Змей Погорелыч или Чешуйчатые Байки.

— Вам хватит или еще нужно?

Дымящая белая палочка выпала из рук Кащея и, отскочив от толстой шкуры морского монстра, упала в воду, потухнув. Коса перекочевала в руки Кащея, а принцессе в ладонь упал крупный ограненный рубин.

— А что, еще что-то осталось? — странно изменившимся голосом спросил Кащей, упаковывая косу.

Остальные "пассажирки" как ни сопротивлялись, лишились своих длинных косичек, получив взамен по драгоценному камню.

— Что еще хочешь, красавица? — Кащей затянулся, и уголек вспыхнувшей на конце белой палочки на долю секунды вспыхнул в глазах темного злодея.

— Нам бы в порт Гартан попасть, а тут пираты и морские чудища... — принцесса, сделав бровки домиком и улыбнувшись милой белоснежной улыбкой, став похожей на пай-девочку, произвела неожиданный эффект.

Кащей подавился дымом! Прокашлявшись, он выбросил палочку с угольком на конце, пробормотав: "Ох уж эти бабы..."

Когда он снова посмотрел на принцессу, тут уже страшно стало ей самой. В его глазах стояла непроглядная тьма, ледяным холодом пробирая до костей...

Исчезновение Кащея было полной неожиданностью.

Крик дозорного с верхушки мачты вывел всех из ступора:

— ЗЕ-Е-Е-Е-Е-ЕМЛЯ-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я!!!!!!

Взгляду оторопелых пассажирок и команды "Кривой Русалки" предстал берег с заходящими в порт кораблями...

Уложив спать принцессок, я расправил крылья и отправился в ближайшую деревушку. Прихваченных золотых монет должно хватить минимум на месяц... или на дикую пьянку.

Преобразившись у края леса в человеческую форму, я спрятал амулет под одежду. Не знаю, как все, а я хочу пива и чего-нибудь жареного с лучком на сковородке! И никто меня не остановит!

Эльфы, которых леший отправил следом, мысленно с ним согласились, ибо остановить голодного дракона, даже в человеческой ипостаси, желающих не нашлось, впрочем, как и препятствовать тоже. Выпить хотелось всем.

Из дневника лешего:

Крылатый владыка, наконец, получил треклятый амулет превращения, который хранился у озерных ведьм, драконами им же оставленный на случай вот таких вот "потеряшек".

Судя по всему, приобретение человеческого тела привело к появлению новых желаний и ощущений... (скорее всего, захотелось выпить и по бабам), так как от постоянного проживания с "пленными" принцессами можно ожидать только выпадения чешуи раньше строка и постоянных головных болей.

Отряженные в сопровождение эльфы справлялись со своей задачей, пока дракон их не споил. Трактирщик, чтоб ему три раза через забор головой книзу упасть! (Тщательно зачеркнуто). Эта собака поставила на стол к дракону и эльфам Волдынский Кленовый настой!

Дальше пришлось расспрашивать чудом уцелевшего старшего сына трактирщика, успевшего в последний миг выпрыгнуть в окно.

Судя по его сбивчивому рассказу, они сумели осушить полтора кувшина настоя, после чего эльфы отрубились. Дракон вызвал полового и заставил вынести отрубившихся на свежий воздух, после чего стал приставать к двум баронессам, прибывшим из дальнего княжества, дабы ухватить с собой какого-нибудь симпатичного рыцаря, не ниже графа, конечно. Суть приставаний сводилась к ночи на сеновале либо парному "стриптизу" баронесс. Баронессы оказались весьма... как бы это выразиться, фривольного типа, но ломались очень долго. На вопрос, что же это за танец, дракон тихим шепотом пояснил быстро краснеющим дамам. Узнать, как он уговорил станцевать этот таинственный танец, сын трактирщика отказался под страхом смерти в руках енотов и прочей нечисти леса. Но, видимо, сказалось количество усиженного дамами "Горного Вишневого Ликера", и они выбрали местом для танца широкий стол.

Пока публика пребывала в шоке от увиденного действия, дракон "усидел" еще бутылку настойки, крепость которой превышает даже чистейший гномий самогон!

Началось все с того, что пара гуляк, не выдержав, попыталась то ли присоединиться к танцу, то ли прекратить его. Как оказалось, присутствующим не хватало только этого, чтобы началась обычная трактирная драка...

"Хорошие" эльфы из охраны дракона, шатаясь, вернулись в трактир за добавкой, к несчастью, их смело вылетевшим через дверь грузным мужиком в помятых латах (и как не пришибло идиотов?), но больше никто из них не встал.

Дракон же показал себя с самой лучшей стороны:

С воплем: "Кретины! Такой вечер испортили!" — он подхватил дубовую лавку и начал "обмахивать" всех желающих попробовать свои силы на залетном госте.

Через полчаса в трактир влетело два десятка рыцарей "Борьбы со свободой" и, получив свою порцию, выскочили обратно, хромая, матерясь и утаскивая поверженных в неравном бою с "превосходящим" по численности противником!

Взрыв в трактире начался после того, как вылетевшая из окна трактира пустая бутылка из-под настойки приголубила голову приехавшего на ближайший рыцарский турнир великого магистра белой и черной магии с длинным, непроизносимым именем!

Один из учеников только успел подхватить падающее тело учителя, как второй не придумал ничего лучше, как создать большой файерболл и запустить его в окно трактира. Выжило не много — не мало, а три человека, в последний момент успевшие выпрыгнуть из окон и дверного проема трактира.

Надо сказать, взрыв был знатным!

Из полыхающего здания трактира огненным столбом по весьма кривой дуге вылетел хмельной дракон, сменивший свою ипостась на первобытного хищника, который, распевая какую-то разудалую песню, в такт маху крыльев полетел к себе на гору. Надо сказать, личность ученика, запустившего огненный шар в трактир, до сих пор не известна, и скрывается по сей день,. ибо этот взрыв мало того что унес жизни пяти "местных" карманников и трактирщика, но также двух заезжих охотников за драконьей шкурой, выбравших не тот трактир и не тот день.

Глава 13. Турнир консервных Банок.

"Будь проклят, Рыжий!"

Я несся по лесу, петляя от ополоумевших эльфиек! Рыжебородая пузатая сволочь, продав очередную партию доспехов, решил отметить такое дело и затарился любимой выпивкой наемников: Ригольским крепленым. И все ничего, только оказалось, что светлые барышни не привычны к крепким напиткам и к духмяному кальяну, который гном выкупил у караванщиков, — больно ему эта вещь понравилась. Нутром чую, не табак они там выкуривали, не табак!

Началось все довольно мирно: плотный ужин из хорошо прожаренной оленьей туши со специями под Ригольский крепленый, трижды перегнанный бренди, а закончили они кальяном...

Первой жертвой воскурений стала Текарринавалиденнаэль, (да будет проклят недельной диареей введший традицию таких длинных и непроизносимых имен у эльфов), принявшаяся скакать по поляне вокруг костра и распевать:

— В голове моей опилки,

Не-бе-да!

Потому что я эльфийка!

Да-да-да!

Вторым оказался северянин, который с дикив воплем подхватил бревно и с воплем: "Во Славу Одину", унесся во тьму леса. Гном, наж... насытившись, просто отрубился, а представительницы прекрасной половины, в том числе принцессы... эти чертовы дуры ... решили устроить "сафари", в качестве загоняемой дичи — моя чешуйчатая персона!

И вот я спасаюсь бегством от дюжины прекрасных созданий, в чьи изящные ручки попасть решится только самоубийца, ибо они решили себе устроить новые кожаные туфельки, сапожки, перчатки и сумочки из моей драгоценно сберегаемой шкуры.

На моем загривке восседал леший, ибо его благоверная была в составе прекрасной половины. То, куда решили пустить нашего глубокоуважаемого стража леса, я рассказывать не буду, а то еще голодным потом оставит.

Нам в спину летели копья, стрелы и прочий подручный инвентарь, придуманный глупыми двуногими для искоренения как таких монстров, как я, так и себе подобных.

За восемь часов до вышеуказанного события.

Ристалище было устроено у самой границы леса, дабы показать, что не стоит бояться глупых слухов о нечисти, обитавшей в проклятом лесу.

Надо признать, что на второй день турнира прибыли все окрестные и довольно много заезжих рыцарей, решивших показать свою молодую удаль и бесстрашное сердце. На временных трибунах восседала знать, составлявшая цвет дворянства (как она сама об этом думала, причем чаще всего вслух и притом неоднократно). Незамужние дворянки, вдовицы, а также любительницы острых ощущений вовсю выискивали будущую "дичь" (либо жертву, кому как больше нравится), не забывая обмахиваться новомодным устройством, изготовленным из тонких полосок резных костей и дорогущей "вазальной" ткани, окрашенной в тот или иной оттенок платья. Но особо выделяло данное устройство — это его вес, оно весило примерно шестую-седьмую часть пуда и могло посоперничать с тяжелым оружием. Особо богатые дамы заказывали свой новомодный аксессуар с большим количеством золотых украшений и драгоценных камней, что только усугубляло его вес. Данное устройство носило странное название— "Веер"...

— Леди Белладонна, как вам тот красавчик? — пухлая баронесса ткнула пальчиком с наманикюренным ядовито-розовым лаком ноготком в рослого рыцаря, поправлявшего плюмаж на шлеме.

— Хм-м, мелковат... а какие у него земли? Семья богата?

— Старший сын, будуший глава рода, земли выходят к кровавому морю, имеется три торговых порта...

— Ах! Какой красавчик! И не женат! Надо исправить такое упущение!

— Куда грабли распустила, я его первая приметила! — возмутилась баронесса.

— Да куда тебе! Леди, вы бы лучше вон того графа присмотрели, он как раз в вашем вкусе, да и весу...

— ЧТО-О-О?

— Ничего! — и мило улыбнулась, пряча улыбку за раскрытым веером. — И все же маркиз мой, он так подходит к моей коллекции скальпов...

Маркиз, не знавший об уготованной ему судьбе, оглушительно чихнул.

Рыцари выстроились в три длинные шеренги по двадцать человек в ряд. Надо отметить, что публика была донельзя вычурной и крикливой, в особенности первая шеренга, решившая показать себя во всей красе. Дорогие, отделанные золотом и серебром доспехи, рукояти мечей и кинжалов изобиловали огромным количеством драгоценных камней, делая оружие еще более неудобным в бою. Их рогатым шлемам с плюмажем и солидным султаном перьев заморских птиц могло позавидовать любое парнокопытное, особенно-то, у которого оные рога и поотшибали.

— Ставки! Делайте ваши ставки, и удача ваших руках!

Возле ограждения сновал низкорослый букмекер, не забывавший не только принимать ставки, но и срезать кошельки у такой доверчивой и легкомысленной публики.

Наконец взревели трубы и объявили первых претендентов на конный поединок. С одной стороны выехал граф Хронберг на коне с богато украшенной попоной и прочей атрибутикой... сам он был надраен, словно новая сковорода, и блистал в лучах солнца ,как медный чайник. Напротив него — рыцарь на гнедом жеребце в скромных доспехах, без каких-либо вычурных украшений, и в простом же шлеме без перьевого султана. Единственное отличие его от остальных доспехов была косая гравировка, сделанная не только грубо, но и словно огромным когтем реликтового зверя.

Отсалютовав копьем своему сопернику, барон Гонзак поправил гербовый деревянный щит и приготовился к нелегкому бою.

Рев труб, знаменовавший начало поединка, сорвал с места закованных в тяжелые латы двух нетерпеливых претендентов на руку прекрасной дамы, которая в данный момент строила глазки статному герцогу, прибывшему из далеких северных земель.

Бум! Хрясь! Треск!

Граф Хронберг, не сумев удержаться в седле, обеими руками и наколотым на копье щитом вцепился в оное и балансировал в воздухе к полному неудовольствию барона Гонзака, пытавшегося стряхнуть наколотую дичь.

— Отцепись, скотина! Не позорь рыцарское имя! — барон, отбросив щит в сторону и вцепившись обеими руками в копье, принялся им размахивать, словно мальчишка, гоняющий на крыше голубей.

Граф вцепился в древко копья помимо прочего еще и зубами, ибо шлем от дикой тряски слетел с его головы, открыв блестящую на солнце лысину. Проблему удалось решить двум оруженосцам, которые стянули упиравшегося графа, в зубах которого мертвой хваткой был закушен наконечник копья, после чего графа утащили в его палатку. В спину его провожал хохот довольной от зрелища публики.

На арену выезжали очередные рыцари, решившие скрестить свои копья... Так продолжалось до самого вечера.

Вокруг шли приготовления арены к пешему бою, или по— простому, рубка двух колонн, в качестве дровосеков, себе подобных, выступали участники рыцарской братии, уже на нетрезвых ногах пытавшихся выстроиться в некое подобие боевого построения.

Публика подбадривала их своими криками, самые умные дамы уже растащили своих кавалеров, заблаговременно предупредив их слуг, чтобы паковали их вещи и грузили перебравшего господина в карету дамы. Как показывала статистика, в таких случаях возникало большинство браков ко всякому неудовольствию мужской половины. Особенно, когда оные просыпались в постели дамы, которые тут же начинали причитать по поводу поруганной невинности (в большинстве случаев данная особенность отсутствовала как факт и вины бедолаги в основном не было). Надо признать, что рыцарская братия умудрялась показать высший класс в попытке сбежать: прыжки из окна в ров замка, карабканье по виноградной лозе, оплетавшей стены, подкуп слуг, подсыпание всевозможных ядов, снотворных, слабительных в еду или вино дамы, подкоп и банальное — откупиться деньгами или землями.

В свою очередь "прекрасные" дамы шли на многое, лишь бы не дать сбежать из их замка: то же слабительное, снотворное, решетки на окнах, кандалы, наручники, прикованные длинными цепями к стене, волчьи и медвежьи капканы, в изобилии разбросанные вокруг поместья замка, огромное разнообразие хищных и ядовитых змей и земноводных тварей во рву замка. Особо выделялись дамы, дававшие избраннику медленные яды и раз в день выдававшие им противоядия, которые оттягивали гибель, но никак не избавляли от оных.

Можно сказать, что с давних времен велось негласное соревнование между обеими сторонами, и перевес был на стороне "прекрасных" дам, которые так хотели счастья...

В момент, когда шатающаяся от избытка "храбрости" и винных паров хорошо "законсервированная" рыцарская братия собиралась сойтись в неравном бою... вмешалась третья сторона.

Взмыленный, с дикими от ужаса глазами, сметая все на своем пути, в особенности зазевавшихся рыцарей, по ристалищу прогалопировал дракон со странным седоком на спине. Сам седок и крылья дракона были окутаны ловчими сетями. Из спины, в особенности в пятой точке всадника, наподобие спины дикобраза торчала гроздь эльфийских стрел. При этом при каждом шаге дракона он выражался столь забористыми и многоэтажными конструкциями великого и могучего языка гномов пополам с выражениями древнего тролльского наречия, от звуков которого "прекрасные" дамы падали в обморок на руки своим жертвам, а те замолкали и роняли ношу себе под ноги, чтобы не мешала запоминать речевые обороты. О том, что ноша после падения была недовольна, они понимали после того, как несчастная вбивала это понятие им в голову увесистым веером.