— Называя вещи своими именами, господа — наше руководство видит Фольксармее 'европейской шпагой' СССР. Разумеется, эта 'шпага' должна быть отточена и, вообще, содержаться в должном порядке.
Фон Штюльпнагель и Остер переглянулись — советские условия были намного жестче, чем они предполагали первоначально, но, были не в пример выгоднее и гуманнее для Германии, чем американский вариант.
— Мы должны будем получить одобрение коллег, герр 'Иванов' — церемонно сообщил фон Штюльпнагель — но, хочу Вам сообщить, что я буду рекомендовать им принять вариант, предложенный СССР.
— Сочту за честь присоединиться к мнению герра фон Штюльпнагеля — сообщил Остер.
— Для меня большая честь — столь высокая оценка Вами, господа, предложений СССР — поддержал предложенный немцами на прощание тон 'Иванов'.
После недолгого прощания полковник подошел к столу, налил себе еще бокал коньяка, и неторопливо его выцедил, чувствуя, как уходит дикое напряжение — он понимал, что начало было удачным, играя на контрасте между планами США и СССР, удалось перетащить на свою сторону не только русофила фон Штюльпнагеля, но и правого центриста Остера, близкого к консервативным кругам и Генштаба, и военной разведки.
Доклад военно-морской разведки военному
Неприметный коттедж на территории базы Литтл-Крик, февраль 1944 года.
Присутствуют: военный, начальник военно-морской разведки США, его первый заместитель, начальник аналитического отдела ВМР.
— Джентльмены, рад Вас видеть — поздоровался с морскими разведчиками военный, производивший впечатление вконец загнанной лошади — надеюсь, Вы сможете сказать мне что-то определенное.
— Мы тоже рады Вас видеть, сэр — устало улыбнулся шеф ВМР, выглядевший не намного лучше военного — кажется, нам удалось внести некоторую ясность в вопрос о русском флоте. А, пока, может быть, Вы хотите выпить чашечку кофе, или, чего-нибудь покрепче?
— Кофе — с удовольствием — согласился военный — а, остальное, попозже.
— Как Вам будет угодно, сэр — ответил начальник ВМР — доклад подготовили аналитики, так что докладывать будет кэптэн.
— Хорошо — ответил военный, наливая себе кофе.
— Сначала немного истории — начал аналитик — кораблестроение никогда не было сильной отраслью русской экономики, так что их корабли нередко или строились за границей, или строились в России — но по иностранным проектам, и с иностранной технической помощью. Я не буду перечислять все корабли РИФ конца XIX — начала XX веков, построенные за границей, или с иностранной помощью, поскольку таковыми были почти все — достаточно вспомнить дредноуты типа 'Севастополь', являвшиеся копиями итальянского дредноута. Особой проблемой для русских всегда были силовые установки — они постоянно отставали в этом вопросе от мировых лидеров — например, перед прошлой Великой войной они построили лучшие в мире эсминцы типа 'Новик', но на этих кораблях стояли английские турбины 'Парсонс'. Этот набор проблем был унаследован большевиками — в 20-е — 30-е годы они использовали в своем кораблестроении практически любые серьезные наработки, до которых им удавалось дотянуться, но их ключевым партнером была Италия, поскольку ни о каком сотрудничестве в военно-морском строительстве ни с нами, ни с кузенами не могло быть и речи. Именно итальянцы помогли построить русским их эсминцы и легкие крейсера, являющиеся основой их надводного флота.
— Несколько сложнее вопрос с русскими субмаринами — тут, помимо итальянцев, была некоторая помощь и немцев, и, в самом начале, чуточку — французов, и собственное русское творчество, которое нас, по понятным причинам, очень мало интересовало — в общем, русские, в то время, так и не выработали сколько-нибудь стройной концепции строительства и применения флота, занимаясь метаниями между откровенной слабостью русского кораблестроения, острой нехваткой ресурсов на необходимое, не говоря уже о желаемом — и, страстным желанием иметь мощный океанский флот, при том, что у них не хватало сил для надежного контроля прибрежной зоны Советской России. Я уже молчу о реалиях географии, производной которой является стратегия — Балтика и Черное море являются классическими внутренними морями, выходы из которых легко закрывают 'кузены', на Дальнем Востоке, применительно к Евразии, господствует японский флот, контролирующий все выходы в океан; в принципе, у них есть выход в Северную Атлантику, с базированием на Мурманск, но, во-первых, театр у них совершенно не оборудован, во-вторых, русский Северный флот, по имеющимся силам и средствам, вряд ли может быть назван приличной эскадрой, в-третьих, выход на ключевую коммуникационную трассу США-Европа перекрыт Исландией. Можно сказать проще — на море русские являлись третьеразрядной морской державой, имевшей флот, по своим возможностям примерно соответствующий аргентинскому или бразильскому, но, в отличие от латиноамериканцев, 'размазанный' по четырем ТВД, два из которых являются изолированными, а, два — Тихоокеанский и Северный, формально связаны Северным морским путем, но очень условно, поскольку он крайне плохо обустроен. Надо заметить, русские пытались найти выход из этой безнадежной ситуации в массовом строительстве субмарин, как самого дешевого морского вооружения.
— И вот, летом 1942 года на Севере появляется русская суперсубмарина, резко меняющая соотношение сил на ТВД. Что мы знаем о ней точно — это корабль водоизмещением 15-20 тысяч тонн, способный развивать под водой скорость не менее 30 узлов, при этом лодка имеет колоссальную дальность подводного хода, причем, на высокой скорости. Его вооружение состоит из дальнобойных, управляемых торпед, и, предположительно, из самолетов-снарядов. Тип силовой установки неизвестен — первоначальное предположение, что лодка имеет силовую установку на фторе, не подтвердилось, поскольку наша опытная лодка 'Си девил', переделанная из типа 'Балао', хоть и сумела достичь подводной скорости в 25 узлов, имеет дальность не более 200 миль, при этом назвать ее силовую установку хоть сколько-нибудь надежной можно только в шутку.
— Закономерно возникает вопрос — а когда и где была построена эта субмарина? — кэптэн пристально посмотрел в глаза присутствующим.
— Первоначально мы рассматривали версию, что подводный корабль был выстроен на Севере России, с технической помощью немцев. Сейчас мы точно можем сказать, что немцы тут ни при чем — благодаря любезности 'кузенов', имеющих давние и прочные связи с военно-морской разведкой Германии (соответствует РеИ — например, нападение на советских дипкурьеров, в результате которого погиб Теодор Нетте, было совместной операцией британской и германской военно-морской разведок В.Т.), нам удалось получить информацию от разведки Кригсмарине.
— Итак, строительство субмарины водоизмещением 15-20 тысяч тонн — таких кораблей не строил никто и никогда в мире, для сравнения — у нас строительство тяжелого крейсера, имеющего водоизмещение в 1,5 раза меньше, занимает три года; русские же тратили на строительство и ввод в строй субмарины типа 'К', имеющей на порядок меньшее водоизмещение и традиционную конструкцию, три года — сколько же времени ушло у русских на постройку и ввод в строй уникального подводного дредноута, несомненно, имеющего новаторскую конструкцию — пять лет или больше? Следовательно, он был заложен не позже лета 1937 года? А откуда русские взяли технологии, позволившие им создать уникальные торпеды, если авиаторпеду они купили у итальянцев? Что им мешало использовать эти же технологии для создания авиаторпед, пусть неуправляемых? И, самое главное — когда русские успели сделать силовую установку своей субмарины, если они заложили ее не позже лета 1937 года?
Военный задумчиво смотрел на разведчиков — было похоже, что они нашли ответ на вопрос, что же такое 'Моржиха'.
— Резонно возникает вопрос — продолжил аналитик — если русские каким-то образом сумели создать принципиально новую силовую установку, то, почему она стоит только на 'Моржихе'? Стандартный вариант внедрения новых силовых установок, да и любой новой технологии — от простого к сложному, от малого к большому. До сей поры это правило не знало исключений — просто потому, что любую, сколько угодно гениальную идею, сначала надо воплотить в металл опытного образца, выявить его 'детские болезни', потом сделать предсерийный образец — и провести расширенные испытания, затем выпустить малую серию — и отработать ее в практическом использовании; и только после этого возможен выпуск чего-то по-настоящему сложного и совершенного.
— Вспомните историю броненосцев, джентльмены — прошло сорок лет, прежде чем родился качественно новый тип линейного корабля — дредноут. Вспомните историю подводных лодок — первые субмарины современного типа появились еще в начале века, но, несмотря на то, что они непрерывно совершенствуются, кроме России, нигде нет качественно новых субмарин — и это притом, что над совершенствованием подлодок работаем мы, 'кузены', гунны, лягушатники, джапы, макаронники. Ничего подобного 'Моржихе' нет нигде в мире — мы знаем практически все о флотах 'кузенов', гуннов, макаронников, лягушатников.
— Простите, а японцы? — спросил военный.
— Сэр, Вы верите в то, что джапы сумели создать качественно новый корабль — и отдали его потенциальному противнику? — ответил вопросом на вопрос кэптэн. И в таком случае — почему мы не видим ничего подобного 'Моржихе' в составе Императорского Флота? Почему нет кораблей и субмарин с подобными двигательными установками, вооружением и аппаратурой в любом другом флоте, если это не русская разработка?
— Вы правы — это был глупый вопрос — военный умел признавать свои ошибки.
— Хорошо, допустим, что русским повезло совершить качественный прорыв сразу по нескольким направлением — но, в таком случае, почему они сначала не построили дюжины-другой средних и больших субмарин, подобных 'Моржихе', пусть менее совершенных — ведь их промышленности надо было на чем-то отрабатывать навыки постройки новых подлодок, их морякам необходимо было научиться обслуживать и применять новые подводные корабли? — аналитик был не понаслышке знаком с правилом, согласно которому в правильно заданном вопросе содержится половина ответа — кстати, а почему они не ставят эти установки на свои надводные корабли? Посудите сами, насколько бы выросли возможности их легких крейсеров, если бы получили настолько мощные силовые установки? Почему они не используют торпеды нового типа и аппаратуру обнаружения на эсминцах или легких крейсерах? В общем, почему все инновации сосредоточены на одной 'Моржихе' — и только на ней?
— Насколько я понимаю, Вы хотите сказать, что комплекс уникальных технологий, благодаря которым стало возможно строительство 'Моржихи', уже был готов в 1937 году, если, конечно, принять за основу вариант, что Советы самостоятельно построили эту сверхлодку — но, почему-то, нет никаких признаков того, что русские предварительно отрабатывали эти технологии; более того, прошло семь лет, но ни один русский корабль, ни одна субмарина, не получила чего-то подобного оборудованию суперсубмарины — медленно произнес военный — и если второе еще как-то можно попытаться объяснить, хотя я лично с трудом представляю логичное объяснение этого, то первого просто не может быть, по ряду причин.
— Вот именно, сэр — аналитик смотрел военному в глаза — чудес на свете не бывает, мне, во всяком случае, не довелось наблюдать таковые — поэтому я не верю в бред гуннов о Полярном Змее, разбуженном русскими священниками. Я доверяю фактам — а они таковы — во-первых, технологий, позволяющих построить такую субмарину, нет ни у одной из ведущих кораблестроительных держав мира; во-вторых, русская кораблестроительная промышленность, деликатно говоря, не блещет достижениями — если называть вещи своими именами, пока русские просто воспроизводят итальянские проекты, в области надводных кораблей, и, что-то делают в области постройки субмарин; в-третьих, если бы они создали эти технологии самостоятельно, или, по крайней мере, могли бы их воспроизвести, они бы попытались их тиражировать, пусть очень ограниченно, просто потому, что их выигрыш в морской войне был бы колоссален — чего не наблюдается. Отсюда следует вывод — 'Моржиху' построили не Советы, или — не нынешние Советы, как предположил один из моих подчиненных.
Военный обвел тяжелым взглядом флотских разведчиков — ему ответили такими же тяжелыми, прямыми взглядами.
— Будьте добры пояснить свою мысль — сухо попросил военный, понимая, что ему высказывают официальную позицию разведки ВМФ.
— В настоящее время ни в одной из ведущих морских держав мира не существует технологий, позволяющих построить суперсубмарину — констатировал начальник аналитического отдела — что же касается России, то можно с уверенностью заявить, что в первой половине 30-х годов Советская Россия не располагала достаточными ресурсами для создания, например, 'атомного котла', поскольку для этого пришлось бы создавать новую отрасль экономики; если бы русские сумели создать что-то качественно новое, но, при этом, дешевое и технологичное — они бы начали более или менее массовое серийное производство этих силовых установок для своего флота.
— Итог — русская суперсубмарина, безусловно, существует; при этом, русские не могли построить ее самостоятельно — и не могли купить в какой-то другой стране, поскольку ее никто не мог построить — такого уровня технологий еще никто не достиг. Отсюда следует вывод — 'Моржиха' либо получена большевиками от инопланетян, либо — от русских из будущего.
Военный, справившись с потрясением, анализировал сказанное — вероятность недобросовестности или неточности в расчетах была минимальной, поскольку разведчики этого ранга, будучи профессионалами высочайшего класса, привыкли отвечать за точность предоставляемой ими информации; вероятность перевербовки высшего руководства флотской разведки он отверг сразу — кого-то одного, еще может быть, хотя и очень маловероятно, поскольку не те возможности были у советской разведки в США, чтобы вербовать высших руководителей американских спецслужб — но не сразу троих, это было невозможно. Оставалась вероятность добросовестного заблуждения — но, по зрелому размышлению, вероятность этого также была невелика — список стран, способных создать технологии такого класса и довести их до практического применения, был предельно короток — США, Великобритания, Германия. Если Германия отпадала — тогда русским просто не у кого было получить техническую помощь, во всяком случае, на этой планете..
Военный продолжал искать логические неувязки в сказанном — и не находил их.
Разведчики ждали.
— Хорошо, джентльмены, я готов принять Ваш вариант в качестве рабочей версии — сказал он — но мне бы хотелось услышать Ваши предположения — кто и почему?
— Мы не располагаем информацией для анализа — ответил шеф ВМР — поэтому все последующее является не более, чем предположениями. Теоретически, инопланетянам могло потребоваться какое-то редкое сырье, которое им мог предоставить только мистер Сталин — или, возможно, им еще требовалась полная тайна; в результате, была выстроена привычная для русских схема торговли — сырье в обмен на технологии и оборудование; не исключено, что этим объясняется резкий прорыв русских в военно-технической сфере, начавшийся во второй половине 1942 года. Косвенным подтверждением этой версии может служить запущенный русской контрразведкой слух, что субмарина принадлежит 'вооруженным силам коммунистического Марса' — они могли счесть, что наиболее надежным способом скрыть правду будет правдоподобная ложь — именно потому, что такой бред любая разведка будет проверять в последнюю очередь. Благодаря этому русские выиграли, как минимум, год — мы просто не восприняли это всерьез, сочтя это пьяным бредом русского матроса в портовом кабаке.
