Возможность участия горцев леди Урсула отбросила почти сразу же, из-за чего она и была вынуждена к ней возвращаться через каждые несколько минут. Безусловно, все выглядело настолько ненатурально и неестественно, что Иксион никак не мог быть замешан в подобном — поэтому, регулярно великой герцогине приходилось обдумывать простую мысль 'а что, если?'. Если горцы оказались настолько умны, чтобы убедить каждого, у кого был хотя бы самый минимальный доступ к информации в том, что именно они и не покушались на принцессу? Возможно даже, они и ничего не получали от подобного покушения — на первый взгляд — но были использованы третьей стороной? Король Иксиона стар, бездетен, слаб — государство на грани краха и гражданской войны, пусть он и был старым маразматиком, но все же смог продержаться наверху помойной ямы, называемой высшим обществом достаточно долго, чтобы понимать, что вверенное ему государство сегодня-завтра начнет разваливаться на части, и единственной возможностью не предотвратить подобное, а хотя бы снизить ущерб — это попытка вывести из игры так много претендентов на земли, как только можно. В подобном случае спровоцированный гибелью последнего наследного монарха Королевству кризис и передел власти в Нове смог бы вывести ее из охоты за Иксионским наследством, к тому же подставив уязвимый бок облизывающейся Империи за морем, что отсрочило бы неминуемый конец пародийного государственного образования еще на несколько лет.
Джулиана не верила в эти слова и потому сомневалась — качество, свойственное самым умным из людей, вечно сомневаться в самых аксиоматичных истинах и твердых убеждениях. Даже если бы сами горцы и не дошли бы до подобного плана, третья сторона бы использовать подобную позицию, мотив или прикрытие для осуществления своих грязных дел.
Астурия могла дотянуться своими огромными руками до почти любого человека в этом государстве и паре десятков других. Но есть ли в подобном поведении мотив?
Джулиана как никто другой прекрасно знала о возможностях Люции, поэтому сильно сомневалась в том, что той действительно требовался весь этот спектакль для устранения всего одной почти беззащитной девчонки, но если ее целью были беспорядки и обвинение горцев? Что, если ей был нужен хаос в столице и наращивание напряженности, попытка манипулирования маленькой принцессой? Или, возможно, она надеялась, что принцесса догадается о том, насколько фальшивым является покушение на нее и устремит все свои ресурсы на поиски настоящего заказчика, которому нужна война с Иксионом?
Джулиана была достаточно умна, чтобы рождать десятки идей каждую минуту и отбраковывать их все минуту спустя, приходя к удивительным выводам и оставляя после этого на полочке в дальнем углу своего разума разрозненные факты и незначительные догадки. Потому, хотя и казалось, что ее мысли не оканчивались логичным концом, оставаясь обрезком, способным к продолжению, висящим в воздухе после того, как Урсула лишь выкладывала основную часть своей мысли, на самом деле это происходило обычно потому, что Джулиана к моменту конца своего предположения уже успевала его развить до той точки, что находила финальное противоречие, рушившее теорию на корню.
Таким образом, хотя и десятки, сотни мыслей ежеминутно посещали голову жутковатой, откровенно говоря, герцогини — в конце концов из множества тысяч ровно пять финальных теорий смогли оформиться в разуме одной из величайших магов на свете.
Финальным режиссером постановки являлась либо Елена, либо Астурия, либо Ее Высочество, либо 'Истинная Королева',— на этих словах Джулиана слегка прищурилась, словно пытаясь показать свою насмешку подобным титулом — или тем, кто его носил,— Либо после большой рыбы, выбравшейся в мутную воду — проснулся спящий рыболов.
Елена — влиятельнейшая глава церкви Новы, настолько же плотно контролирующая собственную церковь, насколько слабо заботящаяся о ее религии. Лживое, двуличное существо, чьи цели были столь же благородны, сколь и отвратительны, чье стремление к процветанию уравновешивалось лишь ее нечеловеческим пониманием этого термина. Она желала многого — но что она получила бы этим покушением?
Елене достало бы возможности прикончить Элоди так же легко, как и любому вышеперечисленному из списка — значит покушение не ставило за собой целью убийство. Целью была паника — хаос, воцарившийся в Столице, последствия в дальнейшем, контроль над запуганной жертвой. Елена могла бы подлить масла в огонь Столичного хаоса — ее силы были неявны, но оттого не менее смертоносны — агенты, фанатики, наемники — используя их достаточно было бы всего нескольких громких убийств и пары дел, чтобы получить контроль над обезумевшей толпой, используя которую к своей пользе Елена смогла бы запугать ее, убедить ее в опасности окружающего мира. Представив покушение на Ее Высочество первой частью длинной цепочки, связать ее с парой самых громких и жестоких убийств, сплести в сознании столицы горцев и образ жестокого врага, создать внешнего и внутреннего противника одновременно чтобы манипулировать толпой, после чего получить взрывной рост церковной популярности, поддержку масс и финансирование от низов и верхов сразу, используя Элоди как праведное чучело, символ раненного ангела, чтобы усилить собственные возможности до того уровня, при котором Елена смогла бы стать не просто силой, но стороной этого конфликта. Объединившись после этого с Люцией, используя контроль над Элоди Елена смогла бы продвинуться к своему еретическому пониманию процветания и получить базу для строительства мощного государства.
Астурия — великолепное зло на юге Новы, женщина, чьи успехи в строительстве собственного государства внутри королевства столь же велики, сколь и опасен сам факт подобного действия. Простые желания — власть и сила, но как подобные хаосу в Столице шаги смогли бы приблизить ее к этой цели? Очень просто, так же, как и Елену.
Манипулируя анти-Иксионскими настроениями общества, не смешивая их с одновременным восприятием Элоди как принцессы, чье правление началось с проклятья, а после сразу же превратившееся в покушение и хаос — Астурия смогла бы обратить план Ее Высочества об организации войны с Иксионом с целью изничтожения нелояльных аристократов и войск против нее же, чтобы окончательно вырезать остатки армии, до сих пор помнившие, кому они клялись в вечной верности поступая на службу, в то же время использовав захваченные земли, трофеи и людей для собственного усиления. Возможно, даже лучше — в последнее время Люция занята организацией некой системы, должной стать для нее главным источником ресурсов, что учитывая ослабление Элоди не оставило бы ей возможности, кроме как впасть в зависимость от только и желающей подобного Астурии. Получив же контроль над государством — все, что оставалось бы Люции — это начать планомерное усиление в преддверии битвы с Империей.
Элоди — как бы ни было удивительно, больше всего от покушения на Ее Высочество выигрывала сама принцесса. Вызванный подобным покушением хаос скрыл бы множество ее грязных делишек и сомнительных сделок, что он заключил бы в любом случае, пожелав усидеть в своем красивом кресле, а подставное и контролируемое покушение смешало бы множество планов для тех, кто желал осуществить его действительно — как хаос, так и тот факт, что теперь, при возросшем уровне подозрительности и охраны осуществить задуманное будет достаточно сложно для кого угодно, включая даже Елену или Люцию, не принимая во внимание два исключительных случая, касающихся Алисы у Джулианы и этой Святой и Елены. Отдать Елене контроль над магом с подобным уровнем... Действительно ли он думал, что сможет контролировать жертву тотального магического воздействия или ведет свою, более тонкую игру?
Хотя Джулиана не могла постоянно контролировать все связи Ее Высочества, она была осведомлена о регулярных отбытиях принцесса из дворца и встречах на задворках Столицы, как бы и осведомлена о значительном изменении курса многочисленных банд и клик теневого мира города, о смене курса торговцев и изменениях внутри стражи, что сводило ее лишь к одному беспринципному, хитрому лису, что верил в одного бога — Прибыль. Со столь ненадежным союзником — в чем заключался план, финальный аккорд идеи Элоди?
'Истинная Королева',— на этой мысли Джулиана сморщила свой носик, как будто случайно влезла рукой в рыбьи потроха, исключая тот факт, что она давно не реагировала так даже на человеческие,— Оставим это большое пугало для маленьких человечков в покое, всего лишь сопутствующий фактор.
-Но что касается самого крупного хищника в этих землях,— Джулиана неожиданно предвкушающе облизнулась, что совершенно не вязалось ни с ее обычным поведением, ни с изменившимся холодным и беспристрастным выражением лица,— Это обещало быть действительно интересным. Единственный вариант, к которому не смотря на то, что Урсула были готовы ко всему — не называйте это предательством или оппортунизмом, нет, скорее это была стратегическая гибкость,— лишь один итог был для Джулианы действительно желателен.
У него до сих пор было то, что принадлежало только ей.
Глава 25: "Последствия" (продолжение)
Прикрыв глаза, я внутренне повторил про себя несколько простых слов, после чего сделал шаг вперед.
-Жители Новы!— я обратился к собравшимся внизу толпам с высокой трибуны на помосте, подмечая разбитые по различным путям отхода и появления неожиданных гостей стражников. В отличии от предпраздничной атмосферы расслабленной коррупционности, что пронизывала доблестных служителей порядка, потрясавших благородными пивными мамонами — в этот раз резко похудевшие и осунушиеся, небритые вояки изо всех сил сжимали давно не использовавшееся по назначению оружие в руках, четко выделяя взглядом потенциальных смутьянов, провокаторов, убийц и преступников,— Остановитесь! Что вы делаете!?
-Народ королевства!— патетично воззвал я к людям внизу,— Что происходит с вами!? Мне казалось, что целью этого страшного поступка была моя смерть, но то, что случилось после стало для меня ударом куда сильнее любой стрелы! Народ Столицы и приезжие, жители Новы — неужели вы не понимаете!? Этот удар — это попытка разобщить вас, стравить вас между собой — и вы готовы радостно рвать друг друга стоит только дать вам повод!? Как видит Леди вас, народ Новы!? Как видят вас ваши предки!? Как видят вас ваши дети!? Неужели вы действительно так легко подались греху и принялись рвать плоть друг друга, стоило только врагу нанести один удар!? Это безумие — безумие, которое погубит всех нас, если подчиниться ему! Неужели вы готовы склонить голову перед врагом, мои верноподданые, стоит ему только сделать всего одну попытку убить вашу наследную королеву?
Народ Новы под моими очами, медленно обводивших взглядом и пристально вглядывавшимися в глаза отдельно стоящих людей, потихоньку замолкал, буквально физически опуская голову, как провинившийся ребенок перед строгим взрослым, перед родителем, ругающим за порванную рубаху. Впрочем, сколь бы не выглядело подобное со стороны стороннего наблюдателя значительно, или как бы не казалось остальным, что толпа внимательно слушала каждое мое слово, фактически, подавив многочисленные свои перебранки, я все же рефлекторно потянулся к стоящей рядом Мелиссе, вздохнув с облегчением от потеплевшего камня.
-Но я понимаю, народ Новы,— я настолько правдоподобно, что для любого, кто смог бы оценить со сторонней точки зрения эту сцену, это показалось бы противоестественным, свесил голову, приглушил тон, на самом деле всего лишь снизив тон, а не уменьшил громкость, чтобы не дать задним рядам потерять смысл моих слов,— Как долго вы страдали от гнета? Как долго вы влачили свое существование? Как долго вы страдали там, где должны были процветать!? За что меня любить вам, мои верноподданные!?
Я патетично заломил руки, взывая к чувствам черни под ногами.
-Но я обещаю, мой народ!— я вскинул руки в подражании Христу,— Я дам вам, за что любить меня, мой народ! Я дам вам возможность процветать! Я дам вам волю и дам вам свободу!
На этом месте народ уже начал одобрительно роптать, так что мне пришлось поднять голос.
-Но мой народ!— я воскликнул еще раз,— Не в моих силах даровать вам все! Сейчас, когда враг столь силен, что может добраться до святая святых — Столицы! Сейчас, когда он так злобен, что хочет всеми силами рассорить вас, рассорить нас и натравить друг на друга! Сейчас, когда его зловещая тень вздымается надо мной — и над всей Новой! Сейчас, когда и вы — те из вас, что поддались его влиянию и влились в безумие хаоса — служите его невольными помощниками! Как мне протянуть вам хлеб — если прежде человека народа его выхватит из рук плешивый пес Врага!?
-Помогите мне, мои верноподданные!— почти жалобно протянул я,— Помогите мне помочь вам! Помогите мне освободить вас! Дайте возможность нам встать вновь вместе! Не дайте врагу рассорить нас, но встаньте со мной против него! Встаньте вместе со мной и дайте нам вместе прийти к свободе, процветанию, к единству!
Я схватился руками за трибуну, ощутив, как зашаталась под ногами подставка под ноги для того, чтобы быть выше, но решил играть до конца и словно в порыве чувств двинулся вперед, словно пытаясь встать среди этой необразованной черни.
-Сегодня настанет тот день, когда народ Новы начнет свое возвышение!— я решил, что пора было переходить к кульминационной части,— Сегодня народ Новы станет на путь единства! Сегодня я говорю вам, что богадельни позаботятся о сирых и убогих — но лишь тогда, когда согласятся они за это заботится о богадельнях! Сегодня я говорю вам, что те, кто поднимет свои руки на Королевской Фабрике в труде станет богат — но лишь тогда, когда поднимет он его со всей отдачей и с идеей на устах! Сегодня я говорю вам, что стража закроет вас щитом от врага — но лишь тогда, когда и вы дадите страже защитить вас! Сегодня я говорю вам, что враг силен — но мы это Нова, а Нову не победить ни одному врагу!
На самой высокой ноте речи всего пара подставных людей воскликнули 'Слава Элоди! Слава Нове!' и мгновенно, как от спички, брошенной в бензин скандирование пронеслось пожаром по толпе, превратившись в хор.
Я чувствовал, как толпа, зараженная моей речью скандировала в мою славу. Как разум участников был подавлен моим словом — как тон и тембр голоса превратил их в безмозглую марионетку моей воли. Ненадолго — лишь схлынет мандраж и к ним опять вернется их разум, но в этот раз в них будет вбита Идея. Нужная мне идея. Даже когда схлынет эта волна безумного восхваления и готовности — моя воля все еще будет иметь над ними власть.
Я улыбался, но перед моим взором проносились далекие ленты кинохроник.
Один мужчина над всеми. Один мужчина вещающий о единстве нации. Толпы скандирующие славу его имени. Один мужчина имеющий власть над всей толпой под его ногами, мужчина, заронивший идею. Мужчина, что тоже держал власть и народ в своих руках.
Я улыбнулся и обратился к своим ощущениям от управления толпой.
Это было приятно.
* * *
-Ваше Высочество, вы...— Мелисса замолчала, не зная, как высказать своей Госпоже о том, что испытала она — и что испытала чернь там, внизу.
