Потери и находки

Потери и находки

Книга первая

Серия Искусник

Глава 1

В мягком, золотистом свете свечей, робко подрагивающих рыжеватыми язычками в единственном бра, висевшем в изголовье широкой кровати, спина Хангильды казалась смуглой и шероховатой, но он точно знал, насколько обманчиво это представленье.

Нет в Индруге другой женщины с такой же гладкой и белой кожей, упругой и мягкой одновременно, чуткой и отзывчивой на прикосновения и ласки.

Она выглядела загорелой лишь в неверном сиянии свечей, а днём, при солнечном свете, была молочно-белой и матовой, словно авингамский жемчуг. Впрочем, прямым солнечным лучам уже давно не удавалось даже мельком коснуться кожи Хангильды. Все окна в её особняке были предусмотрительно завешены непрозрачными, никогда не раздвигавшимися занавесями, а в гости и на приёмы отлично знавшая цену своему телу прелестница ездила, скрытая плотной вуалью и занавесками кареты.

-Ты хотела мне что-то сказать? — негромко и небрежно осведомился Инквар, продолжая неспешно поглаживать еще влажные от страсти плечи и спину ничком лежавшей рядом с ним возлюбленной.

Хотя это звание давно уже не соответствовало действительным чувствам Инквара, мужчина предпочитал называть её именно так. И просто по привычке, и как дань довольно долгому и бурному поначалу роману.

-А ты не рассердишься? — поднимая голову, кротко пролепетала она, изображая юную и робкую девушку, и Инк невольно улыбнулся.

Слишком хорошо он успел изучить Хангильду за это время, чтобы не знать, как мало подходит ей такая маска. Но ответил так же кротко и нежно.

-Разумеется, нет, милая. Ты же знаешь... на тебя я не могу сердиться. Так в чем дело? Тебе нужны новые серьги или платье?

Разумеется, он понял сразу, еще по первым словам сожительницы, в этот раз она потребует вовсе не очередное украшение и не какую-нибудь особую услугу... но даже виду не подал, желая, чтобы первый шаг к разрыву Хана сделала по собственной воле.

-Спасибо... ты так добр... — томно пролепетала она и соскользнула с постели, — но в этот раз у меня немного иное желание.

Ни капли не стесняясь и даже не подумав накинуть на свое роскошное тело хотя бы прозрачный пеньюар, словно совершенно забыв про маску стыдливой девочки, которую выбрала на сегодняшний вечер, Хангильда прошла к столу, томно покачивая бёдрами.

Кокетливо присела на край столешницы и принялась неторопливо снимать с себя последние из оставшихся украшений, небрежно раскладывая их по скатерти, и даже близко не подозревая, какие мысли стремительно проносятся в голове мужчины, с самодовольной усмешкой наблюдающего за её движеньями.

А Инквар всё внимательнее следил сквозь полуопущенные ресницы за каждой ложившейся на стол безделушкой, одну за другой вычёркивая для себя очередную утерянную возможность справиться с бывшей возлюбленной бесшумно и безболезненно. Для неё.

Да, теперь он уже был совершенно уверен в своём праве называть Хангильду бывшей, и ничуть не жалел об уходящем в прошлое периоде его жизни. Досадно было другое, она все-таки предала его, и сейчас каждое движенье белой руки было доказательством этого предательства.

-Но скажу я его утром, а сейчас иду купаться, — объявила женщина, сняв последнее колечко, — а ты пока поспи. Тебе рано вставать.

-Налей вина, — согласно кивнув, расслабленно потянулся Инк, — во рту пересохло... ты такая горячая...

Привычно подчиняясь этой просьбе, Хангильда послушно потянулась к кувшину, и не заметила мелькнувшей во взгляде возлюбленного жёсткой усмешки.

Чтобы женщина в нужный момент выполнила какое-то распоряжение совершенно бездумно и доверчиво, нужно не один год приучать её к обыденности этого поступка.

Короткого мгновенья, пока прелестница наливала вино, внимательно следя за струёй из кувшина, искуснику хватило, чтобы достать из тайничка крохотное зёрнышко и прилепить его к подушечке пальца. И теперь он с почти искренним восхищением следил за изящной походкой Хангильды, бережно несущей полный бокал.

-Жаль...— выдохнул Инквар и на миг смолк, ощупывая притворно жарким взглядом наизусть знакомое тело, — что мне рано вставать...

Он взял у неё сосуд и отпил почти половину, затем протянул бокал Хангильде, незаметно стряхнув в него заветное зелье.

-Теперь ты...

Женщина знакомо усмехнулась, эта традиция стала у них почти ритуалом, и сделала пару маленьких глотков.

И почти сразу покачнулась и начала падать, роняя бокал. Но молниеносно вскочивший мужчина ловко поймал посуду с предательским зельем и отнёс на стол, лишь после этого вернувшись к безжизненно лежащей на пушистом ковре женщине.

-Надо бы влить в твой ротик и остальное, — беззлобно бурчал он, укладывая её на постель и накрывая одеялом, весна выдалась дождливой, и ночами было прохладновато, — но я же добрый... хоть это ты заметила.

В следующие несколько линов(2), он скользил по комнатам стремительной тенью, собирая свои вещи и инструменты, и едко усмехаясь каждый раз, как проходил мимо сладко спящей Хангильды. Бывшая возлюбленная искренне считала его изрядным занудой за незыблемое правило всегда сначала собирать и складывать свои вещи, если она вдруг придумывала очередное развлечение. Несколько раз, в самом начале их отношений, женщина попыталась бастовать против этого правила, но очень скоро убедилась, как надолго Инквар становится глух и равнодушен к её требованиям и желаньям после каждой такой выходки.

И, в конце концов, смирилась, даже не подозревая, как сильно сам Инк ненавидит скрупулёзно складывать тончайшие напильнички и крохотные стамески. Зато любит жизнь, и точно знает, насколько её продолжительность зависит от его аккуратности.

Рассовав шкатулки и кошели по плотно застёгивающимся карманам, искусник последний раз оглядел дом бдительным взглядом, проверяя самого себя, и, убедившись, что ничего не забыл, подхватив баул и вещевой мешок, спустился по лестнице на первый этаж.

Там он бесшумно и тщательно запер на все дополнительные засовы входную дверь, проверил, туго ли закручены барашки ставен, и направился в кухню.

В маленькую дверцу, через которую повар приносил из пристройки дрова, он проскользнул с лёгкостью, говорящей об неоднократных тренировках, захлопнул её за собой, приподняв сначала наружную защёлку и удовлетворённо ухмыльнулся, услыхав глухой лязгающий звук, свидетельствующий об удачно исполненном трюке. Да и как ему не быть удачным, если каждый жест был неоднократно проверен и отработан?

По пристройке он шёл уверенно, зелье ночного зрения постепенно набирало силу. По стене, на которую когда-то собственноручно повесил старую рыбачью сеть, тоже забрался легко и привычно. Слуховое оконце, выходящее на крышу заднего крыльца, распахнулось без единого шороха, искусник никогда не забывал смазывать навесы, особенно, если они были предназначены для такого крайнего случая, как этот.

Инк высунулся из оконца почти по пояс, собираясь скользнуть на черепицу, чтобы затем по столбу спуститься вниз, и потрясённо замер, услышав под собой тихое покашливание и сердитый шёпот.

-Ну, долго она еще будет копаться? Я совсем окоченел.

Искусник медленно вывернулся из окна назад, на чердак пристройки, возведённой по его личному проекту якобы для удобства слуг, осторожно, почти нежно касаясь рамы, вернул створку на место и задумался. Хангильда оказалась ещё подлее, чем он считал раньше, и не просто предала его, а еще и продала. И явно не продешевила. Несмотря на беспечный вид и неправдоподобно наивный взгляд, по натуре бывшая возлюбленная Инквара была самой настоящей торговкой. Прожжённой и беспринципной.

Разумеется, он давно не питал насчёт неё никаких иллюзий, и загодя заготовил несколько вариантов ухода, так как точно знал, когда-нибудь его удобная и сытая жизнь в суетливом и шумном портовом городке должна будет закончиться. Но так же заблаговременно принял для себя несколько непреложных правил, главным из которых считал уход из города с чистыми руками.

А вторым — сделать всё возможное, чтобы получить свидетелей своей незапятнанной репутации, и непременно из людей, уважаемых местными жителями. И готовность этих очевидцев подтвердить непричастность Инквара ни к одному из тех дел, за которые вольные бароны или правители таких городов могут мигом засунуть его в камеру. Или того хуже, в собственную башню для диковинок.

И теперь ему оставалось только выбрать наиболее подходящий вариант. Задача непростая, и он сам усложнил её, усыпив Хангильду не менее чем до утра ради желания иметь несколько айнов(1) форы. Поэтому сейчас ему никак нельзя позволить сидящим в засаде охотникам за его собственной головой, точнее, свободой, проникнуть в дом до того момента, как предательница соизволит проснуться без посторонней помощи. Иначе те, кто заинтересован в его поимке, могут подстроить Хангильде любую пакость, которая позже позволит им во всем обвинить сожителя хозяйки дома и объявить его преступником.

Некоторое время Инквар мысленно перебирал возможные варианты побега, не забывая прислушиваться сквозь оставленную щёлку к злому шёпоту ловцов. Их не зря втихомолку называли в народе именно так, отчаянных парней, служивших правителям городов в особых отрядах. В последние десятилетия в их мире появились драгоценные диковинки, и люди, подобные Инку, входили в их число.

Несколько планов были проверено и отвергнуто, по самым разным причинам, но главной среди них было нежелание Инквара возвращаться в дом. Смутные, как ночные тени, подозрения, догадки, не оформившиеся в точные образы, и тщательно лелеемая бдительность словно объединились воедино, ставя на самых соблазнительных планах жирный знак запрета. И все вместе толкали его на использование амулета иллюзии, безумную расточительность, за которую он будет потом долго корить сам себя. Слишком трудно, не один день пополнялась в нем энергия, выплёскивающаяся за несколько айнов.

Однако искусник уже давно уверился, как своевременны бывают редкие всплески его интуиции, и предпочитал жить нищим мотом на свободе, чем богатым сквалыжником в золочёной клетке.

Длинный и просторный плащ, лучшую из одежд, соответствующую его цели, пришлось вынимать из дорожного мешка, а амулет из кожаного чехла, тайком собственноручно пришитого изнутри к голенищам неказистых сапог. Баул искусник засунул в мешок, отчего тот стал похож на бурдюк, в каких жившие на юге кочевники привозили пьяное кобылье молоко.

Этот напиток считался целебным и пробуждающим мужскую силу, и именно потому Инк остановил свой выбор на нем. Никогда и ни один из ловцов не устоит от соблазна, пользуясь своим особым положением, прихватить что-нибудь и для личного пользования, вдобавок к тем ценностям, за какими их посылал хозяин.

Помощником, призванным ненадолго отвлечь сидящих в засаде ловцов, искусник избрал толстого кота, питомца приходящей кухарки, и вот это нахальное животное ни в коей мере не должно было пострадать в этом небольшом фокусе.

Он и не пострадал. Едва Инк выпустил обжору на крышу крыльца и швырнул прочь наспех скатанный из клочка шерсти шарик, в котором кот видел иллюзорную мышку, как толстяк с мявом свалился прямо на голову одного из ловцов.

Искусник не стал гадать, почему тот внезапно покинул свой пост и шагнул на дорожку, услышал ли шорох, или просто решил прогуляться, сейчас нужно было сполна использовать неожиданное изменение наспех придуманного спектакля. Пока ловец шипел вслед мохнатому охотнику проклятья и копался в карманах в поисках тряпицы, искусник успел незаметно соскользнуть с крыши и присесть в тени стены. И как только котяра, не обнаружив никакой мыши, разочарованно повернул назад к знакомому крыльцу, за которым его всегда ждала тёплая кухня и плошка с молоком, Инквар поспешил направить на него луч амулета, превращая животное в иллюзию покачивающегося от избытка выпитого бродяги.

И почти сразу же вступил в игру и сам. Вскочил и ринулся к иллюзорному пропойце, бормоча ничего не значащие слова на несуществующем языке и добавляя в них стоны и проклятья для пояснения зрителям сути происходящего.

-Ай, горе мне, горе, разорил, бандит, жулик! Нехим бучуй кандарбы! Выпил полбурдюка и не заплатил ни медяка! Помогите люди добрые, я не местный!

-Эй, чумак! Ты, ты! — Мгновенно попался на удочку пострадавший ловец, призывно махая Инку руками, — ну-ка иди сюда! Плесни немного твоего пойла... царапины протереть!

-Моя твоя не понимай, — сладенько улыбаясь, пропел Инквар и попятился назад.

-Сейчас поймёшь, — оглянувшись на закрытую дверь, второй ловец сошёл со ступенек, снимая с плеча свое основное оружие, хитро сложенную тонкую волосяную верёвку с петлёй на конце.

Все ловцы умели мастерски бросать её, одним движением опутывая жертву и сильным рывком роняя её на пол, и потому медлить было нельзя. Искусник развернулся и ринулся прочь, хваля себя за предусмотрительность. Не раз и не два он обошёл за три года все прилегающие дворы и проулки и знал теперь в них все щели, лазы и незапертые калитки.

Он нарочно бежал зигзагами, надеясь, что позже это спишут на страх и выпитое вино, и едва поравнялся с первой заветной калиткой, шмыгнул туда как мышка. И с этого мгновенья больше не изображал никаких торговцев, убегал в полную силу, перепрыгивая через заборы и проскальзывая в узкие дыры.

Уже через несколько сот шагов он оставил преследователей далеко позади, запутав их в переулке, из которого не было ни одного явного выхода на соседнюю улочку. С этого момента Инк уже не сомневался, теперь ловцы не скоро вернутся к дому Хангильды, профессиональное чутье никогда не позволит им прекратить погоню слишком вёрткого кочевника.

Да и больше нечем им объяснить своим собратьям внезапный уход с поста, кроме как подозрительным поведением торговца.

Вскоре Инквар стоял возле крыльца знакомого дома и аккуратно дёргал за сигнальную бечеву. Три раза, потом один и снова три. Чужих сюда по ночам не пускали. Как, впрочем, и днём.

К этому моменту искусник успел снять нелепый на вид плащ и спрятать свои узлы в надёжном глухом закоулке, и теперь выглядел точно так, как обычно. Аккуратным, застёгнутым на все пуговки занудой.

— Инквар? Проходи. Раненько ты сегодня.

— Получил весточку, контрабандисты продают друзу волчьего глаза... нужно бы посмотреть, пока Тынерс не перехватил. Сам знаешь, из волчанки получаются лучшие амулеты от ядов и сглаза. Но если ехать не нужно, буду только рад, моя кошечка скучает, когда меня долго нет.

Это тоже было хорошо продуманным ходом, преувеличенно много рассказывать, как трепетно он относится к Хангильде, свято выполняя все её настоящие и придуманные им желания и капризы. И втихую сваливать на них те из своих поступков, каким его компаньон не смог бы найти логичного объяснения.

-Где торги?

-В этот раз в "Морской звезде" — сказал Инквар чистую правду, лгать в таких делах самое последнее дело.

У Фертина хватает собственных, надёжных способов добычи информации, и нельзя пренебрегать возможностью проколоться.

-Когда ты намерен отправиться?

-Если тебе очень нужен этот камень, то я должен уже сидеть в седле. Напрямик ехать нельзя... по улицам шныряют ловцы. Ловят какого-то кочевника... я случайно услышал. А чтобы добраться до "звезды" в окружную, нужно не менее трех-четырех айнов. Не могу же я мчаться, как на пожар. Да и посмотреть на таверну издалека не помешает... мой человек обещал подать знак.