Шаман

Рынок рабов был не самым приятным местом на земле. А если уж по чести, то это было, пожалуй, самое отвратное место. Я, в соответствии со своей ролью, брезгливо морщилась, подбирала полы плаща и глубже натягивала капюшон. Управляющий, завидев знак моего рода, расстелился шелковым покрывалом, разлился патокой вранья и лживых комплиментов. Теперь я уж морщилась по-настоящему.

— Госпожа Юлана, такая честь для нас, — колыхался этот тип. Я дернула уголком губ — брезгливо, разумеется, и управляющий сменил подобострастный тон на деловой. — Что желает сиятельная госпожа?

— Раба. Молодого, сильного раба. — Надменно ответила я. Управляющий справился с сальной понимающей улыбкой, и снова заюлил, расписывая все достоинства своего товара.

Товар был выставлен лицом, что называется. Вереница мужчин была бесконечной. Молодые, молоденькие, зрелые мужчины, мужики и старики. Я неспешно шагала вдоль длинного ряда, бросая на каждого пристальный взгляд. На троих кивнула, не обращая внимания на словесный понос спутника. Молоденький совсем паренек (вряд ли у него еще борода растет), дюжий дядька с окладистой бородой (наверняка, северянин), и хромой мужчина. Первого к кухне, второго к воротам, третьего к лошадям. Осталось только найти личного охранника. С этим и была беда — самая настоящая. Я была в поиске уже второй месяц, и подозревала, что искомого так и не обнаружу.

— Это все, что вы мне можете предложить? — скучающе спросила я, прервав собеседника на полуслове.

— Госпожа Юлана, это лучшие рабы, что у меня есть, — с придыханием заверил управляющий. Я дернула плечом.

-Тогда покажи остальных.

— Как прикажет сиятельная, — управляющий резво засеменил вперед меня. — Но я хочу предупредить, что лучших вам нигде не найти, кроме как у меня!

— Я услышала тебя. — В голосе моем такой холод, что кажется, еще чуть-чуть, и у управляющего с носа свиснет сосулька.

— Вот. Это негодные рабы, госпожа. Непокорные, непочтительные и опасные. Я бы не советовал вам приобретать, кого бы то ни было из них, госпожа! Себе в убыток говорю!

Я покосилась на него с интересом. И, правда же, себе в убыток....

Эти рабы сидели в клетках. Кто-то сидел неподвижно, кто-то метался в клетке, кто-то пел, в общем, развлекались люди, как могли. Мое внимание привлек один. Мало того, что в клетке, так еще и прикованный цепями к стене, весь в кандалах, ошейнике — жуть, в общем. Я немного на него потаращилась, потом повернулась к управляющему.

— Кто он?

— Варвар с Островов, госпожа, — управляющий таинственно понизил голос, отводя меня от клетки. — Очень опасен, госпожа Юлана!

— Почему весь скован? — проявила я интерес. Управляющий тяжело вздохнул:

— Дикий совсем, нашего языка не знает, или притворяется....

— Но не битый, — задумчиво протянула я. Управляющий возмущенно заколыхался:

— Как можно, госпожа, свежебитый! Только на этой сволочи все заживает за ночь!

— Откуда он у тебя?

— Перекупил у коллеги, — маетно вздохнул он. — Теперь мучаюсь.

— Понятно. Открой клетку.

— Госпожа, это опасно!

— Забыл, кто я? — спокойно спросила я. Управляющий сбледнул и полез за ключами.

Я шагнула в клетку, рассматривая мужчину. Большой. Только отощавший, как видно. Мускулы бугрятся, грудь как две сковородки, живот — как стиральная доска. Кожа гладкая, бронзовая от загара. Волосы цвета льна, тоже выбеленные солнцем. Из одежды — только полотняные штаны, и те драные. Шаг вперед. Меня из-под полу прикрытых век внимательно изучают темные глаза. Еще шаг. Мускулы на руках напрягаются, ладони удобнее перехватывают цепи. Еще шаг. Резкий рывок мне навстречу, насколько позволяют цепи, и меня обдает жаром его тела. И, правда, дикий. Длинный нос еле слышно втягивает воздух возле моей шеи.

Где-то там, на периферии, верещит управляющий, к нам бегут какие-то люди, но я взмахом руки запрещаю вмешиваться.

Прислоняюсь своим лбом к его лбу, смотрю исподлобья, чуть улыбаясь. Спрашиваю на старом Островном наречии:

— Если куплю тебя, убьешь меня? — Едва заметное удивление в сузившихся глазах, потом утвердительный кивок. — А если куплю и отпущу, убьешь? — едва заметная пауза, потом снова кивок. Утвердительный. — Пойдешь со мной?

— Пойду, — тихо рычит он. Я прикрываю веки, отхожу от него.

— Заверните, — вздыхаю я.

— Госпожа Юлана, — укоризненно говорит управляющий. — Как вы нас напугали!

— Это обычная на меня реакция, — успокаиваю я его, расплачиваясь на ходу. — Куда присылать, знаете.

* * *

Я успела принять ванну, сменить одежду на более привычную, и даже поужинать, когда в ворота робко постучали. Накинув плащ, вышла во двор, открыла ворота. Большая повозка и вереница напуганных людей вползла во двор. Я пересчитала людей, заглянула в повозку, и махнула вознице рукой. Тот отвязал от повозки запасную лошадь, оседлал ее, и покинул нас. Закрыв ворота, я хлопнула в ладоши, привлекая внимание людей.

— Все в дом. — Я пошла первой, показывая дорогу. — Садитесь. Мужчины за этот стол, женщины за этот.

Люди поспешно расселись, косясь друг на друга, и на столы — там стоял скромный ужин по числу присутствующих.

— Итак. Меня зовут госпожа Юлана. Так ко мне и обращайтесь. Завтра я расскажу об обязанностях каждого, а сегодня вы должны поесть, помыться и отдохнуть. Понятно?

— Да, госпожа Юлана, — отозвался нестройный хор голосов. Я кивнула на столы:

— Тогда, ешьте. — Я отошла к окошку, запрыгнула на подоконник и принялась колдовать над цветком, изредка бросая взгляды на слуг. Дождавшись, пока люди поедят, спрыгнула с подоконника, снова хлопнула в ладоши. — Я покажу вам, где купальни. Мыться всем без исключения, тем, чем покажу. Это приказ, понятно?

— Да, госпожа Юлана, — вполне бодро откликнулись люди.

— Это купальни. Вода греется здесь, справитесь, я думаю. Мужики, натаскайте воды. Спать вам вот здесь. — Я открыла следующие двери. — Так, я встаю в семь, и надеюсь завтра увидеть завтрак на столе.

Люди растеряно переглядывались. Я только собралась уходить, как шлепнула себя рукой по лбу.

— Чуть не забыла! — Сжала ладонь в кулак, пошептала туда. Раскрыла ладонь, дунула. Над людьми взметнулись маленькие лепестки, тут же найдя себе на них пристанище.

— Надеюсь, нет нужды говорить, чтобы обошлись без глупостей? — ласково проговорила я, обводя замерших людей взглядом.

— Нет, сиятельная госпожа, — поклонилась одна из женщин.

— Госпожа Юлана, — поправила я. — До завтра.

Наверху меня ждала моя головная боль — варвар с Островов. Разумеется, не притронулся и пальцем к еде, которую я для него оставила. И, конечно, попытался меня убить, едва я только шагнула за порог. Цепкие пальцы наверняка оставили следы на моей шее. Притормозив его заклинанием, я аккуратно освободилась из захвата, поправила воротник рубашки, вздохнула, и отпустила его. Варвар сверлил меня взглядом, тяжело дыша. Я грустно предложила:

— Может, поговорим?

— Говори.

— Давай, я буду говорить, а ты есть, — предложила я. Он отрицательно покачал головой. Я вздохнула, подошла вплотную, взяла его за запястья. Кандалы упали на пол. Следом прогремели цепи, ошейник, еще кандалы, еще цепи, браслет, рабская печать....

— Свободен, — я пнула кучу железа и отошла в сторону. Варвар не двинулся с места.

— Зачем ты меня купила? — тяжело спросил он. Я живо откликнулась:

— Мне нужен личный охранник. Верный и преданный. Помощник, можно так сказать.

— И ты меня увидела? — поразился он. Я дернула плечом.

— Нет, тебя я просто пожалела.

— Меня? — прорычал он.

— Тебя. Помер бы там, дурак. — Я взяла яблоко с блюда, откусила. — Теперь ты свободен, и волен идти куда пожелаешь и делать, что пожелаешь.

Мужик сжимал и разжимал кулаки, тяжело дыша.

— Найду кого-нибудь, наверное, — продолжила я, устраиваясь на подоконнике.

Он медленно подходил ко мне, крадущимся мягким шагом. Видимо, это должно было меня напугать. Ну-ну. Дошел до меня, оперся руками по бокам от моей задницы. Я подумала и раздвинула ноги, подпуская его еще ближе. Варвар навис надо мной, снова обдавая жаром тела. Я продолжала грызть яблоко, с интересом ожидая продолжения.

— Ну, что еще тебе надо? — недовольно спросила я, выкидывая огрызок в окно. — Тебя отпустили на все четыре стороны, а ты тут торчишь, смущаешь порядочную женщину! Убить себя не дам, кстати. — Уточнила я. Он зарычал, и отпрянул от меня.

— Я останусь. На три года. Потом уйду. — Поставил меня он перед фактом и сел за стол.

— Здорово, — порадовалась я. — А то так надоело по городу мотаться, ты бы знал! Как тебя называть-то?

— Клин.

— Меня при посторонних надо звать госпожа Юлана, а наедине — как хочешь. Так. Что от тебя требуется. Быть при мне все время. Постоянно, не выпускать из поля зрения. Ты же сильный? Вот, значит, когда мне становится плохо — берешь на руки, тащишь сюда, даешь нюхать вот это, — я показала синий флакон. — Если я начинаю орать во сне, будишь. Если глаза у меня посинеют, обнимаешь и крепко держишь, пока глаза нормальными не станут. Собственно, твоя задача — не допустить моего увечья любой ценой. Все понял?

— Ты кто?

— Я? Женщина. А что?

Глухое утробное ворчание.

— Ладно, с этим разобрались. Со слугами не задираться, женщин не обижать. Сейчас ты моешься, и через час приступаешь к своим обязанностям. — Я спрыгнула с подоконника, и пошла нагревать воду.

* * *

Клин отмытый мало отличался от Клина немытого. По крайне мере, на вид. На запах — отличался довольно сильно. Зашел в комнату, стал возле двери, подпирая стену спиной, вперил в меня взгляд. Я машинально кивнула ему, и продолжила чертить Знак на стене.

— Ты ведьма? — боги, а сколько презрения-то в голосе!

— Нет. Я жрица.

— Есть разница?

— И существенная. Не отвлекай меня.

Не торопясь, я закончила чертить Знаки, отряхнула руки и принялась раздеваться.

— Подойди ближе, — попросила я.

— Зачем?

— Ловить меня будешь. Я буду падать, а ты — ловить.

Клин подошел вплотную, как будто, снова обнюхивая меня. Я аккуратно расстегнула тонкую цепочку, и швырнула ее в Знак. Вспышка, и меня кружит в водовороте боли. Крепкие руки держат меня, не дают окончательно слиться с этой болью, и я цепляюсь за них, пока боль не уходит окончательно. Открываю глаза, встречаюсь взглядом с напряженными черными глазами.

— Спать теперь, — вяло попросила я, и Клин послушно несет меня в расстеленную кровать. Сам садится на пол рядом с изголовьем. — Ложись рядом. Домогаться не буду. — Здорово, сил еще осталось на иронию.

— А не боишься, что я буду?

— Напугал ежа голой жопой, — фыркнула я и закрыла глаза, проваливаясь в сон.

За ночь я просыпалась несколько раз — вернее, меня исправно будил Клин. Когда край неба немного посветлел, я встала, и пошатываясь, пошла в ванну. Клин топал следом. Я плюхнулась в горячую воду и застонала. Меня тут же выдернули из блаженной неги. Я поболтала мокрыми ногами в воздухе, и смирно попросила:

— Положи обратно!

— Ты стонала.

— Женщина может стонать не только от боли, — просветила я его, забираясь обратно в воду. — Но еще и от удовольствия.

— А то я не знаю, — хмыкнул он, садясь на пол рядом с бадьей.

— Кто ж тебя знает! — Я усердно добавляла всякие травы в воду.

— Что это?

— Это травы. Тонизирующий сбор. Чтобы почувствовать себя человеком, а может быть, даже женщиной, — охотно вступила я в диалог.

— Ты и так женщина. — Буркнул он.

— Мне приятно, что ты это заметил, но выглядеть женщиной, и чувствовать себя таковой — две большие разницы! — продолжала я болтать. Клин тяжело вздохнул. — Клин?

— Что? — мрачно отозвался он.

— А почему ты остался? Тебе же это противно.

— Я никогда не оставляю неоплаченных долгов.

— Я так и думала.

— И воспользовалась этим.

— Ну, а что мне оставалось делать? Времени у меня оставалось в обрез, а кроме тебя кандидатов не было. Ты меня ненавидишь?

— Да. — Короткий, лаконичный, а главное, честный ответ. Обожаю этого мужика.

— Ты не переживай. Три года — это много. Через полгода будешь уже на свободе, — попыталась я его утешить.

— Я сказал — три года, значит, три года.

— Тебе уже через полгода некому будет отдавать долг, — попыталась я доходчиво ему объяснить. Угрюмое непонимание в ответном взгляде заставило меня вздохнуть и оставить эту тему. — Ладно. Эта неделя будет для тебя напряженной, потом будет полегче.

В ответ — тишина. Спит, что ли? Я свесилась с бортика бадьи и заглянула Клину в лицо. Нет, не спит. Мрачный ответный взгляд, и я снова залезла в воду.

Ближе к обеду мой охранник разродился новым вопросом, от которого я чуть не подавилась:

— Какой богине ты служишь?

Я старательно откашлялась, вытерла слезы, и уточнила:

— С чего ты взял, что я служу богине? Может, богу?

— Богине.

— Ну, раз ты знаешь, что Богине, попробуй сам догадаться, какой, — хмыкнула я и потрогала стекло. Там, за окном кружился первый снег. Клин насупился, и повторил вопрос. Я вздохнула, подышала на стекло и грустно ответила:

— Маске.

Далее следовала непереводимая игра слов, суть которой сводилась к тому, что все бабы ведьмы, а я среди них первая. Я выслушала с интересом и спросила по окончании тирады:

— Ты из-за бабы в цепи угодил, что ли?

Тирада пошла по второму кругу, и я сделала вывод, что угадала.

— Клин, ты не переживай так, — посочувствовала я. — И вообще, какая принципиальная разница тебе, какой Богине я служу? Я же не спрашиваю, чей ТЫ жрец.

Клин как будто налетел на невидимую стену, запнувшись на вдохе. Потом осторожно, как будто ступая на тонкий лед, спросил:

— С чего ты взяла?

Я хмыкнула, соскочила с подоконника, пританцовывая подошла к нему, приложила ухо к его груди, там, где мощно стучало сердце. Рубашку, кстати, он так и надел. Клин окаменел, не пытаясь оттолкнуть меня. Я царапнула ногтем гладкую кожу, отошла, вздыхая.

— Он у тебя — там. В сердце.

— Не правда.

— Правда, — я обернулась, с удивлением рассматривая мрачное лицо мужчины. — От того, что ты на него обиделся, он никуда не ушел.

— Я...

-Ты, ты, — я почти силком усадила Клина на кровать, легла, положив голову ему на колени. — Ты думаешь, зачем я к тебе так близко подходила? Сначала подумала, что мне показалось, потом посмотрела как следует, поняла, что не ошиблась.... Простой человек не сможет смирить Жрицу, когда у нее ломка. Каким бы сильным он не был. — Снизу его лицо казалось комично-серьезным. — Через полгода ломка закончится.

-Я уйду через три года, — мою голову спихнули с колен. Я пожала плечами и переползла по кровати, устраиваясь на подушках.

— Когда у меня закончится ломка, ты физически не сможешь со мной находиться рядом, — продолжала я растолковывать Клину очевидные вещи.

— А может что-то помешать ломке? — странный вопрос с моей точки зрения. Я улыбнулась и перевернулась на живот.

— Уже нет, — ответила я, помахивая ногами в воздухе.