| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Джедайская школа. И она может быть полезна есть. А ваш мастер явно сталкивался с этими врагами Империи. Он прекрасно вас обучил. Перед вами и джедай бы не устоял!
Реакция девушки оказалась совершенно неожиданной.
— Меня учила моя мать! Джедай. А ваши имперские каратели убили ее! Такие же, как ты. Трусливо расстреляли на расстоянии... Всю империю мало уничтожить за нее! Всех вас!
От услышанного щеки лейтенанта вспыхнули.
— Ребельская шпионка! Вы уже преуспели, убив моих родителей. Отбросы галактики!
— Ненавижу!
На этот раз светловолосая бросилась в атаку по-настоящему. Хельг ощущал, что отбивает смертельные удары. Ну что ж, настоящий бой. С одной из них — мятежницей! Джедайской нечистью! Здесь, на имперском корабле!
Охваченный боевым азартом, Ксенн тоже бил на поражение. И, наверное, ни за что не признался бы себе, что невольно старается сдерживать самые опасные удары. Он и не вспомнил, что республиканского шпиона на борту фрегата следует вообще-то взять живым.
Она заслуживает смерти! Она одна из них — лишивших его матери и отца, родного дома, сделавших изгоем и беженцем и вот теперь явившаяся в его мир.
Хельг не видел, как погиб его отец, но, со слов деда, выжившего в том бою, отчетливо представлял себе картину четких построений имперских бомбардировщиков, идущих в смертельный контрудар навстречу потокам крестокрылов, направленным на гибнущий разрушитель. Он знал, что его отца — лейтенанта имперского флота Лео Ксенна сбил джедай, не воинским мастерством — даже на неуклюжем бомбере его отцу почти не было равных — а, несомненно, призывая на помощь Силу. Он знал, что другой его дед — коммодор имперского флота Максимилиан Морр — остался на мостике взорвавшегося практически со всем экипажем и беженцами старого разрушителя.
Хельг не видел и гибели матери, но знал, что Лора Ксенн была добровольцем имперского сопротивления на Корусканте, что она до последнего неистово мстила мятежникам за мужа и отца, стирая захватчиков с лица родной планеты, пока республиканские ищейки не вышли на очередную подпольную сеть, и полицейские коптеры не повисли над балконом их дома.
Но он видел и навсегда запомнил, как мама бросила на него последний взгляд, на мгновение прижала к себе и, легонько оттолкнув в сторону входной двери — "Беги!", — скользнула на балкон, откуда на отцовском спидере (как он хотел, чтобы родители научили его управлять им) прорвала республиканский кордон, уводя врагов от родного гнезда. Хельг знал, что такая заботливая, веселая, сильная мама оказалась для врагов страшным противником — под ударами вмонтированных в спидер лазеров к нижним ярусам в виде обломков отправились два полицейских коптера и несколько спидеров захватчиков. А потом, после долгой погони, загнанная к посту блокады, его мама направила свой спидер на мятежников...
Хельг запомнил и пахнущие чем-то таким чужим руки республиканца, вытащившего его, остолбеневшего, из родного дома и посадившего во флаер. Тогда он думал, что его тоже везут на допрос или казнь, но маленький Ксенн оказался в одном из приютов для "сложных" детей, где он узнал чужое снисходительное сочувствие и казенную заботу.
Он узнал и вкус крови на разбитых губах и шальную радость от того, что шайке детдомовцев до прихода воспитателей так и не удалось разжать его руку и вырвать знак имперского пилота, оставшийся от отца. И какой-то новый вкус слез — злых и отчаянных — когда под плащами забравших его из приюта людей он увидел такие знакомые имперские мундиры. Уткнувшись в один из этих мундиров, он и разрыдался впервые с того дня, когда мама бросила на него последний взгляд — полный любви, надежды и боли. Потом прижатый к груди женщиной в имперской форме, чувствуя, как его обнимают такие сильные и такие заботливые руки, удивился, взглянув вверх и увидев на ее лице и в уголках глаз ее спутника слезинки (ведь имперские офицеры никогда не плачут).
Он запомнил, как со своими спасителями оказался в доках вольных торговцев, и перед отлетом вновь закутавшиеся в плащи имперцы подняли его на высокую смотровую площадку над вечным Корускантом и сказали: "Смотри, малыш, сюда ты вернешься только победителем!".
Навсегда остались в его памяти встреча с дедушкой Арвидом и бабушкой Рутой на борту корвета, уносящего их на далекий Аурвилл, где вокруг уже были свои, и он с гордостью носил пилотский знак отца на мундирчике младшего класса кадетского корпуса.
Хельгу было чем гордится. Его — вырванного из вражеских рук сироту — принимал сам гранд-адмирал Пелеон. Маленький Хельг уже знал, что седой человек в белоснежном мундире — последняя надежда Империи и ее верховный вождь, и удивлялся — отчего всесильный гранд-адмирал тратит свое время на простого ребенка, и почему замирает строй высших имперских офицеров, когда сам гранд-адмирал протягивает ему подушечку с орденами его деда, отца и матери.
Хельга приняли в род его спасителя — барона Дрега, как единственного наследника — приняли с полным обрядом, во дворе настоящего замка, с горящими факелами в руках дружинников, настоящими мечами, скрещивающимися над головой. Даже с настоящим драконом-птерром, расправлявшим крылья с замковой стены. Все это тоже было в памяти, но не так ярко, как те жгущие сердце огненные корускантские дни.
Те щемящие холодной болью сердце детские воспоминания не померкли и тогда, когда легкий шагающий танк выпускника Имперской танковой академии, адъютанта командира тяжелого танкового легиона "Виерс" генерала Дрега — лейтенанта Хельга Ксенна, впервые шагнул с посадочной платформы не на полигон, а на оккупированный мятежниками мир и первыми точными ударами поразил огневую точку врага.
Хельг уже давно открыл свой счет мести, на котором были и пехотинцы, и танкисты, и даже пилоты мятежников, и их пособники пытавшиеся поднять мятежи на имперских планетах.
Но никогда еще он не сходился с мятежниками в бою вот так — лицом к лицу, клинок к клинку. А еще не знал — довелось ли ему лично убивать женщин (хотя он видел убитых мятежниц на позициях, подвергшихся штурму его легиона). На патриархальном и мирном вот уже несколько столетий имперском Аурвилле его учили почтению и заботе о женщине. Уважать и защищать женщину учили его и родной дед Арвид Ксенн, и приемный отец — имперский барон Дрег. Но ведь мятежники не пощадили его маму, значит и женщины, сделавшие свой осознанный выбор и надевшие форму врага, не могут рассчитывать на пощаду и снисхождение молодого имперского офицера!
И Хельг рубил, на пределе возможностей нанося, новые и новые удары, мстя шпионке за все, что ему пришлось пережить, за дом и мир, которых его и еще миллиарды существ, лишили мятежники, а еще за то, что она посмела показаться ему своей, такой надежной, такой близкой и желанной.
— Полагаю, это бой исчерпал все свое поучительное значение и его стоит прекратить! — раздался незнакомый голос от входа в зал.
— Лейтенант, отставить! — а этот голос Хельгу был знаком с детства, и он, нехотя выходя из боевого транса, скользнул назад, на недосягаемое для клинка противницы расстояние и, опустив оружие, бросил взгляд на дверь. Рядом с генералом Дрегом стоял неизвестный мужчина в такой же черной форме, как и Ти Корра. Его осанка и манера держаться выдавала в нем имперского офицера, но, увидев его, мятежница как-то подобралась и, кинув в стойку клинок, вытянулась перед ним с возгласом "Мой командир". Хельгу ничего не оставалось, как последовать за ней и замереть по стойке смирно перед своим командиром и человеком, сделавшим все, чтобы стать ему вторым отцом.
— Полковник Итаив. Представитель Новой Республики. Безопасность его группы на борту "Лояльности" гарантирована словом гранд-адмирала Пелеона, — объявил генерал Дрег и повернулся к республиканцу — Мой адъютант — лейтенант Хельг Ксенн, младший барон Дрег.
— Мой адъютант — лейтенант Алая Ти Корра, — кивнул полковник Итаив на девушку, — Если мы закончили обсуждение вопроса, она проводит меня к нашим каютам.
— Ты видишь, Алая к чему приводит вспышка ненависти, когда ты всецело отдаешься ей, — в голосе полковника Итаива звучала знакомая девушке укоризна, которая, при всей ее мягкости, казалось, заставляла лезть на стены от стыда за допущенную промашку, — Не только для джедая опасна такая буря эмоций. Ты не контролировала себя — легко открылась имперцу, раскрыла ему свое происхождение, свои навыки боя... и чуть не убила случайного человека.
— Случайного?! — Ти Корра хотела сказать совсем другое, заверить своего наставника, что вполне понимает его замечания и осознает свою ошибку... но не выдержала, когда разговор зашел о заносчивом имперском лейтенанте, который смотрел на нее так, словно она была...его женщиной, — Но ведь здесь случайных нет — это же их элита — штурмовики, флотские гвардейцы, танкисты... на каждом из них столько крови!
— Если ты готова казнить без суда, то чем будешь отличаться от них?
— Но бой не суд, ведь так?
— И в бою ты должна видеть — убиваешь, спасая свою или чью-то жизнь, убиваешь, чтобы выполнить задание, добиться успеха нашего дела или тебе сладок момент, когда ты нажимаешь на курок. Не всегда стоит убивать, только потому, что есть такая возможность, — рассуждал полковник, следуя за девушкой к выделенным им каютам, — И здесь боя не было, был тренировочный поединок. Мало того, убийством этого мальчика, а ведь он младше тебя на пару лет, ты могла поставить под угрозу все задание, порученное нам самим главкомом.
— Виновата, мой командир, — наклонила голову Алая, — Наверное, я плохая ученица и не оправдываю вашего доверия.
— Ну-ну, — прогудел Итаив, — Ошибка тоже дает опыт, а будучи исправленной, не должна мешать дальнейшему пути... И все же, девочка моя, чем тебя зацепил этот офицерик? Показался похожим на брата?
— Нет, — тут Ти Корра была честна.
Только сейчас, после слов наставника, она подумала, что в чертах юного имперца действительно проскальзывает что-то общее с ее пропавшим братом, как он мог бы выглядеть сейчас сейчас. И тут же в душе девушки вспыхнула надежда вперемешку со страхом — ведь Корран мог оказаться и в имперской академии... Контролируя себя сейчас, она вряд ли могла выдать свои чувства кому-то не одаренному силой, и все же полковник ее понял.
— Не он. Ты дралась с адъютантом этого железноголового генерала Дрега — лейтенантом Ксенном — потомственным имперцем. Его семья действительно погибла в гражданской войне. И он — приемный сын генерала. Так что в случае его гибели Дрег мог действительно сорвать общую операцию.
— Мой командир, вы говорите, что из всего надо извлекать пользу. Теперь мы знаем самое слабое место назойливого имперского генерала, — вскинула голову Ти Корра.
— Да, — кивнул ее наставник, — Вот только знание это пока не имеет для нас практического применения — заложников мы не берем.
Девушка вновь вздохнула, стараясь не показать волнения. Как же так? Первая такая важная миссия в ее жизни. Такое простое задание — познакомится с жизнью экипажа вражеского корабля изнутри. И такой срыв. Чем же ее зацепил этот наглый и самодовольный имперец со взглядом победителя и в то же время застарелой болью в глазах?
*
Когда республиканцы покинули тренажерный зал, Дрег кивнул лейтенанту в сторону узкого коридора с большим экраном внешнего обзора во всю стену, который на фрегате служил этакой релаксационной обзорной галерей.
— Итак, Хельг, ты выявил на борту республиканского шпиона и решил уничтожить его оружием чести? — сарказма в голосе генерала было не меньше, чем удивления, — Не принимая в расчет приказ гранд-адмирала.
— Виноват. Я не был проинформирован, что на борту республиканские представители, — вытянулся Ксенн, — Я задержался на дежурстве, помогая с размещением исаламири, и, с разрешения старшего офицера, не стал заходить в рубку для подтверждения смены — сразу направился сюда — размяться. А здесь она.
— Виноват, — протянул генерал, — Ты не застал как принимал извинения сорвавших операцию офицеров милорд Вейдер... Да, ты ведь явно хотел ее убить, а не задержать, как вражеского агента. И как ты вообще увидел в ней мятежницу?
— Я заметил у нее джедайский стиль, намекнул, что ее учитель явно дрался с джедаями, и тут она сорвалась — выкрикнула про ее мать-джедайку, убитую нашими штурмовиками, стала оскорблять Империю, — вздохнул лейтенант.
— И тут уже сорвался и ты, — генерал присел на узкий диванчик, тянущийся вдоль глухой стены коридора, и задумчиво уставился на экран, где, за колоссальным астероидным полем виднелись далекие протуберанцы сверхновой.
— Хельги, да не тянись ты! Присядь. Сейчас я говорю с тобой не только как со своим офицером, а как со своим сыном... Пойми, враг может провоцировать тебя — оскорблять, кричать... словом, делать все, чтобы лишить тебя хладнокровия и заставить бросится на него, забыв обо всем. И тогда ты наполовину проиграл. За наших родных и близких, за нашу боль, за нашу Империю, враг заплатит поражением, заплатит смертью, заплатит позором плена, но это ляжет в общий счет, а в бою все это не должно отвлекать тебя, какую бы брань ты не услышал. Пойми, я с удовольствием поставил бы и полковника, и его девчонку, и всех мятежников, к стенке ангара и скомандовал залп, но есть приказ гранд-адмирала, есть дело Империи, которое для нас единственное превыше личной мести...
Да ведь ты сам не раз видел пленных мятежников, допрашивал, и не реагировал на них так. А сейчас стоишь сам не свой. В чем же дело? В этой девчонке?
— Не знаю, — Ксенн покачал головой, — Может быть, я разозлился на себя — я видел в ней нашу, имперского офицера, соратника по борьбе, хорошего соперника в поединке, красивую девушку, потянулся к ней... и тут, как в грязь лицом — мятежница!
— Тебе досадно, что почувствовал симпатию к врагу? Или считаешь себя обманутым? — Дрег повернулся от экрана к Хельгу, — Пойми, я не хочу лезть в твои мысли и чувства, но я должен знать, когда мой воин, и не просто воин — мой приемный сын, ранен — в тело или в душу. Эта ребельская девчонка смогла достать тебя — не клинком, словом или взглядом.
— Не знаю, — повторил Хельг, — Я вдруг почувствовал какой-то контакт, связь, тепло, невольно представил нас вместе. У меня было такое и раньше — это даже не мгновенная влюбленность, а так — отблеск возможного будущего, знак. Но тут же я увидел в ней врага. Я хотел ее убить и не хотел убивать.
Генерал понимающе кивнул.
— Хельги. Так бывает. Воин может увидеть во враге друга, который мог бы им быть в другой судьбе или даже возлюбленную. Это не должно тебя смущать. Она могла оказаться и по ту, и по нашу сторону. Будь она с нами — у вас могло бы быть общее будущее, или случайная встреча, или просто обмен взглядов с тем самым отблеском будущего.
— По нашу сторону? Дочь джедайки?!
— Лорд Вейдер был Главкомом Империи, а его сын — героем мятежников, уничтожившим нашу самую крупную боевую станцию и, возможно, сразившим в бою самого Императора.
Дрег вздохнул. И если Ксенн воспринял этот вздох как горечь по павшему командиру и герою Империи, то сам генерал вспомнил негаданную встречу на нижних уровнях Корусканта, когда группу бойцов имперского сопротивления, уходящих после удачно проведенной операции, перехватил республиканский патруль. Вот только в составе группы был дед лейтенанта имперский офицер Арвид Ксенн, а патрулем республиканской безопасности командовал дядя Хельга — Иржи Ксенн. Благородство последнего позволило избежать в этот раз самого страшного проявления гражданской войны — поединка отца с сыном. А вот как отреагировал бы сам Хельг, сойдясь лицом к лицу с младшим братом отца, которого считал пропавшим без вести на Корусканте? Ведь Арвид до сих пор хранил молчание, а остальные имперцы из группы дали слово хранить его тайну...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
