Провели уборочно-посевную в январе.
Летом же устроили кренгование яхты "Пионер".
— Видите, где я якорь стараюсь бросать? У устьев речек и ручьёв. Потому и оброс кораблик не так сильно, — показал Пенкроф.
— И это слабо оброс? — удивился Лёха.
— Да, слабо. Не видел ты, что бывает в Карибском море. Но ещё увидишь.
— Я не видел, но слышал. Погоди, это ещё не всё, — вздыхая и с намёком ответил Белов.
Точно, увидели. Дырки. Особенно там, где не было покрытия из смолы с асбестом.
— Это морские черви-древоточцы. Ваша защита помогает плохо, — объяснил Бонавентур.
— Хуже. Червовидные моллюски. Похожи на червей, а на башке раковина, которой сверлят дерево, — объяснил бывший офицер-подводник. — Это одна из причин, почему так хорошо пошли стальные корабли.
— Какая разница? Раз похожи на червей, то они и есть, — заявил Пенкроф.
— А дельфин похож на рыбу, — уел Сергей коллегу.
— А нам что делать? — спросил Лосев.
— Медью покрывать, — предложил журналист. — Так в наше время все делают, хотя дорого и хватает на пару лет.
— Потому что гвоздями железными крепят. Лучше медными, но если железа будут касаться, тоже плохо.
— Это называется гальванической парой, — дополнил электрик матроса. — И медь мягкий металл. Латунь лучше, но у нас цинка нету.
— На верфях кладут просмоленный картон между медными листами и досками. Или овечью шерсть с битым стеклом и смолой. И листы внахлёст надо, а то рвутся. Но с вашей конструкцией, чтобы крепче было, не так будет корабль гнуться, может, и пронесёт.
— Есть у меня пара мыслей, надо подумать, — почесал голову Сергей.
Вечером обсудили ситуацию, а утром Саша предложил:
— Обшивку и гвозди из мельхиора делаем. Прокладку из асбестового войлока, а наполнитель тоже хитрый. Вместо стекла битый обсидиан. Смолу перемешиваем с порошком малахита и медной лазури. Халькозин не будем, потому что соляная кислота не растворяет сульфид меди. Ещё добавляем скипидар и масло эвкалипта, может, молотые листья с волокнами.
— Креазот попробуем, — вспомнил Лёха.
— Причём тут соляная кислота? — удивился Гедеон.
— Потому что она в желудках червей? — озвучил Герберт догадку.
— Ага. Наверно.
— После серебряной электропроводки вы меня малахитом нихрена не удивили, но малахит и медная лазурь зачем? — удивился Лёха.
— Саня, я тоже не въехал, — признался Петя Чиж.
— Это карбонаты. Как я понял, в желудках червей будут растворяться. Надеюсь, эта адская смесь не пропустит червей, — объяснил Сайрес Смит.
Так и решили.
Чтобы окончательно определиться с устройством второго, верхнего твиндека, надо было понять, будет ли на борту артиллерия. Сайрес Смит видел и знал, как отливают пушки, но сам этим не занимался. Но надеялись, что справятся.
В разгар лета заниматься металлургией не стали. Решили, что важнее порох. С ним без пушек воевать можно, наоборот никак. Порох начинается с селитры. Заводскую аммиачную селитру решили не трогать. Сайрес Смит ещё в первую экспедицию по острову нашёл гуано летучих мышей. И настало время этого ресурса.
На пробу вытащили пару тачек, и их перемешали с кипятком, дали отстояться при нагреве.
Сайрес Смит в одну ёмкость добавил было поташа, полученного из древесной зоны кипячением с выпариванием раствора, и на дно осела известь. Саша спросил, зачем. Услышав ответ, объяснил, что и так сойдёт.
Воду упаривали, пока не начали отлагаться соли. Осторожно слили и дали остыть раствору. Поскольку растворимость нитратов натрия и калия сильно падает при охлаждении, в отличие от поваренной соли, осадок холодного раствора был в основном из селитры.
Селитру залили серной кислотой. Она была давно, получена прокаливанием сульфата алюминия с последующим улавливанием смеси оксидов серы водой. Диоксид уходил в атмосферу, а триоксид с водой дал серную кислоту. Процент выхода так себе, но на огнеупоры тогда ушло много сульфата алюминия.
Пришлось ещё сделать специальный перегонный аппарат на водяной бане, и со смотровым окошком. Он понадобился для двух операций.
Смешали серную кислоту с селитрой и получили смесь растворимых сульфатов натрия и калия с азотной кислотой и малой долей селитры и серной кислоты. Там, где кальций не осаждали поташом, выпал осадок гипса.
На первый взгляд дистилляцией разделить кислоты просто, потому что серная кислота имеет температуру кипения больше 300 градусов, а азотная около 80 градусов Цельсия. Не говоря уж про отделение сульфатов. Но тут засада есть: кипит азотная кислота с разложением. В промышленности перегоняют для очистки при пониженном давлении. При простой дистилляции выход был бы печальный, но Жюль Верн про это не знал. Саша Волк знал и перепроверил по учебнику химии. Возможности перегонять при маленьком давлении не было, и ничего лучше не придумал, как дистилляцию на водяной бане. Сколько разложилось, богу да чёрту известно, но осталось намного больше, чем потеряли.
Пока Саня перегонял кислоту, Сайрес Смит взял заготовленное волокно новозеландского льна, проварил в слабом растворе щёлочи, и после этого промыл пряжу.
Полученную целлюлозу подержали пятнадцать-двадцать минут в смеси концентрированных азотной и серной кислот, без солей, конечно. И промыли, а потом осторожно высушили.
— Вот вам и пироксилин, он в четыре раза мощнее чёрного пороха, — похвалился американский инженер.
— Угу, только работу ты не доделал, — ухмыльнулся подводник.
— Я доделаю, — заявил бывший токарь.
Недолго думая, смешал спирт-ректификат и концентрированную уксусную кислоту. Они давно уже были благодаря ректификационной колонне и установке по перегонке древесины. Спирта было в два с лишним раза по весу больше чем кислоты. Подмешал воска и канифоли и чуть-чуть мела и древесного угля. В заводских условиях добавляют около десятка добавок, но их не было, и не знал их никто из присутствующих. А затем опустил в полученную жидкость пироксилин. Осторожно помешивая, растворял "до упора".
Вязкий раствор перегоняли на водяной бане, пока не стал совсем уж густым. Ёмкость убрали из ванночки с кипящей водой и открыли на сквозняке. Не зря, от запаха охренели. И сколько можно было, вытягивали вязкие нити как из расплавленного сыра. Нити быстро высыхали, их складывали в большую кастрюлю. Что осталось, ножом вырезали из банки. Как высох продукт, аккуратно покрошили пестом в этакий песок или очень мелкую крупу.
— И что это? — заинтересовался Пенкроф.
— Знакомьтесь, это порох двадцатого века, — похвалился Александр. — Тот самый, бездымный. Который вошёл в ход в конце девятнадцатого века, и не устарел на начало двадцать первого века.
— И ты уверен, что нормально получилось? Чего ж тогда разные там Нигерии его импортируют? — засомневался снайпер.
— А ты проверь, — предложил токарь.
Петя взял винтовочный патрон, разорвал и высыпал порох на жестянку. Рядом насыпал такую же кучку самодельного пороха. Поджёг одновременно обе. Сгорели примерно одинаково.
Пожал плечами, засыпал самодельный порох в пустой патрон, собрал. Зарядил в винтовку, и следом нормальный патрон. Нашёл круглый чурбак, и два раза в него выстрелил. Гедеон Спилет, поняв суть, расколол кругляк топором, и все увидели, что по пробивной силе самодельный порох почти не уступает старому заводскому.
Сайрес Смит отозвал всех в сторону, демонстративно достал сигару из табака, что для себя выращивал Пенкроф, и разжёг зажигалкой образца Первой Мировой. Достал из поставленного заранее ящика глиняный ком с торчащей верёвочкой и, рисуясь, сказал:
— Знакомьтесь, это бомба. Фитильная. Обращаться вот так.
Поджёг от сигары и небрежно бросил за скалу. Бабахнуло здорово. Заглянули, а там на деревьях и скалах отметины от кусочков чугуна и глины. В сторонке в агонии бился местный кабанчик в луже собственной крови.
— Так зачем сигара? Под кого косишь? Доктора Ливси из мультфильма или товарища Сухова? — спросил с ухмылкой Лёха.
— Для удобства. Наверное тоже прочитал Джека Лондона "Соломоновы острова", — понял и объяснил смысл журналист. — Чтобы руки зажигалкой не занимать.
— Зашибись идея. Только хотелось бы продвинутый запал, — оценил Чиж. — Хотя если в какое пиратское корыто такую хрень забросить сверху, бандюганам что так, что этак будет не до смеха.
— А вывод прост. Пока и так сойдёт. Пушкам быть. Но попозже. Запалы и капсюли подождут. Но со всей разводкой и арматурой водопровода тянуть нельзя, — по офицерски чётко и кратко подытожил Белов.
— Подождите, нельзя ли сделать простой порох, дымный? — спросил Герберт Браун.
— Смотрите и учитесь, — стал учить Смит. — Берём серу и уголь, лучше древесный. Три части угля на две серы, по весу, конечно. Перемешиваем, перетирая в пыль. А потом берём на одну часть смеси угля и серы три части калийной селитры. Очень хорошо перемешиваем с добавлением небольшой доли воды, чтобы были гранулы. Осторожно сушим, и есть дымный порох. Дрова на уголь пережигать желательно при температуре от ста пятидесяти до трёхсот градусов, тогда будет бурый или шоколадный уголь и порох. Более мощный.
— Можно сахар с селитрой. Тоже бездымный порох, что для взрывчатки, что как ракетный порох. Для ракетного пороха может хватить и один к двум, для взрывчатки один к трём или четырём, — рассказал снайпер. — Но эту хрень при нагреве перемешивать надо, и упаси бог допустить местный перегрев.
— На чугунной плите печки можно? — спросил Волк.
— Пойдёт.
Пробная бомба из сахарного пороха тоже рванула неплохо...
Хорошенько подумав, Александр и Сайрес из листов мельхиора смастерили трубы для заливания воды с палубы в баки. И сделали способом, не гарантирующим большую прочность, но самым простым: фальцевый шов. Скручивали вокруг цилиндрованной жерди лист металла, изгибали продольные края крючком, и сцепляли. Затем, уже сняв с первой оправки, надевали трубу на стальной толстенный прут и ударами молотка сжимали шов.
С герметизацией были сложности.
Попробовали для наливной трубы латексом из одуванчиков герметизировать, но были сомнения, что большое давление выдержит. Посему нагрели добела стальной лом, выше температуры плавления мельхиора, и приложили к шву. После нескольких попыток удалось нащупать режим нагрева, чтобы шов оплавлялся, но не тёк. Всё бы хорошо, но стал хрупким как шов электросварки.
А ещё литьём делали короткие толстостенные трубы и заготовки для водопроводных кранов.
Обрабатывали потом. Пока что только смонтировали нижнюю часть водопровода, выводы в пассажирский твиндек. Это так обозвали условно. На самом деле там тоже были кладовые, хотя основная часть груза должна была находиться снизу.
Худо-бедно закончив с нижним твиндеком и подготовив места под опору печей, принялись за пассажирский твиндек. Решено было только сделать нормально палубу, трапы и опорные части конструкции. И парочку кают оборудовали.
Застеклили все иллюминаторы кают.
Сделали пару рейсов к вулкану за обсидианом и горным льном. Первый раздробили, второй пустили на волокна.
Одна бригада делала адскую смесь горного льна, обсидиана, смолы, креазота, природных карбонатов меди, и наносили её на борта судна.
Вторая выплавляла мельхиор и при помощи прокатного стана изготавливала листовой металл, заодно и гвозди из никелевой бронзы. Когда сделали запас, достаточный и для обшивки на верфи, и для ремонта, остановили печь, в которой выплавляли сей сплав. Отлили, кстати, заготовки и на многое другое.
К моменту остановки печи по выплавке мельхиора немалая часть корабля была уже обшита. И все вместе доделали многослойную обшивку.
Подумав, таки поставили все переборки пассажирского твиндека и сделали надстройку, окна в которой для начала закрыли щитами, только пару окон застеклив.
За работой чуть не пропустили праздник. Три года на острове.
Зажарили шашлыки, хлеба свежего напекли, подготовили к концу застолья картошку на углях и барбекю. Нарезка овощей и копчёностей, фрукты и виноград.
Напитки были разные, и впервые на стол выставили самодельные виски, коньяк и вина, включая портвейн. Коньяк, правда, был из граппы, то есть самогонки из виноградных отжимок. Лучше всего удался портвейн, несколько уступая крымским. Секрет прост: после добавления спирта год выдержать.
Подняли первый тост, потом второй, закусили, чем бог послал, а послал богато.
— И так, мы тут уже три года, — начал речь Сайрес Смит. — Устроились тут хорошо, даже отлично. За два года всё наладили, сделали крытую верфь, немало продвинулись в строительстве корабля. Даже если придётся уплывать, не зря потрудились, многому научились. А если вулкан будет спать, продолжим жить. Людей привезём, будет своё государство.
— Молодец, хорошо сказал. А не как по книге, через три года вспомнили, что надо бы корабль строить. И то потому что гул в пещере не понравился, — оценил Сергей.
— Мы может уже построили б шхуну, но вам захотелось как лучше, — едко заметил Пенкроф.
— Тебе что, плохо с кран-балкой работать? — подколол Саня.
— Очень удобно. Но можно было время сэкономить. Да и сейчас, надо руль сделать, рангоут и такелаж поставить, загрузиться, и можно выходить, — сказал американский моряк. — Как в конце осени уберём урожай, так сразу.
— Если всё хорошо пойдёт. Может, мы за день на воду корабль не спустим. И у нас гора железа, которую неплохо бы пустить на инструменты. Руды никеля и ванадия, камешков накопать с собой, — скептично отметил Волк.
— И кокосовых орехов неплохо бы набрать, — добавил снайпер.
— В Атлантике наберём, — предложил ботаник.
— Они там есть? Я читал, что их там не было, как не было когда-то картошки в Европе, — осадил Петя паренька.
— Я бы ещё на тот остров наведался бы, откуда видео и фотографии с айфона. Алюминиевая бронза лучше мельхиора, а там обломки самолёта, — подал токарь идею.
— Поддерживаю, — Чиж.
— Быстро спустим на воду, потом достроим у причала, — махнул рукой Пенкроф.
— Лучше под крышей. Если уж драпать, то можно и разобрать, а как будет западный ветер, паруса стянут в воду, — предложил Алексей.
— Я бы не разбирал верфь. Но надо к вулкану сходить, посмотреть, есть ли признаки скорого извержения, — высказался Смит.
— В пещеру с субмариной, — добавил подводник. — Ещё вот что, меня ни разу не тянет плыть по проливу Дрейка зимой. А если плыть в южную Полинезию, то оттуда проще через Индонезию в северную Атлантику. В Тихом океане только если с корейцами связываться.
— Мужики, по третьей будем? — подал идею Лосев.
— Наливай.
Последняя порция шашлыков малость подгорела, но на закуску пошла замечательно, что из свинины, что из марлина.
Тут Сергей подскочил и притащил ноутбук, уже запущенный.
— Тебе делать нехрен? — попробовал одёрнуть Лёха.
— Подожди, дело есть, важное.
Из ноутбука послышалась песня известного детского мультфильма "Приключения капитана Врунгеля":
В море синем, как в аптеке, всё имеет суть и вес.
Кораблю, как человеку, имя нужно позарез.
