— Теоретик! Ты сам-то таких видал? Которые 'за речкой застряли'?
— Видал. Даже уже в ходе Беды такое видал — проезжали мимо блокпоста, попросили паренька глянуть. Еще весной, да. Я им толковал, что не психиатр, да за десять минут ничерта не пойму, но Ильяс в их положение вошел, так что по приказу осмотрел, побеседовал.
— И что?
— Да ничего. Рефлексы немного снижены. Реакция слегка заторможена, неразговорчивый. Мне-то ребята с блокпоста наговорили, что совсем безбашенный отморозок, морфов гробит почем зря, сам их ищет, и по спасении штатских — тоже отличился, но явно съехал с рельсов. Не то смерти ищет, не то еще что.
— Чем дело кончилось?
— Ну, понятия не имею. Мы вообще-то там считай случайно были, так что так. Единичная визитация. Единственно, что точно могу сказать — у этого малого резко уменьшились потребности. То есть до самых минимальных — поспать в тепле, поесть еду.
— Попить водУ.
— Ага. Еда и патроны — весь диапазон желаний.
— А, ну тогда похоже. На войне-то поспать, да поесть — вся радость. А без патронов этим себя не побалуешь.
* * *
Виктору и в голову не могло придти, что его жена как раз в этот момент попивает крепко сваренный кофе и заедает аж фуагрой или как там еще утиную печень называют. И четыре сорта сыра в корзине. Оттуда, из глубины болот и лесов, где он как раз колобродился в забытой богом деревушке с кучкой никудышников, такое представить было трудно. Как всегда бывает у всех людей, легко привыкающих к хорошему и начинающему это хорошее ценить только потеряв его, Виктор начал осознавать всю величину потери — и чем дальше, тем больше. На самом краешке сознания, правда, проскочила пуганой мышью мысль о том, что теперь он опять — герой и повелитель и раздражавшая самостоятельность слишком своевольничавшей последнее время Ирки уже бесить не будет, но это было мельком. Дураком Виктор никогда не был и отчетливо видел, что дальше будет жить сложно. А еще и чертов Валентин, который в ответ на нотацию, взял и нагло заявил, что теперь ему, Вите, надо будет к пропойце относится иначе, со всем уважением, потому как они тут двое остались, которые что-то могут, остальные — требуха городская или старухи немочные и толку от них — капля. И тут же затребовал себе похмелиться. Вместо похмела он получил в ухо от вскипевшего Витьки. Заперев хама наедине с ведром воды, Витя пошел к Мелании за советом. Сам Витя пил умеренно, да бывало, что и не совсем умеренно, даже что такое похмелье знал по себе, но вот знакомых алкоголиков он не держал, брезговал и не интересовался особенностями их психологии-физиологии. Кто ж знал, что ремонт трактора будет очень важной задачей, а как оказалось без чертового Валентина не починить машинку. Все-таки когда-то давно этот забулдыга вонючий был мастером и даже огрызки мастерства того забытого в разы были больше, чем таланты Витьки в этом плане. Самого-то себя обманывать было незачем.
До Мелании дойти не успел, навстречу с визгом бежали бабы с огорода. Перехватив поудобнее свое ружье, Виктор рванул туда, откуда неслись перепуганные бабенки. Понял, что опоздал — в диком бурьяне — сил косить все не хватало и потому там, где не грядки — топорщилась трава в пояс, колотилось что-то и визжал третий из населения деревушки вроде как мужчинка. Виктор даже его имени не удосужился запомнить — мужчинка был страшно труслив, слабосилен и не слишком умен. Пользы от него было мало, но Ирка надеялась, что сможет все же и его со временем приспособить. Во всяком случае в свиарнике он хоть чем-то занимался, потому как кроме свиней никто его высокопарные речи слушать не хотел, а свинки ничего, слушали. Ирка не мешала, понимала, что из литературного критика трудно переквалифицироваться в свинари. А на большее мужчинка был не способен, кроме как ругать высокомерно сделанное другими.
— Минус один — отчетливо подумал Виктор, заходя сбоку, так чтоб увидеть происходящее сквозь потоптанную и потому редкую на краю траву. И понял, что не ошибся — невесть откуда взявшийся бодрый зомбак рвал зубами закрывавшегося слабыми ручками мужчинку. Кровища аж прыскала в разные стороны. Не раздумывая долго, стрелок долбанул увесистой картечью в повернутый к нему крестец упыря, обтянутый грязными голубыми джинсами. Зомби,обмякнув наполовину, шмякнулся на землю, но от жертвы не оторвался. Пришлось стратить второй патрон, на этот раз нападавший угомонился навсегда. Выползти из-под навалившегося трупа мужчинка сам не смог, жалко скуля, рассматривал свои изгрызенные руки с сильно уменьшившимся количеством пальцев, не замечая, что Витя внимательно его рассматривает. И успел только завопить: 'Неееет', когда Витя принял решение и шагнул к нему, поднимая ружье.
— Минус один едок, минус три нормальных патрона — мрачно посчитал Виктор, двигаясь к синему дому. Зомби считать смысла не было никакого, не игра ведь, ни тебе опыта, ни репутации, только расход патронов. И откуда они лезут, сволочи, места ведь безлюдные совсем, тихие. Дачники что ли понаехали или по старой памяти прут?
Мелания сидела какая-то странная. Вите эти психологические извивы были пофиг, потому он внимания как всегда не обратил, а наверное и зря — старуха уже почти совсем решила рассказать про самолетик и Иркину разведку, но Витя сразу же перешел к вопросам похмеления всяких нестойких личностей, чем настрой этот сбил. Старуха встряхнулась, тем более, что почему-то не ощущала Ирку мертвой. Спроси почему — не объяснила бы, но вот уверена была. Но тут она могла и ошибиться, давно похороненный муж тоже словно в сарай на минутку вышел, хотя как-то по другому что ли.
От предложения похмелить Валентина бабка пришла в ужас. Витя-то готов был на что угодно, исправный трактор был просто необходим жизненно, а без мастера Витя не был уверен, что справится. На трактор у Вити были серьезные планы, даже и сделать из него нечто вроде бронетехники, типа Киллдозера Химайера, ну разумеется исходя из местных условий. Конечно не то, что Киллдозер, одесский танк 'На Испуг' и то сделать, ну да артиллерии тут нет, даже жесть сгодится. Очень не хотелось застрять на сдохшем агрегате посреди толпы мертвяков, потому в конце концов если опохмел дал бы толк — Витя на такой шаг пошел бы. Но бабка в момент этот вариант отвергла. Запой — единственно что получится из опохмела у Валентина. А уж какие у него бывали запои старуха знала. Недели на три. А потом с месяц работать не может, болеет.
Витя не понял этого — как он слыхал, похмелиться, вышибая клин клином, было старым испытанным средством. Мелания посмотрела на него сожалеюще и в двух словах объяснила, что похмелье само по себе — отравление, а алкоголь — это яд. Лечить отравление ядом — неумно. Витя с этим согласился только отчасти, потому как сам алкоголий ядом не считал и помнил со старых времен что то такое, что похмелье вызывается недоокисленным алкоголем, что ли. Ну не самим алкоголем, а всякими огрызками от него. Вот вроде все эти ацетоны и вызывали общую жуть организма и конфликт его с головою.
— А хоть и так. Пускай ацетоны не скисшие — отозвалась бабка — они ж тоже из водки получились. Добавишь водки — станет ацетонов или чего ты там сказал еще больше, печенка-то у Валентина ношеная уже. Короче говоря — тушишь пожар керосином. Рассола Вальке дай — есть у меня немного, да аспирину, да воды побольше, к завтрашнему оклемается... Но теперь за Валькой глаз да глаз нужен.
И Витя еще раз вспомнил, что с Иркой было куда легче.
* * *
— Хороший кофе — заметила вежливая Ирка — По-турецки?
— А это смотря, кто его варил. Тут есть тонкость — если так варит кофе армянин — то получается кофе по-армянски, если грузин — то по-грузински... Я нюансов не ощущаю, но они обижаются, если скажешь, что по-турецки. Этот, что мы пьем, я варил сам.
— Отлично вышло — искренне оценила Ирина, и водитель немного приосанился.
— Знаете, я старался...
— А в Питере — там как? — начала прощупывать обстановку Ирина.
— Там очень по-разному — задумавшись, ответил Альба.
— Зомби много? — уточнила Ириха.
— Очень. Особенно в центре. Хотя и в центре есть анклавы — так сейчас там называют выжившие общины. И ОМОН свою базу держит, и в Александро-Невской лавре тоже живые, ну да это не мудрено, что полиция, что религия — живучи. В Петропавловской крепости живые, на нескольких заводах. И еще есть, но в основном по окраинам города. Самый большой — в Кронштадте. Я сначала попал в лагерь для беженцев — военные организовали...
— И как?
— Ужас! Я всякие жилищные условия повидал, напугать меня бытом трудно, но там... Народу полно, а охраняемый периметр маленький, друг у друга на головах сидели.
Двестисемикомнатная коммуналка. Ежедневная гибель Помпеи, как утром умыться, или еду приготовить. Да и публика нервная. Я через три дня оттуда подался долой — разузнал, что в Кронштадте вроде как получше ситуация, туда и дернул. У них уже к тому времени ограничения были введены, то есть, просто так не въедешь. Но оружие у меня было, навыки уже какие— никакие тоже, сначала остановился в пригородах Кронштадта.
— Первый раз слышу, чтоб у Кронштадта были пригороды — удивилась Ирина.
— Там много что поменялось, то, что в городе введено кронштадтское гражданство с обязательным ношением оружия гражданами — тоже не слыхали?
— Откуда. Мы же так в лесу и просидели все это время. Мы думали — все перемерли, кроме нас — да вот увидела самолет и решила глянуть, что тут. И то пришлось по лесам-болотам кувырдаться, мотоцикл угробила, чудом жива осталась, а собачонку мою какая-то тварь в два глотка сожрала. Тоже вроде как собака раньше была, только жуткая, дохлая и здоровенная.
— И вы в одиночку справились с морфом? — уважительно удивился водитель.
— А что это такое — морф?
— Так в Питере принято называть зомби, отожравшегося на мясе своего вида. Жуткие создания, доводилось видеть.
— У меня после этой встречи в автомате пяток патронов остался — вроде как без намека, а просто ради истины сообщила Ирка.
— Патроны, это не проблема — ухмыльнулся здоровяк.
— Если есть — да — воспитанно согласилась Ирина.
— Ладно, будете хорошим лечусоном — помогу с патронами — сделал деловое предложение Альба.
— Да мне и так интересно слушать — улыбнулась как можно дружелюбнее Ирина, я же потом в Питер собираюсь.
— Значит поладили — кивнул водитель.
* * *
— Смотрю я на тебя, к слову сказать, Енотище, и кажется мне, что ты тоже не вполне 'из-за речки' вернулся. Если снижение надобностей об этом толкует, то твоя аскетичная жизнь как-то параллели проводит — осторожно замечаю я.
— Разумеется — кивает спутник — меня никто не увольнял, не дембильнул. Мы с Ремером и остальными ребятами пропали без вести просто. Так что да, 'за речкой'.
Меня удивляет, что он спокойно согласился. Вроде как у него те кто за речкой застряли — не положительные персонажи получаются.
— И что смотришь? Как говорилось — цветы на мне не растут и узоров на мне нет? — ухмыляясь спрашивает хромой Енот.
— Ну, просто прикидываю, опасно ли плыть с берсерком в одной лодке. Их же вроде сами викинги опасались, нет? Не кинешься кусаться-то?
— Не боись. Я не берсерк. Ну может слегка отморозок, но спокойный и рассудительный. Так что наслаждайся плаванием... Денек сегодня славный, а попозже и дождик будет.
— Не пойму я все же, за что вас так слили, спокойных и рассудительных.
— Ремер дурень. Честный и порядочный, а сейчас такое не в чести. Вот капитан и стал сильно неудобен. А от таких избавляются. Ты про Ульмана слыхал? Та же ситуация.
— Погодь, это тот, которому приказали гражданских расстрелять, а потом судили раз шесть? И в чем там порядочность?
Енот смотрит на меня сожалеюще. Потом с физиономией учителя школы для умственно отсталых детей объясняет: 'В Чечне все гражданские, да. И войны там нет. Сплошной миру-мир. И все они граждане Российской Федерации. Но при том постоянно и ментов стреляют и подрывы все время и по лесам эти гражданские почему-то с автоматами шастают, да и не только в Чечне, а и в Ингушетии и Дагестане уже тоже. Мирные крестьяне с гранатометами, фугасами и автоматами, профессионально обученные этими автоматами пользоваться. Такие крестьяне, что кроме калаша ничего больше из сельхозинвентаря в руках не держали. Потому если бы тот же Ульман сунул трупам в карманы десяток патронов или пару гранат или изобразил что в него из окна машины мирные гранату кинули — совсем другой был бы коленкор, понимаешь? А он этого делать не захотел, вот начальство и осерчало. Всего делов. Ты к слову в курсе, что если видишь вооруженную банду в тамошних лесах, то надо встать и громко объявить: 'Вооруженные силы Российской федерации! Стойте и предъявите документы!' И если ты это не сделал, то получается, что в ходе огневого контакта ты пришил не десяток бандитов-головорезов, а девятерых граждан Российской федерации и интуриста из Саудейской Оравы. Вполне на пожизненное тянет. Ну а то, что на десяток мирных пастухов и крестьян, включая приехавшего нелегально в гости к ним саудита, девять калашей, десяток пистолетов, гранатомет и комплект боеприпасов, да и одеты все соответственно проживанию и войне в горах — так это мирные крестьяне случайно нашли склад бандитского оружия и снаряжения и шли сдавать, а надели на себя разгрузки с рожками и калашами просто чтоб нести было удобнее.
— Не знал. Шутишь ведь?
Физиономия Енота ясно говорит — что нет, не шутит.
— Так что — и говорят? Там же рожок можно высадить в говорящего.
— Не, полрожка, зачем зря патроны переводить. А говорить — а как же. Потому как убиенные в мирное время граждане — это прокуратура сразу интересуется. И конечно все говорят, предупреждают. Прокурор спрашивает: предупреждали по всей форме? Ему в ответ — а как же! Дважды даже. А потом уж только бабах. Ну прокурор и успокаивается, ясно же, что просто подвернулись опять туповатые и глухие бандосы. Если же какой Ремер так не скажет — то пойдет по уголовке, да.
— Чудны дела твои господи... А ты к слову как считаешь — их и впрямь, этих из ульмановской группы чеченцы перед судом похитили?
— Это вряд ли. Не те ребятки, не та выучка, да и у чечен стиль другой — им больше по вкусу демонстративные расправы. Им страх нагонять надо, жути до морозу.
— Ты вроде как не одобряешь.
— Не одобряю. Нормальная месть — когда дело сделано, а следов никаких. Не в театре, потому и сегодня от нас никаких следов на месте действия оставаться не должно. Только морфовы лапы. И еще раз напоминаю — если что — лучше перебдеть, чем недобдеть. Твоя единственная задачка — держать под контролем обоих морфов. Только это. И подать сигнал тревоги вовремя. Не опоздав.
— Это я запомнил. Я вообще сообразительный, с пятого раза точно запоминаю.
— Могу еще раз повторить. Роли все расписаны, все свое место знают. Если бы не прямое условие Мутабора — ты бы об этой акции скорее всего тоже бы не узнал. Так что скажи своему приятелю спасибо. Это он тебе удружил. А что у него на уме — не знает никто. Потому — держи нос по ветру и ухо востро. Мало ли парочка просто хочет свалить на свободу, как в американских фильмах.