Обрести крылья. Начало.

— Что ж, дочь моя, я вижу, что твои учителя поработали на славу. Да и ты постепенно становишься довольно хорошенькой. Я тобой довольна. Надеюсь, ты помнишь, что скоро тебе исполнится двадцать четыре?

Я склонила голову:

— Разумеется, матушка.

— Отлично. Пора нам делать из тебя взрослую девушку. Я пришлю к тебе портних — нужно полностью обновить гардероб. Как только первые платья будут готовы, ты начнешь ужинать вместе со всеми.

Ужинать вместе со всеми? Брр! Я знала, что это такое, на ужине присутствовали все взрослые члены клана и гости, а значит, я окажусь на перекрестье взглядов. Да мне кусок в горло не полезет! Разумеется, вслух я этого не сказала.

— Насчет уроков, — продолжила мать,— из прежних у тебя остаются только танцы, необходимо поддерживать уровень, но продолжаться они теперь будут только час. Зато ты будешь учиться ездить верхом, а также музыке и живописи. Надеюсь, ты меня не разочаруешь?

— Я буду стараться, матушка.

— Замечательно, никогда бы не подумала, что похищение пойдет тебе настолько на пользу! Ступай, Ринавейл, портнихи придут после обеда.

Я грациозно встала, поклонилась и вышла из комнаты.

Итак, меня решили, что называется, 'вывести в свет'. Не очень-то хотелось, хотя с другой стороны, у меня появился шанс хоть что-то узнать о своей дальнейшей судьбе. Занятия по верховой езде меня радовали: я всегда любила лошадей, и в последние годы своей прежней жизни регулярно ездила верхом. К живописи я никогда не испытывала тяги, а уроки рисования в школе просто ненавидела — к нему у меня был просто антиталант! Насчет музыки — интересно, я бы не отказалась овладеть каким-нибудь музыкальным инструментом или научиться петь, раньше у меня не было на это ни шанса. Если честно, то при неплохом слухе голоса у меня не было настолько, что безболезненно для ушей окружающих я могла петь только в ванной, причем при включенной на полный напор воде! Ну и втайне от всех я продолжала делать упражнения, показанные мне Раяном, становясь все сильнее и гибче. Неплохо, еще останется время пошарить в библиотеке...

Живопись отпала почти сразу: в этом теле талант художника также не проявился. Да, до абстракционизма или кубизма этот мир явно не дорос, а ничего более похожего на живописное изображение мне создать так и не удалось. Учитель сообщил об этом матери, и занятия были прекращены.

Зато с музыкой все было отлично. В своей прежней жизни я не играла ни на одном музыкальном инструменте: в молодости пыталась освоить гитару, но так и не научилась даже правильно ставить пальцы, после чего бросила это дело. А вот тут у меня все получалось! Учитель, тар Ларвиэль (еще один эльф) предложил мне для занятий инструмент, чем-то похожий на гитару, только меньше и с более богатым тембром, называемый аритан. Я просто влюбилась в его звучание и в свободное время частенько повторяла упражнения, показываемые мне на уроках. Занялись мы и пением — у меня оказался приятный голос, хотя учитель и заявил, что он недостаточно высокий. Не могу сказать, что меня это огорчило, сопрано никогда не было моим любимым певческим голосом. А вот изучаемый репертуар был специфическим, в основном сентиментальные песенки, чем-то похожие на наши века так восемнадцатого.

Верховая езда стала моим любимым занятием. Уже через три урока я свободно сидела в седле, благо в Аллирэне таких извращений, как дамское седло, пока не придумали. Так что здешнее седло практически ничем не отличалось от классического английского, а женская одежда для верховой езды — от мужской: тот же камзол, брюки и сапоги.

Примерки... М-да, только теперь я поняла героинь романов: изображать из себя манекен — скука смертная! Да еще и корсет... До сих пор я корсетов не носила, это был элемент исключительно взрослой женской одежды. Правда, надо отдать должное: этот корсет ничем не напоминал те орудия пыток, про которые упоминалось в наших книгах. Сделанный из какого-то удивительно эластичного материала (на мой вопрос об этом портнихи признались, что это секрет эльфийских мастеров), он практически не сдавливал тело, одновременно формируя приятные округлости в нужных местах. Да и сидеть в нем было удобно, что стало для меня приятной неожиданностью.

Признаться честно, результат мне нравился. Платья мне, как юной девушке, шили исключительно из легких материалов: шелк и кружево для выходных платьев, что-то вроде хлопка — для домашних. Никаких излишеств, вроде турнюров и кринолинов — строгий и одновременно летящий крой придавал фигуре изящество. Цвета — только пастельные, хорошо хоть, от розового удалось отбиться.

В результате у меня постепенно сложился распорядок дня: ранний подъем, втайне от всех разминка, завтрак, затем занятия — музыка и танцы. После обеда меня сначала мучали примерками, а затем я шла на занятия верховой ездой, отдых — и главное испытание дня, ужин. Это действительно было мучением, ужин длился не менее часа, в течение которого приходилось следить за каждым жестом, взглядом, словом! Я надеялась услышать на этих 'заседаниях' хоть что-то о моем потенциальном женихе, но тщетно. Зато неожиданно для себя получила немало комплиментов моей внешности и манерам от живших в замке драконов. Даже брат как-то заявил, что я стала 'просто хорошенькой', а отец пару раз благосклонно мне кивал. Ужинать в своих покоях мне теперь запрещалось, так что оставалось только подчиниться и держать ушки на макушке.

Словом, свободного времени у меня почти не было, а имеющееся я проводила в библиотеке. Тем не менее, меня все чаще захватывала тоска: я ловила себя на том, что скучаю по Раяну, по нашим беседам, шуткам, и главное — по тому доверию, которое было между нами. Ради него я рылась в пыльных фолиантах, пытаясь отыскать хоть что-то о проходах, но пока безуспешно.

Чтобы избежать лишних вопросов, в библиотеке я всегда тщательно прислушивалась к шагам в коридоре и в случае подозрительного шума быстро занимала место в кресле с очередным любовным романом в руках. Иногда, в основном когда родители и брат отлучались по делам, отправлялась в вылазки по замку, бесшумно скользя по коридорам и прячась в тенях при приближении редких в ночное время слуг. Уезжая, Раян оставил мне не только 'костюм супергероя', но и коробку-артефакт, в которой я его хранила — любая вещь, полежав в ней пару часов, становилась чистой. А на саму коробку были наложены чары, так что её нельзя было ни увидеть, ни нащупать. Впрочем, меня эти ограничения не касались: Раян сделал привязку артефакта ко мне, взяв несколько капель моей крови.

Еще у меня появилось одно увлечение. Началось все с того, что однажды после урока музыки я попробовала сыграть один из моих любимых романсов. Сыграть-то получилось, хоть и с огрехами, а вот когда я попыталась его еще и спеть... Скажем так, текст представлял собой ряд фраз с прискорбным отсутствием рифмы. А ведь до этого у меня ни разу не возникало ощущение, что я говорю не на знакомом с детства языке! В общем, я решила вспомнить увлечение молодости — сочинение стихов, и попытаться сделать рифмованный перевод. Никогда раньше не задумывалась, насколько это сложно — ведь требовалось не только подобрать рифму, не нарушая смысла, но и выдержать ритм и размер, чтобы попасть в музыку. Времени это занимало немало, но меня это не смущало: чем больше я была занята, тем меньше у меня оставалось времени на мысли о моем положении. А оно не радовало — до совершеннолетия оставался практически год, а я так ничего и не узнала своей дальнейшей судьбе...

До моего двадцать четвертого дня рождения оставалось десять дней, когда мать объявила мне, что в честь праздника у нас в замке будет устроен бал. Это было традиционное мероприятие для дочерей глав кланов — фактически, тем самым всем драконам объявляли, что на 'ярмарке невест' появилась очередная кандидатка в супруги. После этого за дебютанткой разрешалось ухаживать — разумеется, только с разрешения родителей. На подобные балы съезжались все незамужние драконицы и неженатые драконы клана, а нередко — и драконицы из других кланов, если кто-то из родственников брал на себя труд по их доставке. Существовали крайне жесткие требования по проведению подобных мероприятий, в частности, каждому клану в обязательном порядке посылалось не менее семи приглашений, причем без указания имен приглашенных. Нарушение этого требования фактически было бы приравнено к объявлению войны.

Тари, в честь которой устраивался бал, должна была следовать освященным веками традициям. Во-первых, не танцевать более одного танца с одним и тем же кавалером, иначе это расценивалось как явно выраженное ему предпочтение и считалось дурным тоном. Во-вторых, требовалось станцевать хоть один танец с представителями каждого из семи кланов, иначе это расценивалось как пренебрежение. И еще куча мелких правил, регламентирующих вообще все: темы для разговоров, глубину поклонов, жесты, даже улыбки! Словом, меня ждало не развлечение, а суровый экзамен. Единственное, что грело мне душу — надежда увидеть на балу Эрвейна. Ну и что греха таить, я все-таки надеялась понять, кого мне прочили в мужья.

Замок превратился в муравейник. Слуги чистили, мыли, скребли полы, стены и окна. В замок съезжались музыканты, садовники подстригали кусты в саду и украшали цветами залы. Словом, мероприятие должно было стать грандиозным.

Наконец наступил день бала. Замок сиял и поражал воображение, воины выстроились на площадке донжона, готовые встречать гостей. Я же сидела в своей комнате, наблюдая в окно, как все новые и новые драконы подлетали к замку. Разных цветов и размеров, они были великолепны, и я буквально не могла оторвать взор от завораживающего зрелища: драконы на фоне гор и высоких башен замка, освещаемых солнцем, которое вспыхивало на блестящей чешуе так, что свет дробился на тысячи радуг... Впрочем, долго любоваться мне не пришлось — вскоре меня позвали одеваться.

Да уж, развлечение из серии 'почувствуй себя куклой'! На меня одели корсет и платье: сначала нижнее, из золотистого шелка, а затем верхнее, из чуть более светлого эльфийского кружева, расшитого жемчужинами. Меня вертели и крутили: 'поднимите руки', 'опустите руки', 'повернитесь налево', 'повернитесь направо', затем Лана колдовала над прической, а камеристка матери что-то делала с моим лицом. Наконец это испытание закончилось, и меня подвели к зеркалу.

Я замерла, не смея поверить своим глазам. Вот эта изящная красавица в зеркале — я? Великолепное платье легко облегало фигуру, оставляя открытой шею и подчеркивая появившиеся формы, гордо поднятая голова, обрамленная блестящими локонами светло-русых волос, большие фиалковые глаза на юном лице с гладкой бархатистой, словно светящейся кожей... Да, костюм действительно меняет женщин! Лана протянула мне шкатулку, в которой лежало колье с золотистыми камнями — солнечниками, они как будто испускали теплый золотистый свет.

— Тари, ваша матушка велела надеть это.

Колье завершило облик — в зеркале отражалась принцесса из сказки. Внутренне я хмыкнула: интересно, и какому чудовищу она предназначена? Так, не стоит расслабляться, иначе можно очень сильно пострадать! Впрочем, мое лицо, как обычно, ничем не выдало крамольных мыслей.

В дверь комнаты постучали, одна из служанок бросилась открывать, и я услышала голос Варрэна:

— Моя сестра готова?

Присев в реверансе, служанка пролепетала:

-Да, сиятельный тар.

Варрэн стремительным шагом пересек комнату и ахнул, взглянув на меня:

— Рина, неужели это ты? Да ты красавица! — вот ведь, вроде и комплимент сделал, а в голосе что-то покровительственное и такое... как будто лошадиные стати расхваливает, — даже жаль... Неважно, — оборвал он сам себя.

— Варрэн, — одними губами улыбнулась я ему, — приветствую, зачем ты здесь?

— Я буду сопровождать тебя в зал. Вижу, ты готова, идем?

Я кивнула, он предложил мне руку и повел меня к залу приемов, где и должно было проходить все действо. И вот мы уже у двери — слуги распахнули их перед нами, и чей-то зычный голос провозгласил:

— Наследник клана Шатэрран сиятельный тар Варрэн и его сестра, тари Ринавейл.

Я затаила дыхание и сделала шаг вперед.

Глава 9.

Зал сиял. Стены были украшены знаменами кланов, сотни магических светильников направлены так, что потолок терялся в радужной дымке, светло-золотистый паркет такой гладкий, что казалось, будто скользишь по льду. У противоположной от входа стены располагались семь кресел для глав кланов, все они были заняты — никто из глав не захотел пропустить это событие. Центральное кресло было отцовским, и он внимательно и с одобрением следил, как мы с Варрэном приближались к нему. Остановившись в трех шагах, Варрэн поклонился и отошел в сторону, а я присела в реверансе, склонив голову.

— Встань, дочь моя,— голос отца, — сиятельные тары, я представляю вам свою дочь, тари Ринавейл.

Я грациозно поднялась и взглянула на отца, он одобрительно кивнул. Лидеры кланов поднялись и склонили головы в неглубоком, тщательно выверенном поклоне, признавая за мной тем самым право на нахождение в этом обществе. Я снова присела в реверансе, уже не таком низком, поднялась и сделала пять шагов назад, не поворачиваясь спиной к сиятельным тарам. Тут же меня окружили драконы рангом поменьше, они представлялись, говорили комплименты — их было так много, что у меня закружилась голова. Впрочем, вскоре распорядитель объявил, что в честь тари Ринавейл на празднике выступит знаменитый эльфийский бард Орвинаэль. О нем слышала даже я, мой учитель по музыке восхищался его голосом. Дамы присели на небольшие диванчики, обитые золотистым шелком, что стояли у стен, а их кавалеры толпились рядом. Я села так, чтобы с моего места было видно глав кланов, и принялась незаметно рассматривать их сквозь полуопущенные ресницы.

Каждый драконий клан имел свои цвета, и поэтому мне легко было ориентироваться, кто есть кто: в этот вечер все главы были в цветах своих кланов. Наш цвет — золотистый, поэтому и мое платье, и камзол отца были выполнены в этой гамме. Стараясь исподтишка рассмотреть тех, кто фактически правил драконами, я случайно встретилась взглядом с драконом в черном, украшенном серебристой вышивкой камзоле — цвета клана Шарэррах. Его губы чуть тронула улыбка, а я еле заметно опустила голову. Во всех лидерах кланов почти физически чувствовала сила, казалось, их присутствие давило на окружающих. Однако выглядели все довольно доброжелательными, кроме одного. Он сидел рядом с отцом и о чем-то негромко переговаривался с ним — глава клана Таэршатт, тар Каэхнор — имена всех глав кланов были предметом одного из первых уроков Раяна.

Клан Таэршатт был, пожалуй, самым одиозным из всех кланов: если бы кто решился бросить клич 'Аллирэн только для драконов' — это были бы они! В клане ненавидели полукровок — дракон, посмевший 'запятнать себя близостью с низшей расой', изгонялся из клана. Традиционно Таэршатт и Шатэрран выступали союзниками во многих спорах с соплеменниками.

Каэхнор вызывал у меня странные чувства. Пожалуй, это был страх и какое-то непонятное мне самой отторжение. Бывает такое — встретишь человека, и сразу испытываешь к нему антипатию. Хотя чисто внешне в нем не было ничего, способного вызвать такие чувства: высокий, как и все драконы широкоплечий, классически правильные черты лица, платиновые волосы до плеч. Вот только глаза — светло-голубые, такие ледяные, что их взгляд пробирал до костей, да тонкие, периодически кривящиеся в какой-то порочной улыбке губы заставляли меня нервничать. Бледно-голубой, украшенный сапфирами камзол довершал облик 'ледяного принца'. Каэхнор постоянно посматривал на меня. Боги, только бы меня не сговорили за него! Меня трясло от одной мысли оказаться к нему ближе, чем на пару шагов!