Личное дело Мергионы или Четыре чертовы дюжины

Так прошел еще месяц. И вот однажды вечером, между временем тростника и временем танца, Туваре и Хараре пришли кдочери старика Паки и сказали: "Выбирай одного из нас, потому что не найдешь ты никого краше и сильнее!" "Это неправда! — рассмеялась в ответ девушка. — Краше вас свобода, и сильнее вас песня!"

(Рептилия набрала воздуха, но покосилась на Мергиону и не стала петь.)

"К тому же на прошлой неделе, пока вы крыли крышу, — сказала красавица, — приезжал высокий белый фотограф. Он снимал меня на фотопленку и сказал, что теперь я буду радовать своей красотой всех людей во всем мире. И теперь я не буду принадлежать никому из вас, потому что подписала контракт!" И в доказательство своих слов девушка превратилась в маленькую птичку и полетела вверх, к хрустальному своду небес. Но братья тоже превратились в маленьких птичек, и погнались за девушкой, и быстро ее догнали, потому что маленькие птички братьев были больше, чем маленькая птичка дочери старика Паки.

(Филимон приземлился на плечо Порри и стал заинтересованно прислушиваться.)

Они настигли ее у самого хрустального свода и захотели ей руки-ноги повыдергивать. Но вместо этого повыдергивали ей крылья и хвост. А сами погибли.

("Почему?" — не понял Порри. "По преданию", — сердито ответила гаттерия.)

И с тех пор бегает по островам Новой Зеландии бесхвостая и бескрылая птичка киви и оплакивает свою судьбу.

— Вот такая маорийская народная легенда, — сказала гаттерия, мигнув третьим глазом. — Согласитесь, она очень красивая н поучительная.

Наступило напряженное молчание, которое решилась нарушить Мергиона.

— А почему птичку назвали киви?

— Так звали дочь старика Паки, — объяснила предводительница. — А я разве сразу не сказала? Ну вот, всю легенду испортила! Но я могу пересказать сначала.

— Спасибо большое, — встрепенулся Сен, — но ваши рассказы имеют серьезное этнографическое значение. А мы даже диктофона с собой не взяли. Вот если бы с нами был Ухогорлонос, он бы записал все ваши красивые и поучительные легенды.

— Ухогорлонос? А это кто?

Пока Сен рассказывал о магическом стенографирующем существе, пространство вокруг главной гаттерии начало вновь заполняться бурыми ящерками, простите — бурыми клювоголовыми рептилийками.

— Весьма поучительно, — наконец произнесла рассказчица эпосов, — а вам нужно добраться до озера Таупо. Счастливо.

Старшая гаттерия тут же потеряла интерес к гостям и повернулась к своему народу.

— Милые подданные! — сказала она. — Никому не расходиться! Слушай новую легенду! Давным-давно, когда гаттерии летали по небу и плавали по морю, а птицы и рыбы с завистью на нас смотрели, у царя Лора было три сына: Ухо, Горло и Нос...

Мученический скрежет прокатился по скалам.

Отойдя шагов на пятьдесят, друзья оглянулись. Десяток рептилий сбились в кучку в стороне от царицы. Они сосредоточенно кивали друг другу головами и мрачно поглядывали в сторону рассказчицы, уже затянувшей песню младшего сына царя Лора.

Похоже, в государстве гаттерии готовилась попытка военного переворота, обреченная на свое воплощение в красивой и поучительной маорийской легенде.

Глава шестнадцатая

Мергиона теряет бдительность

Не позволяйте спасать себя малознакомым людям! Требуйте предъявления служебного удостоверения, а в условиях сильной задымленности — хотя бы брандспойта, А то бывали случаи...

Ной Старший "Краткий справочник терпящего бедствие", том 13"

— Хорошее место, чтобы спрятать все, что угодно! — сказал Сен, любуясь панорамой.

Мергиона мотнула головой. Озеро Таупо, до которого они добрались за несколько часов на попутном трейлере, занимало огромный кратер на вершине горы. Красоты оно было необыкновенной — но и глубины немаленькой. О том, чтобы попытаться отыскать что-нибудь на дне, даже думать было темно и мокро.

— В принципе, — почесал за ухом Порри, — акваланг соорудить не проблема. Можно разделить дно озера на квадраты и методически его обшаривать...

Сен тут же изобразил пальцами бинокль и принялся пристально вглядываться вдаль.

— Ты чего? — спросила Мерпюна, чувствуя подвох.

— Высматриваю место, где мы поставим хижину, в которой проживем до конца жизни, обшаривая дно. И дети наши будут обшаривать дно. И дети детей. И от отца к сыну, от деда к внуку будет передаваться легенда о Двух Чашах. Дескать, давным-давно, когда птицы ползали по земле, а рыбы плевали на них с высокого дерева, была у Брэда Пейджера красавица дочь...

Начало легенды так понравилось Мергионе, что осторожный шорох позади она услышала слишком поздно...

...Когда Мерги очнулась, затылок саднил, а руки были связаны противно пахнущими ремешками. Рядом кто-то копошился.

— Ты уверен? — послышался женский голос.

— Как в самом себе! — ответил хриплый мужской.

— С каких это пор ты в себе уверен? С прошлого раза? "Великие маги!", "Кольцо власти!" А на самом деле люди всего лишь кино снимали!

— Ты меня что, теперь всю жизнь будешь этим попрекать?!

— А думаешь, мне легко было изображать всех орков Мории?!

Мерги приоткрыла один глаз. Слева от нее рядком лежали связанные Сен, Порри и Филимон. Признаков жизни они не подавали, за исключением механической совы, которая пыталась клювом выправить побитый бок.

Мергиона повернула голову направо. Супружеская пара гоблинов, существ, известных своим дружелюбием, размахивала руками, брызгала слюной и злобно рычала друг на друга.

"Так вот зачем нужны друзья, — мрачно подумала девочка. — Чтобы расслабиться, разнежиться, забыть о бдительности и получить по макушке".

Заметив шевеление пленницы, гоблины на секунду смутились, откашлялись, затем одновременно подпрыгнули и снова вошли в роль.

— А ну, живо выкладывай все, что знаешь! — закричал гоблин-мужчина, потешно вращая глазами. — Мы все равно все знаем, а знаешь, что мы с тобой сделаем, если ты не расскажешь все, что знаешь?!

Его спутница доверительно и располагающе обнажила два ряда безупречно острых зубов и добавила, явно кого-то цитируя:

— От того, что ты сейчас скажешь, зависит, кто из вас пойдет организатором, а кто соучастником.

— А какая разница? — поинтересовалась Мерги, незаметно пытаясь развязать руки.

Вопрос явно застал супругов врасплох.

— Не рассуждать! — нашелся первым мужчина. — Отвечать на вопросы!

— Задавайте, отвечу, — Мергиона демонстративно пожала плечами, еще немного ослабляя ремни. Но тут она услышала такое, что разом забыла и про ремни, и про ушибленную голову.

— Где Две Чаши? — прорычал гоблин.

— Две... ой... а вы откуда... а как... а почему...

Выручил растерявшуюся девочку Сен, который, как оказалось, просто не подавал вида, что давно очухался:

— Мэм! А вы правда в одиночку играли все войско Мории?

— А что ж было делать? — приосанилась "мэм". — Надо было как-то компенсировать урон, который нанес горячий оркский парень!

"Горячий парень" обиженно засопел:

— Во-первых, я потом извинился! Во-вторых, швы с этого недомерка сняли уже на третий день! А в третьих, я тоже там снимался!

— Снимался он! — гоблиниха воздела руки. — Да мы вот сейчас у зрителей спросим, — с этими словами она пнула Порри, который со стоном приподнялся н начал трясти головой, приходя в себя.

"Мэм" стала в позу Ермоловой:

— Пусть совершенно посторонний человек скажет...

Монолог великой актрисы остался незавершенным: раздался тонкий свист, и оба гоблина рухнули на землю со стрелами в груди. Лица их при этом были почему-то чрезвычайно довольными.

— Кто это? — прохрипел Порри. — И кто их так?

— Эльфы, — ответил Аесли.

Из-за утеса показалась легкая фигура в зеленом плаще.

Сен приосанился, насколько ему позволяли связанные руки и ноги.

— О, Перворожденный! Благодарим тебя за то, что ты освободил нас из плена этих мерзких тварей!

— Не за что, — ответил Перворожденный, присаживаясь на камень и доставая из кармана пачку "Мальборо". — С чего вы взяли, что я вас откуда-то освободил? Сейчас перекурю, да и побросаю вас в озеро, чтобы сподручнее было Чаши искать. Как найдете, булькните.

— Обождите! — возмутилась Мерги. — Мы же вам не враги! Это гоблины — враги! Вот их вы правильно прикончили.

— Вы не враги, — согласился эльф, — вы хуже: вы конкуренты. Кстати, гоблинов я как раз не прикончил, а всего лишь усыпил. Видите — стрелы со шприцами.

— Но почему?..

— А потому, что эта парочка все равно бестолковая, и Чаш никогда в жизни не найдет. Зато они помогают мне отслеживать конкурентов вроде вас. Поймают, свяжут — и давай ругаться. Ну, я шум слышу и прихожу. Ладно, давайте выкладывайте, что знаете. Вам оно уже все равно ни к чему.

— А где же, — не уступал Сен, — знаменитое эльфийское благородство?

— Да не эльф я, — поморщился тип в зеленом плаще, — а натуральный человек. Просто пообносился малость, а тут из реквизита после съемок осталось кой-чего. Правда, мне идет? Я в эпизоде в нем снимался. Помните, как в Волшебном лесу эльфы оплакивают Гэндальфа? Я там стоял в правом верхнем углу. Вот так.

Эльф-самозванец запрыгнул на утес, согнувшись в три погибели, что его к погибели едва не привело. Здоровенный тролль бомжового вида выскочил словно из-под земли и схватил известного актера заднего плана в охапку.

Через пять минут к связанным детям и усыпленным гоблинам добавился оглушенный "эльф". Тролль стоял над грудой тел, озадаченно почесывая щетину.

— Что-то мне подсказывает, — пробормотал Сен, — что благодарить за спасение несколько преждевременно.

— Помолчи! — рыкнул тролль. — Так... Можно сначала утопить этих, потом тех, а потом вон того? Или тех раньше, чем этих? А того когда? Как все сложно!

— А может, вы нас отпустите? — робко предложила Мергиона. — Тогда всех остальных вы до озера за один раз дотащите.

Тролль поднял голову и некоторое время наблюдал за небом.

— Нет, — в конце концов решил он, — так не пойдет. Тогда вас я вообще не утоплю. Вы убежите.

Здоровяк снова огляделся.

— Извините, — спросила Мерги, — а вы в кино не снимались? Этот грим вам так идет!

Сен и Перри напряглись, приготовившись к смене собеседника. Последние события доказали, что всякий, кто снимается в кино, быстро теряет контроль над ситуацией.

Но тролль все испортил.

— Это не грим, — сказал он. — Это я сам такой и есть. Мне и без кина приключениев хватает. Вот что. Утоплю-ка я пока девчонку, а то болтает много.

И громила двинулся к Мергионе. Девочка закрыла глаза, сконцентрировалась на познании себя и резко выбросила вперед обе ноги. Ноги ударились обо что-то привычно твердое.

— Ой, — сказал Дубль Дуб, не прекращая, впрочем, методично бить ошеломленного тролля.

Глава семнадцатая

Сен Аесли борется с воинствующим экзистенциализмом

Ничто так не привлекает внимание, как фраза "Разойдитесь, здесь нет ничего интересного".

Один полисмен

Исполняющий обязанности ректора школы волшебства Югорус Лужж сидел у костра и со смешанным чувством интереса и отвращения смотрел, как закипает уха. Впервые в жизни он планировал попробовать еду, приготовленную без помощи магии. Если бы не необходимость вытащить Мерги и ее друзей из передряги, он никогда в жизни не решился бы на посещение места, где волшебство не работает.

Остальные развлекались кто как мог: Мергиона и Дуб отлавливали в окрестностях охотников за Двумя Чашами (а заодно наловили рыбы на уху), Сен допрашивал пленников и аккуратно подшивал показания в кожаную папку. Филимон кружил над озером, делая панорамные снимки. Порри перебирал транспликатор.

— Как думаете, профессор, — размышлял он вслух, — если мы добавим Эх-прокачу и Фанерас-пролетатус, диапазон расстояний увеличится?

— Диапазон? — Лужж, который уже почти поднес ложку к котелку, отвел руку. — Диапазон увеличится, но разброс тоже возрастет.

— А мы сюда стабилизатор всобачим, — решил юный техно-магический гений и полез в рюкзачок за деталями.

Из-за утеса показалась пара охотников. За спиной Дубля трепыхался объемный сверток, который цветисто ругался на майори. На шум из пещеры с пленниками высунулся Сен.

— Мерги! — недовольно сказал он. — Вы опять притащили шамана Амохью? Я ведь объяснял уже сто...

— ...пять... — поправила Мергиона.

— ...раз: этот тип, имеющий, между прочим, кембриджский диплом, намеренно распускает слухи о Двух Чашах, чтобы поддержать свой туристический бизнес. Видеть больше не могу этого шамана с его воинствующим экзистенциализмом!

— У него ничего с собой нет, — сказал Дуб, — я его тряс.

— Это у него в башке, — пояснил Сен. — Эй, полегче! Не надо вскрывать ему череп, просто отпусти.

— Ага, — сказал Дубль, — этот экзи... си... зм. Это такая мысль? Как идея, да?

— Ого! — обрадовалась Мерги. — А ты много чего уже выучил!

— Пе-да-го-ги-ка, — с трудом выговорил Дуб и довольно ухмыльнулся. — Клинч придумал.

С этими умными словами способный ученик майора Клинча отпустил череп сторонника воинствующего экзистенциализма. Шаман стремительно скрылся в кустах, упоминая то ли своего коллегу Хайдеггера, то ли покровителя средств для похудания Ху дей Герра.

— Ну тогда, — сказала Мергиона, — мы всех повыловили. Кроме туристов. И что теперь с ними делать?

Югорус наконец отхлебнул ухи и поморщился:

— Отправить по домам. Только для начала выпустите-ка их наружу, я хочу кое-что объяснить.

Лужж выпустил ложку из рук и досадливо крякнул. Вместо того чтобы зависнуть в воздухе, ложка шмякнулась о землю.

Через пять минут площадка перед костром заполнилась разнообразным сбродом. Здесь были гоблины, люди, эльфы (в том числе настоящие), тролли, джинны, гномы, лепреконы и еще масса незнакомых Мергионе существ. Все они затравленно оглядывались на Мерги и Дубля, непроизвольно поглаживая вывихнутые руки и помятые ребра.

— Дамы и господа! — начал Лужж. — Я ректор школы волшебства Первертс профессор Югорус Лужж. Я авторитетно заявляю: никаких Двух Чаш здесь нет и быть не может.

Сен за спиной профессора закатил глаза и издал легкий стон, возмущенный таким неграмотным пиаром.

— Две Чаши суть сугубо волшебные субстанции, а это место, как вы все уже знаете, является полностью немагической зоной...

Мергиона отметила, что глаза слушателей начинают понемногу закатываться, а лица принимают то внимательно-сосредоточенное выражение, которое бывает у студента, спящего на лекции. Когда ректор дошел до "принципиальной невозможности позиционирования колдабельных артефактов в областях интерференционного минимума силы", Сен Аесли не выдержал.

— Короче, колдыри, — сказал мальчик (глаза пленников вновь загорелись вниманием), — ректор говорит, что ни фига тут нет и быть не может. А как же!

Аесли сделал паузу, чтобы убедиться, что выражение здорового скепсиса появилось на лицах всех чашеискателей.

Лужж попытался возразить, но от волнения опростоволосился. Профессор по привычке решил поручить функции громкоговорителя пробегающей мимо птичке киви, но та на сердитые жесты Югоруса только ехидно чирикнула и скрылась в кустах.