Замок на Вороньей горе

А дага у него была с секретом — при нажатии на незаметную со стороны кнопочку от основного лезвия отходило еще два, в разные стороны. Он не раз мне показывал во время учебных поединков, как ей клинок ломать можно, даже самый лучший. Хорошая штука!

Да не тянет запас карман — моя старая дага отправилась в сумку, став запасной. Всяко пригодится.

Но вот мастер Гай...

Нет, чтобы сказать что-то вроде:

— Сынок, я верю в тебя — или там — Удачи вам, барон!

Нет.

Старый хрыч вынул треклятую мензурку, потряс ей в воздухе и произнес:

— Помни, парень — твоя жизнь в моих руках, и, если что-то пойдет не так — ты позавидуешь тому, чье место занял. Ему-то просто требуху выпустили, и он быстро покинул этот свет, а ты умирать будешь долго и мучительно.

— Спасибо за напутствие, мастер — поклонился я ему.

А что тут еще скажешь? Кланяться я не люблю, но очень не хотелось того, чтобы он мой взгляд заметил, ни к чему это.

Я не упоминал о том, что я злопамятен? Нет? Странно.

Так что оставшуюся часть пути, которая была проделана по относительно неплохой дороге, я не столько размышлял о том, что меня ждет в ближайшем будущем, сколько про то, как сквитаюсь со зловредным старикашкой, после того, как он отдаст мне мою судьбу обратно в руки.

Например — можно сдать его Ордену истины. Самому что-нибудь эдакое сотворить, подбросить его вещичку на место преступления и донос им написать, в котором будет черным по белому указано кто именно виновник данного происшествия. А что — такие вещи срабатывают на раз, он мне сам об этом рассказывал. Мастер Гай вообще за оставшиеся два дня преподал мне неплохой курс выживания в коллективе тех, кто хочет стать магами — как видно личный опыт в этой сфере у него был будь здоров какой. И, доложу вам, бандиты из моего Портового района по сравнению с магами — дети.

И если все выйдет как надо, то непременно весело поплясать у костерка, который со знанием дела запалят ребята в черных рясах.

Или можно ему чего-нибудь эдакого в еду подсыпать. Но тут есть недостаток — яд должен быть быстродействующий и очень-очень мощный, чтобы он подействовал сразу. Как я говорил уже — маги к ним очень устойчивы, а мне надо, чтобы он, до того, как помрет, меня прибить не успел. То есть — удовольствия я не получу, а это не есть хорошо. Даже два недостатка — травить надо не только его, но и Агриппу. Он магу предан всей душой, на удивление. Я-то сначала думал, что тот его нанял, но нет — здоровяк служил ему по доброй воле и совершенно безвозмездно. Агриппу я убивать не хотел, он хоть был груб и жесток — но дядька все-таки хороший.

И еще в этих планах было два серьезных 'если'.

Первое — все это будет возможно, если я доживу до того дня, когда смогу отомстить вредному магу за себя.

Второе — если он вообще собирается сдержать свое слово, а в этом я был совсем не уверен. Этот старый хрыч очень хитер и очень осторожен. И, насколько я понял, свидетелей своих дел он не оставляет, не взирая на то, кем они являются. Того-то мага, по имени Сивый, он наверняка порешил — и это при том, что в их цехе, похоже, все представители старшего поколения друг друга хорошо знают. Если он давнишнего приятеля вот так просто в расход пустил — что говорить о безродном мальчишке с улицы? Пусть даже он формально сейчас и барон.

Но, несмотря на все эти невеселые расклады, представленные мной картины, в которых Гай Петрониус Туллий то, потрескивая, сгорал, то пускал пену изо рта и дергал конечностями, здорово подняли мне настроение.

А что? Я пока жив, здоров и у меня все еще есть шансы на то, что удастся выбраться из этой переделки. Агриппа был прав — на тех же улицах Портового района у меня их было, пожалуй, даже поменьше чем сейчас. Из тех, с кем я дружил еще год назад, уже семеро ушли к богам — от болезней и побоев. Кто знает, что было бы со мной?

Кстати — вот еще вариант. Можно выучиться на мага, получить посох и найти способ обхода ритуала, который провел мастер Гай. Хотя этот путь, пожалуй, самый маловероятный. Долго это, да и потом — я про себя все знаю. Из меня маг как из вороны чайка.

Вот так, за размышлениями, я и доехал до деревеньки Кранненхерст — об этом меня уведомил полусгнивший путевой столб.

Деревенька была почти такой же, как и все остальные населенные пункты в этих краях — умеренно небольшая, домов в пятьдесят, с обещанной корчмой, покосившимся храмом Всех Богов, колодцем на центральной площади и висельником на дубе при въезде в нее.

Надо думать — или гусекрад, или конокрад. Этих ребят местные селяне не любили особенно сильно и не ограничивались просто побоями, если их ловили. Даже душегуба могли пожалеть, но тех, кто ворует домашнюю живность — никогда. Таких сначала всем обществом пинали, а после вешали на дубе у дороги, чтобы его соратники знали — местные жители на расправу коротки.

И висели эти трупы до тех пор, пока совсем всё не провоняют или пока тело с веревки не сорвется.

Хотя некоторые отличия от подобных деревенек, которые я проезжал по дороге сюда были.

Как видно, раньше Кранненхерст был достаточно людным местечком — вон, и храм повыше чем всегда, причем крыша у него некогда была позолочена, остатки этого дела поблескивают под солнцем, и изгородь вокруг поселения есть — серьезная, плетеная. В деревеньках попроще никаких изгородей вовсе не было. Да и домов не полсотни, а побольше, ошибся я.

Только вот обветшавшее все какое-то здесь. Видно — был Кранненхерст людным местом, да весь вышел. Часть домов, тех, что подальше, на боковых улицах, сразу видно — нежилые, даже отсюда заметно, что их крыши давно никто не латал. Да и храм весь покосился, а значит — некому им заняться.

Центральная дорога была пуста — как видно, все жители были в поле. Или где там проводит время деревенский люд? Я в сельской местности сроду не бывал до этого лета. По идее — конец августа, у них, наверное, этот, как его... Покос.

Хотя нет, вон — пацанва у колодца в ножички играет. Очень кстати.

— Эй, мелкота — остановил я коня около мальчишек — Где тут замок? Он вроде на горе стоит или что-то вроде того?

— Ты слепой? — без всякого почтения спросил у меня один из них — Или тупой? Вон холм, вон замок. Мы его, правда, чертогом называем.

И вправду — я ослеп, что ли? Милях в двух от деревни высился холм, поросший высоченными елями, а на его вершине стоял... Ну, замком я бы это не назвал, да и чертогом тоже — я видел, как выглядят чертоги, не в деревне рос. Но это была и не усадьба, коих я без счета насмотрелся по дороге. Нет, названия я этому не подберу, потому — шут с ним, пусть будет замок.

Да и то — три этажа, по размеру — будь здоров какое здание, там много народу поместится. И стены — серьезные такие. Не городские крепостные — но серьезные. Там осаду можно выдержать, наверное. Мне Агриппа рассказывал, как в старые времена города на меч брали, потому в этих вопросах я уже разбирался. Барон может не уметь читать — но в военном деле он должен хоть что-то соображать.

— Дядь, дай шпагу поделжать — подошел ко мне бесштанный карапуз лет пяти — Ну дай, жалко, что ли?

О, 'дядь'. Приятно, демоны забери мою душу. Какие-то три месяца назад я был 'эй, щегол', а сейчас — 'дядь'.

Все-таки — что с человеком делают горячая вода, образование и приличная одежда, а? Может — не травить все-таки мастера Гая? Он хоть и сволочь — но в люди меня вывел, пусть даже в корыстных целях и ненадолго.

— Мал еще — важно сообщил карапузу я — Подрасти сперва.

Ну да, мне также парни из 'капелл' отвечали, когда я у них нож просил подержать или кистень посмотреть.

— А денежку дать? — возмутился тот шкет, который мне показал дорогу — За совет?

— Какой? — возмутился я — И потом — за спрос денег не берут.

— Вот ты скобарь, хоть и благородный — презрительно бросил мне пацан — Вчера тут девка проезжала, тоже Вороний замок искала — так она только за то, что я пальцем ей дорогу показал, мне серебрушку дала.

— Девка? — заинтересовался я — А вообще — много народу туда едет?

Мальчишка потер одним пальцем правой руки о другой и усмехнулся, давая понять, что, мол — будет денежка — будет и разговор.

— Негостеприимные вы — попенял я ему — И это ты еще меня скобарем назвал.

Я натянул поводья, и мой вороной неспешно потрусил в сторону холма.

Нет, деньги у меня были — на прощание мастер Гай выдал мне кошелек, туго набитый серебряными монетами вперемешку с золотыми, предупредив, что это на весь год, так что лучше не шиковать. Все содержимое кожаного мешочка было айронтской чеканки, которая ценилась в Рагеллоне выше других — династия Линдусов очень серьезно подходила к денежному вопросу, а потому в их серебре и золоте примесей других металлов практически не было. Такое было редкостью — дорогие металлы на то и дорогие, чтобы их беречь, а потому большинство монетных дворов (а у каждого королевства была своя денежная система и своя монета) жили по принципу экономии. К примеру, за два с половиной серебряка, отчеканенных на монетном дворе моего родного королевства, я получил бы всего один айронтский, а то и меньше. Про герцогские же поделки можно было вообще не говорить, по мне, так это вообще не очень-то и деньги. То есть на ту сумму, что он мне дал, в этих местах можно года три-четыре жить безбедно — и это если шиковать. А если нет — то лет десять. Просто у нас с ним критерии красивой жизни разные и запросы тоже.

Но ребятне я бы все равно ничего не дал. Дело не в жадности, просто денежка счет любит. Хотя — и в жадности тоже. Мне эти деньги не с неба упали, в каком-то смысле — и кто знает, что будет дальше? Может этот Герхард скажет, что мы ему за питание и обучение каждый месяц платить должны будем. Так что — подальше положишь — поближе возьмешь.

Деревенская дорога на время стала полевой, а вскоре сузилась и стала лесной тропой, которая вела на холм — довольно высокий, если смотреть на него вблизи.

Не знаю, почему его назвали 'Вороньим' — как раз этих птиц я тут не увидел. Сорок — да, этих много летало, а ворон не было. Может — по имени владельца?

Дорога наверх не была прямой, она огибала холм, а потому я разглядел свое возможное обиталище на ближайший год со всех сторон.

Теперь я был согласен с тем, кто назвал это строение именно замком — я увидел и подвесной мост, который говорил о наличии рва, и несколько башенок на крепостной стене, и боевые ходы, расположенные на ней же (Агриппа всегда был очень внимателен к деталям, если он о чем рассказывал — то в деталях). Правда, строение внутри стены не слишком напоминало донжон, но это пока. Окажусь в нем — будет понятно, насколько мои предположения верны.

Ворота (более чем впечатляющие, окованные сталью и с длинными острыми стальными шипами) укрепили мое предположение в том, что либо мой будущий наставник кого-то опасается, либо это вообще не он этот замок строил, а просто его по какой-то причине занял. Может — убил предыдущего владельца, а может, купил у него все имущество — от рва до кухонных столов. Такое бывает, от сумы и тюрьмы, как говорится...

В ворота я стучаться не стал, заметив невзрачную калиточку с правой их стороны. Надо думать, именно ей и пользуются местные обитатели. Да и в то, что ради меня вот эту вот махину распахивать будут, мне не сильно верилось.

Я несколько раз ударил кольцом, которое было продето в искусно сделанную медную рожу какой-то неведомой твари, о специально приделанный к двери медный лист. Звук вышел противный, но зато громкий.

— Кто? — поинтересовался глухой голос у меня буквально через минуту, правда — через дверь, не спеша открывать.

— Мне бы увидеть Герхарда Шварца, мага — тут же сообщил я.

— Вот прямо его самого? — с сомнением спросил мой собеседник — Лично?

— Нет, ну что вы! — не выдержал я — Могу побеседовать с его любимым псом или там — с лошадью.

— Собаки не говорят — убежденно прозвучало из-за двери, без малейших признаков издевки — И лошади тоже. Они не владеют даром человеческой речи.

— Да ладно? — у меня начало возникать ощущение, что я беседую с идиотом. Впрочем, так оно могло и быть — Никогда бы не подумал.

— Да-да, это так — неожиданно брякнули запоры — один, второй... Ого — даже третий, калитка отворилась и какое-то скукоженное существо в камзоле до пят и с висящей на поясе связкой ключей уставилось на меня.

— Буду знать — сказал я странному созданию, оглядывая его — Ну, если с собакой и лошадью мне не доведется пообщаться, то тогда проводите меня к господину магу. Или поручите тому, кто сможет это сделать. Вы ведь местный.... Мнэээ... Привратник?

Существо в камзоле улыбнулось, показав мне кривые желтые зубы, и покивало, подтверждая мои предположения.

Н-да, хорош привратник. Если бы я вот такое чудо встретил в нашем квартале ночью — я бы точно сбежал, плюнув на то, что это было против правил улиц. Интересно, это какой же из богов так невзлюбил этого человека, что так его изуродовал?

Горбатый, с перекошенным ртом, с налево скособоченным носом. Жуть какая. Да еще и диким волосом весь зарос, как не знаю кто. Причем — тот, что на лице он еще и неравномерно по нему разместился — там и сям пучки волос торчат. Из носа, из подбородка, из ушей. Бррр....

— Я извиняюсь, милсдарь — захлопал глазами привратник — У вас какое дело к мастеру Шварцу?

— Личное — кротко поведал страшиле я.

— Ага — тот потер руки, и я заметил, что пальцы у него очень длинные и очень тонкие — Уж не в ученики ли вы к нему наниматься прибыли?

— Именно так — подтвердил я — Так что, я проеду? Время идет, дело к вечеру.

— Одну секунду — замахал руками привратник, загораживая проход — Перед тем, как вы въедете во двор, я должен кое-что вам сказать.

— Вы — мне? — удивился я.

Агриппа на пару с мастером Гаем всю дорогу вдалбливали мне, что знать, какая бы она ни была — приближенная к королевскому двору и даже с венценосной кровью в жилах или наоборот — мелкопоместная, затрапезная, приехавшая из самых глухих уголков континента — она признает за равных только подобных себе, причем даже в этом случае все очень сильно непросто, в этом вопросе существует масса нюансов.

Скажем — маркграф не будет разговаривать запанибрата с каким-нибудь виконтиком из Озерного Края. Или, например — для герцога заштатного Химмельстайна я, Эраст фон Рут, все равно недостаточно знатен. Точнее, недостаточно знатен для того чтобы похлопать меня по плечу и сказать что-то вроде 'Присоединяйтесь к нам, барон', поскольку я третий сын — и это определяет мой статус. Но при этом к трапезе меня допустят, но посадят на краю стола. А вот папаша мой, старый Йоахим фон Рут — тот бы, возможно и сидел рядом с герцогом, рассказывая ему о том, что творится в мире, и что он видел по дороге сюда. Есть четкая шкала сословной ценности — и она определяет твое местоположение в окружающем мире, в глазах подобных себе и за столом.

Но это речь о благородных. Со всеми остальными, — а конкретно с простолюдинами — знать общается либо снисходительно, как с детьми, либо повелительно, либо вообще не общается, сбивая их лошадьми. Других вариантов нет. Хотя — особо дерзких можно собаками затравить, особенно если на своих землях это сделать.