— А куда мы денемся?
— Я умею вязать из шерсти, — признался негр, дополнив слова хозяина хутора. — И вас научу.
А ещё были книги по вязанию...
— С чего начнём, как и в прошлый раз вылепливать печь вокруг сена? — спросил Петя.
— Нет, кирпичи будем делать из этой же белой глины. Формы я уже заготовил. Печь будет здоровая. И вот такой тоннель выложим, — объяснял Волк.
— Зачем такие сложности? — спросил журналист. — Эту хитрую трубу замучаемся выкладывать.
— Так лучше теплообмен. Это моя модификация штукофена, — ответил Саша.
Два дня лепили кирпичи при помощи заготовленных форм, используя светло-серую глину и белый песок. Красная не подходила из-за легкоплавкости. Кирпичи сложили под навесы и оставили сохнуть. Часть кирпичей была с железными вставками по настоянию токаря.
Потом вернулись на хутор и занялись заготовкой леса для малого парусника, с чем за день управились. Ещё пока сохли кирпичи, вскапывали поле на зиму для посевов. Весь металл перековали на инструмент. Разобрали сетку воздушного шара на веревки, причём Пенкроф, качая головой, сокрушался, что мало веревок на бригантину.
Фильмы тоже смотрели.
"Боевой конь" произвёл впечатление. До сцен с войны ничего особого не было, разве что Спилет отметил, что оба коня великолепны. А потом была атака кавалеристов на немцев, закончившаяся расстрелом всадников из пулеметов. Янки перекосило, а журналист отметил:
— Идиоты. Забыли уроки Севастополя.
— Подловили дураков. Кавалерия и во Второй Мировой себя показала, но с появлением скорострельных винтовок только драгуны чего-то стоят, — сказал Волк. — Последняя война, где кавалерия сыграла очень важную роль, это Гражданская война в России. Да и то, воевали больше по тылам или с усилением пулеметами с орудиями на конной тяге. Мобильная пехота.
— Ушла эпоха, — вздохнул Смит.
Дальше больше. Атака пехоты на вражеские пулеметы. И газовая атака.
— Это что было? — удивился журналист. — По другому никак?
— Это перерождение старых методов ведения войн на новые. Война на истощение и без правил. Французы были в таком ужасе, и под впечатлением, что нажились богачи, что с немцами воевать не хотели, — рассказал Сергей. — У нас война была немного более маневренной. Особенно Гражданская. И тогда же было много новинок, танки, самолёты, да та же пехота на машинах.
Вечером после распития пива посмотрели фильм "Горячий снег".
Зима была впечатляющая, Набу даже стало нехорошо. Но все заметили, что одеты советские солдаты были ну очень тепло.
Сайрес Смит обратил внимание на артиллерию и буксировку оной. Лёгкие пушки тащили лошади, тяжелые были на буксире у тракторов. Танки понятно. В строю молодые парни и ветераны Первой Мировой.
Оба американца с боевым опытом ошалели от строгих порядков русской армии: сначала эпизод с командиром дивизии, а потом арест танкиста.
— Какое странное место привала, дорога и печки, — удивился Наб.
— Деревня здесь была. Всю сожгли, а жители сбежали все, кого немцы не убили, — спокойно объяснил Саня. — Война такая жестокая.
И офицер младший, наравне со всеми долбящий ломом укрытие для пушки произвёл впечатление.
— А это что за повозка? — спросил инженер.
— Полевая кухня. В ней на ходу готовятся суп, каша, чай. И всё готовое, горячее, желудку хорошо. У вас такого не было? И у переселенцев на запад? — поинтересовался Лёха.
— Не было. Хорошее изобретение, — оценил Сайрес Смит.
А дальше жестокое сражение, которое смотрели, не отрываясь, и что было потом, молча.
— Две осады Севастополя. Первую я сам видел, про вторую читал. Оба раза штурм города был долгим и кровавым. Тогда, в 1855-м году Россия попросила мира. Хотя не удержала только кусок Крыма. А в этой войне...
— Даже если класть большой и толстый на воинскую честь и патриотизм, один хрен было лучше умереть в бою, чем сдаться в плен. Те, кто сдался, умирал долго и мучительно, — оборвал плотник журналиста.
— Решено, следующий раз включаю "Иди и смотри", — Саня понял, что янки на День Победы так всего и не поняли.
Под посевы у героев было занято сто сорок соток, включая зерновые на куске поля, прихваченные при переносе.
Прикинули, что под картошку надо примерно десять соток, если с запасом, это по семьсот грамм в сутки на человека. Но решили посадить двенадцать. Ещё пять соток под разные овощи и полезные травы. Около двух соток заняли участки, засеянные подсолнухом, ячменем и гречихой. Получалось многовато, но запас не повредит.
Участок под зерно остался 1,2 гектара. Собрали зерна больше пяти тонн, но решили, что не пропадёт, это же не картошка и тем более не топинамбур. Поэтому весь кусок решили засевать.
Не зная как лучше, разбили на четыре равных части по тридцать соток. По одной на озимую рожь, озимую пшеницу, яровую пшеницу и кукурузу. Пшеничная выпечка всем нравилась, кукурузное зерно не очень-то хорошо приняли русские, а американцы прохладно ели ржаную выпечку.
Имея лопаты на всех, дружно принялись вскапывать под озимые. Работая как проклятые, на два куска земли по тридцать соток потратили по три дня. Каждый день вскапывая по пятнадцать соток ввосьмером, каждый кусок вскопали за два дня, и день на уборку от корней растений, боронование и посадку зерна.
После чистки вскопанного сначала поровняли самодельной частой бороной, таская вручную. А потом использовали специальные большие грабли, чтобы сделать борозды глубиной три-пять сантиметров и шириной пятнадцать. В эти борозды побросали зерна, а потом заровняли.
Делали это, изучив найденную книгу "Зерновые культуры (Выращивание, уборка, доработка и использование)", автор Шпаар Дитер, 1934 год. Одна из главных книг для колхозного начальства, между прочим.
Первые минут сорок ничего особенного не было в фильме "Иди и смотри". Юнец нашёл оружие, ушёл в партизаны, с девочкой познакомился. А там воздушный десант на партизанский лагерь, и потом пустая деревня, всё брошено, как будто от беды спасались. И трупы за сараем.
— За что их убили? — спросил ботаник.
— За то, что дети искали потерянное оружие, — ответил снайпер.
— Только за это? — удивился Спилет и получил в ответ утвердительные кивки.
Умирающий староста среди прячущихся на болоте односельчан, обгоревший от бензина. То, что обочины местной дороги заминированы, поразило всех янки. Стрельба по людям, угнавшим корову, уже не удивила. А то, что дальше было, удивило всех.
Утром немцы собрали всех жителей деревни, откуда была угнала корова, и загнали в амбар. Поиздевались над людьми и заживо сожгли. А когда уезжали, двое полицаев поставили на пригорок кровать с девяностолетней бабушкой, и один воскликнул со смехом "А это на развод, ещё нарожаешь".
— За что? — вскочил Сайрес Смит.
— За то, что один житель позволил забрать корову из деревни, — ответил Саша. — Погодите, финал посмотрите.
— Тысяч двадцать-тридцать деревень так сожгли с людьми. Местами все подряд выбивали, потом солдаты охреневали: десятки километров подряд все деревни сожжены дотла, и только обугленные косточки от людей. В Пскове до войны было шестьдесят тысяч народа, а когда пришли освободители, в городе нашли полторы сотни человек. В бою было легче выжить, чем терпеть такую власть, — добавил Сергей.
А в финале немцы сначала нагло врали о своей безобидности и порядочности, а потом заявили, что пришли очищать землю от коммунистов и русских.
После фильма журналист попросил табака у моряка и пошёл курить. Пенкроф тоже решил покурить, и Смит подошёл.
— Вы верите этому? — спросил Сайрес Смит.
— Я не только верю, но и знаю, откуда это. В наше время многие считают русских дикарями вроде негров или азиатов, и призывают так же обращаться, — объяснял Спилет. — А как стали штурмовать Севастополь, так с нашими дальнобойными штуцерами и орудиями без малого год возились. Британские юные лорды в колониальных войнах редко гибнут, а там сотнями умирали. Под Балаклавой целая кавалерийская бригада, куда простолюдинов не брали, полегла.
— Это что. Слышали бы вы, как мне рассказывали про разгром английского морского десанта в Петропавловске на Камчатке. Городок на тысячу человек, а отбились, — добавил моряк. — Но откуда пошли такие зверства, как вы думаете? Такого в наше время не было, что бы ни говорили.
— Ненависть. Русские не только поняли, что разные Рокфеллеры с Ротшильдами не нужны, но и сделали слишком много практических шагов к реализации утопии. Я прочитал две их утопии двадцатого века, и одну американскую книгу двадцать первого века про будущее, — объяснял Сайрес Смит. — В русских утопиях нет места богачам и дворянам. Много глупостей, но они шли по нужному пути, пока их не сбили. А американский писатель двадцать первого века видит в будущем вымирание людей.
— Нужно мне посмотреть, что там, — хмыкнул журналист.
— Смотрите. Но меня удивило, что в книге "Туманность Андромеды" люди работают, чтобы жить было интереснее, и ради уважения, а не за деньги. И даже способны на десятки лет расстаться с Землей ради путешествий, — ответил Смит.
— Я много знаю моряков, ходивших по морям с юности и до старости, — не понял Пенкроф.
— Вы не поняли. На двадцать лет залазят люди в звездный корабль и летят к другому солнцу, там всё обследуют месяцами, и потом обратно. Комфортная тюрьма в железной коробке, и кругом пустота. Добровольно, — пересказал инженер. У Спилета и Пенкрофа глаза на лоб полезли.
Глава 17. Сталеварение робинзонов, июнь на острове, беседы о будущем
Кирпичи из белой огнеупорной глины нормально высохли. Сделано было много. Немало поспособствовали успеху формы для кирпичей. Смесь закладывали в деревянную форму, ставили у низенькой перекладины в виде лежащего бревна, и ужимали глину доской как рычагом, подсунув доску под бревно. Кирпичи были и простые, и фигурные, а некоторые и вовсе армированные.
После сушки под навесами кирпичи сложили в решетчатые штабеля, а между ними дрова. Заложили всё дерном и подожгли дрова, по мере выгорания добавляя новые через специальные отверстия. Начали обжиг вечером, следили за процессом всю ночь и всё утро. А в обед бросили поддерживать огонь. Без дела не сидели, натащили при помощи реки гору вулканической пемзы, в два захода, вечером и утром.
Когда вскрыли штабеля, бракованных кирпичей было много, но Саша подбодрил:
— Пригодятся обломки дырки затыкать. Я с запасом планировал обжечь, должно хватить.
Да, хватило материала. Но сражались с печью целую неделю. На первый взгляд, это была средневековая печь штукофен. Но бывший токарь основательно модернизировал конструкцию.
Закрытые отверстия для выпуска шлака и отбора проб, нижнее сливное отверстие. Два отверстия для воздуховодов оставил открытыми, как и верхнее боковое для загрузки.
А потом стали строить дымоход и воздуховод с дымовой трубой. Вот тут намучились, пока выкладывали и переделывали. Работали, правда, не все: Герберт, Наб, Алексей возились со шкурами и шерстью.
В классическом штукофене сверху большое отверстие, через которое выходит дым, и через которое загружается смесь угля и руды.
По настоянию Сани сделали дымоход, опускающийся петлёй к земле, щелевидный туннель длиной метров пять, и только потом дымовая труба. А над этим широким низким туннелем ещё один такой же на всю длину. С одной стороны кирпичными трубами соединённый со штукофеном, а с другой стороны в этот туннель мехами через трубки закачивался воздух. Причём мехи сделали другой конструкции, в форме двух огромных чугунков, но из глины, и сверху по шкуре. Над мехами пристроили обычные качели на двоих, которые мальчишки делают из одной доски и чурбака, и тяги прицепили от качелей к мехам.
Напоследок обложили всю печь, кроме технологических отверстий, блоками пемзы. Вместо бетонного раствора была огнеупорная глина с крошкой бракованных кирпичей. А, поскольку убили на печь целую неделю, то отправились на хутор на выходные. Развлекались мультиками, что-то серьёзное глядеть не хотели после "Иди и смотри". И сшили себе одежды на зиму, по кожаной куртке на сырость около нуля градусов.
После выходных в составе бригады из Александра, Сайреса, Пети и Гедеона начали выплавку металла. Руды у печи было не меньше тонны, известь была, и целая гора древесного угля.
Сначала насыпали в печь сухих веток и коры эвкалипта, и доверху дров. Гедеон всё поджёг, и повалил дым через боковое смотровое окно. Его тут же закрыли, и стали нагнетать воздух мехами. А потом сверху через загрузочный бункер добавили древесного угля. Потихоньку всё разгорелось, пошёл пар и дым через трубу. Волк проверял воздуховод у печи, и когда тот раскалился, дал команду. Начали загрузку смеси угля и руды с добавкой извести и немного руды марганца.
Целые сутки в печь грузили уголь и руду, время от времени проверяя, что внутри, и каждые несколько часов сливая шлак. К утру запас руды закончился. Все были замотанные, но держались.
Слили шлак, и Саня его ещё выгреб скребком на длинной ручке. А затем немного погрузил конец скребка и вытащил. Отбил кусок металла на валуне, подождал, потом ударил молотком.
— Это чугун, — разглядывая крошево, определил Смит. — Он нам пока не нужен.
— Ещё не вечер...
— А уже утро, — пошутил Петя.
Токарь сказал поработать мехами, а сам ломом помешал расплав. Присел, отдохнул, и ещё помешал. Подождал, взял ещё пробу металла. Поглядел, когда остыла, постучал, и заявил:
— О, это углеродистая сталь вроде нашей шестидесятой. Сливаем.
Все толпой принесли литейные формы, а журналист разбил пробку сливного отверстия. Ловко по очереди наполняли формы, подставляя и убирая. Часть расплава пролилась на глиняный поддон с длинными бороздами. Выставили формы остывать, а потом отволокли под навес, где раньше кирпичи сушились.
Из последних сил Александр оглядел печь и недовольно покачал головой.
Едва нашли силы позавтракать и завалились спать в домик. Проснулись ближе к вечеру.
— И чего ты там разглядываешь? Иди сюда, — позвал Петя к навесу.
— Печь слабенькая. Больше не будем на ней выплавлять железо, — отметил токарь.
— Слабенькая?! — ахнул Сайрес Смит. — Мы полтонны хорошей стали выплавили за сутки. Это же можно за месяц пять-десять тонн выплавлять нашими силами. Я уже глядел, качество намного выше, чем у кричного железа. Главное, нашу печь суметь обеспечить рудой и углём.
— И огнеупорами, — хмыкнул Саша.
— Ты же говорил, что для кирпичей подобрал самую лучшую огнеупорную глину, — не понял Петя.
— И что? Мы сумели раскочегарить печь до тысячи шестисот градусов, и всё благодаря моим усовершенствованиям конструкции, — уныло похвалился Волк. — Но зато кирпичи пошли плавиться и начали течь.
— Печь можно подремонтировать, — не сдавался Смит.
— Две трети надо перекладывать. Там только фундамент, дымовая труба и большая часть каналов целые. Сами посмотрите. Нам ещё повезло, что первую плавку выдержала, могла совсем сложиться как куча дерьма.
Все подошли к штукофену. В печи поубавилось полметра высоты, сам корпус деформировался и поплыл вместе с дымоходом. Снайпер только головой покачал.
