Fm

Я бодро топала по трассе, изредка уворачиваясь от брызг из под колес проезжающих машин. Стемнело за каких-то десять минут, фонари зажигаться не спешили — этот участок трассы еще не подключили к основной сети; со степи дул ледяной ветер. Волки не выли, и на том спасибо — мне и так было страшно. Конец апреля, конечно, выдался теплым, но одета я была не очень подходяще для такой прогулки. Что поделать — я ее не планировала.

Мы с моим парнем мирно ехали из пункта А в пункт Б. То бишь, из моего родного городка в областной центр. На малой родине у меня было одно крайне печальное дело, в областном центре я жила и работала последние пять лет. Между пунктом А и пунктом Б был еще один подпункт, туда я собственно и возвращалась. После того, как мы с парнем разругались вдрызг, и меня высадили посреди дороги. Телефон разрядился, в кармане — ни гроша, банкомата не видно, до одного города — километров пять, до другого — километров пятнадцать. Выбор, куда идти был очевиден. Я рассчитывала, что часа за три доковыляю до города, там уже доберусь до банкомата и гостиницы. Поживу там пару дней, приду в себя, и отправлюсь домой. До конца отпуска еще три недели, а дел накопилось просто уйма — с моей сумасшедшей работой-то. Шла я по обочине, пальто у меня темное, сама я невысокая, машин, проезжающих по моей полосе было мало. Те, которые встречались, тормозили, и их веселые владельцы предлагали уйму вариантов, как скоротать время. Приемлемого — то есть, такого, на который я бы согласилась — пока не поступало.

Через час стал виден город, а я околела окончательно. И обнаружила, что у меня пропал голос. Ну, это как обычно. Для полного комплекта. Сильный стресс — и нате вам, пожалуйста. Проверила свой 'переговорник' — блокнот и ручка на месте. Оставалось надеяться, что стандартное мое успокоительное поможет. Ноль пять успокоительного — и я снова могу разговаривать. Загадочный у меня организм, чего уж там.

Рядом с визгом затормозила машина, а я привычно шарахнулась в сторону. Дверь хлопнула, рядом со мной очутились два парня.

— Девушка, вашу мать! — начал первый. Я подняла на него голову. Он сбавил обороты. — Вы нас напугали! — Я сочувствующе развела руками.

— Девушка, вы чего тут посреди ночи делаете? Пешком, одна? — Я вздохнула и махнула рукой, рассматривая парней. Близнецы, ну надо же....

— Девушка, вы чего молчите?

— Немая, может, — предположил один. Я помотала головой и показала на горло.

— А, голоса нет, — догадался второй и взял меня под локоть. — Так, давайте, мы вас до города довезем!

Я смерила их подозрительным взглядом.

— Честное слово, пальцем не тронем! — смеясь, заверили они. Я покачалась с носка на пятку, и кивнула.

Через минуту уже грела руки на печке, жалея, что разуваться не стоит. Парни впереди тихо переговаривались. Я достала 'переговорник' и быстро начеркала свою просьбу. Постучала по плечу одного, сунула ему под нос блокнот.

— До банкомата? Без проблем. Тока мы с вас денег не возьмем, — предупредил он. Парень за рулем хохотнул. — Мы с вас вообще ничего не возьмем, — видя, что я насторожилась, заверил он.

— А после банкомата куда? — спросил водитель.

В Луна-Парк, блин.... В гостиницу, ясень пень!

Я самым позорным образом заснула. Черт возьми. Почувствовала, что меня куда-то несут, напряглась, открыла глаза, увидела рядом женщину, и снова отрубилась.

Разбудил меня солнечный луч, щекотавший глаза. Я поморщилась, закрыла лицо локтем, и тут же села. Комната была незнакомой, кровать тоже, я была одета полностью, только пальто и обуви не было. Очки мои лежали на полу рядом с кроватью. Я их поспешно нацепила, встала и подошла к окошку. Не квартира — частный дом. Во дворе прогуливались куры и еще какая-то живность. Пора знакомиться с гостеприимными хозяевами. Я высунула нос за дверь, на цыпочках вышла в коридор, пошла на голоса. За столом в кухне сидела семья. Двое знакомых уже близнецов, очень красивый парень и немолодая женщина.

— Доброе утро, — просипела я. Без успокоительного голос возвращался скачками. Женщина всплеснула руками.

— Здравствуйте! Ты садись, садись к столу, — мне тут же налили кофе, подвинули тарелку с оладьями. Я неловко улыбнулась, и села.

— Спасибо, что приютили, — так же сипло сказала я. Женщина только рукой махнула.

— Да не за что! Ты как на дороге ночью оказалась-то?

— С парнем разругалась, высадил, — честно ответила я. — Меня Юля зовут.

— Тетя Таня, — немного растеряно отозвалась женщина.

— Леха, — близнец ?1.

— Саня, — близнец ?2.

— Егор, — тот самый красивый парень.

— Юля, кушай. — Строго сказала тетя Таня. Я послушно отхлебнула кофе. — С голосом-то что?

— Стресс, — скривилась я. — Очень вкусно.

— Так тебе, может, какую таблетку надо? — тут же озаботилась тетя Таня.

— Само пройдет через час, — я уже сипела меньше. — Мне очень неловко, что я вас стеснила.

— Не стеснила, — резко ответил Егор.

— Мне показалось, что я заняла чью-то комнату.

— Я все равно в ночь был, — Егор пожал плечами.

Все закончили завтрак. Я неловко спросила:

— Простите, а в каком районе мы?

Ответ мне ничего не дал — город этот я знала плохо.

— Где здесь ближайший банкомат? — следующий насущный вопрос.

— Далеко, — подумав, ответил Леша. — У тебя денег нет, что ли?

— На карточке. — Вздохнула я.

— Я все равно в центр, — Егор встал. — Довезу.

— Спасибо. Когда мне быть готовой?

— Через час. — Парень вышел. Я проводила его взглядом и вздохнула. Тетя Таня тоже как-то незаметно вышла из кухни.

— Юль, ты б очки солнечные сняла, что ли? — предложил Саша.

— Они для зрения, — пояснила я. — И для маскировки.

— А что маскируют?

— Морду лица. — Хмыкнула я и сняла очки. Лица у парней вытянулись — вчера ночью они меня не рассмотрели. Или смотрели на те части тела, которым повезло больше, чем лицу.

— Нормальное у тебя лицо, — пробурчал Леша.

— Спасибо, — улыбнулась я. — А можно еще чаю?

— Не вопрос.

Я мелкими глоточками пила почти крутой кипяток, и тихонько делала гимнастику для связок.

— Ну, другое дело, — сказала я своим обычным голосом, и парни вытаращили глаза. Я засмеялась. Голос — мой хлеб, чего уж там. Я — самая узнаваемая радиоведущая, да и несколько актрис в фильмах разговаривают моим голосом.

— Мама, — заорал Лешка, и вылетел за дверь.

— Что с ним? — удивилась я. Сашка нервно хихикнул:

— Они с мамой фанаты вашей передачи, радиостанции и вас в частности....

— Не выкай, — поморщилась я. В кухню зашли все отсутствующие и тоже на меня уставились. Я молчала, неловко улыбаясь.

— И снова здравствуйте, — просто, чтобы не молчать, сказала я.

— Ой, вы Юля Игнатова, — всплеснула руками тетя Таня. Я засмеялась.

— Ну вот, сразу Игнатова, и сразу на Вы.

— Юля, мы вас так любим!

— Я рада, — честно ответила я. — Это всегда приятно, когда наши слушатели так говорят.

— Ой, а я вас бы так слушала и слушала бы, — тетя Таня села рядом и налила чай по третьему кругу. — Вот, бывает, и голова болит, и настроение плохое, а как голос твой слышу — так вроде все и ничего!

Следующий час мы болтали о нашей радиостанции, передаче и обо мне в целом. Финишем стало взятие автографа. Спас меня Егор — зашел, и сказал, что он готов ехать хоть прямо сейчас. Я поднялась, и положила перед тетей Таней свою визитку.

— Мало ли, как жизнь сложится — будете в нашем городе — звоните. Хоть просто так, хоть по делу. Спасибо вашему дому. — Процедура прощания заняла еще минут пятнадцать. Близнецы кидали мрачные взгляды на Егора, но тот был безмятежен.

— Садитесь вперед, — велел Егор. — Там сзади плед собачий.

— Собаку возите?

— Возил. Усыпили на той неделе.

— Сочувствую, — вздохнула я. — Собака — член семьи.

— У вас есть собака?

— Да куда мне, с моим графиком дурацким.... Сдохнет через неделю от тоски и будет права....

— Ненормированный?

— Совершенно дурацкий, ни на что времени нет, — пожаловалась я, исподтишка посматривая на Егора. Красивый, стервец. Волосы — иссиня-черные, греческий профиль, плечи широкие, сам жилистый. Ладони на руле лежат спокойно, уверенно. Наверняка руки мозолистые, раз в своем доме живут.... Блин.

— Ну, на бурную личную жизнь хватает, — хмыкнул Егор, и я тут же ощетинилась.

— Вы на что-то конкретное намекаете?

— На прогулки ваши ночные, — я с удивлением обнаружила, что он сердится, а мне от этого страшно приятно. — И не позвонил же, что интересно, я ж специально прислушивался — у вас телефон молчит.

— Он сдох, — созналась я.

— Туда ему и дорога, — буркнул Егор, а я засмеялась.

— Телефон сдох, Егор, парень мой жив-здоров.

— Парень? Я думал, вы расстались.

— Конечно, расстались, — удивилась я. — Вы же не думаете, что после такого я вернусь к нему?

— Мало ли, — проворчал Егор. — Бабы дуры.

— Спасибо, — с иронией ответила я. — Егор, а ближайшая к банкомату гостиница где?

— А вам зачем? — удивился он.

— Пожить хочу тут дня три.

— Здесь? — еще больше удивился Егор.

— Да. Домой не хочется — сразу найдут, бывший явится за вещами, подруги налетят — сочувствовать....

— А, вы собрались переживать свое горе в одиночестве, — съехидничал Егор. Я отвернулась в окно.

— Именно.

— Не такое уж и горе,— проворчал он.

— Горе — когда человек умер, — вздохнула я.

— Так он жеж живой, сволочь. — Не понял Егор. Я кивнула.

— Поэтому, горя у меня нет, — мрачно ответила я.

— Понял. — Посерьезнел Егор. — И что вы будете делать?

— Сначала — напьюсь. В дребадан. Потом — просплюсь. Отмокну в ванне. Схожу в какой-нибудь салон, приведу в порядок волосы. Потом схожу в какой-нибудь ресторан. Или в клуб. А может, просто в парк схожу. На магазины набег сделаю. — Посмаковала я свои планы. Егор посматривал на меня с интересом.

— Юля, возьмите меня с собой, — попросил он неожиданно.

— Куда?

— Напиться, в ванну, в салон, в парк, по магазинам. — Перечислил он. Я откровенно растерялась.

— Вы шутите? — осторожно спросила я.

— Конечно, — тут же согласился Егор, и я расслабилась. Слава богу, мы, наконец, приехали к банкомату. Я бодро выпрыгнула из машины и тут же сломала каблук.

— Блин!

— Что такое? — поразительно быстро он возле меня оказался.

— Каблук сломала, — продемонстрировала я с сожалением.

— Каблук, — повторил Егор, и поднял меня на руки. Я в обалдении пискнула, очки съехали на нос, пальто задралось, сумка шмякнулась на землю.

— Юля, вы просто ходячее недоразумение, — засмеялся он. Я разозлилась.

— Поставь меня на землю!

— У тебя каблук сломан, — продолжал смеяться он.

— Поставь, я сказала!

Я сердито поправила пальто, подняла сумку и поковыляла к банкомату. Егор оперся на капот задом и смотрел на меня, не отводя взгляд — его я чувствовала всей спиной. Злобно потыкала пальцем кнопки, сняла половину имеющегося на карточке.

— В гостиницу? — он поддерживал меня за локоть, улыбаясь. — Или в магазин?

— В гостиницу, — отрезала я.

— А ходить ты как будешь?

— А я не буду ходить, я буду летать, — буркнула я, садясь в машину.

— На помеле? — уточнил он, а я зашипела, как чайник. Он захохотал, закинув голову назад.

— На реактивном! — заржала я. — Бвввввв!

Минут пять мы хохотали, буквально до слез.

— Давай, все-таки, в магазин, — предложил он, и я кивнула.

Магазин радовал ценами и ассортиментом. Я ткнула в первые глянувшиеся сапоги, померила и расплатилась. Егор смотрел на меня с недоверием:

— Это все?

— А что еще? — не поняла я. — Сапоги нормальные, удобные, чего еще-то?

— А как же половину перемерить? — не поверил он.

— Да ну тебя, — махнула я рукой.

Возле гостиницы он вышел вместе со мной. Я думала — прощаться. Оказалось — проконтролировать мое заселение. Я пожала плечами. Девушка на ресепшене предложила мне номера, и я выбрала с самой большой ванной и кроватью. Про Егора я немного забыла.

— Ужин в номер, напитки в номер, до утра не беспокоить, — попросила я.

— Ужин выберете, по телефону нам сообщите, — мило сказала девушка. — Молодой человек с вами?

— Со мной, — машинально ответила я, изучая дополнительные услуги.

Егор проводил меня до номера. Прощались мы, наверное, минут пятнадцать. Наконец, я закрыла за ним дверь, разулась и прошлась по номеру. Две комнаты — гостиная, спальня. Номер для молодоженов, что ли? Такая романтика кругом.... Я скинула пальто в кресло, стянула платье, чулки, открыла воду в душевой. Добралась до меню, прикидывала свой аппетит. В результате, мне принесли литр водки, три салата и два шашлыка, соки, соленые грибы и фрукты.

— Ну, поехали. — Я чокнулась с зеркалом. Время — восемь часов вечера. Самый раз.

Когда треть литра нашло пристанище в моем организме, в дверь постучали. Я неохотно поднялась — сидеть в кресле с ногами перед телевизором и кушать водочку, мне было очень хорошо. Запахнув халат плотнее, открыла дверь. За порогом стоял улыбающийся Егор с цветами. Я вдумчиво изучила веник, самого Егора, покивала.

— Ну, заходи, раз пришел. Только потом, чур, не жаловаться!

— Главное, чтобы ты потом не пожалела, — он шагнул в номер, захлопнув дверь.

* * *

— Гордо скину плащ, в даль направлю взор.... Может, она ждет — вряд ли, это вздор..... И издав дикий крик, камнем брошусь вниз. Это моей жизни заключительный каприз! — Горланили мы в два голоса с балкона. Я еще успевала в передышках затянуться сигаретой, Егор — поправить на мне одеяло.

Как любая нормальная нетрезвая, не очень симпатичная женщина, только что расставшаяся с парнем, я пыталась соблазнить Егора. В таком вот состоянии — море по колено, небо по пояс, всех тянет на приключения. Закончилось все распеванием песен на балконе. А что поделать — водку Егор со мной пить отказался, соблазнение провалилось с треском, настроение же мое надо было как-то спасать?! А у него гитара в машине была. И вкусы музыкальные у нас совпали. С соседями тоже пока совпадали — пели мы хорошо, поэтому с одного балкона нам подпевала какая-то пара, с другого — дружно аплодировала какая-то компания. Прочие молчали. Кажется, кроме нас вообще никого не было в гостинице. Администрация пока тоже ругаться не приходила.

— И где ты так играть научился? — поинтересовалась я у Егора.

— Не поверишь, в музыкальной школе, — хмыкнул он, отодвигая от меня водку. Я придвинула ее обратно.

— Ты закончил музыкалку? — поразилась я.

— С отличием, — Егор поднял палец и состроил важное лицо. Я фыркнула. — По-моему, тебе хватит пить, Юль.

— Мне хватит пить еще пол литра назад, — я постаралась сесть ровно. Егор только головой покачал. — Допью, и тебя выгоню.

— Не надо меня выгонять, я сам уйду, — с достоинством ответил Егор.

— Не обижайся. Просто я — похмельная — не самое приятное зрелище в жизни.

— Ты весьма самокритична.

— Ага, я такая, — скривилась я и закусила.

— Итак, что там дальше по твоему плану?

— Ванна, салон, парк, магазины. — С трудом вспомнила я.

— Шик. И блеск, — оценил Егор. Я уже с трудом фокусировала на нем свой взгляд. — Уууу, по-моему, кому-то пора в люлю....

— Это я сама, — твердо заверила я. Егор поднялся.

— Твой телефон ожил?

— Да, — вспомнила я.

— Тогда я тебе позвоню завтра.

— Не раньше двенадцати, — попросила я. Егор поцеловал меня в лоб и ушел.

Я потерла поцелованное место, и глянула на себя в зеркало. Мда. Лоб узкий, глаза маленькие и близко посаженые, нос картошкой, щеки широкие, подбородок узенький, губы чересчур пухлые. Зато фигура красивая, — привычно вздохнула я и отвернулась от зеркала.

Чего он вообще приходил, спрашивается?!

* * *

— Держи, — Егор протягивал мне сладкую вату.

— Мама, мама, а почему все едят сладкую вату, а я обыкновенную? — тонким голосом пропищала я. Егор хохотнул и взял меня за руку.

— Так, что у нас по билетам?

— Американские горки, — сообщила я, отщипывая от сладкого комка.

— Это туда, — Егор потащил меня в сторону ужасающей железной конструкции. — Мама звала в гости.

— М?

— Пойдем в гости к нам, говорю, — погромче сказал Егор. Я кивнула, и полезла за влажными салфетками.

— А ты где работаешь?

— Где я только не работаю, — хмыкнул Егор. — Сейчас, например, я безработный.

— А откуда уволился, и почему? — продолжала расспросы я.

— Уволился со шлакоотвала, потому что здоровье там гробил. — Пояснил Егор. Очередь желающих получить адреналин понемногу двигалась. — Через неделю у меня собеседование, думаю, получится все.

— Здорово. А куда собеседование?

— Водителем на МЧС. У моего друга жена в частном МЧС работает, там у них как-то массово все в декрет пошли — сначала Алиска, потом вот Людмила. Водитель нужен.

— А водителем-то кто был?

— Людмила.

— Так город надо хорошо знать, наверное, — предположила я.

— Я там жил несколько лет, город знаю.

— Понятно. — Егор проверил надежность моих креплений безопасности, и пристегнулся сам.

— Поехали? — он мне подмигнул.

— Ага!

* * *

— Юля, как вам наш город? — спросила тетя Таня. Мы уже поужинали, и теперь пили чай.

— Нравится, — честно ответила я. — Егор показал самое интересное.

Близнецы кинули на брата сердитые взгляды.

— Егор, ты скотина, — сказал Леша.

— Почему? — удивилась я.

— Он нас с собой не взял, — по-детски сказал Саша. Я еле сдержала улыбку.

— Ну, ничего. В следующий раз возьмет, — утешила я парней. Те вздохнули.

— Не возьму, — тут же разрушил все Егор, ухмыляясь. — Нечего со мной на свидания таскаться.

Я поперхнулась чаем. Так это было свидание??? Егор перегнулся и постучал меня по спине. Я поблагодарила его улыбкой, продолжая поливать себя нехорошими словами. Надо было хоть накраситься, что ли! И так страшная, так еще и не накрасилась, — тут же мысленно засуетилась я. Мысли вихрем кружили в голове. Так, получается, я ему нравлюсь. Я! Ему! Ой, мамочки!

Щеки начали краснеть. А я как дура весь день — Егор то, Егор се!

Я со стуком поставила чашку на стол.

— Спасибо этому дому, — улыбнулась я.

— Уже уходишь? — расстроилась тетя Таня.

— Да, надо готовиться к отъезду, — вздохнула я.

— Уезжаешь? — грустно спросили близнецы.

— Дел дома — вагон, — я тоже вздохнула. — Надо ехать. Каникулы у меня получились шикарные, спасибо Егору.

— Обращайся, — он подал мне пальто, накинул куртку и обулся. — Я тебя отвезу.

— Ты же собиралась еще набег по магазинам сделать? — коварно спросил он, садясь за руль. Я вздохнула.

— Ну, дома набегу.... Как представлю, что все барахло тащить придется, сразу как-то и шопоголизм отступает.

— Ты шопоголик? — с иронией спросил Егор.

— Я трудоголик, — хмыкнула я. — Причем, хронический.

— Тяжело.

— Нормально. Я привыкла много работать.

— Рабочая лошадка.

— Лошадь, — согласилась я, кинув взгляд в зеркало.

— Не лошадь. — Нахмурился Егор.

— Да ладно тебе, — я улыбнулась.

— Ты на что намекаешь сейчас? — завелся он.

— Я? — поразилась я. — Ни на что!

— Смотри у меня!

— Ты сам на дорогу смотри, чего на меня смотреть! — он и правда, уделял опасно мало внимания дороге.

— На тебя мне смотреть значительно интереснее, — буркнул Егор и отвернулся к дороге. — Давай я тебя завтра отвезу?

— Нет, не надо, я сама, — поспешила заверить я. Он пристально на меня глянул.

— Как знаешь.

Знаю.... Довезет, придется звать в гости, а я не знаю, что там у меня в квартире — может, Андрей шмотки свои собирает! Не хватало еще позориться перед Егором.

Мы остановились перед гостиницей.

— Звони, как на собеседование приедешь, — неловко сказала я. — Моя очередь водить тебя в парк.

— Позвоню, — серьезно сказал он, снял с меня очки и поцеловал. Не в лоб, как давеча — всерьез, крепко. Я растерялась, уперлась рукой в рычаг коробки передач, и попыталась ответить. Он оторвался от меня через пару минут, серьезно оглядел мое лицо и отстранился. Я кое-как сфокусировалась и надела очки обратно.

— Не так, — он снял очки, перевернул и надел их обратно.

— Я пошла, — кашлянула я.

— Иди, — мурлыкнул он, а я залилась краской. Вылезла из машины, он следом. Проводил до номера, поцеловал еще раз и ушел. Я стояла посреди номера с полыхающими щеками, растеряно поглядывая на трезвонивший сотовый. Звонила подруга.

— Да, Кать?

— Юлька, слава богу! — выдохнула она. — Что происходит, а? Звоню тебе домой, там Андрюха мне говорит, что не знает, где ты?! Кстати, где ты?!

— Не тарахти, Кать, — поморщилась я и села на кровать.

Следующие десять минут Катька охала и материлась.

— Вот козел! — с чувством сказала она. — А Егор как?

— Да как... вроде, я ему нравлюсь, — с сомнением сказала я, рассматривая себя в зеркало.

— Так я сейчас за тобой машину отправлю! — воодушевилась Катька. — Мой умотал в Польшу, у него в Варшаве какой-то контракт. Тебя привезут ко мне, и мы с тобой снимем стресс! Все, я звоню водителю!

— Кать, Кать, я уже сняла стресс, — вяло засопротивлялась я.

— Ты сняла, а я — нет, — отрезала Катька. — Говори название твоей гостиницы. Алеша? Леш, смотайся за Юлией Батьковной, а?

— Кать? — уныло позвала я.

— Все, он уже выезжает, — бодро откликнулась Катька.

— Ты танк, — мрачно сообщила я.

— Я знаю. Все, жду тебя, режу наш салатик! — подруга отключилась.

* * *

Стресс мы сняли, чего уж там. Бешеной энергии Катьки сопротивляться просто невозможно, бесполезно, а порой и опасно для жизни. Она замужем давно и прочно — со второго курса, кажется. Муж ее — серьезный человек, у него бизнес, контракты, Польша и прочие места, хроническая усталость и огромная любовь к Катьке. Как он сам говорит — все — ради нее. Я вздыхала и завидовала по-доброму. Даже не завидовала, а просто хотела такую семью, как у них. Пока не получалось.

Перемыв мужикам все кости, попарились в баньке, наелись как два удава, постреляли в тире.... Слава богу, на этом фантазия Катьки утихла, и мы отправились спать. Наутро Катька растолкала меня, и сообщила, что Леша отвезет меня домой, а так же поднимется со мной и проконтролирует выселение Андрея. Слава богу, мои увещевания в пользу того, чтобы она осталась дома, возымели действие.

Выселение прошло с огоньком, в лучших традициях Санта Барбары и Кармелиты. Андрей бурно негодовал, швыряя свои вещи в сумку, норовил прихватить мои, обвинял меня в изменах, пытался обвинить и Алексея. В чем только — я не уловила. Алексей красноречиво ухмыльнулся, и конфликт затух. Наконец, Андрей вылетел из квартиры, громко хлопнув дверью.

— Спасибо, Алексей, — грустно поблагодарила я. Тот отлепился от косяка, и дружески хлопнул меня по плечу.

— Не переживайте, Юля. Ну, хотите, я ему ноги переломаю?

— Хочу, но не стоит, — улыбнулась я. — Этого уголовный кодекс не оценит.

— Ну, пошел я. Мне еще Катерину к матери свозить....

— Да, конечно, — спохватилась я. Закрыла за ним дверь, оглядела бардак. — Ну-с, приступим. — Я бодро потерла руки и включила музыку.

К вечеру квартира приобрела первозданный вид — я имею ввиду, стала выглядеть как выглядела до того, как мы стали жить с Андреем. Ненавижу нагромождения вещей, мебели, безделушек. Спальня теперь снова стала спальней, а не смесью студии, кабинета и кухни. Оставалось привести в порядок зал — в первую очередь, вызвать грузотакси и отправить Андрею его диван — кожаного монстра невообразимых размеров.

Милые парни быстро выволокли его из квартиры, а я позвонила Андрею и поставила его перед фактом, чтобы сидел и ждал своего монстрика. Гневные вопли я проигнорировала. Напевая, достала из антресолей все подушки, раскидала по полу. Настроила акустику под себя — в каждой комнате по углам висели динамики, мощный буфер прятался под компьютерным столом. В зале кроме стола и кресла-трансформера вообще мебели больше не было.

— Боже, как хорошо, — потянулась я, когда из динамиков грянул Nightwish. — И чего я его раньше не выгнала? Сидела же, терпела....

Осталось снять со стен фотографии, и разобраться с ванной и кухней.

В итоге, набралась одна большая коробка с его забытыми вещами, и две коробки на выброс.

— Андрей, я коробку твоих вещей насобирала, тебе они нужны? — спросила я, услышав в трубке мрачное 'Да'.

— Нууу, да, наверное....

— Или забирай, или выкину, — равнодушно сказала я.

— Приеду, — процедил он.

— Отлично. Заберешь у Марьи Васильны. Я ей передам.

— А сама че, не судьба встретиться?

— Не судьба, — согласилась я. — Дела у меня, Андрейка, представляешь!

— Ой, деловая ты наша, — теперь в голосе отчетливая издевка.

— Сама в шоке, — хмыкнула я и отключилась.

* * *

Отпуск заканчивался с умопомрачительной скоростью. Вернее, с удручающей. Пару раз звонил Андрей, три раза звонили с работы, постоянно звонила Катька — контролировала, нет ли у меня депрессии. Егор не звонил. Строго велев себе забыть про всякие глупости, стала готовиться к работе. Приоделась, поменяла прическу на более удачную и ела десять раз в день.

До выхода на работу оставалось три дня. Я старалась их растянуть и смаковать — пока что, получалось.

Я собиралась купаться — уже набрала ванну кипятка, насыпала туда соли, и только собралась туда нырнуть, как раздался звонок в дверь. Недоумевая, кого еще принесло, пошла открывать.

На пороге стоял Егор. Мокрый до нитки, с синими губами и очень радостными глазами. Я охнула и втянула его в квартиру.

— Боже. — Единственное, что пришло на ум.

— Всего лишь я, — проклацал зубами он. Я вытряхивала его из мокрой насквозь куртки.

— Там что, потоп? — руки его все никак не выпутывались из рукавов.

— Близнецы потеряли твою визитку. — Куртка, все-таки снялась.

— Кошмар, у тебя в волосах — лед!

— У меня сперли сотовый.

— Немедленно в ванну! — кое-как я стащила с него ботинки.

— Я еле тебя нашел. — Он все пытался поймать мой взгляд. Я затолкала его в ванну и принялась раздевать дальше.

— Черт тебя побери!

— Ты меня простишь?

— Что? — я, наконец, услышала, что он говорит.

— Я тебе не звонил восемнадцать дней.

— Прощу, прощу, только полезай в воду! — я потрогала воду. Егор стоял перед ванной, пристально смотря на меня. — Да что ж с тобой делать-то! — Все же, я упихала его в ванну, прямо в носках, трусах и майке.

— Юль?

— Что? — я вытерла мокрый лоб.

— Я скучал, — темные глаза смотрят выжидающе.

— Я тоже, — созналась я и вылетела из ванны.

Водка! Где-то она была! С малиной и аспирином! Точно. В кухне я разворотила шкафчик, чуть не снеся его с петель, но добыла искомое. Включила чайник. Из ванной доносилось кряхтение и вздохи. Я сунула туда нос:

— Ты как, Егор?

— Варюсь! — откликнулся он.

— Варись, варись, — порадовалась я. — Сейчас лекарство принесу.

— Я не болею! — испугался он. Я злорадно хмыкнула.

— Что бы и дальше не заболел, выпьешь, что дам.

— Из твоих ручек — хоть отраву, — хитрющая физиономия выглянула из-за занавески.

— Договоришься сейчас, — довольно ответила я и пошла на кухню.

Егор, в моем халате и носках с горчицей, сидел в разложенном кресле и пил 'лекарство'.

— Вкусно? — с иронией спросила я.

— Очень, — темные глаза начали как-то подозрительно косить. — Юль, тут что, водка?

— Ложка столовая, — пояснила я. — И аспирин. А что?

— Водка — зря, — он поставил пустую кружку на стол, все так же смешно кося глазами.

— Там ложка!

— Я вообще не пью, — он сгреб мою ладонь, — сорока-ворона, кашку варила, деток кормилаааа, — конец слова потонул в зевке. Я с нарастающим недоумением на него смотрела. Егор потер глаза пальцами и зевнул еще раз.

Спит! В самом деле, спит! Я растеряно пощелкала пальцами перед его лицом, помахала ладонью. Ноль эмоций. Сходила за пледом, накрыла его, села рядом. Похоже, Егор заснул до утра. Нет, выгонять его я в принципе, не собиралась и так, но.... Черт побери, ждала-то чего-то другого!

* * *

Продрав глаза утром, меня как подбросило — я вспомнила про Егора. Прислушалась — тишина. На цыпочках подошла к двери, выглянула в зал. Кресло сложено, пустое, комп выключен, Егора не видно. В кухне? В ванне? Ушел?

Он ушел. Я потеряно походила по квартире, в поисках записки, не нашла ее, злобно пнула подушку, и поплелась в ванну. Халат аккуратно висел на крючке. Я скептически на него посмотрела, раздумывая — то ли сразу в стирку кинуть, то ли надеть? Так, в раздумьях, и встала под душ.

Я успела позавтракать, обругать себя, Егора и всех мужиков в общем, когда раздался звонок в дверь. Само собой, подскочила, и теряя тапки помчалась открывать. История повторилась — Егор, с цветами. Я уже не знала, как реагировать. Просто посторонилась, впуская его внутрь, поставила цветы в вазу.

— Я не стал тебя будить, прости, — покаялся он. — Надо было машину отправить в сервис.

— Записку бы оставил, — промямлила я.

— Пишущего ничего не увидел, а по полкам шарить постеснялся, — объяснил он, беспокойно бегая по моему лицу глазами.

— Завтракать будешь? — решила я сменить тему.

— Буду, — обрадовался он. — Завтракать и рассказывать тебе о всяком.

— Нда? — неопределенно отозвалась я, лихорадочно изучая холодильник. Будет омлет.

— Да. Я так рад, что тебя нашел, — как-то подозрительно близко от меня он оказался. Поправил прядь моих волос, заправив за ухо. Я отмерла, и кинулась к плите.

— Долго искал?

— Две недели почти, — вздохнул он, садясь за стол. — Юль, запиши, пожалуйста, наши номера все, а?

— Все? — не поняла я.

— Ну, мамы, Сашки и Лехи. И мой новый.

— Ну, твой-то ладно, запишу, а мамы и братьев твоих зачем? — не поняла я.

— Просто если я один день тебе не позвонил, значит, что-то случилось, — серьезно пояснил Егор. Я, как зачарованная, протянула ему свой сотовый.

— Вбей сам, — тихо попросила я, отворачиваясь к сковородке.

Мама дорогая, как все серьезно-то!

— Ты так говоришь... интересно, — выдавила я.

— Привыкай, — безмятежно отозвался Егор, а я растерялась совершенно. Поставила перед ним сковородку, положила вилку, хлеб отрезала, села напротив. — А ты?

— Я уже завтракала. Слушай, Егор....

— Да?

— Ты меня прости, пожалуйста, но ты с моей точки зрения ведешь себя странно, — осторожно начала я. Егор уплетал омлет, кивая. Пытаясь успокоиться, налила себе чай, поставила.

— Что именно тебе кажется странным?

— Мы с тобой знакомы совсем недавно, виделись всего три раза, а ведешь ты себя, как будто мы минимум год общаемся, — выпалила я. Егор отложил вилку, поднял на меня глаза.

— Я тебя люблю, — серьезно сказал он, а у меня чай все-таки пошел не в то горло. Чего-чего, а этого я не ждала.

После первой медицинской помощи, когда я откашлялась, вытерла слезы и лужу чая со стола, уставилась на Егора. Тот тоже смотрел на меня. С беспокойством.

— Ты не бойся, я адекватный, — утешил он. Я покивала, вяло улыбнувшись. — Ну, не виноват же я, что люблю тебя?! — жалобно воззвал он.

— Не виноват, — согласилась я. — А с чего ты взял, что ты... меня... ну, любишь? — я вертелась, как уж на сковородке.

— Я пришел с работы, увидел в прихожей твои сапоги. — Обстоятельно начал он. — Увидел, подумал: 'Дюймовочка, наверное'. Зашел в комнату — а там — ты. Я как дурак полчаса, наверное, сидел, на тебя смотрел.... Потом мама прогнала, — вздохнул он.

Псих, точно! Господи, прости!

— Юль, ты не пугайся, — засмеялся он и взял меня за руку. — Ну, такой вот я дурак.... Мне, когда батя рассказывал, я ему не верил, что так бывает — увидел и все, пропал. Мы с ним однолюбы, по натуре.

— Понятно, — проблеяла я. — И что теперь делать?

— Встречаться, проводить время вместе, общаться. Потом пожениться, и жить.

— Аааа, — у меня голова кругом шла. — Ты серьезно сейчас?

— Юля, я понимаю, что ты меня толком не знаешь, и тебе дико все это слышать, — он сел передо мной на корточки, взял мои сцепленные руки в свои ладони. — Но я же не тащу тебя в койку или в загс немедленно! Просто у меня такое в первый раз, и распирает меня, и молчать я не могу! — он пружинисто поднялся и прошелся по кухне. Я втянула ноги под табуретку. Егор расстроено на меня смотрел.

— Я тебя поняла, — кивнула я. — Будем общаться и дружить. Там видно будет, да? — вдруг у него это пройдет! Рассмотрит меня, наконец.

— Как скажешь, — он широко улыбнулся. — Пошли гулять?

— Гулять? — растерялась я.

— Ну, ты у нас в парке была, а я в вашем — не был, — он хитро на меня смотрел.

— Пошли, — все, нокаут! А ты чего ждала, дорогая, что он тебя щас прям в охапку и в кровать? Нетушки, фигушки.

Я скрылась в спальне, прижимая ладони к пылающим щекам. Да что ж за напасть-то такая.... Хуже всего была боязнь поверить. Поверить и довериться. В сказочные истории я не верила давненько — лет там с пятнадцати. Когда мальчик из соседнего двора, по которому я сохла, популярно мне объяснил, что такой, как ОН, никогда не будет с такой, как Я. Ладно бы еще просто объяснил — так при всем честном народе.... А, черт с ним, уже больше десяти лет прошло с тех пор!

Я ворошила вешалки, машинально, успокаиваясь от привычных действий.

— Егор, там тепло?

— Не очень, — откликнулся он из зала. — Что-нибудь брючное надевай, там ветер неприятный.

— Заботится, — скорчила я физиономию зеркалу.

Ветер и впрямь был неприятный — от него у меня сразу разгорелись щеки. Именно от ветра, а не от того, как Егор на меня смотрел!

— Так что у тебя с машиной? — спросила я, наконец, пока мы шли в парк.

— Сломалась, — лаконично ответил Егор и вздохнул. — За квартал от тебя, примерно. Я пытался ее реанимировать, но пациент скорее мертв, чем жив.

— И часто ты ее так... уговариваешь?

— С завидной регулярностью, — засмеялся он. Я зафыркала.

— Так, значит, ты непьющий? — перескочила я на другую тему. Егор неожиданно смутился, даже скулы покраснели.

— Ну, так вот получилось. Я смотрел передачу, там сказали, что это связано с каким-то ферментом в желудке, и если фермента много — то никто не перепьет. Или наоборот? — задумался Егор, а я снова засмеялась.

— Непьющий мужик — это счастье, — серьезно сказала я. Егор зорко на меня глянул. — У меня отец пил, сильно. И мать. Тетка воспитывала меня, — как-то совершенно того не желая, я рассказала ему нехитрую историю своего детства. Егор слушал серьезно, без жалостливо сочувствия. Только вздохнул, и притянул меня к себе за плечи.

— Так, ты был на собеседовании?

— Был, — кивнул Егор. — Меня даже взяли. Так что, я теперь работаю сутки через трое.

— Удобный график, — кивнула я.

— Ага, — снова согласился Егор. — А у тебя график? Ненормированный, ты говорила?

— Дурной совершенно, — вздохнула я. — Я тебе покажу завтра, где я работаю. Надо будет заскочить на работу, заодно, тебе покажу. Ты был когда-нибудь в студии?

— Ни разу, — сознался Егор.

— Ну, заодно и побываешь, — улыбнулась я.

Мы шатались по городу весь день. Дважды заходили в какие-то кафешки — поесть и отогреться. Вечером меня проводили до порога, отказались зайти на чай, и испарились. Я обошла пустую квартиру, и выглянула в окно. Пустой двор, ржавые качели скрипят заунывно. Надо Катьке позвонить!

* * *

— Чумаааа, — глаза подруги горели нездоровым энтузиазмом. Как всегда, впрочем. — Так и сказала — люблю тебя?!

— Угу, — я переворачивала оладьи. — Я так растерялась, Кать, — жалобно сказала я, поглядывая на подругу.

— Еще бы. А кто б не растерялся. — Хмыкнула она. — Ты у нас девушка не избалованная, так что, иммунитета нет.

— Это да, — согласилась я и тоже села за стол. — Кать, а что делать-то мне?

— Что-что, — проворчала Катька. — Ты фамилию его знаешь?

— Нет, — озадачилась я.

— Скверно. А номер машины помнишь?

— Номер — помню, — порадовалась я. — Это профессиональное, знаешь ли — цифры, буквы....

— Ну, напиши мне на бумажке. Узнаем про него чего-нибудь. Вдруг, он маньяк?

— Думаешь, у него это в досье написано? — усомнилась я. Катька вытаращилась на меня.

— Каком досье?

— Ну, из которого ты собралась о нем узнавать, — я покрутила пальцами в воздухе.

— Там точно не написано, — огорчилась Катька. — Там максимум, история штрафов его написана.

— Тьфу на тебя, — рассердилась я. — Голову мне морочишь! Ладно, ну, узнаем, что он не судим, не привлекался, в порочащих связях не замечен, и что?

— Пообщаетесь, — предположила Катька. — А там видно будет.

— Гениально, — восхитилась я. Катька набычилась. — Не это ли я и говорила?

— А что ты от меня-то хочешь?

— Совета, — рявкнула я. — Как себя с ним вести!

— Как обычно! — тоже рявкнула Катька. — Если он говорит, влюбился с первого взгляда, пока ты там дрыхла, значит, не надо из себя изображать что-то!

— Я и не умею, — пригорюнилась я. Катька хмыкнула:

— И не надо. Поверь старой мудрой обезьяне.

* * *

— Юль, это что, центр управления полетами? — восхищенно спросил Егор.

— Бог с тобой, это наша студия. Вон там обычно я сижу, вон там — напарник мой, а вон там — ди-джей

— А выглядит, как будто это центр управления полетами, — хмыкнул Егор. Я тоже посмотрела и согласилась — пожалуй, выглядит.

— Привет, Юла, — мимо пролетел Вадик из службы новостей.

— Привет, — откликнулась я.

— Ты скоро выйдешь? — он на бегу развернулся лицом ко мне, и пытался идти спиной назад и болтать.

— Послезавтра, — крикнула я.

— Слава богу! — Вадик унесся по извилистому коридору.

— Юла? — повторил Егор.

— Юла. Ты если как-нибудь увидишь меня за пультом — поймешь, — засмеялась я.

— Какая ваша частота? Я в машине поймаю, буду тебя слушать. — У Егора загорелись глаза. — Вот здорово — я вроде и на работе, и ты со мной!

— Сто пять и шесть, — машинально отозвалась я. По коридору надвигалась Елена. Прекрасная. Стерва наша заглавная, что б ей....

— Привет, Юльчик, — мурлыкнула Ленка. — Познакомь с молодым человеком, — перед нашими носами соблазнительно колыхался бюст, мелькала полоска загорелой кожи, матовая кожа сдержанно мерцала, пухлые губы манили. Вот что за... если уж даже мне при взгляде на нее, чего-то хочется, что уж про несчастных мужиков говорить, — мрачно подумала я, и только открыла рот, как заговорил Егор.

— Извините, я не хочу с вами знакомиться, — категорично отрезал он. У нас с Ленкой открылись рты. — Юль, пошли, мы еще в зоопарк собирались!

— Зоопарк? — растеряно повторила Ленка.

— Я ж в отпуске еще, — на автопилоте пояснила я. Егор утаскивал меня по коридору от Ленки. Когда она скрылась с глаз окончательно, я очухалась, наконец. — Егор, мы куда?

— В зоопарк, — с энтузиазмом ответил он. — Цирк не люблю, уж извини.

— Мы, если на выход, нам не в ту сторону, — мы развернулись и пошли обратно.

— Егор? — начала я, когда мы вышли на улицу.

— М? — он сунул мою ладонь себе в карман.

— А что это было?

— Где?

— Ну, там, — я кивнула на здание.

— А, там. Не люблю таких женщин, — спокойно ответил он. — Это ж какое отчаяние должно быть у бабы, что бы вот так откровенно, посреди белого дня всем демонстрировать, кричать, можно сказать 'Возьми меня'! Фу!

Минут пять я переваривала информацию, потом осмысливала ее. Потом повернулась к Егору, прихватила его за отвороты куртки и поцеловала. Он охотно откликнулся, и все мысли у меня из головы вылетели.

— Юлька, еще пять минут, и не будет никакого зоопарка, — пробормотал он. Я тряхнула волосами.

— Ладно уж, пошли.

— Идем, — несколько метров мы шли молча. — Тебе близнецы привет передавали.

— Спасибо, — весело отозвалась я. — Кстати, чем они занимаются?

— Поварята они у нас, — хмыкнул Егор. — Окончили кулинарный техникум, курсы, смотались в Европу на повышение квалификации, теперь работают в Олимпии.

— Ничего себе! — присвистнула я. — А с виду и не скажешь!

— Ну да, — хмыкнул Егор.

— Вот кому-то с мужьями повезет, — задумалась я. Егор насупился.

— Ты думаешь, они дома готовят что-нибудь? Шиш!

— Ну, наверное, за день их задалбывает готовить, вот дома и не хотят, — тут же нашла я оправдание.

— Кстати, мама звала в гости тебя.

— Здорово. Но это если только завтра, Егор. Ты как завтра работаешь?

— Выходной последний. Юль, а давай завтра ты к нам, переночуешь у нас, а утром мы все вместе поедем на работу!

— Можно и так, — с сомнением отозвалась я. — Но это не очень-то удобно....

— Зато всем радостно, — отрезал Егор.

* * *

— Ты жульничаешь! — возмутился Леха. Я подоткнула уголок компрометирующей меня карты поглубже, и невозмутимо отозвалась:

— Ни разу!

— Я видел!

— А я ничего не видел, — заявил Егор, перемешивая все карты. — Тебе показалось!

— От жулье, — весело сказали братья хором и все заржали.

— Дети, вам завтра вставать рано, — тетя Таня заглянула в комнату. — Ложились бы!

— Еще партийку — и спать, — согласился Егор.

— Юль, ты у Егора в комнате ляжешь, а он тут, — сообщила тетя Таня.

— Хорошо, спасибо, — откликнулась я.

— Все, молодежь, я спать, — тетя Таня ушла.

— Юль, ты как на 9 мая работаешь? — неожиданно спросил Егор. Я оторвалась от карт.

— Я на 9 мая всегда не работаю. Отгул беру.

— Почему? — хором спросили близнецы.

— Во-первых, к деду на могилку езжу. Во-вторых, на парад хожу. В-третьих, ветеранов поздравляю, — обстоятельно перечислила я. — А что?

— У нас в Олимпии каждый год дается благотворительный вечер, — начал Лешка. — Ну, обед, концерт, пакет, развозка.

— Надо же, — пробормотала я.

— У нас хозяйка очень хорошая, — отозвался Сашка серьезно. — Так вот, Егор в концерте участвует.

— Правда? Играешь?

— Играю, пою, — отозвался Егор. — Я вот подумал, мы с тобой спелись так хорошо, может, тоже поучаствуешь?

— С удовольствием, — честно ответила я. — Репетиции есть?

— Как не быть, — вздохнул Егор. — Я с новым начальством договорился уже, там правда, у нас тоже программа, но недолго. Ветеранов развести, там кому-то на кладбище, кому-то еще куда-то.... Как раз до часа все. В Олимпии начало в три часа.

— Как раз все успеют, — воодушевилась я. — Только с репетициями я не знаю, как быть.

— Ну, мы с тобой уже спелись, — подмигнул мне Егор. — Главное, чтобы ты тексты знала, а там уже на одну выберешься, я думаю.

— Я тоже думаю, выберусь, — согласилась я. — Все, мальчики. Подставляйте лбы! — Я победно кинула карты в биту.

— Так нечестно! — снова заныли близнецы.

— Цыц! Тетя Юля зря не говорит!

— Ой, тетя, тебе лет-то сколько? — засмеялись братья.

— Двадцать восемь, — с достоинством ответила я. — Мои года — мое богатство.

— Двадцать восемь? — удивился Егор. — Думал, двадцать пять максимум.

— Спасибо, радость моя, — ехидно отозвалась я. — Только я еще не в том возрасте, чтобы меня эта фраза радовала!

— Язва!

— Радуйся, что не гемморой!

Близнецы ржали, слушая нашу перепалку. Победила грубая мужская сила — меня закинули на плечо и уволокли в берлогу. То есть, в комнату. Осторожно сгрузили на кровать. Я лежала на спине, тихо хихикая. Егор навис сверху, тоже улыбаясь.

— Спокойной ночи? — подсказала я.

— Спокойной, — хмыкнул Егор и поцеловал меня. Через пару минут я с угрозой сказала:

— Или выметайся, или увози меня!

— Я ушел, — он не двинулся с места. — Но мысль о том, чтобы увезти тебя, меня очень привлекает....

* * *

— Эх, дороги, пыль, да туман, холода-тревоги да степной бурьян. Знать не можешь доли своей, может, крылья сложишь посреди степей. Вьется пыль под сапогами, степями, полями. А кругом бушует пламя, да пули свистят. Эх, дороги, пыль, да туман, холода-тревоги да степной бурьян. Выстрел грянет, ворон кружит. Твой дружок в бурьяне неживой лежит... — Я пела, зажмурившись, чтобы не видеть лиц стареньких уже, ветхих ветеранов, сосредоточенно слушавших нас. Так же сосредоточенно нам хлопали — широко размахиваясь ладонями, вбивая их друг в друга. Я знала — если посмотрю — точно заплачу. Проверено.

— Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, на высокий, берег на крутой! — грянул Игорь, наш 'дирижер'. Мы с Егором подхватили, из зала подпевали зрители. Потом — 'День Победы', который порохом пропах. Я почти охрипла, выводя чистые высокие ноты. Закончили концерт маршем Славянки. Я шмыгала носом и старалась незаметно вытирать слезы. Егор неслышно подошел, заглянул мне в лицо. Я виновато улыбнулась.

— Юль?

— Я нормально, — поспешно шмыгнула я.

— Вижу!

— Я всегда плачу на 9 мая, — проворчала я. — Не могу я....

— Все, все, — он уткнул меня носом себе в плечо. — Сейчас посидим еще полчасика, и я тебя отвезу домой, и ты мне там подробно поплачешь, ладно? А сейчас — потерпи, а то наших стариков только расстраивать.

— Угу....

— Ой, деточки, как хорошо вы пели, — две сутулые старушки, в орденах, подошли к нам. — Спасибо вам!

— Это вам спасибо! — всхлипнула я. — Если б не вы, где бы мы сейчас были!

— Знамо, где, — вздохнули бабушки.

Мы уехали через два часа. Музыканты уехали самые первые — сразу после окончания концерта. Мы с Егором остались — еще пели, играли, разговаривали с ветеранами. Я залила слезами два платка и рукав Егора. Он вздыхал и гладил меня по голове.

— Если бы я знал, что для тебя это так тяжело, я бы даже не начинал этот разговор, — сердито сказал он, когда мы пили чай уже у меня на кухне.

— Ну, извини, — развела руками я. — Вот такая я вот дурная.... У меня дед не воевал, он маленький был, так его брата в плен забрали, он потом через всю Европу с полком нашим добирался.... Сын полка был.... А дед, когда немцев из села турнули наши, в обморок упал, когда запах хлеба почувствовал..... А мать его чуть не расстреляли.... — Я взахлеб рассказывала Егору то, что кроме Катьки никто не знал. Он меня слушал очень внимательно, успокаивал как мог, вытирал слезы. Проговорили мы полночи, наверное — ему тоже было, что мне рассказать. Потом он заставил выпить меня коньяка и уложил спать. По-моему, он полночи сидел у моей кровати — смотрел, как я сплю. А, может, мне это приснилось....

* * *

Сумасшедшее время летело галопом. Только что начиналась весна, а уже середина лета. Егор нашел съемное жилье недалеко от меня, хотя я, грешным делом, пыталась предложить ему жить вместе. То, что он не маньяк было понятно и очевидно. Так на меня ТАК посмотрели — думала, язык мой отсохнет! А до секса дело так и не дошло, между прочим! Я потихоньку начинала комплексовать и расстраиваться.

Периодически, мне на работу курьер доставлял цветы, а в эфир порой шли замысловатые приветы 'от большого поклонника вашего таланта, Юля'. Наши сначала шептались, потом, сплетничали, потом и это им надоело — перебила другая шикарная новость — Елена Прекрасная таки окрутила нашего генерального, и свадьба не за горами. Целыми днями обсуждались фасоны платья, украшения, отели, курорты и прочая, прочая, прочая.

— Егор, ты как?

— Как огурец, — бодро откликнулся Егор. — Выспался и готов к подвигам!

— Приедешь? — я, как обычно, зажмурилась, задавая этот вопрос.

— Во сколько? — деловито уточнил Егор.

— Как сможешь.

— Через час. Ты на работе?

— Дома уже.

— Ты рано. — Насторожился Егор. — Все нормально?

— Да, да, — заверила я. — Ты приезжай, ладно?

— Жди, — улыбка, отчетливо слышимая в голосе теплом оглаживает спину.

Пока Егор не приехал, я задумчиво расхаживала по залу, попинывая подушки.

— Я привез торт, — сообщил Егор. — Он из мороженого!

— Мудро, — порадовалась я. — У меня жарко.

— Я вижу, — пробормотал он. На мне был легкий открытый сарафан.

— Егор, — начала я. — Тут такое дело.... Посоветоваться хочу я с тобой....

— Слушаю, — он вопросительно на меня глянул.

— В общем, мне предложили другую работу, зарплата в два раза больше, чем на радио, график — с девяти вечера до часа ночи три раза в неделю.

— Это где такие условия? — поперхнулся Егор.

— В Олимпии, — фыркнула я.

— ГДЕ? — рыкнул он.

— В Олимпии. Ведущей. — Пискнула я и зажмурилась. Тишина. Я потихоньку открыла один глаз. — Просто я хотела бы узнать твое мнение по этому вопросу....

— Это хорошо, что мое мнение по этому вопросу тебя интересует, — отчеканил Егор. Я тяжело вздохнула.

— Ты не нервничай, — попросила я.

— Угу. Так, давай подробнее?

— Мне позвонила хозяйка Олимпии. Оказывается, мы с ней ровесницы, ну да ладно. В общем, у них ведущая ушла, замуж вышла и куда-то там улетела с мужем.

— В теплые страны, — пробормотал Егор. — И?

— Им понравился мой голос.

— Неудивительно!

— И как я держалась на сцене.

— Так. А функции-то какие?

— Пять конкурсов за вечер, поздравление именинников и прочее.

— И все? — подозрительно уточнил Егор. Я закатила глаза.

— И все!

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Я бы согласилась, — вздохнула я и села ему на руки. Егор обнял меня. — Мы совсем мало видимся. Мне тебя не хватает.

— Мне тоже мало, — смягчился Егор. Потерся щекой о мой локоть. — Я ревновать буду.

— Боже мой, меня? — поразилась я. — Да кто на меня позарится!

— Не смей так о себе говорить!— громыхнул он. Я втянула голову в плечи. — Этим ты оскорбляешь и себя и меня!

— Прости! Не буду больше, — покаялась я. — Так что скажешь?

— Я буду контролировать, — сурово пригрозил Егор. — И если увижу что-нибудь подозрительное, буду бить морду! И буду бить морды, пока мои подозрения не иссякнут!

— Хорошо, — засмеялась я. — Но там народ, вроде, приличный.

— Угу. До тех пор, пока сто грамм не упадет. Потом — куда чего девается!

-Да ты ревнивый, — удивилась я.

— А ты не замечала раньше?

— Нет....

— Я страшный ревнивец! Отелло — младенец, по сравнению со мной! — вращая глазами, заявил Егор.

— Ой, боюсь, боюсь, боюсь!

— Бойся,— довольно разрешил он.

* * *

Перестроиться с напряженного графика на свободный, оказалось неожиданно сложно. Несколько дней подряд мы с Егором придумывали конкурсы — то, что предлагалось всемирной помойкой, было избито, старо и пошло. Моя предшественница, кстати, тоже Интернетом брезговала.

Первый рабочий вечер прошел без сучка и задоринки. Егор сидел за барной стойкой, сверля пристальным взглядом ди-джея и всех, кто приближался ко мне на расстояние вытянутой руки. Публика веселилась, танцевала, мое появление восприняла спокойно, но с энтузиазмом.

Вполовину второго мы вывалились из Олимпии, почти оглохшие от музыки и толпы.

— Домой пошли, — сердито сказал Егор, беря меня за руку.

— Пошли, — согласилась я. — Тебе завтра никуда не надо? Оставайся у меня?

— Мне завтра никуда не надо, но ночевать не останусь, — привычно ответил Егор. Я так же привычно вздохнула и не стала настаивать.

Дома ждал нас сюрприз — света не было. Я пощелкала выключателем, и развела руками:

— Что за гадство?

— Фонарик есть?

— Только на зажигалке.

— Давай, — Егор забрал у меня зажигалку и полез к счетчику.

Соседская дверь заскрипела — Марья Васильна, высунувшись в подъезд, проинформировала нас:

— Обрыв проводов, можете даже не лазить!

— Добрый вечер, Марья Васильна, — вздохнула я. — Опять у вас бессонница?

— А как же! — откликнулась пожилая соседка. — Как дед мой помер, там и я спать перестала! Ну, ладно, Юленька, — женщина скрылась в квартире.

— Какая милая женщина, — пробормотал Егор.

— Это да. Не сплетница, что интересно.

— Интересно, — согласился он. Я помялась:

— Егор, ты точно не останешься?

— Точно.

— Тогда подожди, я Катьке позвоню.

— Зачем? — не понял Егор. Я ковырялась в сумке, разыскивая телефон.

— Я не буду ночевать одна в темной квартире, — пробурчала я. — Ты не хочешь составить мне компанию, поеду к подруге, что еще делать!

— Юль....

— Останешься? — коварно спросила я. Знаю ведь, что терпеть не может, когда я без присмотра остаюсь, и пользуюсь этим.

— Останусь, — Егор скинул ветровку.

— Вот и хорошо. Так, надо свечи найти! Где-то на кухне они были....

Итогом поисков стали три вполне приличный свечки, два огарка и две декоративные свечи — правда, они воняли, как не знаю что. Егор тут же расчихался, и я затушила их.

-Чего делать будем? — нейтрально спросил Егор. Я призадумалась — а правда, чего делать-то?

— Спать ляжем, — придумала я. — Время два часа ночи! Только я в душ сначала сбегаю....

В ванне царила романтическая атмосфера — в чашках без ручки элегантно торчали огарки, пахло свечками. Я развлекалась с пеной — ароматные шапки отлично держались на волосах и теле. Зевнув во весь рот, я решила вылезать, и только тут обнаружила отсутствие халата. Полотенце висело на крючке, и то радость!

Вытерлась, затушила свечки и высунулась из ванны. Егор сидел на кухне, перед свечкой, положив подбородок на скрещенные руки.

— С легким паром, — сказал он, не оборачиваясь.

— Спасибо, — кашлянула я. — Ты чего спать не идешь? — я переступила босыми ногами.

— Жду тебя.

— Я пришла. Пошли спать?

— Да, пошли. — Он дунул на свечу, и квартира тут же потонула в темноте.

— По-моему, ты поторопился, — проворчала я, нащупывая стену рукой. — Зал-то заминирован!

— Чем? — хмыкнул Егор. Судя по всему, он был уже в метре от меня.

— Подушками, чем еще.... — Я тихонько стояла посреди коридора, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте.

Теплые пальцы неожиданно скользнули по плечу, от чего я вздрогнула.

— Это ты?

— Кто ж еще, — отозвался Егор весело. — Извини, я не нарочно.

— Ничего страшного, — язвительно ответила я. Пальцы по-прежнему оставались на моем плече, что обнадеживало. — Все в порядке.

— Ты в чем вообще? — заволновался Егор.

— В полотенце, я халат утром в спальне кинула.

— Замерзнешь сейчас, — он потянул меня на себя, и я послушно шагнула, придвинувшись к нему вплотную. В голову лезла чушь из серии 'Согрей меня!', и я хихикнула.

— Егор, надо куда-то идти, тут и правда, дует по ногам, — я поджала пальцы на ногах.

— Мы шли спать, — вспомнил он. — Не будем же останавливаться на достигнутом. — Мы черепашьим шагом передвигались к залу — Егор впереди, я за ним.

— Может, я вперед пойду? Я-то квартиру хорошо знаю, — внесла я конструктивное предложение.

— Ну, давай, — он ловко передвинул меня вперед себя в узком коридоре. Два метра до зала мы преодолели вполне бодро, и я почти поздравила нас с этим, как нога поехала по чему-то мягкому, вторая тоже запнулась за подушку, и я полетела на пол. Егор пытался меня поймать, но, увы, — за полотенце. Трофей остался у него, Егор бухнулся на меня. Я охнула — вес у Егора был немалый.

— Юль, я тебя не раздавил? — с беспокойством спросил Егор.

— Почти, — пискнула я. — Ты там полотенце с меня содрал...

— Мда? — в голосе прорезалась хрипотца, в ответ на которую по моему телу моментально растеклась теплая истома.

— Да, — мурлыкнула я. Тяжелое тело продолжало прижимать меня к полу, и я, подумав, поерзала, устраиваясь удобнее. — Егор?

— М?

— Сделай уже что-нибудь? — попросила я почти сердито. Будет очень глупо, если он сейчас поднимется и меня поднимет!

Слава богу, он меня понял правильно, и начал целовать. Но как-то неуверенно, робко даже. Это настолько не похоже было на обычные его поцелуи, что я растерялась. Видимо, инициатива предлагалась мне. И я этим воспользовалась — притянула его еще ближе, заставив не опираться на расставленные локти, согнула одну ногу в колене, потираясь об его бедро. Потащила рубашку наверх, Егор выскочил из нее молниеносно, и снова прижался ко мне голым уже торсом. Я почти замурлыкала от удовольствия и провела ногтями по голой спине — легонько, только обозначая царапины.

Взялась за ремень — немного нерешительно — а вдруг остановит? Но он только затаил дыхание, покусывая меня за нижнюю губу. С ремнем тоже расправилась быстро, а на брюках все застопорилась. А ведь брюки — ключевой момент, вернее, их отсутствие!

Егор наконец-то отмер. Едва ощутимо проводит руками по моим бокам, сжимает грудь, что-то быстро и неразборчиво шепчет. Я прогибаюсь в спине, прижимаясь к нему еще ближе, трусь об него, как кошка.

— Егор, я не стеклянная, не разобьюсь, — со смехом сказала я. Он шумно вздохнул и поднял лицо.

— Ты такая хрупкая....

— Это видимость, — сообщила я. — Ты вполне можешь поцеловать меня как следует, и даже обнять!

Воздух выбило из груди от сокрушительной ласки — губы, руки — везде одновременно, кажется, что все мое тело — это оголенный нерв, отзывающийся на его прикосновения искрящимися разрядами удовольствия.

Кожа его распаляется все сильнее, пахнет совершенно одуряюще — потом и желанием сильного мужчины.

Неторопливые уверенные движения бедер — я откликаюсь на них, подаюсь навстречу, ловлю его стон губами, выпиваю его до дна, без остатка.

Он оттягивает мою голову за волосы назад, впивается губами в пульсирующую вену, почти кусая шею, второй рукой придерживает меня, удерживает на краю пропасти....

Пропасть — пропасть.... Я — пропала, окончательно и бесповоротно, в тот момент, когда он застонал мое имя, последней судорогой вжимаясь в мое тело.

Я с трудом держала глаза открытыми, наслаждаясь близостью любимого тела. Егор шумно дышал, с трудом опираясь на локти. Я осторожно подвинулась, давая ему возможность отстраниться.

— Юль?

— М? — с удовольствием откликаюсь я. Убираю волосы от его лица, глажу по щеке. Он ловит мою руку губами, целует в середину ладони.

— Щекотно, — хихикнула я.

— Тебе не тяжело?

— Нет, — лениво отозвалась я. — Но прохладно.

Разгоряченное тело остывало, возвращаясь к нормальной температуре, пот холодил кожу.

— Я сейчас, — он быстро поднялся, оставив меня среди горы смятых подушек. Я подгребла парочку поближе, спасаясь от холода.

— Пошли, — он легко поднял меня на руки и понес в ванну. Та уже была наполовину полна воды. — А потом спать ляжем, наконец.

— Угу, — я устроила голову на его плече, прижимаясь спиной к твердому животу. — Только, по-моему, я усну раньше....

-Я тебе не дам спать, — он легонько укусил меня за ухо. Я заинтересованно повернула голову.

— Ты осознаешь, что сейчас рискуешь?

— Пока нет, — мурлыкнул он. Я развернулась к нему лицом.

— А зря....

Занимался рассвет.

* * *

Через два месяца.

— Горько, горько! — дружно скандировали гости. Жених с невестой увлеченно целовались под счет развеселой тамады.

— Ты уверен, что хотел такую свадьбу? — кисло спросила я. Егор вздохнул и покачал головой.

— Я хочу увидеть тебя в белом платье!

— С фатой еще, поди, — подозрительно прищурилась я.

— Само собой, — согласился Егор, поправляя галстук.

— Душит?

— Ага....

— А вот жениху еще хуже, — злорадно сообщила я, расправляя складку на юбке.

— Так он за правое дело страдает!

— И за какое? — заинтересовалась я.

— Так, за любовь!

Я только фыркнула, покачав головой. К нам подходили жених с невестой. Танюшка села на стул рядом со мной, вытянула ноги под стол.

— Ты жива, моя старушка? — с сочувствием спросила я. Подруга тяжело вздохнула.

— Местами.

— В жизни так замуж не пойду, — поклялась я, впечатленная страданиями Таньки.

— Я тоже так думала, — вздохнула она. — От сцуки! — тут же подскочила невеста и проворно задрала край скатерти.

— Что такое? — засмеялся Егор, тоже заглядывая под стол.

— Сперли, все-таки, — посокрушалась Танька.

— Туфлю?

— Обе, жадины! Ты представляешь?! Обе туфли, от жиды пархатые!

— Две — это перебор. — Согласилась я. Жених издал тяжелый стон — тащить Таньку на руках предстояло ему.

Началась карусель с выкупом Танькиных туфель. Воры ломались, дружок рвал волосы на всех доступных местах, гости подбадривали друг друга и трясли купюрами различного достоинства.

Невеста дернула ткнула меня пальчиком в бок, и прошептала в ухо, когда я нагнулась:

-Я в этих туфлях с шести утра! Прикинь, какое счастье Косте-то?!

Я прыснула и погрозила ей пальцем.

— Ты далеко не уходи, скоро букет кидать буду, — подмигнула она мне. Я содрогнулась — подруга в недалекой юности всерьез занималась толканием ядра, и кое-какие рефлексы у нее сохранились.

— Спасибо, что предупредила, — благодарно ответила я. — Когда начнете, пойду курить.

Так я и сделала — смылась, несмотря на то, что Егор пытался меня выпихнуть в толпу желающих девчонок. Покурила, замерзла, вернулась в зал, и мне в лицо прилетел мокрый пахучий веник. Я рефлекторно перехватила его над полом.

Все-таки, спорт — это навсегда. Швырнуть относительно легкий букет на двадцать пять метров — это вам не НЛО по тазику гонять! Танька сконфуженно пожимала плечами, тамада что-то радостно вещала в микрофон и тащила меня в центр зала, Егор проталкивался ко мне через толпу гостей. Я заподозрила неладное, но было поздно линять.

— И так, где же спутник нашей счастливицы? — риторически вопросила тамада, потому что Егор уже стоял рядом со мной. Неуловимым движением отобрал у тамады микрофон — та только глазами его успела проводить.

— Знаете, я трепетно отношусь к такого рода приметам, — начал Егор. Народ замолчал, предвкушая новое развлечение. — И считаю, что они всегда сбываются.

— Да не, не всегда, — заговорил кто-то в толпе.

— Так вот, чтобы подтвердить правильность этой приметы, — Егор опустился передо мной на колено и полез в карман пиджака. Я прижала букет к груди. Тишина в зале стояла гробовая.

— Юля, ты станешь моей женой? — он протягивал мне коробочку с кольцом. Лицо — серьезное, даже напряженное.

— Стану, — тихо сказала я, осторожно принимая коробочку. Почему-то плыло перед глазами, и я сморгнула, прогоняя мутную рябь. Кольцо весело поблескивало в свете люстр.

— Я тебя люблю, — Егор осторожно меня поцеловал. Зал взревел, тамада заорала 'Горько', все поголовно целовались.

— И надо было это делать именно так? — без особого, впрочем, недовольства, спросила я. Егор тихо засмеялся.

— Боялся, вдруг ты мне наедине откажешь!

— Дура я, что ли? — удивленно буркнула я.