Железный герцог. Часть 2

— Сир! Я осмелился провести еще один обряд!

— Ох ты, — Двальди удивленно посмотрел на прорицателя. — Как ты осмелел в последнее время.

— Не было возможности спросить, сир. Вы были заняты военными делами.

— И что ты узнал?

— Простите, сир, мою дерзость, но видения предвещают опасность. Я видел, как всадник в цветах Мора рубит древко вашего штандарта, а вслед за этим... — прорицатель запнулся.

— Ну!

От пронзительного голоса Двальди прорицатель вздрогнул как от удара плети.

— Он зарубил всадника с вашим гербом на груди, — бухнул прорицатель. — А ведь всем известно, что такой доспех носите только вы.

Двальди пошатнулся, закрыл руками лицо.

— Ты пророчишь мне гибель в бою? — глухо спросил он.

— Я не видел вашего лица, только фигуру...

Двальди опустил руки.

— Значит, это мог бы быть и не я? — в голосе Двальди проявилась нотка надежды.

Прорицатель поклонился.

— Гм... А что! Хорошая идея! — Двальди воспрянул духом. — Подарю-ка я свою бронь барону Грори. Он и фигурой со мной схож, и подвигами славен... Заслужил такой подарок! — удовлетворенно засмеялся Двальди. — А нам следует проявить скромность... Пожалуй что до Бенской заставы... А в долине Альвы не стоит бояться какого-то Мора! — Двальди насмешливо фыркнул. — Пусть нас боятся!

Прорицатель снова поклонился.

-Там мы кому угодно бой дадим, — закончил мысль Двальди.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, сир! — прорицатель взмахнул руками. — Но вам необходимо беречься!

— Да...

Двальди стянул с пальца золотой перстень с большим изумрудом, рассеяно уронил его в вовремя подставленную ладонь.

— Ну что ж, за предупреждение спасибо, — задумчиво сказал Двальди. — Но в Вельбир ты с нами не поедешь.

— Сир?

— Отправляйся в Ааре! — приказал Двальди. — Перерой дворец от конька крыши, до подвала, разбери его по камешкам, по досочкам, но найди Сферу Огня! Раз ты сам заявил, что у старика ее нет, то она может быть только во дворце! Она там, и ты должен мне ее принести. Оцени степень моего доверия...

Прорицатель рухнул на колени:

— Сир!... Клянусь!... — прохрипел он. — Все сделаю, как вы велите! Оправдаю!

— Ну, нечего, нечего...

Довольный Двальди жестом разрешил прорицателю встать.

— Вот тебе мой знак.

Двальди взял с легкого столика, где обычно стоял кувшин с вином и узкие серебряные бокалы, изящную вещицу — золотую пластинку с выгравированным и украшенным рубинами гербом Двальди.

— Покажешь его начальнику отряда, который остался в Ааре. Он исполнит любое твое приказание.

Прорицатель спрятал пластинку на груди, поклонился. Поцеловал протянутую Двальди руку.

— Сир! Я оправдаю ваши надежды.

— Иди. Я жду от тебя хороших новостей.

* * *

В Ааре тоже была ночь — тревожная ночь захваченного врагом города, полная едкого запаха потухших пожаров и мучительных кошмаров у тех, кому наконец-то удалось уснуть.

Оставшиеся после недавнего дождя лужи отражали свет высоких звезд, словно лакированные, блестели камни мостовой. "Зачем так светло? — думала пожилая женщина, осторожно пробираясь по окраинным улицам города. — "Зачем ветра не пригнали тучи, не спрятали эту глупую луну?" Как всем полным людям, она казалась себе слишком громоздкой, слишком заметной, не способной по-настоящему спрятаться. И все же женщина старалась держаться в тени, надеясь на удачу да на то, что здесь, на окраине, захватчикам нечего делать. Повстречайся ей кто — вряд ли удастся соврать, что посреди ночи на улицу ее выгнало беспокойство о здоровье больной родственницы или что-нибудь вроде того. В те редкие мгновения, когда ей приходилось пересекать освещенные участки, было видно, что одета она скромно, но добротно: темное платье из плотной шерсти, темный платок, меховая накидка на плечах. Однако платье ее выглядело так, словно последнюю седьмицу ей приходилось спать, не раздеваясь, на голой земле, и толстуха прекрасно понимала, что в таком виде ее вряд ли примут за мирную обывательницу.

Наконец женщина добралась до нужного ей дома. Остановилась, прислушиваясь. Проведенные в темноте дни обострили ее слух, а обоняние сделали почти звериным. Но опасности она не ощутила. Город тревожно замер, лишь где-то далеко лаяли собаки. Пахло прелыми листьями, печным дымом, навозом — обычные запахи предместий в пору ранней весны. Торопливо миновав освещенную улицу и подойдя к калитке дома напротив, толстуха засунула руку в прорезанное в цельной дубовой доске окошечко. Несколько мгновений — и калитка распахнулась. Рявкнула было собака, но лай тотчас же превратился в радостный скулеж. Женщина потрепала по ушам гремящего цепью пса и поднялась на крыльцо.

Осторожный стук.

— Кто? — женский голос слегка дрожит.

— Открой, Полетта! Это я, Гурула.

— Тетушка!

Дверь распахивается, на пороге появляется одетая в ночную сорочку женщина. Она моложе гостьи, но пышностью форм ей не уступает:

— Ты жива, милая тетушка! Как так? Ведь...

— Давай запрем дверь. Я и так натерпелась сегодня страху.

Через малое время женщины уже сидят на маленькой, но очень чистой кухоньке и пьют кофе. Гурула сменила грязную одежду на старый капот хозяйки дома. Веселые голубые цветочки и обильные рюши в сочетании с седыми волосами выглядят нелепо, но и тетушке, и племяннице было не до того.

— Где твои, — интересуется Гурула. — Не разбудим их?

— Мик со старшими ушел на юг, в Бархатные горы. Говорят, старый Дракон собирает войско. А Маситту я отправила к деду на шахту. Не дело молодой девушке болтаться в городе, занятом дикарями.

— Ты всегда была умницей, По!

— А где была ты, тетушка? Мы уж думали, что ты погибла вместе со всеми, кто был во дворце. Рассказывают такие ужасы... Вроде бы при помощи магии северянам удалось спуститься по Арсе к самым окнам дворца, и никто их не увидел во тьме, принимая плоты за клочки ночного тумана...

Пожилая женщина молчит несколько мгновений, потом медленно произносит:

— Магия или предательство, но погибли не все. Жив Драконенок. И я не видела тела леди.

— Малыш Эльрик? Где он? — Захлебывается от радости Полетта.

— Там, куда нам нет пути. Я не знаю, что я сделала, По. Не знаю, добром это кончится или злом. Но сделанного не воротишь, и я не могла иначе.

* * *

Они заперлись в учебной комнате Эльрика: леди Милина с малышами, Драконенок, старая нянька Гурула и полдюжины солдат. Гурула сразу же сообразила, зачем герцогиня потребовала привести сюда малышей, но они ничего не успели сделать. Дверь слетела с петель, упали сраженные мечами охранники. Впереди разгоряченной толпы мчался дальний родственник герцогов — Антери Двальди-Ааре. Без шлема, с растрепанными волосами, он походил на безумца.

Солдаты оттеснили женщин и детей от двери, но дотронуться до них не решались.

— Ну что, Ми, счастлива ты со своим уродом? — прокаркал Антери. — Эй, сержант, хочешь порезвиться с благородной?

Один из солдат сделал было шаг к леди, но навстречу ему выскочил Эльрик. Никто не видел, когда мальчишка успел подобрать кинжал одного из охранников. Клинок с размаху вошел в ногу сержанта.

— Гаденыш! — взвизгнул уторец и, перехватив руку Эльрика, резко дернул. Мальчишка отлетел к камину и, ударившись головой о мраморную плиту, осел на пол.

В этот-то момент Гурула и почувствовала, что ноги больше не держат ее, и рухнула рядом с Эльриком.

— Что, нет у тебя больше защитников, моя прекрасная леди? — расхохотался Антери.

Но подлец ошибался. Крохотная Морисетта с разбегу налетела на уторца и замолотила кулачками:

— Падаль дланая! Тебя осел ибал!

Мысль о том, что не стоило разрешать детям играть на конюшне и на псарне, была дикой, но именно об этом подумала Гурула.

— У-у-у, драконята! Кровь! — Расхохотался кто-то из солдат. — "Осел ибал".

Взбешенный Антери схватил девчушку за волосы и поднял на уровень своего лица:

— Ты! Мразь!

Девочка извернулась и обутой в розовую туфельку ножкой ударила уторца в нос. Брызнула кровь.

— А-а-а! — завопил Антери, и этот вопль был таким диким, таким нечеловеческим, что в глазах у Гурулы помутилось. Уже не осознавая совершенно, что она делает, старая нянька перекатилась к Эльрику и навалилась на него своим большим и рыхлым телом, закрывая от чужих глаз.

* * *

А всадники Эдо в эту ночь безмятежно спали. Настоящие воины не упустят случая отдохнуть перед новым днем, наполненным торопливой скачкой. И место для ночевки выбрали доброе: на перекрестке трех дорог, в небольшой дубраве. Невдалеке от опушки, возле говорливого родничка — маленькое капище. Не храм даже — четыре каменных столба да крыша, берегущая от непогоды статую горбатого старика.

Когда обнаружили алтарь, дали знать принцу Эдо. Тот молча поклонился статуе и, как принято это в степи, оставил дар: яркую ленту, одну из тех, что украшает темляк его сабли. Повязал подарок на ветку одного из деревьев, растущих рядом с портиком.

— Старик похож на Серого Странника, — удивился сопровождавший принца командир ргутов Оор Тайтэ.

— Это и есть Странник, только в этих местах его зовут по-иному, — ответил Эдо. — Много земель прошел Старик, и везде его запомнили по-своему.

Вслед за вождем все воины сделали свои подношения — ленты и бусы, и привязанные на яркие шерстяные нити сухие плоды дерева шух. Если потрясти такой плод, то раздается тихий звон. А если много коробочек шух качается под ветром, то кажется, что слышно, как разговаривают боги. Не зря ведь дерево это называют поющим.

Воины уснули, а принц продолжал сидеть в задумчивости около своего шатра. Что-то важное ускользнуло от него сегодня. Что-то, что поможет принять окончательное решение. Знать бы еще — какое?

"Думай, Полукровка!" — пробормотал принц.

Он так привык к этому имени, которым наградили его мачехины лизоблюды, что оно казалось ему правильнее древнего таларского, известного лишь немногим: Эдо-рти-у-эт-Миэт-исгир — "Всадник, скачущий в неизвестность".

Если бы не мачеха...

Двадцать лет назад король Бенрат Пятый объявил наследником не первенца, Эдо, а еще пускающего пузыри малыша Витталиса. Болезненный и капризный мальчишка имел перед старшим братом то преимущество, что его матерью была дочь короля Мальо, а не неизвестно откуда взявшаяся и неизвестно куда пропавшая лесная дева. Знать Келенора готова была терпеть на престоле кровь морских разбойников, которая текла в жилах Бенрата. Но монарх наполовину та-ла — это уже слишком. Больно уж много тайн связано с этим древним народом. Да и внешность у Полукровки ну явно не королевская. А уж повадки!

Если бы...

Если бы сам Бенрат был прямым потомком первых королей Келе, то, может быть, он и настоял на правах первенца. Но у его деда, Витталиса Второго, не было сыновей. Наследовать должен был ближайший родственник по мужской линии — герцог Келе-Итойн. Но неожиданно в Итойне вспыхнул черный мор, и сам герцог, и три его сына умерли. Тогда Витталис призвал единственную свою дочь Слалийн, которая была замужем за князем Иля — одного из маленьких островных государств, сохранявших независимость и от Утора, и от Келенора. Слалийн оставила младшего сына мужу, а со старшим, Бенратом, прибыла в Келенор. Бенрат Иль-Келе или "Внук", как его прозвали хронисты, взошел на престол в семнадцатилетнем возрасте, благословленный жрецами столичных храмов и поддержанный армией и флотом.

А потом случилось то, о чем сложено множество баллад.

Однажды, возвращаясь после визита к брату, ставшему князем Иля, король увидел остров, которого нет на карте, хотя карты Вастальского залива обычно не врут. Ведь он пропахан моряками вдоль и попрек. Бенрат со свитой высадился на остров и встретил там, в зарослях цветущего тимирьянника, прекрасную деву та-ла. Они полюбили друг друга. Юный Бенрат привез дикарку в Келе и объявил своей супругой. Жрецы Тима Пресветлого отказались благословить этот брак, но король заставил придворных относиться к та-ла как к законной королеве.

Через положенное время родился сын, названный Эдо. Но когда мальчику исполнилось десять лет, женщина та-ла исчезла так же таинственно, как и появилась.

Король горевал недолго. Через пару лет он женился на мальонской принцессе, укрепив при помощи брака союз с южным соседом. Королева Алиста родила ему дочь и сына.

О том, что чувствует принц-полукровка, никто не думал.

В прочем, Бенрат сделал для сына все, что смог.

Принц Эдо прекрасно помнит тот день, когда будущий Витталис Третий появился на свет.

До позднего вечера прислуга заполошно носилась по дворцу, готовясь к празднику в честь новорожденного. А когда стемнело, король вызвал старшего сына в "малый" кабинет. Причем прислал за Эдо не лакея, а одного из боевых генералов, приглашенных в столицу на торжества.

— Я не хочу, чтобы тебя отравили или в темном коридоре сунули стилет в спину, — сказал Бенрат. — Поэтому ты больше не вернешься в свои комнаты. Барон Мицерд пошлет кого-нибудь из своих солдат, чтобы собрать вещи. Вы уедете до рассвета.

— Даже так? — хмыкнул Эдо.

Тогда ему едва исполнилось четырнадцать, и он еще мог дерзить безнаказанно.

— Да, так! — в голосе Бенрата зазвучал металл. — С сегодняшнего дня ты — адъютант господина барона. Лучше умри в бою на границе, чем при дворе от яда.

— Да, Ваше Величество, — поклонился принц. — Надеюсь, господин генерал не разочаруется во мне.

Через четыре седьмицы они были в приграничной крепости Дэгор, защищавшей верховья Альвы от постоянных набегов сунланских степняков.

Если бы...

Принц Эдо поднялся и нерешительно направился в сторону капища. Что-то важное связано с этим нехитрым алтарем. Что-то, чего он не заметил днем... Увидев принца, который встал и, ни слова не говоря, пошел в темноту, дежуривший у входа в шатер ординарец прихватил факел и молча последовал за командиром.

В капище Эдо сел напротив статуи и погрузился в размышления.

Ординарец встал за его спиной, не выпуская принца из круга света, и бдительно глядел по сторонам.

Несостоявшийся наследник привык считать себя человеком. Но этой ночью вдруг понял, что он все-таки — почти та-ла.

С его разумом произошло что-то такое, чему нельзя дать объяснений.

Эдо одновременно стоял перед алтарем и был везде. Слышал, как растет трава и как жадно пьют воду древесные корни. Чувствовал, как течет неподалеку большая река. Как где-то на севере дробятся струи горного ручья, постепенно стачивая упрямый камень. Как далеко на западе проносится буря. Он был одновременно собой — и всей землей, он разговаривал с цветами и травами, и те отвечали ему на своем шелестящем языке.

И вдруг все кончилось. Полукровка огляделся, словно впервые видел алтарь и колоны, и скрывающиеся в темноте ветви деревьев вокруг.

Вдруг взгляд принца остановился на барельефе, украшающем неширокий карниз под крышей. Безвестный художник изобразил табун сказочных полканов. Один из полуконей-полулюдей прервал на миг вольный бег и теперь, казалось, смотрел прямо на принца.

— Ты тоже — скачущий в неизвестность, — пробормотал Эдо. — Это знак...