видеть! Все маги такой силы бывали у нас дома и не раз.

— Был, и ты его видела. Раза два, наверное, — усмехнулся мужчина.

— Не помню абсолютно.

— Он старался особо не мелькать. Учился тайно и время от времени. Его отец не очень-то любил Отдел тайных знаний. Угадаешь, почему?

— Любил демонов? — предположила я.

— И демониц. Еще один искатель острых постельных ощущений. А вот сын — другое дело. Демонов не любил, и терпеть их в доме был не намерен. Тем более, что один такой любовник весьма поспособствовал смерти матери Карела и сумасшествию младшего брата. И все это разрослось, пока Карел был на службе у короны. Добрый папочка так заботился о сыне, что отправил того военным магом в Либруссию. Они тогда как раз ссорились с соседями, а уж небольшие гражданские войны там часто случались. Шансы вернуться оттуда после сорока лет почти непрерывной службы были невелики. В общем, много грязи в знатной семейке, которую чтили в лице главы рода. И если бы Карел попробовал дать отпор отцу, то молодому человеку потребовалась бы большая поддержка и огромные связи. А когда все богатство и власть оказались бы у него в руках, то тут уже и он сам мог оказывать поддержку одним именем и знатной фамилией.

— Так что случилось?

— Твоя история, Элли. Ты оказалась привязана к зеркалу, твой отец в опале. Карелу пришлось самому противостоять всем любовникам и любовницам своего папаши. В краткие сроки он доучился по припрятанным книгам, вывел знаки на собственной коже ножом, отдал одной схватке всю накопленную по амулетам силу и сто лет в придачу, но все же победил. Прикрывать его было некому, и от тюрьмы Карела спасло только чудо. Фамилии и наследства его лишили, оставив в документах девичье имя матери, Иванеску. Учителя отблагодарить он не мог. Ты ведь была прикована к зеркалу, а веса в обществе Карел так и не обрел.

— Не поняла, причем там я и благодарность отцу?

— Карел был твоим женихом.

— Ой... — от неожиданности я чуть не разлила чай. — А Пушка знает?

— Навряд ли.

— А кто вообще знает и что это для меня значит? Договор отца и Карела был скреплен? — мысленно прикинула я варианты.

— Знаем ты, я и Карел, а договора как такового не было. Просто разговор и устные планы. Никто тебя не заставит за него выходить через сто лет, да и уже женатого мужчину не очень-то женишь.

— Хорошо, — успокоилась я. — Хм, а вот интересно, как я бы жила с Карелом, выйди все, как он с отцом задумал?

— Карел не светлый дух. Он спокойный, но демонологами просто так не становятся. Да и о военной карьере ты слышала. Думаю, ты бы больше времени проводила с родителями, чем с мужем, а тот был бы не против.

— Ладно, дело давнее. Было и было. Главное, чтобы в будущем такие призраки старых соглашений не принесли неприятностей, — поморщилась я. Пушка меня, конечно, вряд ли будет ревновать к мужу, зная меня и мою влюбленность в Ричарда, но все равно как-то не по себе.

Остаток вечера я училась сама вызывать в свое тело сестру, а потом болтала с ней до полуночи. Ну, это Ричард думал, что болтаю, и не особо прислушивался, справедливо рассудив, что чем меньше он знает женских секретов, тем крепче будет спать. На этот раз будет иначе, и крепкий сон Экзору не обеспечит даже хорошее успокоительное. Нора даже похихикала, представив, чем мне придется заниматься всю ночь, хотя покрасневшие глаза демоницы говорили отнюдь не о веселых днях, ночах и думах. Но сестра держалась и надеялась. Глупо, упрямо, закусив губу и тайно плача. Молча. Ох, и попадет мне, когда демоница узнает, чья идея была с "мужским поступком".

Ричард пошел спать без меня, а я все еще прикрывалась беседой с сестрой и потрошила в кабинете Ричарда его запасы реактивов. Нора внимательно следила и подсказывала, иногда забирала тело и добавляла ингредиенты, чуть приправленные магией демонов. Ближе к трем ночи все было готово. Я отпустила Нору и пошла в спальню, прихватив с собой свои кисти. Чувство вины и острой жалости не покидало всю дорогу до постели. А уж когда я осторожно снимала со спящего мужчины белье...

Экзору снился сон. Совершенно дурацкий сон, будто он лежит в гнезде гигантской птицы на куче мягкого белого пуха. А прекрасная птица сидит рядом. У нее женское лицо, такое знакомое и красивое, небольшой хохолок ярких перышек на голове и теплые карие глаза. Руки-крылья птицы гладят его тело. Нежно, медленно, будто успокаивая. Птица что-то напевала тихим голосом, словно наговор или заклинание. Безумно красивое, оно проникало в самое сердце. Но так хотелось расслышать слова! Ричард попытался приподняться и подобраться к птице чуть поближе, чтобы разобрать их, но... проснулся.

Странная поза, неудобная и неестественная. Он никогда не любил спать, раскинув руки и ноги в стороны, занимая почти всю кровать. Чуть стягивающая запястья и лодыжки веревка, явно магического происхождения. Темнота, разгоняемая пламенем из камина и маленькой свечой на прикроватном столике. Безумие, страх за себя и Элли, крохотное подозрение в полной беспомощности царапнули душу. Ричард загнал их обратно в далекое прошлое, благо ему было на что отвлечься. Тихая песенка, которую поет Элли, жутко фальшивля, да и не самым приятным голосом. Колыбельную детям будет петь явно их папа. Макушка с отросшими всклокоченными волосами, бледное лицо, острый взгляд карих глаз и закушенная от волнения нижняя губка. Снова легкие, почти невесомые касания и приятный запах диких трав, от мази, которую наносит Элли уверенными движениями кисти.

— Ты что делаешь?! — прошипел Ричард, справившись с желанием сразу ударить по девушке магией.

— Лежи! Мазь еще не впиталась! Она глубокого действия, поэтому надо держать мышцы расслабленными, — наставительно и совершенно хладнокровно ответила Элли и продолжила наносить какую-то рыжую субстанцию ему на кожу, а точнее на линии шрамов. Вместо лопаточки она действительно использовала кисти для рисования. Разные кисти — разные раны. Где-то пошире, где-то погуще или длиннее ворсом. Ричард глубоко вздохнул и все же чуть приподнялся, благо Элли не привязала его наглухо к кровати, а лишь зафиксировала, чтобы не вертелся во сне. Зря мужчина решил рассмотреть, что же там успела натворить его подруга, и не показалось ли ему...

— Элли, ну ты могла хоть меня ниже пояса прикрыть?!

— Там тоже шрамы! — девушка продолжала уверенно выводить узоры на его теле. И ведь на лице горит румянец, а все же держится, делает дело и не стреляет глазами, куда не положено. Губа уже давно до крови закушена так, что кровь стекает на остренький подбородок, но продолжает выписывать легкой кисточкой узоры его шрамов. Переборола свое стеснение ради него. И как только смогла снять амулет?! Демон, да какая разница, его шрамы это не ее дело! Нечего ей на них смотреть. Уродство.

— Элли, немедленно прекрати и верни мне артефакт! — сдерживая гнев, вкрадчиво прошептал Ричард.

— И не подумаю.

— Элли, это мои шрамы и мне решать, что с ними делать. А тебе не надо смотреть на такие вещи, от тошноты, небось, ничего не выпила! Отдай сюда кисть!

— А ну лежать! — неожиданно заорала девчонка и отошла от кровати, чтобы Экзор ее не достал. — Хватит малодушничать! Ты не от друзей прячешь шрамы, ты их от себя мороком прикрываешь! Все никак решиться не можешь стереть их. Как же! Твоя слабость и беспомощность! Урок на всю жизнь! Дурак! Давно надо было убрать их и не портить себе настроение и нервы! Ляг и не рыпайся! И пока я буду над тобой колдовать, даже не вздумай сопротивляться, а то однажды проснешься в ванной, полной мази!

— Прекрати истерить! — прикрикнул на девушку Экзор и отвернулся. Признавать свою глупость было неприятно. Где-то больно, в чем-то обидно, гордость не желала засыпать... но мозги-то еще при нем. И умом Ричард отлично понимал, что девушка права, но то, как тайно она все это провернула... Потом... Потом он ее накажет. Но сейчас ему очень не хотелось уродовать свое тело еще больше. — Быстрее бери себя в руки и продолжай. Мазь сохнет.

Девчонка работала на совесть. Быстро, точно, осторожно. Но все время заглядывала в его лицо. Догадалась? Еще бы. Явно не проверяла, делает ли ему больно. А ведь делала. Чуть-чуть, там, где старые раны были слишком глубоки. Ох, и ядреную мазь она приготовила! Небось, демоница ей помогала. Их болевой порог выше, чем у бывших одержимых, а уж гадость Ричарду Нора никогда не преминула бы сделать.

— Ричард... — Элли обмазала мазью ноги мужчины и теперь остановилась на бедрах. Точнее намазала все, кроме паха и лица. Теперь же сконфуженно переводила взгляд с одного на другое, краснела и кусала губку.

— Что? Стесняешься? Я сразу предупредил, — Ричард не упустил возможности позлорадствовать. Мазь доброго нрава не прибавляла. Жжет, зараза демонова.

— Стесняюсь, но все равно мазью намажу и...там. Но понимаешь...она должна прикасаться к коже... А у тебя тут...

— А кто моей бритвой стебельки обчищал?! Затупила все, что могла. Не успел купить еще одну, не использовать ту же, что и для лица... — огрызнулся Ричард. Выговорился, наконец-то. А ведь как хотелось забрать бритву Элли и демонстративно почистить ею картошку. Нет. Сдержался. Но теперь пусть сама разбирается, раз не додумалась зачем мужчине в ванной две бритвы.

— Можно подумать стебельки роз тверже, чем у тебя волоски! Сам затупил, а я виновата! И вообще, сейчас свою принесу и... — Ричард чуть не заржал. Давно у него истерического смеха не было, но что-то похожее уже щекотало горло.

— Сделаешь стрижку? — приподняв бровь, спросил мужчина с удовольствием наблюдая, как румянец горит на щечках девушки.

— Не буду. А то еще отрежу...лишнее... Так намажу, только...

— Что?

— Приподними его, — попросила девушка, набирая кистью мазь и шумно выдохнув.

— А я что? Мне двигаться нельзя! Руки в мази, ноги в мази. Не зубами же! Так что давай... Раз взялась, берись за все!

— Пошляк, — буркнула девушка, отложив кисточку с мазью. Что она делать собралась? Это что еще за пушистик розовый?! Она же пудрит носик обычно этим чудом с легким ворсом.

— Что ты мне пудрить собралась? — Ричард с подозрением посмотрел на девушку, которая с таким же подозрением смотрела на пах мужчины.

Пара легких движений и...мужчине стало сложно дышать. Нежный ворс, дразнящие прикосновения, девушка в одной ночнушке, его полная нагота, сделали свое дело.

— Твою же ...Элли!

— Держись, я быстро! — стараясь не хихикать, девушка схватила вторую кисть, но уже с мазью, и начала наносить ее на шрамы. Как только держаться мужчине становилось сложно, мазь все-таки холодная, в ход опять шел розовый пушистик.

— Кто тебя такому научил? — рассматривая полоток и стараясь думать о вечном, спросил Ричард. Нет, ну точно отлупит девчонку. Даже мстить эквивалентно не будет. Отстегает и все. Даже не по голой попе, а через ткань, а то будут те же проблемы, что и сейчас.

— Нора в шутку посоветовала. Но как оказалось, в каждой ее шутке хорошая доля правды. Все, теперь лицо и будем переходить на спину, — девушка чуть придвинулась к лицу Ричарда, что его совершенно не порадовало.

— Элли, ты издеваешься? — прошипел Экзор, стараясь чуть отодвинуться. Вот ведь... веревки так и не развязала.

— Что? — не поняла девчонка.

— Что? Кисточку смени! Вспомни, где ты ею только что елозила. — Девушка ойкнула, но укрыла бедра мужчины и отложила кисточку в сторону, выбрав чуть потоньше.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — чуть помявшись, девушка все же решилась задать еще один вопрос, который мгновенно сдул с Ричарда крохи злого веселья. Внимательные глазки девушки легко заметили изменения в лице мужчины. Еще один повод никогда не снимать морок. Даже если шрамов не будет — черты лица слишком аристократичны для сына служанки и слишком узнаваемы. Особенно фамильный подбородок и разрез глаз. Цвет последних вообще ничем не прикроешь. Увы.

— Нет, — буркнул он. Мазь на щеках никак не способствовала разговорам, тем более таким неприятным. Уж лучше бы дальше пошлили. Все же мило Элли краснеет. Сразу хочется провести рукой по высоким скулам, погладить бархатистую кожу, заглянуть в глаза, которые девчонка так стыдливо прячет.

— Ричард, я же не слепая, не глупая и не болтливая.

— А еще излишне любопытная и нетерпеливая, — прошипел Ричард.

— Кажется, я заслужила немного откровенности, — обиделась девчонка, отложив кисточку и размяв пальцы. — Не шевелись, надо все высушить специальным заклинанием. Будет чуть щекотно.

Зная, что для демонов щекотно, Ричард прикрыл глаза и постарался расслабиться. Даже немного помогло.

— Все, — голос девушки вернул мужчину в сознание.

— Кричал? — хриплый голос развеял все сомнения Ричарда. Кричал и не слабо.

— Немного, — вытерев слезы, ответила девушка и отлипла от мужчины, которого обнимала руками и даже ногами.

— Ладно, отвязывай меня.

Девушка минут пять наносила мазь на спину, а Ричард все никак не мог начать рассказ. Что ей говорить? Жаловаться на жизнь? Рассказать о всей боли, которую пришлось терпеть душе и телу? Где остановиться? На побеге из дому? На поступлении в университет? Или почему его родной отец вмешался в опасный ритуал и вселил в сына демона высшего порядка?

— Сто сорок лет назад Диорметей Риар ждал назначения на место ректора университета высокой магии, но отец все никак не мог выбить ему это место и наследник уважаемого рода просиживал штаны в отчем доме. Штаны на нем держались плохо, служанки в доме стали быстро набирать в весе. Помимо меня родилось еще пять детей с разницей от полугода до трех. Жена Диорметея умерла родами, дав законных наследников. Мальчика и девочку. На пару лет старше меня, а я был первым в череде бастардов. От Риара мне достался цвет глаз и фамильные черты, чуть разбавленные наследственностью матери. Ну и магический дар, который превосходил дар моего папочки. Вот только я был хитрым жуком еще из детства и прятал силу. Просто не пользовался особо. Риар и так мало внимания уделял своим бастардам, так что проблем не было. Я ему прислуживал и тырил книги, он меня гнобил и снова поглядывал на мать. А в пятнадцать лет мне все это надоело и я ушел из поместья, тем более, что Риар получил свое место при университете, напоследок подарив матери еще одного ребенка.