— Герр Рудински сообщил мне, что ему и его союзнику группенфюреру Мюллеру известно о нашем заговоре, предоставив мне имевшиеся в его распоряжении материалы. Должен заметить, что хотя им известно далеко не все, имеющегося вполне достаточно, чтобы все присутствующие предстали перед комиссией "1 февраля". Он заверил меня, что эти материалы будут немедленно уничтожены, равно как и агенты, донесшие на нас, чтобы стопроцентно гарантировать нашу безопасность.
— Далее, герр Рудински сообщил мне, что герр Мюллер вышел на контакт с разведкой НКВД — и договорился с русскими. Как это не парадоксально, господа — у нас общая цель с гестапо — свергнуть фюрера, обеспечить арест фюрера, рейхсфюрера СС, рейхсмаршала, рейхсминистра пропаганды, с последующей передачей их русским, открытие фронта на Востоке, при удержании его на Западе, максимально возможное сохранение промышленного и научно-технического потенциала Германии, для чего следует максимально усиливать ПВО Германии — закончил фон Штюльпнагель.
Постановка задачи
Вечером 10 марта в кабинете наркома внутренних дел беседовали два старых друга.
— Нам надо обдумать планы на ближайшее будущее — да и не только на ближайшее — задумчиво сообщил интеллигентный немолодой человек, которого несведущие люди вполне могли принять за писателя или профессора; осведомленные же безошибочно узнали бы 'правую руку' Берии, Всеволода Николаевича Меркулова.
— Что ты имеешь в виду, Всеволод? — спросил Берия, привыкший предельно серьезно относиться к мнению своего 'второго я'.
— Посуди сам, Лаврентий — как мы выглядим в этой истории с 'Воронежем' в глазах Самого — ответил Меркулов.
Первое — пришла подлодка из будущего. Это очень хорошо, но нашей заслуги в том никакой.
Второе — ты своевременно разобрался с вопросом, замкнув этих моряков-'попаданцев' на наше ведомство, буквально выдернув этот кусок изо рта у армейцев и флотских. Ну, в твоих талантах по части аппаратных интриг Хозяин и так осведомлен — но, как ты думаешь, не возник ли у него простой вопрос? — Меркулов сделал паузу.
— Не слишком ли усилился товарищ Берия? — медленно, проговаривая каждое слово, сказал нарком.
— Так точно, Лаврентий — кивнул ему старый друг. Обрати внимание, Сам не давал тебе никаких особых инструкций насчет лодки и подводников — он терпеливо ждет, глядя на то, как ты распорядишься этим подарком судьбы.
— Дальше, третье — ты сделал все возможное, чтобы Лазарев воевал без малейших помех. Это тоже хорошо, но немцев топил Лазарев, наших заслуг тут немного — собственно, с этим бы справился и Кузнецов, и Василевский, и, даже Конев. Сюда же идет и твоя поддержка идеи Большакова о создании морской пехоты нового типа — все хорошо, но главная заслуга в том Большакова.
— Четвертое — а вот армейцы сумели распорядиться попавшей к ним информацией куда как продуктивнее. Да, легко было Василевскому планировать разгром немцев на юге, зная о враге абсолютно все — но, все же, армейцы это сделали сами. Туда же идет и расклад с новыми уставами и новой техникой — 'Воронеж' привез бесценную информацию, но реализовали ее сами военные и производственники, своими трудами и своим умом.
— Отсюда возникает второй вопрос — Меркулов посмотрел Берии в глаза.
— Отчего товарищ Берия так бесхозяйственно обходится с попавшим ему в руки сокровищем? — еще медленнее, чем до этого, произнес Берия. Поэтому ты и посоветовал мне завести особый отдел, укомплектованный лучшими аналитиками, чтобы заняться систематизацией сведений из будущего.
— Систематизацией и рекомендациями по их практическому применению — уточнил 'альтер эго' шефа госбезопасности. Если честно, то меня очень беспокоит возможная реакция Хозяина на будущую вину офицерского корпуса госбезопасности и милиции.
— Ты имеешь в виду 90-е, когда ГБ и МВД прос..ли страну? — помрачнев на глазах, уточнил Берия.
— И 70-е с 80-ми — тоже — ответил Меркулов. Вспомни всю эту историю с приходом к власти Андропова — ведь именно тогда погибли при невыясненных обстоятельствах Кулаков и Машеров. С первым многое непонятно — а второй имел все шансы стать советским Дэн Сяо-пином. Наверно, даже надо говорить о единой операции, развивавшейся в несколько этапов — сначала к власти привели Андропова, ликвидировав его соперников, способных предложить Советскому Союзу альтернативу; а потом, Андропов продвинул к власти Горбачева, который стал генеральным при поддержке КГБ — противником же Горбачева был Романов, которого поддерживала армия. Вот мне и не дает покоя такой вопрос — не решит ли Сам, что в офицерском корпусе милиции и ГБ многовато гнили? Так сказать, в принципе?
— Ты хочешь сказать? — Лаврентий Павлович оборвал вопрос.
— Я не думаю, что возможно возвращение к царским временам, когда страну держал офицерский корпус армии (соответствует РеИ — в РИ были отдельные ведомства, например, Отдельный корпус жандармов, Охранное отделение, разнообразные полиции, гвардейский корпус, выполнявший обязанности личной гвардии самодержца и охраны августейшей фамилии, т.е. сопоставимый с ФСО, но вот отдельных офицерских корпусов этих ведомств не было в принципе; были господа офицеры российской армии, переведенные на службу в соответствующие ведомства — например, полицмейстерами Москвы и Санкт-Петербурга были гвардейские генералы В.Т.) — ответил Меркулов — точнее, возвращение к этим временам в полной мере; но вот к перспективе того, что, например, 'летучие мыши' перестанут быть золушками (соответствует РеИ — военная разведка всегда была 'нелюбимым ребенком' ЦК, что выражалось, в частности, в том, что перед ней никогда не ставили политических задач В.Т.), стоит отнестись без резкого неприятия.
Первой реакцией Лаврентия Павловича было желание сказать верному сподвижнику 'Что за чушь ты несешь!'; но он стал одним из высших руководителей СССР еще и потому, что умел держать себя в руках. Поэтому он начал всерьез обдумывать сказанное Меркуловым, благо тот всегда отличался умением мыслить на перспективу. Действительно, если посмотреть на его действия в истории с 'Воронежем', то их можно было представить, как желание укрепить свои позиции, поддержав заведомо выигрышные проекты, с перспективой продвижения своих людей на первые роли в наркомате ВМФ. С учетом того, что он поддерживал своих людей в наркомате обороны — а Верховный не мог не знать о тех же Масленникове и Гречко — вырисовывалась картина, наводящая на размышления, не говоря уже об укреплении позиций Берии среди промышленников.
Проще говоря, у Сталина были все основания считать, что Берия собирается стать 'вторым Сталиным'. Второй подряд грузин в роли лидера СССР выглядел не вполне хорошо — точнее, это встретило бы ожесточенное сопротивление со стороны значительной части советской элиты, Берия это понимал.
— Я так понимаю, Сева, что у тебя есть какие-то конкретные предложения? — утвердительно спросил он.
— Именно так, Лаврентий — поскольку сейчас в глазах Хозяина мы выглядим 'собаками на сене', надо срочно делать что-то, чтобы уравнять наши позиции с военными — ответил Меркулов. Аналитики накопали среди материалов, имевшихся на 'Воронеже', кое-что интересное — хорошо еще, что среди товарищей подводников нашелся человек, всерьез интересующийся экономикой, финансами и историей закулисных игр. Впрочем, почитай сам — эти материалы стоят того.
Следующие полчаса прошли в молчании — Меркулов неторопливо попивал чай, сдобренный толикой хорошего коньяка, Берия же сначала внимательно прочитал представленные материалы, а, затем, что было для него весьма нетипично, взялся их перечитывать.
— Сева, это объявление войны, если я тебя правильно понял — констатировал Лаврентий Павлович. Причем, не какой-то одной группировке, а сразу всем — американцам, англичанам, европейцам, евреям.
— Лаврентий, давай совместно прикинем расклады — и ты меня поправишь, если что-то будет не так — предложил Меркулов.
— Давай, Всеволод — согласился Берия.
— Итак, начнем со старой европейской элиты — грубо говоря, ее можно разделить на три части: первая, это большая и наиболее влиятельная ее часть, немцы, Ватикан, часть швейцарцев — не особенно охотно, но согласились на союз с нами; вторая часть, заметно менее сильная сейчас — это те, кто традиционно имеет дело с англичанами, об их союзе с нами и речи нет, это наши принципиальные враги; третья часть, самая слабая сейчас — это те, кто является проводником американских интересов в Европе, с ними тоже все понятно. Твое мнение?
— Все верно — ты хочешь сказать, что если мы приобретем компромат на наших дорогих союзников, в качестве дополнительной гарантии соблюдения ими заключенных соглашений, то хуже нам от этого не будет, поскольку 'кашу маслом не испортишь' — высказался шеф госбезопасности — а, если мы как следует возьмем за 'бубенчики' англичан, вместе с их дружками на континенте и примкнувшими к ним еврейскими банкирами, то отношений мы с ними никак не испортим — просто потому, что это наши последовательные, можно сказать, вечные враги.
— Именно так, Лаврентий — согласился Всеволод Николаевич — даже в случае провала операции всерьез мы отношений не испортим, наша с лимонниками вечная вражда хуже уже не будет — а вот в случае успеха, если мы сможем, как ты любишь говорить 'Зажать их 'бубенчики' в нашем кулаке', то выдавить из них мы сможем очень многое. Та же история и с финансистами из синагоги — как они пакостили царям, везде, где могли, так они пакостят и нам, без разницы.
— Ты хочешь выдавить из них долю в 'золотом фиксинге' и алмазной монополии?! — спросил Берия, внимательно прочитавший материалы, находившиеся в принесенной Меркуловым папке — но, в такую наглость даже ему было трудно поверить.
— В обычное время, конечно, это было бы невозможно — реальны стали бы разовые уступки, пусть и очень немалые — кивнул Меркулов — но, сейчас тот редкий момент, когда мы можем выжать из англичан, как выражаются потомки, системные уступки: экономика Британии балансирует на грани катастрофы только благодаря огромной помощи янки, в противном случае она бы рухнула еще в конце позапрошлого — начале прошлого года; основная масса простого народа не шиковала и до войны, а сейчас живет в настоящей бедности (соответствует РеИ В.Т.); если мы опубликуем документы, имеющиеся в архиве Гессенов, то политическая система Англии гарантированно рухнет, поскольку абсолютно все политики окажутся перед выбором — либо отречься от существующей системы, руководимой предателями, возглавляемыми королевской династией, либо недвусмысленно поддержать их. Вот и все — если нынешние власть предержащие Великобритании не выполнят наших требований, то они гарантированно лишатся всего, просто потому, что весь их 'пирог' радостно слопают янки. Им придется выбирать между двух зол — либо отдать часть нам, либо отдать все американцам, превратившись из полноправных хозяев в приказчиков на жаловании, и, возможно, малом проценте за труды.
— Это в том случае, если в Фридрихсхофе действительно все это есть — резонно заметил Лаврентий Павлович — это ведь предположения, не подкрепленные стопроцентными доказательствами.
— Лаврентий, ты мне не рассказывай, ладно? — попросил Всеволод Николаевич. А то я не знаю твоей привычки не загадывать заранее, своего рода 'заговора от сглаза'.
— За эти семьдесят лет, без малого, информация просочилась — и не сказать, чтобы помаленьку. Сколько людей знает о 'втором дне' мистера Б. сейчас? И десятка не наберется, верно? А там это пишут открыто, в исторических книгах. Сколько народу сейчас вообще слышали о 'Виндзорском протоколе' и 'Письмах Виктории' — хоть сотня наберется?
— Ну, сотня, положим, наберется — Берия задумчиво кивнул — и авторы всех этих статей и прочего правы в том, что гессенские ландграфы и вправду последние без малого две сотни лет были главными посредниками между англичанами, евреями и континентальной аристократией. И насчет Людвига фон Гессена и переговоров Эдуарда с Адольфом написали чистейшую правду — все так и есть, правда, всех подробностей они явно не знают.
— Ну, хорошо, насчет англичан, европейцев и евреев, ты меня убедил — а американские финансисты? — спросил шеф госбезопасности.
— Тут расклад другой — мы можем им изрядно подгадить, учинив скандал до небес, но об опрокидывании американской системы и речи быть не может, слишком крепко она пока стоит — пожал плечами Меркулов — поэтому можно будет рассчитывать на уступки по поставкам технологий и оборудования; может быть, удастся выжать что-то по территориям в Европе и Азии. На большее рассчитывать точно не стоит. Ну а насчет отношений с ними — вспомни материалы по 'Рассвету', какие там отношения были после войны.
Берия колебался — провал мог обойтись очень дорого, но и выгоды от очень возможной победы были бы колоссальны.
— Без санкции Хозяина я за это не возьмусь — решился он — готовь доклад, со списком желаемого и возможного, с возможными рисками — в общем, полный расклад. И пойдем убеждать Самого.
— Через два дня сделаю, Лаврентий — кивнул Всеволод Николаевич.
— А что ты думаешь насчет будущего? — спросил Берия, используя момент — очень уж откровенен сегодня был старый друг.
— Я думаю, что рано или поздно Сам выскажет тебе свою точку зрения насчет того, каким он видит будущее Советского Союза — и какое он нам отводит место в этом будущем; пока что нет смысла гадать на кофейной гуще — ответил Меркулов. И еще я думаю, что нам имеет смысл очень внимательно прислушаться к его мнению — хотя бы потому, что наша игра в мире 'Рассвета' сначала закончилась нашей смертью, потом — тем, что наше ведомство сгнило на корню, ну а в конце погибла наша страна — погибла и потому, что госбезопасность с милицией пальцем о палец не ударили, чтобы спасти страну, которой присягали. Сам подумай, как в глазах Хозяина выглядит поведение руководства КГБ и МВД в августе 1991 года.
— Армия выглядит не лучше — огрызнулся Лаврентий Павлович.
— Армия, если ты не забыл, в первую очередь предназначена для защиты страны от внешнего врага — ответно 'показал зубы' Всеволод Николаевич — если она начнет выполнять работу политической полиции, то на хрен стране нужна политическая полиция, ты не знаешь?
— Ну, положим, армия и так играла большую роль в политике — вспомни снятие Хрущева — Берия понял, что спор надо возвращать в конструктивное русло, чересчур уж серьезные темы были затронуты.
— После того, как Никитка за десять лет обгадил все, что только возможно было обгадить — пожал плечами Меркулов — посуди сам — был бы ты на месте Хозяина, неужели бы ты не постарался принять меры, при которых кто-то вроде Кукурузника во главе страны был бы невозможен?
— Это очевидно, во всех смыслах — усилить оперативную работу, для своевременного раскрытия заговоров в руководстве Союза — резонно ответил Берия.
— Это очевидно для нас — но ты возьмешься утверждать, что Сам не придумает что-то необычное? — поинтересовался Всеволод Николаевич.
— Да что тут можно придумать, все же очевидно — пожал плечами Лаврентий Павлович.
