Заложники темпорального ниппеля

В одной из ниш, там, где раньше они не раз оставляли тетрадки и учебники, луч фонарика скользнул по гладкой поверхности. Небольшой медный кувшинчик, позеленевший почти до черноты. Странная находка. Широкое горлышко залито чем-то, от времени превратившимся в рассыпчатую массу, похожую на канифоль. Лучше будет вскрыть его дома в мастерской.

* * *

Оказывается, это не такая простая вещь убить человека, даже если защищаешь слабого. Как только спало напряжение стычки, слёзы сами покатились из глаз. В эту трудную минуту, отчётливо вспомнила о друге детства, Лёшке. Вот бы такого сильного и надёжного товарища рядом, и непонятно как, сами собой вырвались слова — "Помоги!" Ответом было молчание леса.

По пути в сторону пещеры, Наташа подстрелила рябчика. Пернатую дичь, если нет желания возиться с ощипыванием, запекают в глине прямо в перьях, а уж этого добра на берегу ручья нашлось в достатке. Обмазав птицу, закопала её в горячие угли, сверху, возобновила разрушенный костёр. Даже тетерев "поспевает" за два часа, а уж небольшая птица была готова через час. Поужинав и оставив часть еды на завтра, стала размышлять.

* * *

Ведро воды, паяльная лампа и час терпения, а потом, когда с горловины стекла почти окаменевшая живица, и деревянная пробка была извлечена, на широкий противень вывалились листочки из блокнота и странная пластинка с рельефным изображением. Гости, забывшие о накрытом столе, с интересом рассматривали написанный чёткими печатными буквами текст. От Наташи оказалась весточка.

Она никуда не пропала. В том смысле, что по-прежнему живёт тут, только посёлки и железная дорога куда-то подевались, и людей в этих местах стало больше. Говорят они на другом языке, носят старинную одежду, пасут коз, овец и низкорослых северных оленей. А ещё приезжали другие люди, на мохноногих лошадках с луками и саблями. Хотели угнать женщин и детей.

Пришлось вмешаться, отчего патронов теперь у Наташи почти не осталось. А любопытную вещичку, что висела на шее у главаря, она прикладывает и просит показать одному человеку у них на факультете.

* * *

Когда гости разошлись, Алексей вновь перечитал найденные листочки, и стал рассматривать приложенный к посланию предмет. Его не оставляло ощущение, что это металл, покрытый толстой плёнкой окисла. Тем не менее, просматривалось нечто похожее на изображение птицы, и значки, напоминавшие кривулины, из которых китайцы составляют свои иероглифы.

Утром на станцию его отвёз Наташин отец, и почти силой заставил взять денег на расходы. Как-никак, до Красноярска и обратно. В посёлке живёт немного народу, утаить что-нибудь почти невозможно. Разве что собственные мысли. Хотя, что тут таить? Один сумбур.

В столице обширного Сибирского края он не был несколько лет. Сразу направился в сторону студенческого городка расположенного рядом с парком и был поражён оживлённой атмосферой царившей здесь.

Бабье лето пахнуло на город всей своей удивительной красотой, разукрасило аллеи множеством оттенков жёлтого и красного. Солнце проникало сквозь кроны деревьев, отражалось в стёклах, и блики весёлыми зайчиками прыгали по лицам студентов, высыпавших погреться.

Алексей нашёл корпус исторического факультета, и преподавателя с которым договорился накануне, Сергея Анатольевича. Тот, увидев находку, остолбенел. Поразившая его вещица выглядела очень древней, и он долго переводил взгляд с кругляшки на молодого человека.

— А не откажете ли вы в любезности, указать место, где нашли этот предмет, — наконец обрёл он дар речи.

— Извольте, — Лёха всегда легко ведётся на тон, поэтому подхватил чопорную лексику собеседника. Но пальцем в карту ткнул со всей силой "пролетарской ненависти".

— Вы чем-то огорчены? — неожиданная эмоциональность парня смутила преподавателя.

— Я хотел узнать, когда эта вещь там появилась, но если Вы даже не знаете где, то...

— Датировку могу произвести с точностью до одного года. Орды Чингисхана переправились через Енисей в 1218 году. А благодаря этой находке и место удаётся установить значительно уверенней. Там, куда Вы указали, несомненно, побывали фланговые или передовые дозоры.

— В таком случае, не затруднит ли Вас, Сергей Анатольевич, посоветовать, как следует действовать, чтобы избежать подобных встреч? Ну, пока эти орды не пройдут своей дорогой? — Поймал очки, упавшие с носа преподавателя, воспрепятствовав им удариться об пол аудитории, и показал полученную от подруги записку, пояснив, откуда она взялась.

* * *

Распрощавшись, Алексей заторопился в город, где ему предстояло сделать покупки, и ещё надо было повидать Сашку Саркисова. Он был у них санинструктором, так что на счёт медикаментов подсказал бы. Они вместе и призывались, и демобилизовались, служили в одном взводе и успели, если не сдружиться, то сделаться добрыми приятелями. Из телефонного разговора, когда предупреждал товарища о визите, по тону понял, что однополчанин его нынче в глубоком расстройстве.

Дверь квартиры открыла девушка неземной красоты. Ну, всё при ней, и всего этого при ней ровно столько, сколько нужно.

Приятель на кухне грустно чистил картошку и выглядел кисло.

— Танька замуж вышла, — ответил он на незаданный вопрос. — Нюркина младшая сестренка, — кивнул он в сторону девушки, настраивающей гитару. Несколько аккордов и:

В жизни всему уделяется место,

Вместе с добром уживается зло,

Если к другому уходит невеста,

То неизвестно кому повезло.

Пропела прекрасная Нюрка озорным голосом.

— Вот, — подтвердил Лёха мудрость прозвучавших слов. — И вообще, не обещайте деве юной любови вечной на земле. Всплывай, санинструктор!

— Точно, сейчас, пожарим вот это, — Сашка указал на груду начищенной картошки, — и нальём по рюмочке за взводного, за старшину, за...

— Уймись, санинструктор, посоветуй, лучше, какого медикамента собрать, чтобы сидя безвылазно в дремучем лесу, лечить раны и хвори. И, чтобы хватило надолго.

— Первым делом возьми справочник по целебным травам, — вмешалась Нюра, отбирая у Саркисова извлечённую из холодильника поллитру.

— И спирту этилового бочонок, — встрял "обездоленный". Но тут же поправился, — Анна верно говорит — она у нас врач. А с чего это ты решил в отшельники подаваться. Если от любви неразделённой, так я с тобой.

Лёха уже понял, что темнить никакого резону нет, и спокойно расправил на столе листки Наташиного письма.

* * *

После ухода Алексея, Сергей Анатольевич стал внимательно рассматривать пластину, зажатую в руке. Нет сомнений, что это байса, или как её ещё называют пайцза, что в переводе с тюркого буквально переводится как отпечаток.

Ещё раз, внимательно осмотрев находку, историк пунктуально открыл нужный фолиант, сверил изображение и прочёл: "Пайцза — особая пластинка, выдававшаяся татаро-монгольским ханами в тринадцатом — пятнадцатом веках как верительная грамота. Это тонкие листы металла, большей частью серебряные, реже медные и золотые, с рельефным рисунком. Пайцза — верительная пластина или бирка. Серебряная пайцза — удостоверение государственного чиновника высшего ранга".

Убедившись, что это, известное ему со школьных лет утверждение до сих пор наукой не пересмотрено, отчётливо вспомнил экзамен, на котором отчитал белобрысую девчонку после её демарша в отношении господствующих в современной исторической науке методов датировки материальных памятников. Вспомнил, как рисовал похожее изображение пайцзы Чингисханова сотника, и в его голове, как в калейдоскопе, замелькали странные, может быть даже крамольные мысли.

* * *

Утро обещает солнечный день. Поселковые хозяйки выгоняют коз щипать жухлую осеннюю траву и обдирать желтые листья с окрестных кустарников. Снег синоптики обещали только через неделю, но утренние морозцы уже сковывают лужицы. Лёха стоит на крылечке и окидывает взглядом груду вещей, приготовленную к отправке в прошлое.

Вроде, ничего не забыл. Главное — инструменты. И дедов коловорот с уймой сменных пёрок, свёрл и шильев. И коробки с саморезами, гвозди и проволока. Одежда, утварь, семена, книги, ноутбук с грудой заполненных справочной информацией лазерных дисков. И питание для него. Патроны, оружие. Всего не перечесть.

Толпа мужчин и женщин, словно ожидает чего-то. Конечно, команды.

— Пошли, — это всё, что требовалось сказать. И груз разобран. Колонна потянулась к пещере.

* * *

Вот и каменная стенка в полусотне метров от их бывшего "читального зала". Лёшка без труда отыскал описанное местечко, они тут все приметы помнят наизусть. Для начала ткнул палкой. Хм. Конец провалился, но назад не пошёл. Так там и остался, словно отхваченный бритвой. Опасно, однако, тут.

Бросил тючок — тот проскочил и сгинул, как и не бывало. Народ принялся подносить остальные вещи вверх по короткому травянистому склону, а он — переправлять всё это добро туда, где оно необходимо слабой беззащитной девушке, оказавшейся в чужом неприветливом мире.

Всё, предметы закончились. Лёха посмотрел на мать. Стоит поодаль, и слёзы катятся у неё из глаз. Отец обнимает её за плечи. И сестрица прижалась к ней с другой стороны. Как и условились ещё вчера, попрощавшись по-человечески. Сегодня — не время разводить антимонии. Взял в руку карабин, собрался, и нырнул.

* * *

Наташа сушит грибы и коптит мясо. Зима не за горами, надо припасти хотя бы немного еды на период сильных холодов, когда невозможно будет охотиться. Свой шалаш она обмазала глиной, а сверху — снова оплела. И опять обмазала. Так будет теплее. Живёт здесь около недели. По расчёту времени, если полагать, что и там и здесь оно течёт одинаково, Лёшка уже должен вернуться из армии.

Волнует мысль о том, нашёл ли школьный товарищ её послание. Они ведь иногда оставляли там друг другу записки. Если её считают пропавшей, он, скорее всего, заглянет в ту нишу, куда она положила для него письмо с просьбой забросить ей через портал патронов и кое-каких вещей. Костюм бы лыжный не помешал, а то подкрадываются морозы.

Из стенки, с которой она почти не спускает глаз, высунулся конец палки. Замер, потом, словно отпиленный, упал. Лёшка. Его осторожность и предусмотрительность.

Наташа встала и уже сделала несколько шагов, чтобы посмотреть, не привязано ли к палке чего-нибудь для неё, как из стенки вылетел плотный тюк и закувыркался под уклон. За ним последовали мешки, бочонки, туго набитые рюкзаки, сколоченные на манер цилиндра ящики. Всё это откатывалось и скапливалось у подножия короткого склона, собираясь в изрядную кучу.

Широко открытыми глазами девушка наблюдала за происходящим и, когда после короткой паузы, из камня выпрыгнул Лёшка, разрыдалась. Страх, одиночество, безысходность, которые таила в себе, чтобы не поддаться отчаянию, прорвались слезами. Несколько шагов навстречу, и девушка прижалась к груди старого друга. От запаха пота и касторки, которой смазывают обувь, у неё перехватило дыхание. Не от самого запаха, а от навеянного им ощущения близости человека из привычного для неё мира. Такого знакомого, родного, домашнего.

— Ну, не реви, кнопка. Не мог же я тебя оставить одну отстреливаться от всей Золотой Орды, — да это он, грубоватый, но надёжный троечник, вечно путавший иезуитов с ирокезами и считавший "Тарзана" лучшей книгой всех времён и народов.

— Наталья, прекрати реветь и проверь, как перенесла транспортировку швейная машинка. И собери клубки, разве не видишь, что они раскатились из корзинки! — донёсся вдруг до неё голос мамы. Неужели показалось? — А ты, Григорий, не стой столбом. Отбери дочку у этого недотёпы, он же её помнёт, — нет, не показалось. Родители тоже прибыли. Мама, как всегда пилит папу и говорит всем, что нужно делать. Захотелось расплакаться, но сильнее рыдать она уже не может.

Вот появился Сергей Анатольевич с ассистенткой, про которую на кафедре ползут слухи, что она... и он... ну да. Оба здесь. Преподаватель, смущённо откашлявшись, сообщил, что должен узнать, наконец, где находится эта самая река Калка, на берегу которой Русь впервые встретилась с татарами.

— Знакомься, это Саша Саркисов, — бормочет над головой смущённый Лёха, от которого она так и не может отлепиться. — А это Анна Михална, доктор.

А Наташа зябко поводит плечами, глубже проникая в кольцо Лёшкиных рук, отчего ей становится совсем плохо видно, что творится вокруг.

Глава 2 Мамины ватрушки

Ещё ничего не видя, а только чувствуя, что от Лёшкиных объятий перехватило дыхание, Наташа несмело шевельнулась и с удивлением поняла, что пальцы её рук сведены почти мёртвой хваткой, на его спине. И может быть впервые, девушка поняла и почувствовала, что это были не просто дружеские объятия, а нечто большее.

Потом её прижала к себе мама, папа погладил по голове, заглянул в глаза, и от этой простой ласки, и от того, что рядом столько родных и любимых людей, сердце Наташи забилось пойманной птицей.

Прибывшие никуда не торопились, озираясь по сторонам. Всё им интересно. И её похожий на термитник шалаш, и две кобылки в загоне из жердей, привязанных к стволам деревьев, и кострище, обложенное камнями.

Период созерцательности завершила Лидия Васильевна, Наташина мама. Она быстро указала мужчинам, какие предметы и в какой последовательности следует незамедлительно перенести в пещеру, чтобы внезапный дождь не испортил поклажу.

Ассистентка Сергея Анатольевича расчехлила изящный, словно с витрины магазина игрушек, топорик

Его эргономичный дизайн, легкий вес и то, как легко и удобно лёг он в руку, позволил понять, что девушка не понаслышке знакома с этим орудием. Острое лезвие из кованой углеродистой стали, плавный изгиб жёлтой пластиковой рукоятки, специальное надежное крепление. Вещица — само совершенство. Улыбаясь, она скрылась с ним в зарослях.

Доктор Анна Михайловна принялась прилаживать над кострищем чугунный казан. Потом отец расчищал и обкладывал камушками родничок, парни натягивали тканевое покрытие на каркас из нарубленных ассистенткой жердей.

Кругом бурлила понятная жизнь, и Наташа с удовольствием помешивала в котле кашу на всю толпу. Кострище обносили неопрятным, сооружённым на скорую руку, плетнём, над которым возводили навес. Место стоянки оборудовали в пожарном темпе. Разговаривали мало, в основном перекидывались словечком-другим по делу. Без расспросов ясно, что еще до перехода сюда эти люди успели согласовать первые действия и сейчас воплощали то, о чём сговорились раньше.

* * *

Чай с сахаром, мамины ватрушки, карамелька — эти скромные радости чуть не заставили Наташу снова расплакаться когда, рассевшись кружком под хлипким, незавершенным навесом, принялись, наконец, ужинать. В тесноте её обмазанного глиной шалаша плотным штабелем устроили женщин.

Жаль, а она так хотела, игнорируя мамино неудовольствие, закатиться к Лёшке под бочок, но ничего из этой затеи не вышло.

Но это огорчение скомпенсировал старый добрый спальный мешок, которого ей ужасно не хватало здешними холодными ночами. У выхода под натянутым наспех полотнищем головами наружу устроились мужчины.