В конце концов, побеждает не тот, кто замахнулся получше и врезал посильнее. Побеждает тот, кто увидит, почувствует больше и раньше, поймёт и передумает противника... Об этом пост-люди не забывали.
Ну, и про “получше замахнуться” забывать тоже не след. Иногда всё сводится именно к этому.
Виктор поднялся с сиденья, проигнорировав всплывшее сообщение “Знание истории увеличено”, и медленно двинулся в сторону операционного бокса.
Это событие, этот квест так бурно начался каких-то несколько часов назад...
Перед глазами полыхает, расцвечиваясь красками — прохожие-мимохожие и прочий фон сливаются в одну серую картину, в один плавно меняющийся лабиринт, и на этом фоне яркими красками полыхают оранжевые маркеры маршрута, проложенного среди слишком медленных, едва двигающихся фигур, и красно-зелёные мессаги, которые кричат “Быстрее! Я знаю, ты можешь быстрее! Ты нужен там!”...
Впрочем, на инфобоксах были другие надписи, но Виктор, вздёрнутый сообщением тревожного ранга чуть ли не с кровати, читал их именно так. Интеллекты знали, кого звать — Виктор буквально за полчаса до того понял, что начинает скучать.
После этого сообщения ему было не до скуки — привычно развернутый симбионт загнал в кровь и мышцы биококтейль-ускоритель, загоняя Виктора в форсаж, а что делать? Иначе успеть на готовящийся к старту гиперзвуковик было никак. И так он до космодрома добежал буквально в последние секунды перед закрытием люков, а подстраиваться под гелевый противоперегрузочный ложемент пришлось уже под таймер обратного отсчёта.
Но успел и это, и перегрузки катапультного старта он воспринимал уже будучи готовым. Мягкий разгон на луче и выход на крейсерский режим и вовсе чуть не вернули его в полусонное состояние, но тут уже поступила информация, куда и зачем они так спешат, и Виктор закопался в доклады.
История. Древняя земная история. Виктор не любил её, она не была для него чем-то значимым... Может, поэтому он её хорошо знал и понимал?
Поэтому для него не составило труда понять, что там БЫЛО закопано много сотен лет назад. Но что там сейчас? Пять сотен лет в изоляции от цивилизации... Каких химер они породили?
Впрочем, на первый взгляд химеры не отличались от исходников. Правда, уже на второй — когда обитатели Убежища пришли в себя — стало видно их различие. Но если один пришедший в себя мужчина стремился отбиться от “нападающей” доктора Икари, то второй пытался скрыться из вскрытого объёма, направляясь почему-то вглубь, в зону пожара — откуда его, снова потерявшего сознание, утащили трудолюбивые медботы. Первого же запихнули в клетку, из которой был взят второй. А для тех, кто не понял, конкретно Виктору, поддержавшему идею всеми руками, пришлось разъяснять, что же такое “лишение свободы” и как это выглядит. Подробно разъяснять, со всеми отсылками на полученную разведкой информацию об этой части Убежища и её находкам.
Очень хорошо было видно, что население делится на три неравных части, условно “альфа”, “бета” и “омега”. Наиболее благоустроенные места занимало небольшое число “альф”, выделявшихся своей нестандартной внешностью. Большую часть жилых объёмов занимали “беты” классического “исходного” вида. А вот по местам “лишения свободы” были распиханы “омеги”, очень разные, но объединенные именно этим “лишением”. Из “альф” не выжил никто, первый пришедший в сознание абориген был “бетой”, а двое других были “омегами”.
Разместить “бету” в месте “лишения свободы”, как чувствовал, да и знал из исторической социологии Виктор, было для аборигена наиболее понятным исходом, и с такой позиции уже можно было бы думать о контакте. Потерявший сознание “омега”, к сожалению, для контакта не подходил, и требовал внимания скорее мистика сферы Разума для коррекции психики.
Оставалась ещё не затронутая контактом “омега”, которой прямо сейчас собирали искусственное тело. Другие варианты — восстановить родное, вырастить клона или провести через Порог — обладали неустранимыми недостатками. Восстановить родное тело до смерти мозга не получилось бы, как и вырастить клона, а хранить мозг в контейнере искусственного жизнеобеспечения — проще уж стандартное синтетическое тело эс-класса использовать, проще и нежнее для психики аборигенки. Переводить же за Порог “просто так” не принято — туда каждый проходит сам и тогда, когда сам решит.
Ну а то, что в контакт с ней Виктор решил вступать сам, неудивительно — другого разумного с настолько высоким индексом понимания в команде не нашлось. Вдобавок его неимоверно развитая чувствительность, граничащая с мистической сферы Разума, позволяла многое знать о собеседнике, и чуть ли не большее — предугадывать.
И вот операция идёт уже несколько часов, а Виктор готовится к контакту. Не с инопланетянами типа “цивилизации Тайны” или Мыслекуба, но ветвь человечества, потерянная на пять сотен лет, не так уж сильно и отличается от чужих.
Ну и первые аборигены пригодились — по итогам общения с ними получилось сделать словарь и модель их языка, когда-то бывшего диалектом англика.
Операция закончилась. Ещё несколько минут, пока закрепляются связи и отходит наркоз, и девушка придёт в сознание. Нужно быть с ней рядом в этот момент.
Виктор поднялся, втянув поддерживающую его ложноножку симбионта в основную массу, и зашёл в бокс.
Синтетические тела С-класса — “С значит совершенство”, как говорилось во множестве рекламных инфоблоков — действительно выглядят как человеческие. Нет, они выглядят лучше, чем человеческие — и во всём остальном так же их превосходят. Не так далеко, как космоформы и тому подобные, но для среды обитания хомо ничего лучше и не надо. А вот эстетика “исходников” в таком случае бесспорна.
Лежащая на мягком операционном поле фигура, в максимальной мере приближенная к той, что была у аборигенки до аугментации, внезапно дрогнула. Виктору не доводилось испытывать это ощущение — подключение к новому телу и осознание этого, но все техноВарианты так или иначе через это проходили и порой об этом рассказывали. Так что симбионт-драйвер знал, что она сейчас чувствует.
Дезориентация, ощущение чуждости тела, потерянности в искаженной пустоте — искаженной новыми, не идеально совпадающими с прежними, сигналами от органов чувств…
Секунда дрожи прошла, грудь девушки дрогнула и поднялась вверх. Мозги запускают автоматы безусловных рефлексов, вроде дыхания и сердцебиения. И пусть это тело способно дышать и стучать сердцем без команд органических мозгов, но вот мозгу было бы некомфортно. Да и предохранители от остановки сердца, встроенные в тело, лишними не будут — вдруг она умеет убивать себя одним желанием?
Несколько секунд мучительного балансирования на грани сознания — и неотвратимое пробуждение.
Вот только пришедшая в себя девушка не торопилась это показывать. Она замерла и стала дышать очень плавно и незаметно, а её эмоциональный фон полыхнул тревогой и безнадежным ожиданием опасности.
Виктор пошевелился, и от этих звуков у девушки подскочил пульс.
Да-а, ситуация.
— Не беспокойся, — мягко произнес он. — Угрозы нет, и никто не желает тебе вреда.
Она вскинулась всем телом, нашаривая его взглядом — и слетела бы с ложа, если бы не Виктор.
Он аккуратно усадил её обратно и сочувствующе посмотрел ей в глаза, ощущая её нервное напряжение.
— Я не враг. Мы не враги. Ты в безопасности. Как ты себя чувствуешь?
Согласно правилам протокола понимания, в таком случае нужно было сначала установить контакт. Язык, невербальные знаки, духовная мистика — всё пойдет в дело.
Но контакт должен быть двусторонним. А девушка молчала — боялась, нервничала и демонстрировала полную гамму адреналиновых реакций.
— Мы спасли тебя с того стола. Залечили твои раны. Те, кто тебя мучил, погибли. Сейчас ты в безопасности. Ответь, пожалуйста, как ты себя чувствуешь?
— Где я? — наконец смогла выдавить девушка, успокаиваясь.
— На нашей базе.
— На... Вашей... Базе... — задумчиво повторила она и внезапно вскинулась, полыхнув радостью. — Вы всё-таки пришли!
Виктор удивился. Значит, это только для нас было неожиданностью? Они это планировали? Но почему тогда такие жертвы и разрушения? И... Они о нас знали? Может, и контакты поддерживали?
Сколько вопросов.
А полноценный контакт всё ещё не установлен.
— Да, мы пришли. Но как тебя зовут? Кто ты? Что здесь происходит?
— Что здесь происходит сейчас, знаете только вы — раз уж пришли, — странно усмехнулась девушка. — А что происходило... Меня зовут Бренда Колес, и это долгая история.
Рассказ Бренды затянулся. Виктор умел быть хорошим слушателем, и к тому же всё им услышанное уходило широким потоком в Сеть, к миллионам жаждущих зрителей.
И услышанная им история поражала. Виктор чувствовал горечь от того, что такие события происходили не просто где-то, а здесь, на Земле.
— И дядя Смит всё-таки смог подать сигнал, пусть и без меня.
“Ещё как смог”, — мелькнула мысль. “Примитивный передатчик, подключенный накоротко на всю энергию большой электростанции — источник и радиоволн, и пожара, который начался, когда конструкция девайса не выдержала".
— Видимо, он пробрался сам и подключил передатчик в цепь недалеко от поверхности, от дома Бессмертных, где его и поймали... — Бренда уже говорила медленно, с большими паузами. Устала, судя по всему. — А потом я потеряла сознание и очнулась только здесь... И вы всё-таки пришли. Вы же спасёте нас? Не бросите, а примете?
— Вопрос не в том, примем ли мы вас, — вздохнул Вариант. — А в том, примете ли вы нас.
— А в чём проблема? — недоуменно подняла бровки Бренда.
— В ваших программах, например, — Виктор покачал головой. — Как я понял, вы запрограммированы относится к нам как к нарушителям заветов.
— Виктор, я не вижу разницы между нами.
— Ты и сейчас — может быть, — покладисто согласился он. — А теперь попробуй осознать тот факт, что твоё тело полностью искусственное.
Она нахмурилась:
— То есть?
— Ты слишком пострадала. Твое тело уже умирало, мы смогли спасти только твой мозг.
— Мозг?
— Душу, память, личность, сознание... Так понятней? Мы спасли эту часть тебя и поместили в это тело.
— Да, — Бренда сосредоточенно кивнула, подняла руку и начала её пристально рассматривать. Понюхала, потыкала, лизнула...
— Ты не найдёшь тут разницы, — сообщил Виктор. — Твое тело искусственное, но оно такое же, как исходное, только лучше.
Девушка задумалась. Виктор вздохнул:
— И это самое незаметное. А если будет что-то заметное, вроде моего Паразита?
Клеточная масса из наспинной сумки начала растекаться по телу, оформляясь в космоформу. В человеческое тело, покрытое плотной чёрной кожей, без человеческого лица и прочих выделяющих чёрт — лишь плоские, как нарисованные, “глаза” — фотоматрицы вакуумного зрения — и белые полосы радиаторов теплового баланса выделялись на чёрном фоне.
Бренда сидела и смотрела, замерев и не моргая. Потом осторожно подняла руку и ткнула Виктора в плечо. Палец спружинил на толстой коже.
— Неприятное зрелище, но я научилась носить одежду и не бояться этого. Это — такая же одежда, просто сама одевается, — подытожила Бренда.
— Это ты уже можешь не убегать от этого с криками, а твои соплеменники? Это одно, а второе... Тебе лучше увидеть это самой. — сообщил Вариант, возвращаясь в форму исходника. — Идём?
Он аккуратно её поддержал, когда она сползла с койки, где просидела весь рассказ, поджав ноги, и вывел из опербокса.
— Смотри, — и Виктор обвел рукой группу встречающих в коридоре. Всего-то тройка аугментов, мистик и несколько синтетов медкомплекса.
Бренда почти висела на его второй руке и во все глаза смотрела на них. Без страха, что радовало. Но нервное напряжение у неё зашкаливало.
— Это не то, что я представляла, — наконец хриплым шёпотом выдавила девушка, уткнувшись ему в плечо и спрятавшись за ним. — Не одно и не второе, а смешанное... Странное... Как...
— Как химеры? — вырвалось у Виктора.
— Да... Наверное... Извини. Я справлюсь.
Бренда отлепилась от его руки, повернулась к встречающим и улыбнулась:
— Добрый день. Меня зовут Бренда и я рада вас всех видеть.
Эпизод II
Обрывки черной биомассы рухнули на каменные плиты. Им хватило секунды, чтобы на инстинктах стянуться воедино, давая нервным клеткам возможность объединиться, а всему существу — понимание происходящего. Какое-то. “Раньше было хорошо, а сейчас плохо".
Существо, растекшееся темной лужей, не обращало внимания на окружающих. Неполноценному интеллекту существа мучительно хотелось понять себя, осознать...
Клетки-поглотители отмирали и делились, подчиняясь неосознанным командам, и их потомки превращались в клетки мозга.
Мозга, который через долю секунды смог осознать себя, выдернув из памяти два нужных слова.
“Я — человек.”
На большее его не хватило. Но эти слова сцепили ошметки действующих на инстинктах клеток в единое существо, и теперь оно смогло осмотреться. Принюхаться.
Окружающая среда была зело недружелюбна. Наполненная кислотными парами и бедная кислородом атмосфера вдобавок содержала в себе крупинки неорганических веществ... Существо не помнило слова “дым”, но теперь знало его на вкус.
Выжить в такой атмосфере всё же было возможно. Клетки гибли и распадались, а другие — делились, подбирая освободившиеся ресурсы, их потомки выстраивали барьер — и теперь кислотные пары уже не обжигали нежную плоть.
Шлюп. Чья-то лапа наступила в лужицу.
Угроза? Нет! Еда!
Правда, какая-то странная. Незнакомая, ядовитая... Но это неважно.
Клетки биоморфа неторопливо, по миллиону в секунду, перебирали имеющиеся в библиотеке генома и просто возможные варианты генома, которые могли подействовать на эту биомассу. Практически все они не срабатывали, и клетки гибли. Но следующие за ними подхватывали ставшие свободными ресурсы и пробовали, пробовали. А некоторые срабатывали, и уже эти клетки начинали разрастаться, передавая полученный опыт потомкам.
А ещё клетки нащупали дополнительный, но совершенно не лишний источник питания — ту самую энергию, которой фонтанировала Тайна... Пусть сейчас он и не помнил это слово.
Бес недоуменно замер, пытаясь понять, что происходит — но тонкая пленка тела биоморфа уже расползалась по нему, лишая доступа к живительной энергии и вгрызаясь активными ферментами.
Это было бы не так страшно — вгрызаться с поверхности отдельные клетки могут очень долго, и даже за ближайшие несколько часов всё, что угрожало бесу — раздражение его толстой и грубой кожи, да и без внешней подпитки он максимум бы испытал некоторую слабость...
Но в генной памяти биоморфа нашлись куда более эффективные средства. Клетки проникали в трещины и поры кожи, стремясь дотянуться до кровеносных сосудов беса, и с мистической подпиткой у них выходило вовсе неплохо, а когда они дотянулись — в чужую, плотную и ядовитую кровь были вброшены машины ассимиляции. Векторные ретровирусы.
