Четвертая Эпоха

Дагор Дагорат.

Том первый. Четвертая эпоха.

Пролог.

В огромном зале подземных каменных чертогов царил мягкий полумрак, озаренный лишь немногочисленными факелами мерцавшими слегка рассеянным по пространству лунно-серебристым светом. Простые стены из темного гранита были, однако отнюдь не лишены некоторой суровой красоты и чем-то неуловимым привлекали к себе взор посчастливившегося оказаться здесь даже сильнее, нежели самые причудливые и искусно выполненные эльфийские и гномьи фрески.

Но даже, несмотря на некий незримый флер древнего сурового величия, внешне это место абсолютно не походило на обиталище одного из самых первых и загадочных народов королевства Арды. Вековечную предначальную тишину подземных чертогов нарушал лишь едва уловимый ухом свист рассекающей воздух стали. Могучий воин сосредоточенно тренировался, ведя бой с тенью и виртуозно орудуя довольно длинным изящным клинком с тонким прямым серебристым лезвием. Его движения были настолько быстрыми и отточенными, что клинок для глаз наблюдавшего за сим действом превращался в зыбкую размытую полосу, за которой было совершенно невозможно разглядеть самого меча.

-Как продвигается тренировка? — Усмехнулся возникший на входе царственный эльф в темных дорогих одеждах. Его голос был довольно высоким и очень мелодичным. Таким голосом было бы в самый раз исполнять исконные эльфийские баллады о бранных подвигах и высокой любви элдар и первых адайн. Впрочем, его обладатель, несмотря на свой царственный сан, как раз почитался (и небезосновательно) одним из лучших менестрелей Вод Пробуждения.

-Король Тубар. — Почтительно поклонился вновь прибывшему воин. В отличие от верховного короля Вод Пробуждения одетого в темный костюм и тонкой дорогой ткани, он был обнажен до пояса, открывая взору могучее мускулистое тело с идеально белой, как и у всех эльфов ночи, кожей, а голос его звучал несколько более низко, но притом также был не лишен внутренней красоты и мелодичной гармоники.

Подобно всем представителям перворожденных воин был несколько худощавым, но это даже придавало его облику некоторую скрытую опасную хищность, и ничуть не скрадывало его гордую суровую стать. Он был похож на извлеченный из ножен острый отточенный клинок. Не слишком тяжелый, но притом идеально сбалансированный и смертельно опасный.

-Окажешь мне честь? — Тубар неторопливо извлек из ножен свой меч практически как две капли воды похожий на клинок его собеседника, и отсалютовал им полуобнаженному воителю.

-Конечно, как я могу отказать своему владыке. — Усмехнулся воин и в свою очередь отсалютовал королю своим клинком.

Тубар встал в боевую позицию, слегка согнув ноги, а затем атаковал воина неожиданной стремительной чередой быстрых могучих ударов. Воин парировал и сам в свою очередь устремился в атаку. Движения противников, несмотря на невероятную быстроту, были на редкость плавными и выверенными.

Это была восточная школа мечного и рукопашного боя, которая в отличие от западной ставила во главу угла задачу обмануть, запутать соперника, прежде всего сломив его дух и заставив внутренне принять свое поражение. Не даром на заре эпох авари пошли своим собственным путем, отказавшись от благословенного света дивных земель Амана, сумев открыть и развить свой дар с той стороны, о которой даже не подозревали их царственные западные сородичи...

Поединок продолжался довольно долго. Тубар был признанным мастером боя, одним из лучших воинов среди эльфов ночи, но даже ему, как выяснилось, оказалось куда как далеко до своего противника. Тот казалось, был самим живым воплощением битвы, идеальной отточенной до совершенства боевой машиной. Проведя особенно хитрый финт, воин выбил из рук короля его меч и легко коснулся клинком горла Тубара, тем самым обозначив свою победу.

-Да, заставил же ты меня попотеть... — Усмехнулся государь, и впрямь утирая струящийся пот с бледного лишенного морщин лба.

-Вы славно бились... — Выдохнул воин, тело которого тоже обильно лоснилось от пота. — Мне едва удалось одержать верх.

-Не преувеличивай мои таланты, Фэйкор. — Рассмеялся Тубар. — Всем известно, что мне куда как далеко до тебя. Впрочем, как и любому другому из нас. Ты лучший воин и маг нашего рода... Скажи мне, ты не передумал? — Уже другим более серьезным тоном продолжил король. — Над миром сгущаются тени, орки и им подобные вновь, как и в темные века прошлых эпох поднимают голову. Именно сейчас как никогда ты нужен своему народу. Я бы не хотел теперь потерять такого воина как ты.

-Владыка, ты волен приказать мне, и я останусь здесь оберегать наше королевство, отринув свою миссию, хоть и горько мне будет от подобного. Но пойми, именно ныне мы более чем кода либо нуждаемся в его первородной силе. Один воин, пусть даже могучий и умелый мало что может изменить. Сердце Пламени же может изменить все. Именно он ныне способен как ничто иное уберечь наше королевство от бед и защитить его от врагов.

-В твоих словах есть здравое зерно. — Нахмурился Тубар. — Но не забывай, Сердце Пламени -лишь легенда. Мне много раз доводилось слышать ее, но нет никаких четких доказательств его существования.

-И, тем не менее, я все же попытаюсь разыскать его. — Упрямо наклонил голову Фэйкор. — Я много странствовал по миру, собирая слухи и читая строки древних давно забытых сказаний. Также слушал я и тонкие энергии мира. Один из Высоких явил мне свою волю, поведав, что я должен следовать своим путем несмотря ни на что. То же самое говорит мне и мое сердце...

-Высокий? Кто он? — Прищурился король.

-Прости, владыка, но я не могу открыть тебе его имя. — Покачал головой Фэйкор. — Я и так сказал уже слишком много...

-Что ж, в таком случае я не буду препятствовать тебе. — С явным усилием выдохнул Тубар. Ему было не слишком приятно сознавать тот факт, что у его поданного могут быть от него секреты, но с Фэйкором случай был особый. Подобно самому королю Вод Пробуждения он был одним из самых первых детей Илуватара, рожденный огнем его воли на самом востоке Средиземья на Водах Пробуждения, а не из лона материнской утробы.

К тому же слыл Фэйкор лучшим воином и магом народа авари, сочетая в себе невероятный внутренний дар и колоссальную тягу к созиданию и самосовершенствованию. Подобно великому Феанору был он истинным мастером, уникальным в своем роде, но в отличие от гениального нолдора, сотворившего Сильмарилы и тем самым воспевшего себя в вечности, кроток нравом и добр сердцем был авари, с духом абсолютно чуждым гордыни и себялюбию, отчего его деяния до сих пор во многом оставались в тени, и имя его не звучало столь же ярко, сколь звучали имена великих воителей и государей иных эльфийских ветвей.

-Отправляйся в путь, раз решил, и постарайся вернуться с победой. Ныне от тебя зависит все будущее и благополучие нашего народа... — С этими словами верховный король Вод Пробуждения вбросил меч в ножны и покинул зал, оставив сильнейшего среди народа авари наедине с его нелегкими думами.

Глава первая. Незадавшаяся поездка.

-Эй, Далго, лови! — В темную курчавую голову хоббита полетело увесистое яблоко, от которого тот чудом успел уклониться лишь в самую последнюю секунду, и сочный наливной плод, пролетев мимо цели, упал в густую зеленую траву довольно далеко от обочины тракта.

-Опять ты со своими шуточками, Бобби... — Недовольно проворчал Далго, шутливо замахиваясь кулаком на своего светловолосого голубоглазого товарища с донельзя хитрым и проказливым лицом. Глядя на него, становилось понятно, что его обладатель и минуты не сможет прожить без шуток и каверз.

-Угомонитесь вы уже оба... — Бросил товарищам третий хоббит подобно первому темноволосый, но его локоны были абсолютно прямыми. К тому же он обладал изрядной худобой и довольно унылым вытянутым лицом, таким образом являя собой полную противоположность второго. — Весь товар попортите...

Трое товарищей являлись хозяевами довольно большой деревянной повозки, полной самыми разными овощами и фруктами, выращенными в Бэкланде на продажу, запряженной двумя крепкими упитанными серыми пони. Хоббиты ехали на ярмарку, так как как раз был самый сезон, вместе с караваном из Брендинорья состоявшим примерно из трех десятков телег. Путь из Бэкланда в Бри был, несмотря на древний запрет для людей преступать черту земель малорослого народца, обозначенный еще самим великим Элессаром Эльфийским, далеко небезопасен, и посему многие хоббиты были вооружены пращами и луками на случай всяческих неожиданностей.

Без малого тысяча лет минула с момента окончания последней великой войны и падения Саурона, и если первые пять столетий после нее были воистину золотым веком, то затем все постепенно пошло на спад, и стало намного менее радужным. Зашевелились расплодившиеся за века орки, несмотря на регулярные облавы и карательные походы, устраиваемые дружинами Гондора и Арнора и не без помощи подгорного народа практически во всех уголках Средиземья.

Разве что далекие северные пустоши и практически необитаемый Фородвэйт были для них недоступны, ибо поход туда наверняка обернулся бы колоссальными финансовыми и людскими затратами. К тому же по легендам там скрывались древние твари Тьмы, бежавшие в эти холодные негостеприимные земли еще во времена падения Мелькора, а сражаться с Предначальной Тьмой у обычных людей пусть даже и прямых потомков дунадайн сил вряд ли достанет.

Ангмарцы и прочие людские народы из числа тех, что в свое время служили Гортауэру, тоже почуяли свою силу, с все большим и большим вызовом поглядывая на своих грозных соседей, коих они еще пару столетий назад боялись до одури и не решались лишний раз поднимать голову пред лицом величия могучих западных держав Арнора, Гондора и Рохана.

Поговаривают, что даже безжизненный Мордор был теперь далеко не столь необитаем, как это было в самом начале Четвертой эпохи людей, и туда тоже ныне не было хода западным воителям. Орки привлеченные темными эманациями тамошних земель оставшихся там со времен правления Черного Властелина неисчислимыми ордами собирались на темных каменистых пустошах, роясь вокруг развалин Барад-Дура и прочих крепостей подобно муравьям и не зная устали восстанавливая их былую грозную мощь. Хорошо еще что у темных народов до сих пор не было единого сильного вождя, который сумел бы сплотить их в единый кулак, иначе западным королевствам пришлось бы совсем туго.

Пока же адептам светлых сил еще худо-бедно удавалось сохранять свое влияние, где силой, а где и ловкими интригами сталкивая промеж собой поклонявшихся Тьме, но так не могло продолжаться слишком долго. Орки и им подобные плодились с катастрофической скоростью в отличие от людей запада, не говоря уже о гномах и тем более перворожденных, коих в Средиземье после знаменитого Исхода осталось совсем малое количество. А значит, вскоре что-то должно было случиться.

Воины Соединенного Королевства по-прежнему были сильны, но даже им не улыбалось понапрасну губить свои жизни в чужих землях. К тому же за века мира люди стали совсем другими. Из них практически напрочь исчез тот дух отваги и авантюризма, коий был свойственен им в прошлые героические эпохи. Теперь намного более правильным среди эдайн считалось ценить комфорт и внешний достаток, нежели блистать подвигами на поле брани. Люди стали более похожими на хоббитов своей рачительностью и любовью к спокойной размеренной жизни.

Так что немудрено, что при таких реалиях орки, особенно в диких отдаленных землях стали чувствовать себя вполне вольготно. Однако темные твари это было только пол беды. За последнее время сильно увеличилось число самых обычных разбойничьих шаек, которые, несмотря на то, что дружины Арнора ели свой хлеб отнюдь не даром, то и дело появлялись даже на землях невысокликов, в отличие от тех же гоблинов, которым пока к счастью ход вглубь западных земель был заказан.

Именно разбойников в большей степени и опасались миролюбивые в обычной жизни коротышки, хотя после отгремевшей великой войны и вторжения в их земли армии Сарумана Радужного, невысоклики стали, надо отдать им должное, гораздо больше времени посвящать воинскому искусству и обороне собственной родины.

Практически все они довольно сносно владели луком и пращей, а воины личной дружины тана Шира даже имели весьма и весьма неплохие навыки копейного и мечного боя, которому их обучали арнорские дружинники еще во время правления Арагорна, когда связь и дружба между двумя этими народами были особенно крепкими. Профессия воинов-защитников с той поры стала у хоббитов наследственной, и теперь полученные от людей умения, как правило, передавались среди невысокликов от отца к сыну.

-Кончай быть занудой, Терри! — со смехом поддел приятеля соломеннокудрый Бобби и шутя довольно сильно ткнул его кулаком под ребра.

Худощавый, особенно по меркам упитанных хоббитов, сутулый Терри, сидевший на козлах непроизвольно дернулся, натянув поводья, и пони резко сбились с шага, умудрившись при этом едва не перевернуть повозку. Телега опасно накренилась, наехав на кочку, но все же сумела выровняться, однако все равно небольшая часть любовно собранного рачительными невысокликами урожая оказалась на пыльной дорожной земле.

-Ты что творишь, идиот?! — Напустился на виновато втянувшего голову товарища Терри, спрыгнув на землю и принявшись сноровисто собирать упавшие овощи и плоды. — Мало того, что товар весь попортил, так еще и теперь от других отстанем! — Он сердито указал на и впрямь уехавшие уже довольно далеко вперед остальные повозки. Хорошо еще, что их телега ехала самой последней, а то по вине шалопая Бобби на довольно узком тракте наверняка возник бы затор. — Не дай Великая Варда, разбойники нагрянут или еще какая напасть... Вот незадача! — Терри удрученно всплеснул руками. — Вся репа помялась! И кто ее такую теперь только купит...

-Ничего, что-нибудь придумаем. — Ободряюще хлопнул по плечу товарища Далго, помогая товарищу собрать репу и вновь разложить ее на повозку. В отличие от худощавого и довольно высокого по меркам хоббитов Терри, он был чуть пониже, но притом и сложен гораздо более плотно. Бобби обладал похожей, типично хоббичьей комплекцией, отчего они довольно часто дразнили худого и немного занудного Терри унылой вороной, на что тот нередко не на шутку обижался, особенно в раннем детстве и мог целыми днями дуться и не разговаривать с весельчаками. — А ты, Бобби, и, правда, не делай так больше. Времена нынче опасные, кто знает, чем обернется очередная подобная оплошность.

Закончив, наконец, собирать выпавшее, троица неразлучных приятелей взгромоздилась на телегу и занявший свое привычное место на козлах Терри принялся деловито погонять пони, стремясь как можно скорее нагнать ушедший уже довольно далеко караван. Оставалось надеяться, что остальные погонщики все же войдут в их положение и хотя бы слегка замедлят ход и дадут им возможность к ним присоединиться.

* * *

К воротам Бри караван приехал уже глубоким вечером. К счастью в здешних краях стояло жаркое лето, и посему темнело довольно поздно, отчего ворота еще не были заперты, и путников невозбранно пропустили вовнутрь. Даже положенную по закону плату не взял с них пожилой привратник, ибо таков был завет великого Арагорна.

Хоббиты были в его королевстве на особом положении, пользуясь огромным количеством разнообразных льгот и привилегий. Не всем людям подобное приходилось по нраву, но все же большинство из них помнили, кому именно они были в первую очередь обязаны своей конечной победой над Врагом, и посему относились к существующему положению дел с пониманием.

Неразлучное трио также находилось меж числа путников. Они все же успели нагнать караван и продолжить путь уже под его защитой. К счастью поездка прошла без особых происшествий, если не считать дурацкой выходки Бобби, да подбитого меткой стрелой Далго довольно крупного и упитанного зайца, которого друзья как раз и планировали съесть на ужин.

Войдя в знаменитый на всю округу трактир "Гарцующий пони", в котором было довольно много народу, ибо многие люди и хоббиты приехали на ежегодную летнюю ярмарку, друзья направились к стойке, где седовласый и седоусый трактирщик как раз обслуживал посетителей.

-Что будет угодно молодым господам? — Приветливо улыбнулся он троице.

-По кружке эля и вот... — Далго протянул трактирщику крупного серого зайца. — Зажарьте его с травами.

-Это мы с нашим удовольствием. — Вновь улыбнулся трактирщик. — С вас три медных монеты.

-Вот возьмите. — Далго протянул старику названную сумму. — А скажите, свободных комнат у вас нет?

-Нет, мастер хоббит, и не предвидится. — Виновато развел руками трактирщик. — Сами видите, народу тьма тьмущая, а скоро еще столько же приедет. Так что с ночлегом, увы, помочь не смогу, даже дровяной сарай и тот гостями весь под завязку забит.

-Ладно, не беда! — Беспечно отмахнулся Бобби. — Нынче ночи стоят теплые, авось не замерзнем. Если только Терри нас совсем в гроб не вгонит своим бесконечным брюзжанием!

-Не так уж много я и брюзжу... — Обиженно протянул Терри. — И вообще, не нравится, так чего водитесь со мной...

-Вот всегда ты такой! — Весело рассмеялся Бобби, смачно хлопнув товарища по спине. — Нет, чтобы доброй шуткой ответить... старый ты склочный брюзга! А правду говорят, что все Диггинсы такие? — Лукаво улыбнулся светловолосый проказник, явно подначивая собеседника.

-Диггинсы — мудрый, рачительный и трудолюбивый род. — Наставительно поднял палец Терри. — Да и потом я же не спрашиваю, правда ли, что у всех Бигфутов ступни ног больше чем их головы вместе со всем содержимым.

-Ха, на этот раз он тебя уел. — Рассмеялся Далго. — Признай это, Бобби.

-И не подумаю. — Ничуть не смутился тот. — Моя нога — он любовно похлопал себя по большой и мохнатой, как и у всех невысокликов стопе — ничуть не больше чем у остальных хоббитов, и не менее красивая и как это... пропорциональная. Так что тут мне стыдиться нечего.

-Зато в голове пусто, словно в чугунном котелке, откуда голодный орк сожрал все жаркое.

-Ну, это ты перегнул... — Рассмеялся Бобби. — Орки, говорят вообще не готовят себе еду, а пожирают мясо еще теплым и сырым, пока в нем не остыла кровь... Вот так вот! — С этими словами он шутливо набросился на Терри и начал кусать его за плечо сквозь грубую серую домотканую рубаху. Тот раздраженно отпихивался, видимо изрядно смущенный столь развязным и беспардонным поведением своего закадычного друга.

Тем временем трактирщик принес эль в больших дубовых кружках приятно пахнущих свежей деревянной стружкой, и друзья, наконец, смогли утолить уже давно мучившую их жажду, благо день сегодня выдался на редкость жарким. Правда, немного огорчал тот факт, что в таверне совсем не было свободных столиков, но это не было большой бедой. В конце концов, распивать эль и поглощать жареную зайчатину вполне можно было и на свежем воздухе.

Вообще Бри хотя и не был особенно крупным городом, но и в нем частенько можно было повстречать путников из самых разных мест Арды. Так, например, зоркие глаза хоббитов различили в полутемной трактирной зале помимо людей и невысокие коренастые фигуры нескольких могучих гномов, лениво потягивающих эль и даже одного эльфа, но подойти и первыми заговорить с ними из-за исконной хоббичьей робости и застенчивости полурослики все же не решились.

-Скажи, любезнейший, а какие нынче новости в мире? — Наконец, задал Далго так долго мучавший всех троих вопрос. Все же Бэкланд был далеко не самым многолюдным местом, точнее, по правде говоря, людей там не было вообще, и посему друзьям было крайне интересно хотя бы примерно узнать о том, что именно творится в пределах большого мира.

-Да разные... — Задумчиво почесал голову трактирщик, нахмурив густые кустистые брови. — Говорят, армия Наместника скоро в большой поход собирается, но то уж не знаю, байки или правда. Куда и зачем тоже не ведаю. Мне о том, как говорится, не докладывают... Но вроде бы как на восток... Но времена нынче непокойные, это как пить дать... Шайки разбойничьи расплодились, да всякие иные, что навроде как Тьме поклоняются...

-Поклоняются Тьме? — Недоверчиво нахмурился Далго. — Кто, люди?

-Они самые... — Со вздохом подтвердил трактирщик. — Только можно ли их людьми назвать... Большой вопрос... Жертвы они кровавые приносят, молодой господин, вот и весь сказ... Человеческие жертвы...

-Мы об этом ничего не слышали. — Покачал головой Далго. — А много ли жертв?

-Я о двух десятках слыхал, но наверняка больше... Сказывают ведь, что и в Великий Гондор эта нечисть пробралась и там своими темными делишками промышляет, добрых людей с истинного пути сбивает... А самый страшный и кровавый меж них — Ург Двуликий. Этот как раз в наших краях орудует, дружина Наместника уже вся с ног сбилась, ищет его, да все никак найти не может.

-Я слышал о нем. — Встрепенулся слегка задремавший во время разговора Бобби. — Говорят, он из себя великан десяти футов росту, а лицо его рассечено надвое ударом доброго арнорского клинка, отчего вид он имеет донельзя жуткий, и поклялся себе нерушимой клятвой в том, что не будет знать покоя, пока весь Арнор не будет лежать в руинах...

-Все так, добрый господин. И меж нашими тоже сказывают. Только вот еще слух ходит о том, что нечеловек он, а зверь лютый, Тьмою порожденный. Силен и быстр нечеловечески, да опасность, словно хищник лесной нутром чует, посему и взять его дружина наша никак не может. Да только своего ему все одно не добиться. Одно дело беззащитных путников на дорогах резать, а другое — самому Наместнику вызов бросить. Тут уж зверь он или человек, а конец все одно один будет. Ведь если уж совсем припечет, Наместник может и к перворожденным за помощью обратиться. Нынче у них с Кэрданом крепкий союз, вряд ли откажет бессмертный в помощи...

-Да, дела... — Неопределенно протянул Бобби. — Не хотелось бы мне столкнуться с этим душегубом на узкой дорожке...

-Это уж как пить дать. — Подтвердил трактирщик. — Двуликий он ведь словно зверь, жалость ему неведома. Ежели на охоту выходит, то всех, кто ему встретится, под нож пускает, никого не жалеет, ни мирян, ни женщин, ни деток малых... никого... Ладно, молодые господа, — Внезапно оборвал сам себя трактирщик — что-то заболтался я тут с вами, а мне работать надобно, вон уже посетители свои тарелки от нетерпения сгрызть готовы...

* * *

На ночлег друзья расположились прямо в повозке в обширном дворе трактира, благо по летнему времени на улице было достаточно тепло, да и выбор, собственно говоря, у них был не слишком большой. Либо в повозке, либо на голой земле, что для привыкших к домашнему комфорту хоббитов было весьма нежелательно.

Оба лохматых пони лениво пощипывали травку тут же. Трактирщик за соответствующую плату, конечно, озаботился задать им овса, но, даже будучи сытыми, лошадки не упускали лишней возможности подкрепиться и набить брюхо.

Хоббиты беззаботно дрыхли, завернувшись в одеяла и сладко посапывая во сне. Здесь под защитой городских стен, да среди прочих многочисленных путников можно было совершенно не опасаться нападения. Так, по крайней мере, думал Далго до тех самых пор, пока не почуял на своем поясе чьи-то руки и непроизвольно открыл глаза. Грабитель, осознав, что его замысел раскрыт, вцепился Далго в горло. Хоббит сдавленно захрипел. Руки вора оказались невероятно сильными и цепкими, и полурослику с самых первых мгновений схватки пришлось ох как несладко.

Прямо над ним нависла темная фигура крепкого мужчины, который деловито пытался его задушить, хрипя от натуги. Хватка у его соперника оказалась что надо. У Далго перед глазами уже вовсю плясала кровавая круговерть, и он никак не мог разжать толстые грубые пальцы бандита. "Кинжал!" — Мелькнула неожиданная спасительная мысль, и хоббит на последних остатках сил сумел выхватить короткий поясной нож и вонзить его глубоко в бок нападавшего по самую рукоять.

Хватка мужчины немного разжалась, и Далго, не помня себя от испуга, нанес ему еще несколько беспорядочных, но довольно сильных ударов в бок и в шею. Бандит, явно не ожидавший такого ожесточенного сопротивления от хлипкого на вид полурослика, не сумел отразить эту атаку и рухнул замертво, придавив своим тяжелым телом судорожно всхлипывающего от нехватки воздуха и ужаса пережитого хоббита.

Наконец более-менее придя в себя, Далго сумел таки спихнуть с себя тело разбойника и тут же принялся будить остальных.

-Вставайте, вставайте!... Да просыпайтесь же! — Тормошил он упорно не желающих расставаться со сладким ночным сном хоббитов.

-Ну, чего ты так разорался... — Наконец хмуро выдавил из Бобби, сонно оглядываясь. — Убили что ль кого...

-Ага, в точку! — Раздраженно оборвал приятеля Далго. — Взгляни сюда... — Он указал на распростертое на земле тело головореза.

-Не понял, это что, перебрал что ли кто-то...

-Сам ты перебрал! Убил я его... Он у меня кошелек снять хотел, я проснулся, он меня душить начал... Я его кинжалом пырнул... Сам плохо помню, все как в тумане... Не хотел я его убивать, Бобби... Оно само так вышло...

-Во дела... — Бобби разом растерявший всю свою сонливость, проворно соскочил с телеги и принялся деловито осматривать труп. — Так его к стражникам надо, а то, не дай Пресветлая Элберет, нас еще в убийстве обвинят...

-Буди трактирщика. — Мрачно произнес так до сих пор до конца и не оправившийся от произошедшего Далго. — А я пока разбужу Терри...

* * *

-Надо сказать, поездка не задалась с самого начала... — Бобби хмуро разглядывал свинцово-серые небеса, моросящие мелким противным дождем. Несмотря на свой веселый нрав, непоседа не любил осень и особенно дождливую погоду тем более летом, которая отчего-то всегда вгоняла его в мрачную меланхолию и уныние.

-Да ладно брось, зато всю репу продали! — Не поддержал товарища Терри, который напротив, вопреки обыкновению сиял, словно начищенная до блеска медная монета. — И с немалым прибытком... — Он любовно потряс довольно увесистым кошелем, в котором приятно позвякивала медь и серебро. Худой как палка унылый в обычной жизни Терри настолько же сильно любил звон монет, насколько Бобби ненавидел осеннюю хмарь, что ныне лишь добавляло им шутливой неприязни друг к другу, что впрочем, отнюдь не мешало двум полуросликам на самом деле оставаться добрыми закадычными друзьями...

Когда перепуганный Бобби вернулся назад с сонным ничего не понимающим трактирщиком, вокруг трупа разбойника уже собралась небольшая толпа, многие здесь подобно самим хоббитам ночевали в своих повозках на улице, и разыгравшийся ночной переполох не мог пройти для них незамеченным.

Трактирщик, надо отдать ему должное, довольно быстро сориентировался в ситуации и послал одного из служек порасторопнее за городской стражей. Те, прибыв на место, забрали тело с собой, знаками велев трактирщику и троице друзей следовать за ними.

В казарме капитан гарнизона после долго и придирчиво расспрашивал хоббитов о произошедшем, но в итоге видимо удовлетворившись их ответами, отпустил восвояси и даже назначил хоббичьему каравану сопровождение в лице десяти дюжих арнорских дружинников.

Караван тронулся в обратный путь через неделю практически в том же составе, ибо на то была договоренность между его членами, благо никому из полуросликов не улыбалось путешествовать в одиночку особенно в связи с недавним приключившимся с Далго событием.

-Интересно знать, отчего это капитан так легко нас отпустил... — Задумчиво протянул Далго. — Убийство — тяжкое преступление...

-Да вот из-за этого. — Молодой светловолосый дружинник по имени Гэрад из числа сопровождавших караван, медленно провел рукой по лбу сверху вниз. После поступка Далго преисполнился к нему глубочайшего уважения и теперь практически всегда ехал бок о бок с их повозкой. Путники против этого не возражали, благо юноша обладал добрым открытым нравом и то и дело развлекал друзей историями из своей нелегкой службы и службы своих боевых товарищей.

-Шрам у него был на лбу... Как и у всех из числа людей Двуликого. Он так как бы метит их. Остальные головорезы по этим шрамам их узнают и никогда не связываются. Воевать с Двуликим им себе дороже...

-Он и вправду так страшен и неуловим, как о нем рассказывают? — Нахмурился Далго.

-Хуже зверя... — Посетовал дружинник. — Я хоть и молод, но уже в трех боевых стычках побывал, два раза с разбойниками, один раз с орками. Так вот вышли мы тогда на его логово. Два десятка нас было конных. А у Урга всего шесть человек да он сам. Ну как водится, окружили мы его ухоронку. Его люди врассыпную, мы по ним стрелами, кого ранили, кого совсем убили, но те даже и не помышляли о сопротивлении, а этот... Вскочил из своей берлоги, словно бешеный урулоки, от стрел ушел, одного дружинника вместе с конем на землю сшиб, второго с седла сдернул, на коня его вскочил и галопом прочь... Мы его лошадь подстрелили уже у самого леса, так он на своих двоих не хуже гондорского чистокровного рысака от нас рванул, а ведь живого весу в нем не меньше четырехсот фунтов будет... Упустили мы его тогда. Всю чащу обшарили, никаких следов не нашли... Он словно в воду канул. А больше из его шайки никто тогда не спасся... Вот и сам думай, почтенный хоббит, кто он этот Двуликий... человек... или что похуже...

-Я слыхал, он и вовсе черный колдун. — Подал голос Бобби. — Младенцев живьем ест, чтобы Тьма ему силы придавала...

-Вот о том, прости, не ведаю. — Покачал головой дружинник. — Но точно могу сказать, боец он такой, что один на один ни я, ни кто-либо другой в нашей дружине с ним вряд ли совладает. Силища в нем страшенная... А уж природная или темная, злым колдовством порожденная, то лишь всемогущие Валар ведают.

-А орки? На что они похожи? — Жадно вскинулся Бобби, который даже на мгновение забыл о своем дурном настроении, уж больно захватила его история дружинника.

-Мерзкие твари... — Скривился Гэрад. — Кровожадные и трусливые. Те, с которыми мы схлестнулись на восточных границах, вроде как с Эриадора, хотя то лишь сам... их темный владыка ведает. — Нахмурился дружинник, избегая произносить имя падшего вслух. — Много их развелось в последнее время, совсем житья от них не стало, плодятся как крысы... Но силы в них мало, да и ростом они не шибко вышли, хотя и коренастые. Я тогда совсем зеленым был, и то двоих зарубить сподобился. Никудышные из них бойцы и ятаганы у них из худого железа, не чета нашей арнорской стали. Мы тогда на их разведывательный отряд наткнулись... А вот сарумановы орки, те, говорят, противники грозные... Но с ними я пока еще не сталкивался, врать не буду. А вообще, между нами говоря, добрые хоббиты, дурные времена настают, попомните мои слова. Кого хочешь, спроси, из тех, кому Валар хоть немного ума отмерили, а поднимает Тьма голову. Слишком много стало орков, слишком много разбойного отребья, темных проклятых культов опять же... Говорят, на севере видели даже троллей, да не поодиночке, а целыми отрядами... Да и знать столичная, что в Арноре, что на юге в славном Гондоре все больше о пирах да забавах думает. А до простых людей им и дела нет. Попомните мои слова, почтенные, что-то да будет... — С этими словами Гэрад неожиданно резко оборвал разговор и ускакал вперед к остальным арнорцам, оставив друзей лишь недоуменно переглядываться.

Караван неторопливо продолжал свой путь до самого вечера, и лишь когда начало темнеть, десятник арнорцев отдал приказ разбивать стоянку. Дружинники, несмотря на предстоящий отдых, были хмурыми и чем-то донельзя озабочены.

-Леса кругом... — Нехотя пояснил Далго не менее мрачный, нежели его товарищи Гэрад. — Самое место для засады. Да и погода... — Дружинник хмуро поднял взгляд на темное затянутое тучами небо. — Не видно ни зги. Как совсем стемнеет, еще хуже будет. А разбойники они не дураки и не неженки. Им такая погода в самый раз для набега...

А тем временем хоббиты и люди были заняты тем, что готовили себе незатейливую еду. Грубую, но сытную мясную похлебку да травяной чай с хлебными лепешками. Вполне достаточно, чтобы утолить голод усталого путника. Закончив трапезу, путники направились на боковую, за исключением тех хоббитов и дружинников, кого суровый седой арнорский десятник, теперь негласно бывший старшим в караване, назначил в караул.

Далго также находился среди часовых. Ему не спалось, да к тому же хотелось привести мысли в порядок, оставшись наедине с самим собой. Все-таки он был обычным мирным хоббитом, и ему ни разу до сей поры не приходилось лишать жизни человека, пусть даже и такого негодного, каким был давешний напавший на него любитель чужих жизней и кошельков.

Обуреваемый нелегкими думами, Далго зябко кутался в темный дорожный плащ, удобно и незаметно расположившись в близлежащих кустах. Хоббиты — истые мастера маскировки и хотя и отличаются миролюбивым беззлобным нравом, далеко не так слабы и беззащитны, как о них многие думают.

В свое время еще великий Бычеглас Тукк доказал, что полурослики могут быть донельзя грозными и свирепыми воинами даже в рукопашных схватках, а уж в умении владеть пращей и луком полурослики на голову превосходили все остальные расы Средиземья за исключением, разумеется, эльфов.

Выбив со своей земли сарумановых захватчиков в самом конце Войны за Кольцо, они обрели среди прочих народов заслуженное к себе уважение и заставили считаться с собой. К тому же четверо Хранителей Кольца Всевластья также происходили именно из этой удивительной расы, и теперь вряд ли у кого бы повернулся язык назвать хоббитов ни на что негодными мохноногими собирателями репы и никчемными слабаками.

Дождь лил и лил, не переставая, но Далго был даже рад этому обстоятельству. Освежающая влага, низвергавшаяся с небес, словно бы вымывала из него все тревоги и злоключения, приключившиеся с ним за последнее время. Хоббит настолько расслабился и погрузился в свои мысли, что не сразу уловил вблизи от своей ухоронки едва заметный шорох.

Заполошно подобравшись, Далго, стараясь не шуметь, принялся пристально вглядываться в ночную тьму. Совсем рядом, буквально в десятке метров от него в траве залегла темная фигура человека. И это был не дозорный их каравана.

Мгновенно осознав, что к чему, хоббит осторожно вынул короткую тисовую стрелу из кожаного колчана за спиной и, тщательно прицелившись, выстрелил в разбойника, угодив ему аккурат в левое плечо.

-Тревога! — Оглушительно заорал он, и практически одновременно заорал от боли раненый головорез, тщетно пытаясь вынуть глубоко засевшую в мякоти плеча короткую хоббичью стрелу.

Далго нарочно немного изменил траекторию выстрела, чтобы не убивать человека, а лишь ранить. В тот момент он и сам толком не понимал, откуда в нем взялось это хладнокровие бывалого опытного воина, но тогда ему было попросту не до рассуждений. В лагере послышались тревожные крики дозорных, и внезапно со всех сторон из лесной чащи начали выбегать темные фигуры ночных татей.

Послышались хлопки арбалетных выстрелов и хриплые ругательства. Дружинники были опытными воинами и посему они довольно быстро сумели разобраться в случившемся и организовать грамотную оборону, а их бельты то и дело находили свою цель. Хоббиты, несмотря на свой мирный нрав, также не ударили в грязь лицом, послав во врагов целый дождь своих коротких, но очень метких и больно жалящих стрел.

Однако бандитов сегодня было слишком много, чтобы их можно было остановить одними луками. Большинство из них все же сумели преодолеть расстояние, отделявшее их от повозок. Вспыхнула кровавая рукопашная. Дружинники, плотно сбившись вокруг телег, ожесточенно отражали натиск разбойников, умело сражаясь в плотном строю. Они спали, не снимая довольно легких, но прочных стальных доспехов, и посему имели огромное преимущество перед бездоспешными и совершенно необученными правильному бою "рыцарями ножа и топора".

Среди нападавших особенно выделялся один. Огромного роста с гигантским мечом он каким-то мистическим образом избегал направленных в него выстрелов, хотя именно его гигантская фигура была самой видной мишенью. Со свирепым рыком он с чудовищной силой орудовал своим великанским клинком и уже на первых минутах боя сумел сразить двоих дружинников и рассечь их строй на одном из флангов.

Далго, уже успевший вывести из строя своими меткими выстрелами троих нападавших, целя, правда, преимущественно по ногам, который со своего укрытия прекрасно видел происходящее, не мешкая, выпустил стрелу прямо в спину вожака-исполина. Тот, не иначе каким-то звериным чутьем почуяв опасность, успел в самую последнюю секунду немного сдвинуться в сторону, и стрела, которая должна была вонзиться ему под лопатку, глубоко погрузилась в правое предплечье.

Гигант, надо отдать ему должное, дураком не был. Осознав, что у противника есть еще воины в засаде, а его головорезы уже потеряли больше половины своих, он издал резкий неприятный свист и с неожиданной для его комплекции прытью бросился наутек. Остальные разбойники не замедлили последовать примеру своего раненого вожака и вскоре бесследно растворились в густых лесных зарослях.

Дружинники своих врагов преследовать не стали. Четверо из них погибли, не сумев пережить этой битвы, а еще одного тяжело ранили, и ему сейчас спешно оказывали помощь. Среди хоббитов было убито двое стрелков как раз там, где вожак разбойников сумел таки прорвать оборону дружины. Бандиты стащили их с повозок и изрубили на куски. Более из путников не пострадал никто, если не считать, конечно, совсем легких ран и увечий.

-Видал... — К вышедшему из укрытия Далго приблизился Гэрад со свежим кровоточащим порезом на голове. Впопыхах дружинник не успел надеть свой остроконечный арнорский шлем, за что и поплатился. Хорошо еще, что сабля разбойника задела его голову лишь вскользь, иначе последствия для отважного арнорца могли бы оказаться куда серьезнее. — Чудом отбились...

-Это был он? Двуликий? — Озаренный внезапной догадкой прищурился Далго.

-А кто ж еще... — Сумрачно усмехнулся Гэрад. — Среди теневого люда больше таких мастеров нет... Я по крайней мере, об иных не слышал... Это ж надо, двоих наших положил. Остана и Хвальда, а ведь оба бывалые воины, много сеч прошли, и товарищи добрые были. Попалась бы мне эта мразь живой, лично бы кишки выпустил... А все ж хорошо ты его пометил, мастер Далго... Теперь долго помнить будет... Ничего, сегодня ему повезло в отличие от его шайки, — Гэрад брезгливо указал на промокшую от дождя землю, где ныне лежало более двух десятков мертвых одетых преимущественно в грязные лохмотья, хотя встречались порой и весьма добротные кожаные куртки, которые с небольшой натяжкой можно было даже назвать легким доспехом, головорезов — а там, глядишь, и с ним самим посчитаемся... Благослови нас на то, могучий Тулкас... Жаль никого из них в плен взять не удалось... Уж больно быстро все случилось.

-Погоди... — Хлопнул себя о лбу Далго. — Я, кажись, ранил одного, там, в кустах неподалеку.

-Где? — Тотчас же оживился арнорец. — Показать сможешь?

-Смогу! — Обрадовался Далго. — Я место хорошо запомнил... — Однако в густых кустах орешника друзья сумели обнаружить лишь труп бородатого мужчины средних лет с торчавшей из левого плеча стрелой хоббита и перерезанным горлом. Двуликий, даже несмотря на свое ранение, сумел вовремя подсуетиться и не оставил арнорцам ни одного живого свидетеля своего нападения...

Худо-бедно подсчитав потери, отряд принялся готовить себе завтрак, благо ни о каком сне после всего произошедшего никто и не помышлял, и тихонько обсуждать случившееся. Многие и каравана особенно среди хоббитов были крайне напуганы случившимся, но на их счастье до Хоббитании оставалось уже совсем недалеко, да и головорезы после полученной ими жестокой трепки и ранения своего вожака уже вряд ли сунутся к оказавшейся столь опасной добыче.

Глава вторая. Вторжение.

Этим утром Врон как обычно торчал наверху дозорной башни. Несмотря на середину весны, сегодня было довольно зябко и туманно, и посему дружинник кутался в подбитый мехом плащ столь необходимый здесь на севере, где, мягко говоря, холода отнюдь не были редкими гостями.

Зябко поеживаясь, Врон тщетно пытался разглядеть хоть что-нибудь сквозь плотный густой туман. Впрочем, делал он это больше по караульной обязанности, нежели действительно тревожась об опасности. Ну, кому, скажите, в здравом уме и твердой памяти взбредет в голову напасть на могучую северную державу? Правда, в последнее время среди стражи приграничных фортов северо-восточного Арнора упорно ходили слухи о то и дело появляющихся вблизи укреплений орках, но Врон относился к подобным разговорам весьма скептически.

Даже если клыкастые выродки и шатаются где-то неподалеку, то лишь для того, чтобы раздобыть себе хоть какой-нибудь еды. Штурмовать хорошо укрепленные форта без тяжелой осадной техники одними лишь силами полуголодных и полудиких орочьих разбойничьих шаек было попросту абсурдом.

Посему, когда молодой дружинник, наконец, увидел приближающуюся к крепости громадную живую лавину зеленокожих клыкастых тварей, он только и смог что потрясенно выругаться. А орки меж тем не теряли времени даром, окружив крепость плотным кольцом и, достав железные "кошки" на длинных грубых веревках принялись сноровисто карабкаться наверх.

Времени на то, чтобы организовать оборону у дружинников уже не осталось. Орки взобрались на крепостные стены, практически не встречая сопротивления. Они проникали внутрь помещений, выламывая двери, и без всякой жалости рубили всех подряд. Арнорцы еще пытались некоторое время давать нападавшим ожесточенный отпор, ибо были могучими закаленными воинами, не привыкшими отступать перед лицом опасности, но застигнутые врасплох и, будучи в тотальном меньшинстве, они совершенно не преуспели в этом. Одним из последних орки убили так и не сумевшего прийти в себя молодого Врона, попросту изрубив его тело на куски.

Вскоре все было кончено. Всех дружинников орки порубили на части, оставив лишь пару человек для допроса, и теперь были заняты тем, что деловито срывали с тел убитых все мало мальски ценное, а также срезали у трупов скальпы и фаланги пальцев, нередко затевая меж собой жестокие драки за свои жуткие трофеи, которые считались у этого народа превосходным материалом для ожерелий, причем, чем больше фаланг было вплетено в ожерелье, тем более грозным и важным считался владеющий им воин.

Скальпы же орки привязывали к седлам своих варгов или попросту украшали ими стены своих шатров. Волосы, особенно эльфийские также очень ценились среди их племени. Но в этот раз оркам пришлось удовольствоваться лишь людскими скальпами, что впрочем, не слишком их огорчало. Настанет день, и они доберутся и до остроухих гордецов, и до мерзких земляных крыс гномов, и вот тогда, наконец, настанет час желанного возмездия, и орки займут свое причитающееся им по праву место в этом мире.

* * *

Тысячник Эведр суровым застывшим взором вглядывался в расположившиеся напротив его войска бесчисленные порядки вражеской орды. Напавшие нежданно-негаданно орки и их союзники ангмарцы кровавой рекой растеклись по всему северо-западу Арнора, истребляя все живое на своем пути.

Вторжение оказалось настолько опустошительным и кровавым, что Эведру пришлось покинуть хорошо укрепленный Форност, в котором он был начальником гарнизона, оставив там лишь малую часть своих воинов для защиты, и в спешном порядке идти на северо-запад.

Эхил и Форвест, два довольно больших города-форта в тех местах, заложенные еще в начале Четвертой эпохи наследником великого Элессара Эльдарионом в оборонительных целях, уже лежали в руинах подобно малым приграничным фортам на самой окраине империи, а тамошние тысячники были убиты. И теперь жалкие остатки их дружин собирались в единое войско, чтобы дать противнику генеральное сражение, от которого будет зависеть судьба всех северных провинций Арнора.

Вражеская орда атаковала земли северного королевства широкой плотной сетью, чтобы разом сломить сопротивление всех приграничных фортов, мелкой цепью разбросанных на севере, делая упор на неожиданность и внезапность нападения. Надо сказать, это им вполне удалось, и теперь всей обороне севера Арнора был фактически сломан хребет. Однако подобная тактика во многом оборачивалась против наступающей орды, так для того чтобы вновь собраться в единое сплоченное войско им требовалось время.

Люди учли свои предыдущие ошибки в войнах прошлых эпох, и посему тактика Саурона в нынешних обстоятельствах была для орды совершенно неприемлема. Орки не могли просто проигнорировать укрепленные окраинные форты и их обученные и довольно многочисленные гарнизоны и сразу всеми силами идти вглубь арнорских земель. Таким образом, они обрекли бы себя на окружение и неминуемый последующий провал всей кампании.

Прекрасно понимая, что враг ныне у самого порога, и они стоят у последней черты, к дружинникам спешно присоединялись многочисленные ополченцы, которые хотя и не были столь же хорошо обучены, но, тем не менее, были готовы сражаться до конца и не намерены отступать. Им повезло. Пока командиры орды стягивали силы в единый кулак, у защитников Арнора появилось время сделать то же самое.

Армии столкнулись неподалеку от холмов Эвендрим совсем недалеко от границ Арнора и Ангмара, что, учитывая громадное численное превосходство врага, давало арнорцам небольшое преимущество. Их противникам будет довольно затруднительно зайти им за левый фланг и совершить полный охват, буде у вражеских полководцев имелся подобный план действий.

Эведр, приведший две тысячи отборных конных воинов дружины, сразу же возглавил объединенное войско Арнора, так как был среди всех самым старшим по званию. Всего в отряде насчитывалось около пятнадцати тысяч человек, и из них лишь пять тысяч имели профессиональную военную выучку.

Все остальные были простыми ополченцами, вчерашними крестьянами и ремесленниками, которые с затаенным страхом вглядывались в бесчисленные нестройные порядки орды, покрепче сжимая в руках свое разномастное незатейливое оружие представлявшее собой в основном вилы, плотницкие топоры да тяжелые деревянные дубины.

Сорок тысяч солдат насчитывало войско неприятеля. Конные и пешие ангмарцы на левом фланге, многочисленные пешие орки Эриадора на правом. А также орки и гоблины северных пустошей в центре. Разведка в этот раз сработала должным образом, к тому же воинство орды было довольно сильно потрепано многочисленными предыдущими жестокими стычками с отважными арнорцами, которые, понимая что бежать им некуда, всегда бились до последнего, практически никогда не отступая и не сдаваясь в плен, и уже сумели оставить по себе добрую память, и посему Эведр был прекрасно осведомлен о примерной численности врага и том, кто именно идет в рядах его войска.

Тысячник был бывалым воином, прошедшим не одну битву и посему хорошо понимал, что сегодня победить им будет крайне непросто, однако не терял присутствия духа и не позволял другим впадать в отчаяние. Скоро все должно было решиться, и Эведр был полон решимости принять свою судьбу такой, какая она есть безо всяких жалоб и отговорок.

Хрипло запели грубые боевые рога, и воинство неприятеля устремилось в атаку. Их тактика была простой до безобразия. Они просто хотели сломить арнорцев своим числом. В воздухе засвистели стрелы и арбалетные болты. Среди арнорцев и их противников начали падать первые убитые. Впрочем, среди воинов северного королевства таковых было не особенно много, ибо даже ополченцы в их рядах имели толстые прочные деревянные щиты, коими они довольно успешно прикрывались в плотном строю (прием, которому загодя успел обучить их опытный и предусмотрительный Эведр).

Ордынцы несли гораздо более ощутимые потери. Особенно доставалось ангмарским конным арбалетчикам, кои были самыми опасными и меткими стрелками среди всего вражеского стана. Их короткие бельты с близкого расстояния играючи прошивали деревянные щиты ополченцев, и, не теряя своей убойной силы, впивались в их тела, ломая строй арнорских порядков. Посему и воины Эведра не оставались в долгу, снимая ангмарцев с лошадей меткими прицельными залпами, благо те на своих лошадях в одних лишь легких кожаных доспехах были более чем видной и легкой мишенью.

Среди пошедших в первую атаку ордынцев эти черноплащные воины были самыми грозными противниками. Элита орды — высокорослые могучие орки севера на гигантских варгах пока не вступали в сражение, ожидая, чем закончится противостояние арнорцев с их союзниками.

Помимо конных и пеших ангмарцев в атаке принимали участие и низкорослые орки Эриадора. Последних было особенно много и именно они первыми сшиблись с арнорцами в кровавой рукопашной. Нестройная лавина орков столкнулась со строем ополченцев, ощетинившимся длинными пиками на левом, самом безопасном фланге и пешими дружинниками в центре. И, несмотря на свое подавляющее численное превосходство, ордынцы не сумели сломить строй людских порядков. Атака орков захлебнулась в крови.

Дружина хорошо знала свое дело, и не дала оркам войти с ними в ближний мечный бой и разорвать их строй. Немало зеленокожих воинов упало под ноги арнорских воителей, пораженные длинными острыми пиками со сверкающими серебристой арнорской сталью наконечниками. Их топоры и ятаганы из дрянного негодного железа на сей раз им не помогли.

Один раз исход сражения едва не повис на волоске, когда пешие ангмарцы под прикрытием своих арбалетчиков едва не прорвали строй ополчения, вырвав из первой линии нескольких копьеносцев, однако образовавшуюся брешь удалось заполнить довольно быстро, и ополченцы сумели восстановить свои порядки, уничтожив всех прорвавшихся вглубь их строя врагов, не дав им рассечь левый фланг надвое.

Вновь запели боевые рога, и воины орды, подчиняясь сигналу, повернули назад. Слишком много их погибло в ходе первой атаки, не достигнув желаемого успеха, и предводители вражеского войска, похоже решили сменить тактику.

Эведр облегченно выдохнул, утерев пот со лба, стараясь, чтобы его волнения не заметил никто из сражавшихся рядом воинов. Наконечник его копья покраснел от крови, а щит был изрядно помят тяжелыми ударами орочьих топоров, хотя конная дружина на правом фланге практически не принимала участия в битве, благо, инстинктивно опасаясь грозной лавы ощетинившейся длинными копьями тяжелой кавалерии, орки и ангмарцы старались не лезть на рожон, атакуя преимущественно центр и левый фланг.

Однако и конница внесла свою лепту в отражение первой атаки, выпуская во врага тучи стрел и арбалетных болтов, тем самым существенно облегчив задачу центру, и хотя вражеских трупов перед ее могучими порядками лежало существенно меньше, нежели перед строем остальных частей арнорского воинства, но все же и здесь их было с преизлихом.

Тем временем орда, учтя ошибки прошлого столкновения, перегруппировала силы, и теперь все без исключения ее воины пошли в атаку. Эведр сдавленно выругался. Ныне на правый фланг шли ангмарцы: как пехота преимущественно вооруженная недлинными мечами, так и кавалерия. А меж конными арбалетчиками севера, тысячник обреченно разглядел мощные приземистые уродливые туши варгов с могучими наездниками-орками в тяжелых доспехах вооруженных огромными ятаганами. Похоже, для арнорцев настал момент истины. Все должно было решиться именно сейчас.

На этот раз всю тяжесть удара орды ощутили все арнорцы без исключения. Потрепанные более других ополченцы схлестнулись с орками Эриадора, которых, несмотря на понесенные ими потери, все еще оставалось намного больше, нежели людей.

Центру противостояли орки пехотинцы севера. Эти были намного более свирепыми и высокорослыми, нежели их эриадорские собратья. Дружинники Арнора сполна ощутили разницу в ранжирах, когда первый же орк вместо того, чтобы упасть замертво от стремительного удара тяжелой пикой в грудь, ловко перехватил оружие за древко и выдернул державшего его дружинника из строя, одним ударом громадного топора разрубив ему голову.

Удачливого гоблина тут же пронзили три копья разом, благо орки в лучшем случае имели на себе лишь тяжелую кожаную броню с нашитыми поверх нее деревянными бляхами, но многие его сородичи повторяли тактику теперь уже мертвого орка, и то и дело достигали успеха.

В центре возникла куча мала. Оркам пока не удавалось полностью рассечь строй дружины, но они были близки к этому. Задние ряды дружины остервенело кололи зеленокожих воинов длинными пиками, не давая им углубиться и далее, благо арноская боевая выучка была одной из лучших во всем Средиземье, но полностью отбросить врагов от своих порядков они уже не сумели.

На правом фланге сражение было особенно кровавым и жестоким. Оба воинства поливали друг друга целым дождем стрел, ни на секунду не прекращая залпов. Тяжелые ангмарские арбалеты пробивали арнорскую кольчугу, поражая тела дружинников, и тем никак не удавалось добраться до них и схлестнуться в рукопашной, ибо в этом им препятствовала пехота Ангмара, вооруженная длинными деревянными копьями, особенно эффективными именно против конницы.

Она не столько пыталась сломить тяжелую кавалерию, сколько тупо задержать и дать арбалетчикам как можно больше времени, на то чтобы вершить свою кровавую работу. И, надо сказать, пока им это вполне удавалось. Немало ангмарцев уже погибло, пав в неравном бою с самой грозной силой арнорского воинства, но из-за них кавалерии никак не удавалось использовать свой главный козырь — слитный удар копьями на полном скаку.

Только теперь Эведр осознал, какую чудовищную ошибку он совершил, не отдав приказ встретить орду в конном разбеге. Тогда возможно уже на первых минутах боя им удалось бы смешать ряды врагов, рассеяв их по полю, а затем уже помочь центру и левому флангу, ударив оставшимся ордынцам в спину.

Но теперь поздно было горевать о несбывшемся. Тяжелая кавалерия завязла в море наступающих врагов, не в силах использовать свое главное преимущество, а затем в дело, наконец, вступили варжьи всадники.

Многие кони при виде омерзительных буро-коричневых тварей отдаленно похожих на волков, но гораздо свирепее и массивнее вставали на дыбы, отказываясь подчиняться своим наездникам и сбрасывая их с седел. Хорошо еще, что подобных необученных терпеть запах этих созданий лошадей было среди дружины Эведра меньшинство, иначе бы ее ждал полный разгром.

Вооруженные гигантскими ятаганами орки-гиганты одним ударом обезглавливали своих врагов, умело уворачиваясь от копий и длинных прямых мечей арнорцев. Впрочем, и они несли потери, благо арнорцы были отважными и умелыми воинами, но даже лишенные своих наездников чудовищные варги продолжали сражаться, впиваясь в горла и ноги лошадей, тем самым образовывая давку и столпотворение, выгодное разношерстной орде, но отнюдь не конной дружине, особенно эффективной именно в монолитном плотном упорядоченном строю.

Среди сражавшихся орков особенно выделялся один. Настоящий гигант, обнаженный до пояса, более семи футов ростом, с абсолютно белой кожей и ярко-алыми жуткими глазами, он каждым ударом своего чудовищного клинка повергал на землю арнорских витязей, легко рассекая их от плеча до пояса вместе с тяжелыми стальными доспехами. Никто из числа людей не мог выдержать его неистовых атак. Изумленный Эведр лично видел, как великана неоднократно поражали мечи и копья, но его раны бледнели и затягивались прямо на глазах, не причиняя тому никакого видимого ущерба.

Апофеозом разыгравшейся баталии стал неожиданный удар орды в самый край левого фланга. Оказывается, часть ордынцев преимущественно орков севера загодя оставленных в резерве, воспользовавшись накалом и неразберихой кровавого сражения, под шумок обогнула защищавшие арнорцев слева холмы и обрушилась на ополченцев сверху подобно черной смерти.

Это стало последней каплей для отважных, но совершенно необученных людей лишь волею жестокой необходимости взявших в руки оружие. Строй ополчения сломался, и часть из них столкнулась со своим же центром, окончательно сокрушая порядки собственной армии. Орки радостно завыли. Похоже, победа была уже у них в кармане.

Эведр, надо отдать ему должное, быстро оценил обстановку. Ополченцев и пехоту, как это ни горько признавать, было уже не спасти, и посему он зычным голосом отдал коннице приказ об отступлении. Надо сказать, подумал об этом не он один. Отважные пешие дружинники из числа тех, что до сих пор еще продолжали сражаться, несмотря на полный разгром своей армии, понимая, что им самим в этой битве ничего уже не светит, всеми силами обрушились на наседавших на кавалерию врагов, давая коннице шанс воплотить задуманное.

Так было правильно. Пусть битва была проиграна, но до конца войны было еще очень далеко, и теперь чудом вырвавшейся из тисков окружения коннице следовало продолжить сопротивление на иных участках фронта и доказать, что гибель их товарищей была не напрасна.

Ордынцы своих врагов преследовать не стали. Они были тоже довольно сильно измотаны боем, к тому же на поле брани оставалось еще довольно много продолжавшей ожесточенно сопротивляться пехоты Арнора, которую следовало окончательно добить и тем самым поставить в сражении последнюю точку.

Через несколько часов все завершилось. Все не сложившие оружие воины соединенного королевства были мертвы, а немногих сдавшихся в плен деловито вязали ликующие от вкуса победы опьяневшие от крови ордынцы. Сложивших оружие впрочем, не убивали. Оркам, да и их союзникам ангмарцам были необходимы рабы для разных нужд, а покорные, сломавшиеся перед грозной мощью неприятеля и перспективой скорой смерти в бою люди подходили на эту роль как нельзя лучше.

* * *

Эведр хмуро глянул на пробегавшего мимо вестового и отдал ему приказ поторопить обслугу котлов. Повсюду, насколько хватало глаз в ночной тьме за крепостными стенами Форноста сверкали огни. Орда являла себя во всей красе, несмотря даже на то, что была сейчас частично сокрыта от глаз своей родной стихией изначального мрака.

Тысячнику и его отряду в полторы тысячи чудом вырвавшихся из окружения конных дружинников пришлось в спешном порядке идти в единственный еще не взятый орками укрепленный город в приграничье. По дороге к Форносту отряду несколько раз приходилось вступать в битву с малыми силами орды, преимущественно орками Эриадора, но здесь их всегда выручал столь излюбленный тяжелой кавалерией плотный удар клином на полном скаку, против которого оказались бессильны все вражеские потуги.

Низкорослые, малообученные и плохо вооруженные гоблины ничего не могли противопоставить профессиональным воинам Наместника, и до крайности обозленные предыдущими поражениями и гибелью своих товарищей, конные дружинники легко настигали разбегающихся от ужаса врагов и прямо на скаку поражали их копьями и мечами в незащищенные спины и рубя головы, не беря пленных и не ведая жалости. Захватчики, принесшие на их родные земли жестокий закон огня и меча, не щадившие ни женщин, ни детей, ни стариков должны были сполна получить свое.

Им повезло. Они сумели прибыть в Форност как раз тогда, когда его уже вовсю осаждали южные силы орды, не принимавшие участия в битве подле холмов Эвендрим. К счастью дружина прибыла на место глубокой ночью, и их разведчики успели разглядеть подле города мерцающее море огней, благо это по понятным причинам было не слишком сложным делом. Наскоро посовещавшись с выжившими сотниками, Эведр решил рискнуть и сделать ставку на внезапное нападение.

Их враги до самого последнего момента ни о чем не подозревали, ибо были превосходно осведомлены о малой численности форностского гарнизона и уверены в собственной безопасности. Поэтому когда в их спящий лагерь на полном скаку ворвалась сверкающая в свете факелов стальная лава тяжелой кавалерии, орки ударились в самую натуральную панику.

Десять тысяч гоблинов находилось под стенами древнего аванпоста Арнора в восточных землях, но воинов Эведра сегодня это не остановило. Они остервенело рубили податливую зеленую плоть своих врагов, совершенно не думая об опасности и своей жизни. Сегодня они сражались, словно древние герои прошлых эпох, ибо на них ныне из-за призрачных стен Арды смотрели лица их мертвых товарищей, коих они в силу жестокой необходимости были вынуждены оставить умирать там, на охваченном огнем опустошительной войны северо-востоке.

Ныне пришла пора доказать, что их соратники погибли не напрасно, пожертвовав своими жизнями во имя того, чтобы жили они. И бойцы Эведра превосходно справились с этой задачей, сполна выплатив долг за свое тогдашнее спасение. Множество орков перебили они, сами не потеряв практически никого из своих, ибо застигнутые врасплох гоблины даже и не помышляли о сопротивлении, и рассеяв южную орду далеко по окрестностям, и лишь под утро усталые и ликующие вошли во врата Форноста. Вошли не как побежденные, но как победители, которым не стыдно смотреть в глаза тем, кого они были призваны защищать и оберегать пусть даже и ценой собственной жизни.

Однако это был еще далеко не конец. Едва схлынула радость первой по настоящему крупной блистательной победы, Эведр, вновь принявший командование над гарнизоном, отдал приказ срочно укреплять город. Повсюду начали возводиться баррикады, буде враг все же проникнет внутрь крепостных стен. Ковались стрелы, мечи, чинились кольчуги — горожане как могли, готовились к отражению угрозы.

Множество орков сумели перебить дружинники, воспользовавшись темнотой и внезапностью нападения, но гораздо больше их уцелело, плюс ко всему по пятам арнорской кавалерии на Форност шла и северная орда, гораздо более многочисленная и опасная.

С провиантом дела у защитников города обстояли не то чтобы очень плохо, но и не сказать что сильно хорошо. По самым скромным прикидкам запасов продовольствия должно было хватить им недели на три, но не больше. Пополнить его запасы было негде, ибо никто в здравом уме не рискнет ехать в Форност с медленными громоздкими телегами теперь, когда ему угрожают столь исполинские силы. Зато питьевой воды было в избытке, так как в городе существовали подземные источники. Оставалось лишь надеяться, что орда не сумеет обнаружить и отравить их.

Однако не это было главным. У Эведра никак не шел из головы тот белый орк гигант, с такой легкостью расправлявшийся с его лучшими воинами. Опытный воин, прошедший не одну битву, в том числе и в ранге простого дружинника, он с затаенным стыдом ловил себя на мысли, что смертельно боится мистического предводителя вражьей орды.

Это был неконтролируемый додревний ужас перед изначальными силами Тьмы, который старый бывалый тысячник, привыкший к звону стали и жестокой рубке кровавой сечи просто не мог перебороть. Если оружие смертных не действует на отмеченного печатью благословения первородного Мрака вождя орды, то не станется ли так, что у орков окажется немало и иных сюрпризов в рукаве гораздо более гибельных и смертоносных, нежели их обычные стрелы и ятаганы?

Впрочем, тысячник быстро сумел отогнать тревожные мысли прочь. Не к чему сейчас было думать об этом. Как ни крути, он ни майар и даже не эльф, чтобы рассуждать о подобных делах. Он простой воин и его дело воевать честной сталью. И если случится так, что ему суждено пасть на этом поле брани, то он с честью примет подобную судьбу и не бросит своих воинов на произвол судьбы, как, пусть и вынужденно, сделал это в прошлый раз. Более подобного не повториться. На этот раз все они будут стоять до конца.

Орда подошла через неделю после того, как дружина Эведра заняла город. Однако непосредственно перед ее приходом судьба подарила защитникам Форноста один приятный сюрприз в виде двух объемистых подвод под завязку набитых всевозможной снедью с тремя десятками арнорских охотников преимущественно из числа отставных дружинников.

Те, прознав о грядущей осаде, сумели набрать по чудом уцелевшим деревням кое-какой провизии, благо крестьяне делились ей с охотой, прекрасно понимая, что от того, выстоит ли Форност, во много зависит и их собственная участь и судьба, и на свой страх и риск подогнали подводы прямо к стенам города.

Когда глухой ночью в ворота постучали, стража при виде обоза и его сопровождения, даже отдаленно не тянувшего на приспешников орды, лишь широко раскрыла рты от изумления.

-Что смотрите... — Сумрачно усмехнулся старший из охотников, крепкий жилистый чернявый мужик по имени Феорл. — Открывайте быстрее. Орки ждать не будут...

По счастливой случайности их не сумели обнаружить в изобилии рыскавшие по округе гоблины из числа тех, что были рассеяны конницей Эведра во время разыгравшегося под стенами города ночного сражения тогда, когда тяжелая кавалерия только прибыла в восточный форт, и теперь шансы на то, чтобы пережить осаду, у защитников Форноста существенно возросли, благо помимо провианта гарнизон города пополнился еще и тремя десятками опытных воинов, что в сложившихся ныне условиях не могло не радовать.

Всего гарнизон города насчитывал ныне десять тысяч защитников и включал в себя всех боеспособных мужчин от подростков до стариков еще способных держать в руках оружие. Женщины и дети тоже как могли, помогали своим сыновьям, братьям, мужьям и отцам, укрепляя стены и баррикады. Все жители Форноста прекрасно понимали, что в случае поражения им не приходится ждать от захватчиков снисхождения, так что город был намерен стоять насмерть...

Эведр вынул из-за пазухи искусно вырезанную деревянную трубку и неторопливо набил ее табаком. Штурм должен был вот-вот начаться. Это бывалый тысячник ощущал неким глубинным наитием, которое вырабатывается у солдата за годы долгой тяжелой службы, и теперь оно вряд ли могло его подвести.

Эведр успел сделать лишь пару затяжек, когда запели боевые орочьи трубы, и темная лавина орков и их союзников хлынула вперед.

-К бою! — Зычно отдал команду тысячник, и звонкие рога защитников Форноста в свою очередь возвестили о том, что вызов принят.

Атаковавшие стены орки несли с собой легкие приставные лестницы, которые деловито пытались закрепить на земле, упирая их одним концом в стены, а другой крепко держали сразу по трое-четверо гоблинов. Со стен в них в изобилии летели стрелы как арбалетные, так и лучные, коих к счастью было в изобилие, сказалась работа не знающих усталости кузнецов и прочих мастеров оружейников, с ног сбившихся ради того, чтобы у жителей города было чем обороняться.

Среди орков начали падать первые убитые. Прицельно выбивая воинов, державших внизу лестницы, защитники лишали их должной опоры и легко сбрасывали вниз вместе с визжащими от ужаса гоблинами из числа тех, кто уже успел взобраться по ним достаточно высоко. Эведр сперва даже подивился на то, что орки не воспользовались преимуществом внезапного ночного нападения, предпочтя выступить в открытую и даже с неким бахвальством, когда запыхавшийся гонец принес ему весть о том, что враги тайно атаковали и иные участки стены сразу в нескольких местах.

Впрочем, тысячник загодя предвидел подобную возможность и посему расставил дружинников на всех участках крепостной стены, так что хитрость орды не удалась. Арнорские витязи крепко знали свое дело и сумели отбить наступление неприятеля по всем направлениям, благо теневые отряды противника не были особенно многочисленными, да и шли меж них в основном эриадорские орки и ангмарцы, которые в рукопашной были весьма посредственными бойцами.

А тем временем главный штурм и не думал стихать. Врагов сегодня было очень много, и посему кое-где оркам худо-бедно удалось закрепить свои осадные снасти и вскарабкаться на самый верх. Впрочем, там их уже встречали ополченцы вооруженные тяжелыми топорами и дубинами. Могучими ударами они сбрасывали гоблинов вниз прямо на головы их товарищам, что еще больше добавляло неразберихи среди атакующих.

Особенно среди ополченцев выделялся один. Могучий молотобоец Тверд, громадный светловолосый детина с добрым открытым лицом и чистыми синими глазами орудовал гигантской деревянной колотушкой, коей ухитрялся сшибать по нескольку противников за раз. Он один держал целый участок стены, и враги ничего не могли поделать против его могучей природной силы. Увидев неподалеку от себя лестницу и деловито карабкающихся по ней орков с зажатыми в зубах кинжалами и ятаганами, он с яростным кличем устремился туда.

Сшибив двумя богатырскими ударами своей исполинской кувалды всех успевших подняться наверх гоблинов, он, крякнув от натуги, всей своей силой навалился на тяжелую лестницу и в одиночку сумел сбросить ее вниз. Массивная осадная снасть с грохотом рухнула на землю, давя не успевших убраться с ее пути ордынцев. В стане арнорцев подвиг богатыря встретили ликующими криками, но до окончательной победы защитникам города, тем не менее, было еще очень далеко.

Ливень из стрел бьющий со стен не прекращался ни на миг. Ордынцы пытались огрызаться ответными залпами, но они были мало эффективны, так как арнорцев скрывали мощные крепостные зубцы, в изобилии расположенные на стенах, и в итоге орде все же пришлось отступить, оставив внизу на земле множество тел своих соратников.

Поняв, что первая попытка штурма провалилась, люди на стенах издали ликующий крик. Сегодня они сумели отстоять свою жизнь и свободу. И лишь сам Эведр отнюдь не разделял восторг своих людей. Он прекрасно понимал, что это был лишь слабый отголос, малое предвестие предстоящего штурма, когда орда обрушится на них всеми своими немалыми силами. И вот тогда и решится, за кем именно из противников останется конечная победа.

* * *

Вторую попытку штурма орда предприняла на следующий день ближе к вечеру, когда было еще достаточно светло, и ее воины сумели более-менее оправиться от первого досадного поражения. Даже по самым скромным прикидкам число пришедших под стены Форноста ордынцев было не менее пятидесяти тысяч.

Несмотря на два жесточайших поражения, несмотря на кровавую битву при Эвендриме, в которой орки и ангмарцы, несмотря на одержанную победу, потеряли громадное количество бойцов, орда все равно намного превосходила числом своих противников. И с этим ничего нельзя было поделать.

У Эведра тоже были немалые потери, особенно острые оттого, что их негде было восполнить, но, несмотря на тяжелый ночной бой, его люди даже раненые так и не покинули стены, позволив себе лишь краткий отдых. Ныне беспечность была смерти подобна, и это понимали все воины без исключения, и посему никто из них не роптал, не жаловался на усталость и раны и не клял судьбу злодейку, непонятно за каким лихом забросившую его в это гиблое, забытое Валар место.

Все они были готовы умереть, сражаясь за свою родину, за свой город и за своего командира, который, полностью оправдывая свое негласное принятое среди дружины звание воинского отца, был готов разделить со своими детьми все тяготы и опасности предстоящей битвы, сражаясь в первых рядах наравне с простыми воинами гарнизона, ловко орудуя тяжелым полуторным мечом.

Пока ему везло. Он ни разу не был ранен даже легко, но будет ли подобно везение продолжаться и далее... Нет, тысячник далеко не был трусом и давно уже смирился со своим нелегким ратным делом, которому он посвятил практически всю свою жизнь, однако что станет с бойцами, если они, не дай Светлые Силы, потеряют командира прямо в самый разгар сражения? Смогут ли сотники в случае его гибели грамотно организовать оборону, и не побегут ли необученные ополченцы перед лицом грозного врага...

Эведр тряхнул седой головой увенчанной ныне остроконечным арнорским шлемом, отгоняя посторонние мысли. Враг был на подходе. Следовало быть наготове. На сей раз орки и люди шли вперемежку, видимо рассчитывая взять город всем скопом, тупо задавив противника своей чудовищной многочисленностью.

Защитники Форноста не нуждались в дополнительных приказах, и сами прекрасно знали, что нужно было делать. Едва орки и их союзники оказались в зоне обстрела в них вновь, как и в прошлый раз полетел настоящий дождь из разномастных стрел и снарядов. К тому же свое слово на сей раз сказали и молчавшие во время ночного штурма массивные настенные стрелометы и требущеты, которые в прошлый штурм из-за плохого обзора и довольно быстрой стремительной атаки орды не успели использовать по назначению.

Тяжелые камни и гигантские стрелы осадных орудий пробивали в рядах врага громадные бреши. Ордынцы шли плотной толпой и посему были довольно легкой и видной мишенью.

На этот раз их было существенно больше, нежели во время первой попытки атаки. Лишь варжья кавалерия, да конница Ангмара пока оставались в отдалении, наблюдая за боем и погоняя вперед недостаточно расторопных эриадорских гоблинов, кои были для орков севера чем-то вроде пушечного мяса.

Эведр не знал наверняка, был их чудовищный неуязвимый для обычного оружия предводитель здесь среди этой орды, но, тем не менее, неким глубинным наитием чуял его незримое присутствие. Нет, он попросту не мог не быть сейчас здесь и не насладиться конечным триумфом своей победы. Тысячник жестко усмехнулся. Что ж, он и его ребята постараются сделать все возможное, чтобы если не победить, то уж, по крайней мере, сильно подпортить зеленокожим ублюдкам радость победы.

Надо сказать, что ордынцы учли все ошибки предыдущего столкновения, и теперь помимо лестниц и "кошек" аж три десятка здоровенных орков севера тащили к воротам огромный неошкуренный таран из ствола цельного дуба.

По команде Эведра по этому отряду со стен было дано несколько прицельных залпов, но эти орки, по всей видимости, личная гвардия белокожего вождя гиганта, были с ног до головы закованы в тяжелые стальные доспехи, да и еще и плюс ко всему умело прикрывались тяжелыми окованными железом деревянными щитами. Под непрекращающимся ливнем стрел они упорно продолжали идти вперед, потеряв лишь двоих убитыми, место которых впрочем, быстро заняли новые орки.

Эведр не верил своим глазам. Орки сегодня не только не проявляли своих обычных присущих их темной природе трусости и себялюбия, но и, казалось, вовсе не думали о своих жизнях, своими бездоспешными телами живым щитом прикрывая тех, что несли таран, ценой своих бессмертных жизней, (ибо орки подобно эльфам не стареют, так как сами когда то были перворожденными измененными чудовищной волей Первого Великого Врага еще в Предначальную эпоху), давая им возможность вершить свою работу.

Под массивными полными кипящей смолой чугунными котлами вспыхнули зажженные горожанами костры, но было уже поздно. Закованные в сталь орки-гвардейцы, наконец, дошли до желанной цели и со смачным хэком обрушили на массивные врата Форноста первый удар.

Обитые железом деревянные ворота дрогнули, но устояли. Защитники города опрометью бросились к ним, подпирая створки всем, что попадалось под руку, начиная с массивных выковырянных из мостовой и стен валунов и заканчивая тяжеленными дубовыми бочками, предназначавшимися для самых разных преимущественно торговых нужд.

Орки меж тем ни на минуту не прекращали вершить свою разрушительную работу, обрушивая и обрушивая таран на упорно не желавшие поддаваться их осатанелому напору врата небольшого, но столь отважного и несгибаемого приграничного городка на самом восточном краю северной державы.

Уже десятеро из них рассталось с жизнью, пораженные меткими стрелами в узкие сочленения прочных, но как оказалось, отнюдь не монолитных доспехов, и тут, наконец, метко выпущенный камень из массивного настенного требущета врезался в самую гущу орков-гвардейцев, надвое переломив бревно тарана и расшвыряв его обслугу в разные стороны, оставив после себя лишь искалеченные деревянными и каменными осколками тела.

Почуяв перелом в битве, защитники взялись за дело с удвоенным рвением. Ворота хоть и были изрядно повреждены тяжелым тараном, тем не менее, оставались еще достаточно крепкими, для того чтобы их и дальше можно было оборонять. Ордынцы атаковавшие стены, также не слишком преуспели в этом занятии. Лестницы со снующими вверх по ним врагами арнорцы, как и во время прошлого штурма, ловко сбрасывали вниз, а "кошкам" буде тем удавалось зацепиться за край стены, просто обрубали веревки, тем самым, сводя все усилия их метких обладателей на нет.

Наконец, смола была готова, и всю ее кипящую вязкую черноту форностцы обрушили на толпившихся у врат врагов, тщетно пытающихся своими саблями и топорами довершить начатое их теперь уже мертвыми соратниками. Над полем битвы повис дикий не смолкающий ни на миг истошный вой.

Кипящая смола — жуткое оружие. Даже самые храбрые и закаленные в боях ветераны не могли думать о ней не иначе как с внутренним содроганием. Ибо это была поистине жуткая смерть. Наверное, одна из самых страшных и жестоких на поле боя. Люди и орки истошно орали, катаясь по земле, сгорая заживо в жутком вареве защитников города. А когда один из наиболее сообразительных воинов Эведра додумался пустить туда зажженную стрелу, там и вовсе начался настоящий ад.

Затор, образовавшийся подле ворот Форноста, рассосался, словно по мановению руки. Все воины орды, коим посчастливилось избежать знакомства с чудовищным гостинцем арнорских защитников, в панике отступали назад, оставив своих сгорающих заживо товарищей на произвол судьбы. Вдогонку им летели стрелы, собиравшие обильную жатву с темного воинства, и окрыленные успехом своих соратников воины из числа тех, что бились на стенах, наконец, также сумели окончательно отбросить врагов назад, заставив их атаку захлебнуться в крови.

Орда вновь отхлынула от города. На этот раз убитых среди их числа было еще больше, нежели во время первого штурма. Впрочем, и воины Форноста не избежали потерь и мало что не падали от усталости, сказывалась бессонная ночь и два недавних тяжелых боя.

-Может, теперь отступят? — С надеждой вгляделся в изможденное, потемневшее от грязи пота лицо Эведра совсем еще молодой десятник, волею судьбы оказавшийся на стенах плечом к плечу со старым тысячником.

-Вряд ли... — Покачал головой Эведр, сплюнув через парапет тягучую вязкую слюну. — Их слишком много, и если они отойдут сейчас, это сильно подорвет весь боевой дух орды. Их командиры, кто бы они ни были, не могут этого не понимать. Поверь мне, парень... Все самое тяжелое еще впереди...

* * *

Как впоследствии оказалось, слова Эведра были пророческими. Отступившее темное воинство, преспокойно дождавшись, пока угаснет огонь на подступах к воротам, пошло в третью атаку. На этот раз не менее массивный, нежели первый таран на толстенных цепях волочило четверо гигантских варгов. Как и в предыдущее столкновение орда не стала тратить время и силы на всевозможные хитрости. Все скрытые козыри защитников Форноста подошли к концу, и теперь все должна решить честная сталь и боевой дух сражавшихся.

Волочившие таран явно загодя натасканные на этот трюк своими хозяевами варги, едва оказались на расстоянии обстрела для защитников крепости, тут же взяли стремительный разбег, отчего тяжеленный таран взвился в воздух на туго натянутых цепях словно пушинка, и ринулись к воротам. Запоздало защелкали арбалеты и требущеты. Один из наездников рухнул наземь пораженный гигантской стрелой настенного арбалета, буквально сметенный со спины своего жуткого скакуна, но было поздно.

Огромный рычащий ком шерсти, мускулов и дерева с чудовищной силой врезался в уже и так изрядно поврежденные врата, и они не устояли. Толстенный деревянный засов, запирающий их переломился пополам, и створки слегка приоткрылись, благо помимо засова вблизи ворот была возведена массивная баррикада, не давшая им распахнуться настежь.

Уцелевшие, хотя и немного оглушенные от столкновения с массивными воротами варги остервенело кинулись на защитников города, однако тут же были встречены целым ливнем и стрел и ударами тяжелых копий, и полегли все до единого, не успев причинить никому вреда.

К пробитой бреши в обороне форностев уже вовсю спешили новые воины неприятеля, но могучим дружинникам образовывавших первую линию защиты при поддержке ополченцев все же удалось отбросить всех противников от входа в город и захлопнуть врата, подперев их со своей стороны массивным бревном.

На стенах защитникам тоже приходилось несладко. На этот раз первыми на стены полезла отборная орочья пехота в тяжелой броне. Могучие и явно обученные лазать по стенам гоблины вмиг закинули на стены массивные осадные крюки на стальных цепях, чтобы их невозможно было обрубить, и, не обращая внимания на стрелы, практически в мгновение ока оказались на стенах, тут же вступив с ополченцами в жестокое противостояние.

В отличие от своих низкорослых сородичей эти орки превосходно умели биться как в одиночку, так и слитном строю, что тут же ощутили на себе преисполненные праведного гнев, но притом совершенно необученные ополченцы. Массивные ятаганы орков собирали обильную жатву с защитников стен, отбрасывая их все дальше и дальше.

Могучему Тверду не повезло. Он с двумя товарищами из числа обычных горожан столкнулся аж с пятью отборными телохранителями вождя орды. Сперва он сумел улучить момент и разбить голову одному из гоблинов схватившимся с его соратником своим молотом, но затем на него разом насело сразу трое орков.

Молотобоец яростно вращал своей исполинской кувалдой, не давая оркам приблизиться к себе, но отсутствие профессиональной боевой выучки все же сыграло против него, и один из ятаганов противника глубоко погрузился ему в живот, легко пробив защищавший могучего кузнеца плотный кожаный доспех. Тверд яростно взревел и изо всех своих немалых сил обрушил молот на голову удивленного тем, что его соперник никак не желает умирать, самоуверенного орка.

Кувалда легко смяла череп гоблина вместе со шлемом, превратив их в одно сплошное месиво мяса и металла, и тут двое оставшихся орков разом нанесли удары, поразив ятаганами грудь и шею отважного воителя. Тот уже на последнем издыхании сумел могучей рукой притянуть к себе одного из убийц и, несмотря на яростное сопротивление последнего, вонзить ему в горло здоровенный мясницкий нож, который всегда носил за поясом с такой неистовой силой, что тот вышел из шеи с обратной стороны, после чего, наконец, рухнул мертвым.

Однако прочие ополченцы не были столь могучими воинами как отважный кузнец и посему их продолжали теснить по всем направлениям. Внизу на стены уже карабкались и иные воины орды рангом поплоше. Вскоре всем стало понятно что стены уже не удержать, но и дружина и горожане остервенело продолжали сражаться, поскольку отступать им было попросту некуда. Ведь там за их спинами были их жены, старики и дети...

-Господин, под городом есть подземелье. — Осторожно тронул за плечо тысячника один из его оруженосцев. — Оно расположено довольно глубоко, там сейчас женщины и дети, и мы могли бы...

-Нет! — Отрезал тысячник. — Я не брошу своих людей! Не в этот раз... Седлать коней! — Зычно скомандовал Эведр. — Умрем, как подобает мужчинам! В открытом бою!

Дружинники поддержали его приказ яростным ревом и со всех ног бросились к конюшням, пока было еще не слишком поздно. Пока у них еще была возможность умереть красиво. На поле брани, а не здесь подобно загнанным в угол амбарным крысам.

Тысячник уже собрался, было последовать их примеру, когда позади темных порядков орды из прилегающего к городу леса показался еще один отряд. Эведр сперва подумал, что это к врагу подоспело свежее подкрепление, но затем его зоркие, несмотря на прожитые годы, глаза различили развевающийся над отрядом бело-синий арнорский штандарт.

-Неужели Пресветлая Варда услышала наши молитвы... — Потрясенно прошептал он.

Надо сказать, этот отряд заметил не он один, и защитники крепости, почуяв, что все сегодня может сложиться и иначе, и смерть может обойти их стороной, с удвоенным рвением взялись за дело.

-Командир, воины готовы! — К Эведру подбежал запыхавшийся, но сияющий от радости и предвкушения жаркой схватки дружинник. — Восемь сотен кавалерии!

-Отлично. — Хищно улыбнулся старый тысячник. — Зададим жару этим ублюдкам.

А тем временем подоспевший на выручку к арнорцам отряд слитно ударил прямо в тыл совершенно не ожидавшей подобного орде. Грозно зазвучала боевая медь военных рогов, еще более усиливая ужас среди пришельцев севера. Воинство людей не было особенно многочисленным. Всего пять тысяч воинов, пять сотен тяжелой кавалерии, столько же пеших латников, из числа тех, кто чудом выжил во время предыдущих ожесточенных боев с силами северной орды.

Остальные были ополченцами окрестностей из тех, что не побежал на юг, ища спасения в глубинных областях могучей империи, а решил пусть даже и ценой своей жизни показать захватчикам, что они слишком рано списали их со счетов и решили праздновать победу.

Их удар был страшен. Первыми достигшие вражеских порядков арнорские конники врезались в ряды темного воинства, с ужасающей силой круша все на своем пути. Пешие воины не отставали от конных, прикрывая их по флангам. Шеренги орды заколебались. Уже окончательно уверовавшие в слабость и никчемность людей и внутренне празднующие свою победу, они оказались совершенно не готовы к подобному повороту.

Орки и ангмарцы, несмотря на свое подавляющее численное превосходство, разбегались кто куда, не в силах дать охваченным праведным гневом арнорцам хоть какой-то отпор.

-Это наш шанс! — Прокричал Эведр. Верхом на могучем гнедом жеребце в окружении своих ощетинившихся копьями конных закованных в броню воинов, он выглядел сейчас очень грозно и был готов сражаться за свой родной город, в котором он был не только начальником гарнизона, но также родился и вырос, до конца. — Открыть ворота!

Несмотря на то что орде теперь приходилось сражаться на два фронта, враги не оставляли попыток штурма ворот, которые еще держались лишь благодаря титаническим усилиям защитников крепости. И их жертва не пропали даром. Сноровисто разобрав баррикаду, защищавшую изрубленные искореженные ворота, их защитники проворно отхлынули в стороны.

Враги, ликующе вопя, устремились в образовавшийся проход, но, увидев несущуюся на них во весь опор тяжелую лаву кавалерии, ждавшую своего часа во внутреннем дворе надвратной цитадели, охваченные диким ужасом попытались повернуть назад и столкнулись со своими же воинами. Латники Эведра ударили по всей этой живой массе слитным ударом копий на полном скаку в лучших традициях арнорской боевой конной школы.

Их удар был настолько силен, что дружине в одночасье удалось стоптать всех врагов штурмовавших ворота, сломив их оборону, и оттеснить прочь от города, продвигаясь все дальше и дальше вглубь вражеской орды. Рисунок сражения вновь изменился. С одной стороны врагов, несмотря на понесенные ими колоссальные потери, все равно оставалось значительно больше, нежели всех арнорцев вместе взятых, однако подоспевшее к ним подкрепление и задумка Эведра обескуражили вражеских воинов, лишив их должного боевого настроя.

Те, что штурмовали стены, также почуяв слабину своих соратников, сражались уже не столь ожесточенно, и у оборонявшихся ополченцев появился шанс. Около тридцати тысяч воинов потеряли ордынцы за все время осады непокорного свободолюбивого Форноста, не считая прочих потерь. Еще около двадцати тысяч их оставалось против от силы семи-восьми тысяч арнорцев, считая и тех, что пришел городу на подмогу со стороны леса, ибо им тоже изрядно досталось за время вторжения.

Предводители орды всеми силами пытались переломить обстановку, послав лучшие силы, чтобы остановить наступление людей запада, но в образовавшемся столпотворении их воинам приходилось пробиваться сквозь ряды своих же потерявших голову от страха бойцов, преимущественно эриадорских гоблинов, которых в стане орды было больше всего, и которые совершенно обезумели от ужаса. Многие из них попросту погибали в чудовищной давке, так и не достигая поставленной цели, и в итоге воинство орков и ангмарцев окончательно смешалось, превратившись в неуправляемую толпу.

Конница Арнора и с той, и с другой стороны сполна воспользовалась этим неожиданным подарком, нещадно рубя ордынцев направо и налево и лишь усиливая их панику. Ополченцем же тем временем удалось окончательно отбить штурм, уничтожив всех осаждавших город врагов, и они, оглашая воздух грозными боевыми кличами, пришли на помощь своим соратникам.

Это стало последней каплей. Воины орды очертя голову бросились в рассыпную, более не помышляя о сражении, спеша лишь спасти собственные жизни. Арнорцы осатанело поражали их в незащищенные спины, рубя мечами и пронзая пиками, сполна отыгрываясь за все предыдущие поражения и потери.

К закату все было кончено. Орда была перебита и рассеяна по окрестностям и лишь немногочисленной коннице и варжьей кавалерии удалось ускользнуть, уйдя на север. Арнорцы утомленные тяжелыми битвами последних дней их преследовать не стали. Всего около трех тысяч из них сумели пережить это сражение.

От всей тяжелой кавалерии осталось не более семи сотен бойцов, пеших дружинников уцелело несколько больше, а вот практически бездоспешными ополченцам досталось более всего. Их уцелело не более пяти сотен от всего того числа, что принимало участие в битве.

Множество жителей славного Форноста сложили головы в этой войне, а значит у тех, кому удалось уцелеть, но кто изначально не принадлежал к их числу, появился шанс поселиться под его крепкими стенами в качестве полноправных горожан, ибо приграничный форт столь важного стратегического назначения по понятным причинам не мог долгое время оставаться без защитников.

Город ликовал. Форностцы праздновали свое второе рождение, ибо их спасение было воистину чудом, божественным провидением додревних сил Арды. Однако сам Эведр, несмотря на блистательную, потом и кровью вырванную у более сильного и многочисленного врага победу, в отличие от своих солдат, отнюдь не разделял их радости.

Мистический предводитель орды так и не показался ему на глаза во время последнего боя, хотя многие его дружинники видели исполинскую фигуру белого орка на сером варге, который пытался пробиться к людским порядкам, но не преуспел в этом из-за чудовищной давки на поле битвы, видно его сила тоже имела свои границы, и тысячник был абсолютно уверен, что ему в любом случае удалось уцелеть, и что в самом ближайшем будущем он вновь заявит о себе. Ибо подобная мощь попросту не может слишком долго оставаться под спудом.

Впрочем, получившие столь жестокий отпор и понесшие колоссальные потери орки и их союзники ангмарцы в ближайшее время уже вряд ли вернуться, однако весь северо-восток Арнора ныне фактически лежал в руинах, что вряд ли понравится Наместнику, который хотя и слыл человеком справедливым, но и карать своих подчиненных за нерадивость также умел более чем хорошо.

Старый тысячник невесело нахмурился. Гонец, посланный им к Наместнику, так не вернулся назад, а значит, ему в свете последних событий нужно было срочно оправляться в Аннуминас для получения новых указаний. Мешкать было ни в коем случае нельзя. Требовалось срочно восстанавливать оборону всего северо-востока, где тысячник был ныне первым военным лицом, и Эведр был намерен исполнить это всеми возможными способами и в максимально краткие сроки. Пусть даже это и будет стоить ему карьеры или даже жизни.

Глава третья. Дурные вести.

В этот вечер Наместник как обычно находился в своем кабинете в главном дворце Аннуминаса. Это был довольно крупный породистый темноволосый мужчина слегка за сорок в самом расцвете лет, ибо те, в ком текла древняя кровь Нуменора, жили гораздо дольше обычных людей, хотя и не были бессмертными подобно эльфам.

Древние короли прошлого, согласно многочисленным хроникам правили порой по триста лет, а то и более, но со временем кровь дунадайн все более и более растворялась среди иных племен и народов, несмотря на все старания ее носителей сохранять чистоту породы, и посему Эвенор, волею государя объединенной империи Гондора и Арнора Наместник всех северных земель, вряд ли мог рассчитывать более чем на сто лет жизни.

Впрочем, этого ему было вполне достаточно. Наместник был человеком весьма прагматичным и рассудительным. Он никогда не хватал звезд с неба, вполне трезво оценивая свои возможности, и посему амбиции Ар-Фаразона и прочих темных нуменорских владык далекой древности были ему глубоко чужды. Жить вечно он не желал. Особенно в связи с последними событиями, когда на вверенные ему земли обрушилось столько напастей разом.

Все дело было в том, что на его королевство нежданно-негаданно обрушилась целая орда орков в союзе с проклятыми потомками чернокнижников ангмарцами. Причем случилось все это настолько неожиданно и внезапно, что к своему глубокому стыду даже он, первое лицо Арнора, ничего толком не знал о разыгравшемся на северо-востоке противостоянии, кроме того, что число вторгшейся в его земли орды было довольно велико и случившееся никак нельзя было назвать мелким приграничным набегом.

Хотя, конечно, Наместник, будучи опытным воином, не раз и не два в молодости принимавшим участие в битвах наравне с простыми воинами королевства, и озаботился загодя отдать распоряжения укрепить по мере возможности северо-восточные рубежи северного королевства и выслать тамошним воинам подмогу, благо гонцы из тех мест несли в его Цитадель весьма и весьма противоречивые известия. Хаос и неразбериха военного времени, как всегда и бывает в подобных случаях, давали о себе знать.

Наместник тяжело вздохнул. А ведь он не так давно он сам планировал большой поход против орков Эриадора и уже даже кинул клич всем желающим присоединиться к подобной кампании. Однако его планам не суждено было сбыться. Гоблины и их союзники ангмарцы успели раньше и нанесли его королевству чудовищный удар, оправиться от которого будет не так то просто. По крайней мере, в ближайшее время...

-Наместник, к вам посетитель. — Деликатно постучал в дверь один из стражей в легких идеально подогнанных по фигуре серебристых доспехах, отвлекая владыку севера от тяжелых дум. — С северо-востока. — Осторожно уточнил воин.

Стражи Цитадели — особая каста. Лишь лучшие из лучших удостаивались чести быть принятыми в нее, да и то кандидатов, как правило, готовили с самого детства и лишь среди числа тех, в ком была хотя бы капля древней нуменорской крови.

-Зови. — Коротко распорядился Наместник, и в его кабинет тихо вошел крепкий седой мужчина средних лет.

Вошедший был облачен в тяжелые доспехи, носившие явные следы недавних сражений. Было очевидно, что он только что прибыл с самых северо-восточных рубежей, где ныне бушевала война, и не успел даже толком привести себя в порядок для встречи с сановником столь высокого ранга. Впрочем, Наместник был не из тех, кто уделяет слишком большое внимание дворцовому этикету и прочим формальным процедурам. Особенно в свете последних событий.

Тысячник Эведр, несмотря на то, что посещал Цитадель далеко не в первый раз, сейчас заметно нервничал. Это было хорошо заметно по его подрагивающим пальцам и подчеркнуто уставной манере держаться. Всего полусотню воинов взял он с собой в качестве эскорта, сильно рискуя, ибо отдельные малые отряды орды до сих пор продолжали бесчинствовать на всем северо-востоке, но взять больше наверняка означало бы навлечь на себя гнев Наместника, ибо отзывать сейчас воинов с приграничных рубежей, коих и так там сильно не хватало, было бы попросту смерти подобно.

-Дурные вести, не так ли... — Невесело усмехнулся Эвенор, понимающе глядя на своего подчиненного.

-Иначе и не скажешь, Владыка. — Хрипло выдохнул Эведр, тщетно пытаясь изгнать и голоса дрожь и неуверенность. — Мы обескровлены. Весь северо-запад Арнора практически полностью остался без защиты.

-Как это произошло? — Посуровел Эвенор. Он, конечно, подспудно ожидал, что новости, принесенные тысячником, будут не самыми приятными, но не думал что до такой степени.

-Ангмарцы и орки... Первые давно уже, как вы знаете, тревожили нас на границах, но их нам худо-бедно удавалось сдерживать. А потом... А потом к ним подоспела подмога. Гоблины Эриадора вкупе с орками северных пустошей. Высокорослыми и донельзя свирепыми. Эти твари были в бою не слабее урук-хаев, но притом все как один чистокровные. Многотысячная орда. Им удалось прорвать всю нашу оборону, все форты на северо-востоке лежат в руинах. Все, кроме Форноста. Его враги взять не сумели... Мы бились до последнего и в итоге смогли отбросить орду назад в Ангмар, но все рубежи на том участке фронта теперь оголены. Из всех тамошних тысячников выжил лишь я один. Учитывая то положение, в котором мы оказались, я не мог поступить иначе, кроме как предстать перед вами в ожидании суда. Готов понести любое наказание. — Отчеканил тысячник, вздернув голову вверх и подчеркнуто глядя строго прямо перед собой.

-Наказание... — Протянул Наместник. — Твое наказание будет заключаться в том, что ты немедленно отправишься назад и постараешься сделать все возможное, чтобы как можно скорее восстановить оборонительные рубежи. Если понадобится, я готов выделить тебе всю столичную гвардию в подмогу, это около десяти тысяч, не считая тех, кто останется для сохранения порядка. Также нужно будет в наикратчайшие сроки провести новый набор в ополчение, сугубо добровольный, разумеется, не хватало нам еще и бунтов среди простых жителей... прости, но большего предложить не могу. Все пограничные войска нужны там, где они есть. Особенно меня тревожит юг. В Мории опять неспокойно, ходят недобрые слухи об орочьих отрядах и даже троллях. К тому же дунландцы опять зашевелились и вспомнили старые обиды, а если у них хватит ума подобно ангмарцам заключить нечестивый союз с орками, то помоги нам тогда Пресветлая Варда...

-То есть никакого наказания мне и моим людям не будет? — Боясь поверить собственному счастью, выдохнул тысячник.

-А разве вас есть за что наказывать? — Невесело усмехнулся Наместник. — Учитывая те силы, которые вам противостояли, за то, что вы все же умели остановить их, не дав прорваться вглубь наших земель, вас бы впору наградить...

-Но жертвы, повелитель... Полегло больше двух третей дружины, практически все пограничные деревни на много лиг вглубь вырезаны и разорены. Все уцелевшие теперь бегут оттуда дальше на юг и на запад, сея панику, и мы при всем желании никак не можем им в этом помешать. К тому же теперь оркам открывается практически прямая дорога на Аннуминас, неужели вас это совсем не тревожит?

-Не забывай, мы учли ошибки прошлого. Теперь Аннуминас на приличном отдалении окружает плотная цепь хорошо укрепленных городов-фортов, которые орда в любом случае не сможет миновать, и если вторжение все же продолжится, в чем я сильно сомневаюсь, ибо в кампании наверняка участвовали практически все орки севера, а вы сильно попортили им кровь, мы успеем отозвать войска с юга и запада и дать этим тварям самый жестокий отпор из всех возможных. А жертвы — неизбежные спутники любой даже самой малой войны, тебе ли этого не знать, мой верный Эведр. Здесь мы с тобой бессильны, такова воля Всевышнего, и не нам смертным противиться ей. Мы вольны лишь по мере возможностей выживать и приспосабливаться к реалиям этого мира, ибо попросту не в силах ничего изменить... Что еще можешь сообщить мне по кампании?

-Но, Владыка... — Тысячнику пришлось сделать над собой изрядное усилие, чтобы продолжить. — Известия обо всем происходящем достигли твоих ушей лишь сейчас в середине лета, тогда как вторжение началось аж в середине весны. Гонцы не всегда доподлинно знают о положении дел на фронте, ибо убывают в как раз самый разгар сражения, да и порой попросту исчезают в образовавшейся кровавой неразберихе, так и не сумев передать необходимые донесения, и при таких реалиях может случиться так, что наши войска могут и не успеть к положенному сроку. К тому же, даже не знаю, стоит ли говорить, и поверите ли вы мне, но среди напавшей орды был один очень необычный орк. Орк-гигант верхом на чудовищном сером варге... С кожей белой как снег... А глаза у него были кроваво-красными и словно бы неживыми, такая чудовищная ярость плескалась в них, какой не может быть ни в одном живом создании, будь оно хоть трижды орком. — В голосе обычного храброго и неустрашимого воина явственно звучал отголосок пережитого ужаса. — Он орудовал чудовищных размеров черным ятаганом, и от его ударов, люди мгновенно падали замертво. Он играючи рассекал их надвое вместе с доспехами и оружием. Сам же он сражался обнаженным до пояса. Прости, правитель, что говорю сейчас словно бард или сказитель, а не как должно истинному воину докладывать о положении дел, но он воистину казался самим исчадием бездны во плоти... Я видел, как раны, полученные им, затягивались прямо на глазах, а один воин даже вонзил ему в грудь копье, но он лишь рассмеялся и продолжал сражаться дальше, выдернув наконечник, и эта рана тоже закрылась в считанные мгновения... Я знаю, что мои слова могут показаться бредом, и что большинство так называемых адептов темных сил, коих ныне развелось с преизлихом в нашей империи, на самом деле не владеют никакой магией и вооружены лишь собственным фанатизмом и жаждой крови, однако я клянусь своей честью воина Арнора и высокой кровью текущей в моих жилах, что все сказанное мной — чистая правда. Многие воины из числа выживших, не только дружинники, но и десятники, и сотники могут подтвердить мои слова. А это значит, что помимо обычных воинов нам придется иметь дело еще и с темным чародейством, природа которого лежит вне моего понимания... Нам удалось захватить нескольких орков из числа тех, что штурмовали Форност, но все что они смогли рассказать, так это то, что на севере объявился какой-то Великий Белый Орк, коего пометили своим благословением древние темные силы, и они пошли за ним, потому что так велела им их проклятая кровь, и они не могли противиться ее зову... Ни имени, ни кто он, ни откуда они не знали... А ведь мои люди как никто умеют развязывать языки. Особенно в условиях военного времени.

-Вот значит, как... — Глаза Наместника неожиданно наполнила давняя застарелая боль. — В таком случае нам остается лишь уповать на светлые силы и крепче держать мечи в руках... Ты свободен, Эведр. Можешь немедленно отправляться обратно. Я сам подготовлю приказ выделить северо-востоку всю необходимую помощь людьми и провиантом. Что до нашей стратегии, то напрасно ты полагаешь, что я столь наивен и глуп и не понимаю очевидных вещей. Гарнизон запада уже направлен на северо-восток практически в полном составе. Он усилит прилегающую к Аннуминасу цепь обороны, чтобы враг ни в коем случае не смог добраться до столицы. К тому же я заблаговременно известил Кэрдана о вторжении, так как подспудно ожидал подобных вестей с северо-востока, и морские эльфы в любом случае не останутся от всего этого в стороне. Думаю они сумеют найти противодействие и виденной тобой темной магии, если конечно она будет иметь место быть... А теперь ступай. — Эвенор устало потер виски. — Мне надо будет еще о многом подумать...

* * *

Оставшись один, Наместник задумчиво заложил руки за голову. Его лицо внезапно осунулось и словно бы постарело на несколько десятков лет. Огромный белый орк с алыми глазами...

Когда-то лет тридцать тому назад его еще совсем молодого юношу отец, также бывший тогда Наместником Арнора, ибо эта должность передавалась по наследству среди рода великого Боромира, одного из членов легендарного Братства Кольца, отправил в приграничье на северо-восток вместе с довольно большим отрядом дружины, чтобы он как будущий правитель Арнора набирался боевого и жизненного опыта и не рос неженкой.

Во время того похода Эвенор не раз и не два участвовал в мелких приграничных стычках преимущественно с ангмарцами, хотя доводилось ему иметь дело и с шайками орков, в ходе которых он показал себя как отличный воин, смелый и храбрый, но притом и толковый и рассудительный, умеющий исполнять приказы старших по званию и не кичиться своим происхождением.

Таким образом, он сумел завоевать доверие и уважение среди прочих дружинников, и однажды его вместе еще с десятком воинов послали в дальний дозор.

Сперва все складывалось вполне благополучно. Дозорные не встречали врагов на своем пути. Выполнив все, что должно они направились в обратный путь, и когда уже всем начало казаться, что этот поход пройдет без происшествий, на их отряд внезапно напали. Двое дружинников практически моментально рухнули с коней пораженные арбалетными стрелами, а затем на тракте показался он...

Орк-гигант с абсолютно белой кожей, что особенно пугающе смотрелось в разыгравшуюся тогда зимнюю метель с красными жуткими глазами. Орк-альбинос. Явление столь же редкое среди гоблинов, сколь редким оно было и среди самих людей. Его мощный, перевитый чудовищными буграми мышц торс, несмотря на лютый мороз, был полностью обнажен, а в могучих руках исполин держал гигантский черный ятаган более похожий на острую широченную железную оглоблю.

Он ухмыльнулся, обнажив могучие острые зубы, все сплошь клыки, причем у этого орка в отличие от большинства его сородичей все зубы были на месте. (Зубы у гоблинов растут всю жизнь, но они то и дело теряют их в жестоких драках промеж собой). Их казалось, было даже больше чем нужно, отчего-то эта деталь особенно сильно врезалась тогда в память юноши, и сделал приглашающий жест рукой.

Дружинники не заставили себя просить дважды. Они были опытными воинами, прошедшими множество битв и посему не спешили вступать с гигантом в ближний бой, ограничившись тем, что послали в его сторону несколько арбалетных болтов.

Они надеялись лишь ранить альбиноса и захватить его в плен, ведь наверняка подобный монстр был отнюдь не рядовым воином среди орков и мог многое порассказать о планах своих сородичей. Впрочем, их надеждам не суждено было сбыться. Все стрелы прошли мимо цели.

От одних гигант ловко уклонился, умудряясь смещаться в самый последний момент всего на пару дюймов, чего, однако вполне хватало, для того чтобы избежать атаки, а другие попросту отшиб в сторону своим огромным клинком, коим умудрялся орудовать с удивительной легкостью и филигранностью.

Перезарядить арбалеты орк им уже не дал. Абсолютно бесшумно, не издав ни звука, что выглядело особенно пугающе, он устремился вперед. Горячий черноволосый Дэгар, признанный мастер копейного боя, несмотря на свои довольно молодые годы, послал своего коня навстречу, на скаку поднимая пику, но исполин прямо на бегу легко перехватил ее одной рукой, играючи сбросив с коня порывистого юношу, и одним мощным ударом ятагана перерубил ему шею, несмотря на кольчужный воротник доспехов защищавший ее.

Разом трое воинов, видя гибель своего товарища, соскочили с коней, окружая альбиноса. Осталные за их спинами спешно перезаряжали арбалеты. Гигант же напротив, нисколько не спеша, двинулся им навстречу, а затем неожиданно резко метнул отобранное у Дэгара копье в одного из арбалетчиков. Дружинник рухнул с коня насмерть пораженный в лицо. Альбинос ухитрился попасть в единственное место на его теле не защищенное доспехами.

Пешие воины одновременно атаковали орка могучими ударами полуторных мечей, но тот с непостижимой скоростью, отпрянув в сторону, одновременно ухитрился разрубить голову одному и сильно пнуть в живот второго латника. Запоздало защелкали арбалеты, но они вновь поразили лишь пустоту.

Гигант же, не останавливаясь на достигнутом, одним мощным ударом выбив оружие из рук последнего оставшегося на ногах дружинника, вторым ударом рассек его чуть ли не надвое, несмотря даже на то что, тот был в полном арнорском доспехе, которые, как известно, славятся о всему Средиземью своим качеством и прочностью, уступая лишь непревзойденной гномьей броне.

Сила исполина, равно как и его боевое умение, воистину не знали границ. Схватив поперек туловища оглушенного ударом в живот воина, он как котенка швырнул его в одного из оставшихся в живых четверых конных дружинников. Тело закованного в латы воина врезалось в Эвенора, сшибив его наземь.

У юноши от удара о землю тут же помутилось в голове, однако сквозь темную пелену, маячившую у него перед глазами, сын Наместника еще увидел, как орк с легкостью кружит вокруг его товарищей, чудовищными ударами исполинского меча играючи сбивая их на землю вместе с лошадьми.

Ни один из арнорцев так и не сумел даже ранить могучего гоблина. Последним пал десятник, старый бывалый ветеран прошедший не одну битву. Его альбинос, предварительно сбив с коня, довольно долго гонял по тракту ударами в четверть силы, явно наслаждаясь своей жестокой игрой в кошки-мышки, пока, наконец, она ему не наскучила, и он, легко отобрав у израненного обессилевшего старика его меч, хладнокровно свернул ему шею словно куренку.

Покончив с десятником, орк неторопливо направился к Эвенору. Он подобно тому дружиннику, которого альбинос использовал в качестве метательного снаряда, был довольно сильно оглушен и уже не мог оказать чудовищу никакого сопротивления. Брезгливо оглядев двух выживших арнорцев, орк одним ударом отсек голову товарищу Эвенора, а затем медленно повернулся к нему самому.

-Трясешься, червь? — Низким нечеловеческим басом рыкнул орк на удивительно чистом Всеобщем наречии. — Зря. Сегодня я не убью тебя. А знаешь почему? Я хочу, чтобы ты стал посланником моей воли. Возвращайся назад к своему Наместнику и передай ему что я — Граарг Альбинос, сотру его жалкое королевство с лица земли. Затем я втопчу во прах Гондор, и все прочие людские твердыни. А потом... — гигант зловеще усмехнулся — потом придет и черед эльфов. Ибо настало наше время. Время уруков. И я — первый среди них.

С этими словами альбинос растворился в заснеженном тумане, оставив униженного и раздавленного Эвенора сплошь залитого кровью своего менее удачливого товарища лежать на промерзшей земле ангмарского приграничья.

После ценой невероятных усилий юноша кое-как сумел подняться на ноги и взобраться на своего коня, которого, как и прочих лошадей орк отчего-то не тронул. Потом была долгая скачка на пределе сил назад в Арнор, возвращение в форт и доклад тамошнему командиру о том, что именно приключилось с ним и его отрядом.

Эвенору тогда не слишком поверили. Нет, никто не сомневался в том, что юноша не праздновал труса бился до последнего, благо дружина уже знала его достаточно хорошо, чтобы сомневаться в его храбрости, но парень сильно ударился головой, что подтвердил главный лекарь форта, а значит, часть событий могла быть им искажена или попросту ускользнуть из памяти, и посему всему случившемуся тогда не придали особого значения, решив, что отряд погиб в заурядном столкновении с орочьей шайкой, благо приграничные стычки с ними случались довольно часто, и потеря одного десятка не была для тамошних мест таким уж большим событием.

Однако сам Эвенор ничего не забыл, поклявшись себе тогда во что бы то ни стало разыскать таинственного альбиноса и отомстить ему за всех погибших товарищей. Шли годы и под гнетом насущных дел воспоминания о той злополучной стычке постепенно отошли на задний план, но отнюдь не поблекли, ибо со временем меркнут все оттенки, но только не черный цвет горечи и отмщения, и теперь Наместник был готов поклясться, что встреченный им тогда орк, и та тварь, о которой говорил старый тысячник — одно и то же лицо. А это значило, что относительно спокойной жизни последних лет, да и всей Четвертой Эпохи подошел конец.

Имея подобного вождя, орки и им подобные никогда не успокоятся и не смирятся со своим нынешним положением. А значит Арнору, да и Гондору тоже следовало срочно готовиться к тотальной войне. На истребление. К тому же если здесь замешана еще и темная магия, то дело принимает еще более серьезный оборот, и тогда уже людям наверняка потребуется и помощь перворожденных эльфов, которых на просторах Арды осталось совсем малое число.

Тяжело вдохнув, Наместник рассеяно позвонил в небольшой, но довольно звонкий серебряный колокольчик и велел явившемуся на зов стражнику доставить в его кабинет свежее перо и чернила. Следовало срочно написать донесение великому государю Анору I. В стольный Минас-Тирит.

Глава четвертая. Фэйкор.

По восточному тракту в диких степях Прирунья неторопливой рысью ехал всадник. То, что этот наездник был далеко не обычным завсегдатаем здешних мест, буквально сразу бросалось в глаза любому путнику, которому бы посчастливилось повстречать его на своем пути. Молочно-белая идеальная кожа красиво оттенялась темно-зеленым дорожным костюмом и легким травянистым плащом, в который с ног до головы был закутан незнакомец.

Всадник явно не принадлежал к человеческой расе. Слишком стройная фигура, слишком гладкая кожа и слегка заостренные уши не оставляли любому встреченному никакого сомнения относительно того, кто перед ним.

Путник несомненно принадлежал к эльфийской расе. Причем к самой восточной ее ветви. Ветви эльфов авари, коих их западные сородичи звали эльфами ночи. Эльфами, не возжелавшими дивного света Валинора и его могучих владык.

Конь всадника также сильно отличался от обычных лошадей. Идеально стройный, с телом будто бы вышедшим из под резца неведомого, но донельзя искусного мастера и бархатной отливающей серебром шерстью, он принадлежал к породе эльфийских луноходцев и ничуть не уступал коням иных родов эльдар, которые также были весьма и весьма сведущи в искусстве выращивания лошадей, на голову превосходя в этом отношении все иные расы и народы Средиземья.

По легенде сам неистовый Нахар, конь Великого Охотника Оромэ был прародителем этих сказочных иноходцев. Каждый из них имел свое имя и на протяжении всей жизни признавал лишь одного хозяина. Этот конь тоже имел свое имя. Эйхар, так звали этого жеребца. Личный конь лучшего воина и чародея народа авари. Конь самого могучего Фейкора. Всю дорогу эльф был погружен в свои нелегкие думы, ни на секунду, однако, не теряя бдительности, ибо в диких землях Прирунья это было смерти подобно.

Будучи от природы невероятно одаренным магически, он острее прочих своих сородичей ощущал ту незримую злобу и напряжение, копившееся в мире последние десятилетия. Нет, даже непосредственно после окончания Войны за Кольцо тьмы в этом мире, несмотря на тогдашнюю победу светлых сил, все равно оставалось предостаточно, и орки и им подобные отнюдь никуда не исчезли, лишь затаившись до времени. Но именно теперь они, наконец-то, решились вновь поднять голову и выйти из вековечной тени.

Здесь не могло быть ошибки. Среди авари Фэйкор был единственным, кто умел своим разумом достигать земель Валинора и вести беседу с тамошними великими иерархиями. И те лишь подтвердили его опасения. Мир вновь ожидали потрясения, и его народу предстояло встретить их во всеоружии.

Авари еще не знал об охватившей северо-восток Арнора войне и поражении орды, но инстинктивно чуял, что мешкать было более нельзя. Малочисленность своего рода эльфы испокон веков компенсировали единичной мощью своих воителей и могущественной магией. Ныне пришла пора вновь прибегнуть к ее помощи, и поскольку за века враг стал чудовищно многочисленным и сильным, следовало прибегнуть к мудрости и творениям тех, кто стоял несоизмеримо выше даже гордых перворожденных элдар.

Сердце Пламени. Артефакт, о котором молчали практически все хроники древности, ибо он был невероятно могущественным оружием, которое ни в коем случае нельзя было доверить в нечистые руки. Лишь крайне редкие упоминания о нем дошли до настоящих дней, да и то знали о его существовании лишь немногочисленные посвященные. Те, кого Валар в свое время посчитали достойными хранить сию великую тайну.

Огненный клинок самого Тулкаса Астальдо, коим тот сражался еще в эпоху первых войн с Мелькором. Клинок, врученный могучему Вале самим Илуватаром. Меч, рожденный в глубинах Пламени Неуничтожимого, специально созданный Эру, для того чтобы уничтожить Черного Врага Мира и раз и навсегда покончить с Тьмой в пределах Арды. Однако тогда грозный и неистовый, но добрый сердцем, незлобивый и простодушный Тулкас пощадил Моргота, лишь пленив его, но не лишив бытия.

А меч был сокрыт в самом сердце Туманных гор. Там, где ныне располагалось величайшее королевство наугримов на протяжении всего их существования на просторах Арды. В пределах древнего Казад-Дума. В Мории. В самой ее глубине под морийскими рвами оставили Валар могучих стражей из числа младших духов стихий, чтобы они хранили клинок от всякого, кто попытается завладеть им.

Такова была воля самого Творца Илуватара, ибо меч сей был слишком грозным оружием даже для рук сильнейших из айну, не говоря уже об иных сущностях рангом ниже. Самим средоточием, сердцем Изначального Пламени был этот клинок, и горе тому, на кого будет обращен его неистовый гнев...

Фэйкор встряхнулся, отгоняя мрачные мысли прочь. Стоило признать, что его поход с самого начала был авантюрой чистейшей воды. В древних легендах дошедших до авари недвусмысленно говорилось, что даже если вздумавший завладеть мечом пройдет все испытания и одолеет всех стражей, клинок, воистину будучи сердцем, средоточием Изначального Пламени, мгновенно испепелит дерзкого, осмелившегося прикоснуться к нему. Лишь тот, кто будет отмечен благословением самого Творца, сможет свершить сей подвиг и безнаказанно овладеть бесценным клинком.

Однако внутренний голос продолжал упорно твердить ему, что он на верном пути, и Фэйкор при всем желании не мог ему противиться. Он жаждал отыскать меч не ради собственных тайных желаний и амбиций, а лишь ради спасения своего народа, и теперь не мог свернуть с намеченной дороги...

Когда вдали показался отряд из четырех всадников, судя по виду типичных степняков, коренных уроженцев здешних мест из числа людей, хотя встречались здесь и орки, эльф мгновенно очнулся от дум. Вряд ли от пришлых стоило ждать чего-либо хорошего. Подозрения его полностью подтвердились, когда трое наездников в серых бурнусах пришпорили коней, двинувшись навстречу ему, на скаку ловко разворачивая длинные ременные арканы.

Эльф хищно усмехнулся. Работорговцы. Что ж, сейчас эти степные псы узнают, что нападать даже на одного авари категорически не следует, не имея в своих рядах хотя бы десятикратного численного превосходства. Сняв со спины длинный изящный лук, Фэйкор быстро извлек и колчана сразу три стрелы и одновременно наложил их на тетиву. Тщательно прицелившись, авари одним выстрелом выпустил все три стрелы, вложив в каждую из них толику своего первородного огня, который изначально пылает в каждом урожденном элдар.

Усиленный чарами выстрел произвел ошеломляющий эффект. Все трое степняков, находившихся на довольно приличном отдалении друг от друга, разом рухнули с седел. В груди каждого из них торчала длинная эльфийская стрела с изящным белым оперением.

Оставшийся в живых работорговец при виде подобного резко развернул коня, пытаясь как можно скорее уйти от жуткого наездника, однако Фэйкор не дал ему подобной возможности. В свою очередь послав Эйхара в галоп, он легко настиг степняка и прямо на скаку выпустил четвертую стрелу, вонзившуюся в затылок незадачливого работорговца.

Закончив с нападшими, авари деловито осмотрел трупы, забрав у мертвецов все мало мальски ценное и спокойно продолжил путь. Никакая жалость здесь была неуместна. У бандита неподалеку могли оказаться еще сообщники, и, оставив его в живых, Фэйкор рисковал навлечь на себя погоню.

Впрочем, эльф не особенно опасался преследования. В случае чего его луноходец, в коем также была немалая толика древней как сама Арда магии его народа, легко сумеет оторваться от погони. К тому же изначально рожденный могучим чародеем, развивший свой дар до невероятных высот, авари легко мог скрыть себя и своего скакуна пологом невидимости, что наверняка сбило бы с толку любителей живого товара и заставило бы их отказаться от своих намерений и поискать себе более легкую добычу.

* * *

На ночлег Фэйкор остановился неподалеку от тракта. Здесь в степях Прирунья было мало рощ и перелесков, чтобы более-менее надежно укрыться от глаз местных и, как показала недавняя практика, далеко не дружелюбных обитателей. Однако авари совершенно не беспокоился на сей счет. У него были свои методы защиты от подобных субъектов.

Рассеяно поев медовых эльфийских лепешек и запив их легендарным зеленым вином элдар, авари грациозно потянулся, разминая усталые мышцы. Вино сие на самом деле не содержало в себе ни капли хмеля, а было особым настоем из редких трав, секрет которых был ведом лишь перворожденным. Эльфы тщательно хранили тайну изготовления своих яств и напитков, порой продавая их другим народам по баснословным ценам, что еще больше увеличивало их и без того немалое богатство и благосостояние.

Убитые авари работорговцы оказались весьма посредственной добычей: три кошелька с небольшим количеством медных и серебряных монет, да небольшой нож хорошей гномьей работы, вот и все, чем удалось разжиться Фэйкору при осмотре их тел. Все остальное оружие и амуниция по мнению перворожденного, бывшего весьма и весьма опытным в подобных делах, годилось разве что на свалку.

Закончив с трапезой, авари вынул из седельной сумки тончайшее кисейное полупрозрачное покрывало немыслимо красивой и тонкой работы и, подозвав щипавшего траву Эйхара, потрепал его по шее, ласково прошептав ему на ухо несколько слов по эльфийски. Конь тихонько всхрапнул, ткнувшись мордой в плечо элдар, а затем вдруг неожиданно лег на траву. Фэйкор, тихонько провел над головой коня своей узкой ладонью, а затем заботливо накрыл уже благополучно сопящего в обе дырочки скакуна вынутым покрывалом.

Изящное скульптурное тело эльфийского луноходца исчезло, будто по волшебству. Точнее говоря, именно так оно и было на самом деле. Покрывало невидимости ткали лучшие маги народа авари, знавшие толк в своем деле. Вышитое из тончайшей паутины и лунного света, покрывало было квинтэссенцией магии в чистом виде, и тайна его изготовления являлась одним из наиболее тщательно охраняемых секретов темных эльфов.

Закончив устраивать коня на ночлег, Фэйкор вынул из сумки широкий нож в форме древесного листа и быстро и умело выкопал в земле небольшое углубление. Насыпав туда ярко-зеленого порошка из небольшого кожаного свертка, он обратился к своей внутренней силе, властно вытянув правую руку вперед.

С ладони эльфа сорвалось призрачное сине-зеленое мерцание, и вот уже в яме полыхает мерцающий колдовской огонь того же цвета, совершенно не выделяющий никакого дыма. Здесь в бескрайних пустошах востока Прирунья эта мера предосторожности была отнюдь не лишней, ибо неизвестно кто еще мог пожаловать к одинокому путнику на ночной огонек.

Сев перед зажженным пламенем, скрестив ноги, Фэйкор привычно погрузился в глубины собственного естества, ибо практиковал медитации практически с самого детства, и для него это было также естественно, как дышать, и, сжав свой разум в единый сгусток овеществленной воли, направил его на запад, послав в том направлении незримый, слышимый лишь тем, кому он предназначался, зов.

Более получаса дожидался ответа авари, пока, наконец, в его голове не зазвучал глубокий исполненный внутренней силы голос.

-Зачем ты призвал меня? Твои силы далеко не беспредельны. Тебе стоит тратить их с умом.

Сперва могло показаться, что голос принадлежал глубокому старцу, однако бессмертный ловил в нем и иные, тайные созвучия, которые недвусмысленно указывали на то, что обладавший им также был из числа вечноживущих, а также тех, что пришел мир гораздо раньше эльфов, отчего-то наивно и упорно полагающих себя самыми первыми детьми Творца.

-Я ощущаю перемены в тонких энергиях мира. — Выдохнул авари. — Что-то произошло...

-Орки северо-востока вкупе с ангмарцами решились на большое вторжение. — Нехотя произнес голос. — Арнорцам удалось отбросить их с немалыми для них потерями, но и самому северному королевству изрядно досталось.

-Дурные вести... — Нахмурился Фэйкор. — Но есть что-то еще... Я прав?

-У орды появился вождь, провозгласивший себя новым темным властелином. Это орк одного из северных племен прошедший перерождение Изначальным Мраком и практически сравнявшийся по могуществу с майя. Оружие смертных более не властно над его плотью. Сейчас он и его миньоны потерпели поражение, но будь уверен, он на этом не успокоится и вновь соберет под свои знамена многочисленных приспешников зла. Тьма внутри него дает ему дар управлять ими и их извращенной природой, заставляя забывать о страхе и осторожности. Орки и им подобные не смогут противиться зову Мрака, частица которого есть в душе каждого из них. К тому же даже без темного чародейства гоблины и те, кто в прошлые эпохи сражались за Саурона и его хозяина Моргота одержимы жаждой мести. За века мира они сильно увеличились числом и уверовали в собственную силу... Даже в союзе с перворожденными и гномами людям будет очень нелегко одолеть подобного врага.

-Как такое могло случиться? — Гневно выдохнул Фейкор. — А куда смотрели вы, мудрые? Почему позволили произойти подобному?

-Мы не всеведущи, не забывай об этом. — Печально вздохнул незримый собеседник авари. — К тому же сейчас уже не столь важно как именно это произошло, а то, как нам остановить все это.

-И как это сделать?

-Клинок, рожденный от пламени Негасимого, сумеет поразить плоть вождя орды и развоплотить его суть. Против подобного оружия мощь Мрака бессильна. А без своего предводителя силы зла вновь станут разобщены, и совокупная мощь гномьих, людских и эльфийских королевств легко сотрет их в пыль, как и во времена Войны за Кольцо и войн более древних эпох.

-В таком случае мне не стоит мешкать. — Нахмурился авари. — Нужно как можно скорее добраться до Мории и исполнить свою миссию.

-Да, мешкать действительно не стоит. — Согласился его собеседник. — Больше не трать силы на зов. Настанет час, и я сам отыщу тебя и подскажу, где именно тебе искать своего врага. А пока тебе нужно как следует выспаться и набраться сил. Путь до твердыни Казад-Дум долог и опасен, и они вскоре понадобятся тебе. Все до капли.

Глава пятая. Морэйн.

-Госпожа Морейн, может быть, не надо? — В последний раз предпринял робкую попытку отговорить юную всадницу старый седоусый воин. — Вы же знаете, ваш отец, не жалует это занятие...

-Ой, да брось, Дубр! — Рассмеялась высокая стройная девица лет восемнадцати с роскошной гривой иссиня-черных волос. — Можно подумать, ты не знаешь, что я все равно поступлю по-своему. Да и потом отец ничего не узнает. Он сейчас сильно занят в Цитадели, так что ему не до нас.

-Не девичье это дело, копьем да мечом махать... — Сокрушенно покачал головой старый десятник.

-А как же роханские девы? — Подбоченилась девушка, с вызовом глядя на пожилого воина. — Чем это я хуже них?

-Так то ж Рохан... Да и потом они с самого детства в воинском искусстве упражняются.

— А я значит, по-твоему, родилась белоручкой?... — Обиженно вскинулась Морейн. — Сейчас я тебе покажу белоручку! — С этими словами девушка лихо пришпорила своего скакуна и, подняв тяжелое боевое копье, помчалась вперед прямо на стоявшую посредине обширного внутреннего двора Цитадели предназначавшегося для тренировок воинов набитую соломой тряпичную куклу куклу-мишень на крепком деревянном шесте.

Конь всадницы мчался во весь опор, и, не останавливаясь, Морэйн на полном скаку нанесла по мишени удар. Атака произвела чудовищный эффект. Куклу вместе с довольно толстым шестом из очень хорошего, прочного дерева, переломившимся от удара надвое, просто-напросто смело с привычного места, отбросив ее далеко вперед, и дева, ликующе подняв копье, поскакала назад.

-Ну, как? — Гордо подбоченилась она, с вызовом глядя на старого Дубра.

-Эк, как приложила,... у нас такое в кавалерии только самые сильные да умелые могут. — Нехотя признал десятник. — Это ж надо тренировочный шест надвое переломить... Он ведь специально на конные удары рассчитан... А на вид девочка совсем...

-Не такая уж я и девочка. — Обиженно надула губы Морейн. — Это во мне говорит кровь моих предков. Они все были воинами, а значит, и я тоже.

-Да уж, с этим не поспоришь... — Хмыкнул тот. — Вот только батюшка ваш желает вам совсем иной доли...

-Еще поглядим... — Неопределенно дернула плечом Морейн и ускакала на другой конец поля тренироваться в искусстве стрельбы из лука.

Морейн была любимой и единственной дочерью арнорского Наместника и с самого детства не испытывала ни в чем недостатка. Рано потеряв жену, которая умерла практически сразу после родов, Эвенор души не чаял в своей дочери и был готов выполнять любые ее капризы, окружая ее роскошью, заботой и вниманием. Однако как ни странно это отнюдь не испортило характер Морейн, и она выросла доброй и открытой девушкой, да притом еще и донельзя смелой и храброй.

Еще с детства Морейн с гораздо большей охотой дружила с мальчиками, нежели с девочками, и хотя сама отличалась женственностью и красотой, всегда предпочитала куклам и рукоделию суровые мужские забавы. Нередко она боролась и дралась с мальчишками своего возраста и даже старше, которые в силу юных лет отнюдь не делали ей скидок и поблажек, и побеждала, что частенько оборачивалось ссорами и даже серьезными обидами со стороны последних.

Наместник к подобным увлечениям своей дочери относился с изрядной долей неодобрения, ибо в соединенном королевстве в отличие от Рохана женщины никогда не воевали, отдавая сию стезю целиком и полностью на откуп мужчин. Но, будучи не в силах отказать своей горячо любимой дочери и подчиняясь ее настойчивым просьбам, он нанимал для нее самых лучших мастеров рукопашного и мечного боя, а также иных военных наук, правда, давая им строгие указания быть с его дочерью поаккуратнее.

Морейн же наоборот, прекрасно зная об этих указаниях, просила мастеров учить ее в полную силу, и даже втихаря приплачивала им за это, потом украдкой прячя под одеждой многочисленные синяки и кровоподтеки от пропущенных ударов учебным тупым оружием.

Таким образом, к своим восемнадцати годам дочь Наместника владела мечом не хуже профессионального стража Цитадели, а на коне и с копьем мало уступала даже роханским витязям, которые, как твердила молва, чуть ли не рождались в седле.

Правда, в последнее время отец все чаще и чаще затевал с ней разговоры о ее дальнейшей судьбе. Морейн росла и расцветала, прямо на глазах превращаясь в настоящую красавицу, и многие девушки ее возраста давным давно уже были замужем. Однако дочь Наместника до сих пор еще не познала любви мужчины, во многих аспектах продолжая оставаться наивным и бесшабашным ребенком, несмотря даже на свою недюжинную особенно для девушки физическую силу и боевые навыки.

Стройная с прекрасной белой кожей, роскошными черными волосами и невероятно красивым лицом, в котором явно проглядывались эльфийские черты, Морейн была мечтой многих знатных мужей Арнора самых разных возрастов. Немало из них были готовы пойти на все, лишь бы эта красавица стала их женой. К тому же брак с Морейн давал ее избраннику возможность породниться с самим Наместником, что еще более подогревало к ней интерес среди мужчин родовитых сановных фамилий.

Однако сама Морейн оставалась абсолютно равнодушной к их ухаживаниям. Нет, конечно, она, как и любая другая девушка, интересовалась молодыми людьми, но пока еще не нашла избранника себе по сердцу и отнюдь не желала быть породистой племенной кобылицей, которую выдадут замуж против ее воли, лишь в угоду интересам ее семьи.

Закончив упражняться с луком и оставшись вполне довольной своими успехами, Морейн сделала Дубру приглашающий жест, и тот, подчиняясь ее настойчивым требованиям, кряхтя слез со своего коня. Вытащив тяжелые деревянные учебные клинки, противники отсалютовали друг другу и, подняв щиты, принялись обмениваться довольно сильными ударами.

Старому десятнику приходилось нелегко. Кровь эльфов и дунадайн, текущая в жилах Морейн вкупе с тренировками сделала свое дело, и девушка уже сейчас была ощутимо сильнее и выносливее старого опытного рубаки, прошедшего в молодости не одну битву. Тот с трудом парировал ее все более и более настойчивые атаки и, наконец, устало опустил свой меч вниз, признавая поражение.

-Ох, и заставила же ты меня попотеть, девочка... — Выдохнул десятник, опускаясь на землю, чтобы хоть немного перевести дух. — Силы в тебе на троих будет... Жаль, что ты не родилась мужчиной... Не думал, что скажу это, но я бы с радостью доверил тебе свою жизнь на поле брани.

-Спасибо, Дубр. — Просветлела Морейн и порывисто поцеловала опешившего от подобного десятника в щеку. — Ты не представляешь, как много для меня значит твоя похвала...

* * *

Ворвавшись в свои покои подобно маленькому урагану, Морейн несколько минут, следуя исконным девичьим привычкам, повертелась перед большим серебряным зеркалом, а затем, показав своему отражению язык, принялась переодеваться, сменив свой тренировочный костюм на роскошное черное платье из очень дорогого темного бархата, положенное по статусу дочери Наместника.

Сегодня она так увлеклась фехтованием и верховой ездой, что и оглянуться не успела, как наступил вечер. Спохватившись, Морейн опрометью помчалась назад в Цитадель, чтобы успеть переодеться к ужину. Как правило, они ужинали вместе с отцом, хотя зачастую тот допоздна задерживался в своем кабинете, где предпочитал принимать просителей и не успевал даже перед сном увидеть свою ненаглядную дочурку.

Но сегодня все было иначе. Отец обнаружился в небольшой трапезной зале во главе стола и, судя по его хмурому и озабоченному виду, спустившейся к ужину Морейн предстоял впереди нелегкий серьезный разговор.

За ужином Наместник был молчалив и рассеян, так до самого конца практически и не притронувшись к пище. Было заметно, что его что-то сильно гнетет.

-Отец, с тобой все в порядке? — Наконец решилась нарушить неловкое молчание Морейн. Они всегда ужинали вдвоем, если не считать молчаливых расторопных слуг, которые впрочем, сразу исчезали, едва подав к столу все необходимое.

-В порядке... — Рассеяно пробормотал Наместник, покачав головой. — Если бы. Нашему королевству нанесен серьезный урон вторжением северян. Голод, проблемы с беженцами, катастрофически не хватает воинов и рабочих рук,... казна практически опустела... Морейн, мне надо с тобой серьезно поговорить. — Наконец решился он.

-О чем? — Выдавила из себя девушка, опустив глаза. Она интуитивно чувствовала, что предстоящий разговор ее вряд ли обрадует.

-Ты помнишь короля Анора? Мы были у него на приеме два года назад.

-Да я помню, а причем здесь он? — Морейн действительно помнила этого высокого статного человека с благородным лицом на балу в честь какого-то праздника. Король даже тогда удостоил ее чести потанцевать с ним. Девушке понравился этот сильный уверенный в себе мужчина, однако во время танца они едва ли успели переброситься и парой фраз, а более случая как-то не представилось, и посему впечатление о короле Гондора у Морейн в целом сложилось довольно расплывчатое.

-Как тебе сказать, дочка... — Наместник на мгновение замялся, пытаясь собраться с мыслями. — Ты уже не маленькая и должна понимать, что мы — высшая знать Арнора и Гондора, не всегда вольны в своих чувствах, и долг для нас превыше личных амбиций и желаний. Именно на этом стоит мощь и благополучие нашего королевства...

-Что ты хочешь этим сказать? — Насторожилась Морейн.

-На днях я отправил письмо государю Анору. В нем я просил у него помощи для Арнора, но и не только...

-Договаривай... — У Морейн все упало внутри. Она уже начала понимать, куда именно клонит ее отец, хотя и отказывалась в это верить.

-В этом письме я предложил королю твою руку. — Выдохнул Эвенор. — Не скрою, мне нелегко далось подобное решение, но боюсь, у нас попросту нет иного выбора. Арнорская и гондорская знать в последнее время негласно соперничает друг с другом. Не раз и не два наши нобили недвусмысленно предлагали мне объявить о полной независимости северного королевства от южного. Я верен королю, и он это знает, но даже король вынужден считаться с волей простого народа и высшего дворянства. Гондорские нобили вряд ли одобрят финансовую и военную помощь Арнору в столь непростые времена.

-Но почему? Они что настолько слепы? — Всплеснула руками Морейн. — Враг у самого нашего порога! Орки и иные... Ты ведь сам говорил, что лишь соединенная мощь всех держав запада может помочь нам выстоять теперь!

-Да говорил. — Не стал отпираться Наместник. — Но все дело в том, что не все дворяне разделяют мою точку зрения. Многие из них получили должности при дворе благодаря своему происхождению, а не реальным заслугам на военном и государственном поприще. Эти самонадеянные хлыщи полагают, что любые враги должны сами в ужасе разбегаться перед ними при одном лишь звуке их боевых рогов. Они не знают жизни и потому живут в собственных иллюзиях, не видя теневых, изнаночных сторон бытия, или попросту не желая их замечать. Но, тем не менее, у них есть власть и влияние. И деньги. Что ныне ценится в наших кругах гораздо выше опыта и военной доблести.

-Но почему тогда король не отстранит таких глупцов от их должностей? И почему ты сам этого не сделаешь?

-Король лишь человек, девочка, не забывай об этом. — Криво усмехнулся Наместник. — Также как и я. Подобные меры приведут лишь к расколу и большой войне. У нобилей тоже есть сила... Они располагают своими собственными и отнюдь немалыми отрядами, которые подчиняются им лично, а также золотом, плюс... горько говорить об этом, но, похоже, немалая их часть особенно в Гондоре весьма тесно якшается с харадрим. А значит в случае чего весьма вероятно, что нам придется воевать еще и с ними. А это враг донельзя неприятный и опасный. Особенно в свете последних событий.

-И ты вот так вот просто возьмешь и отдашь меня в жены человеку, которого я даже толком не знаю, не спросив моего согласия? — Голос Морейн дрожал от обиды и едва сдерживаемых слез.

-Дочка, пойми, не все в этом мире зависит от наших с тобой желаний. — Мягко покачал головой Эвенор. — Ты думаешь, мне приятно делать то, что я делаю... Этим шагом я защищаю тебя и твоих будущих детей. Породнившись с королем, мы сильно укрепим расшатавшуюся связь Арнора и Гондора, и тогда уже мало кто посмеет выступать против единения двух держав, спаянных в одно целое родственными узами меж двумя правящими династиями. К сожалению иного выхода я просто не вижу...

-А если я скажу нет? — Выдохнула Морейн.

-Безусловно, это твое право. — Поджал губы Наместник. — Король слишком благородный человек, и никогда не женится на тебе против твоей воли, и я при всем желании не смогу заставить тебя пойти на этот шаг силой. Однако подумай вот о чем. Я не вечен, дочка. Пусть мы, потомки дунадайн живем дольше обычных людей, но все равно рано или поздно мне подобно моим бесчисленным предкам придется уйти за стены Арды. Ты единственный мой наследник, у меня больше нет других детей. Скажи мне, сможешь ли ты в случае чего удержать свой трон, в условиях новых реалий? И не станется ли так, что ты падешь жертвой ловких прожженных интриганов, и наш род пресечется навек безо всякой надежды на возрождение? Король же в любом случае сумеет тебя защитить, а ваши дети станут правителями двух крупнейших западных держав и возможно сумеют возродить былое величие соединенного королевства. Посему, прежде чем давать окончательный ответ, подумай над моими словами, дочка. Крепко подумай. Надеюсь, ты сумеешь принять правильное решение...

Глава шестая. Фамильная тайна.

-Что с тобой, друг. Отчего ты так невесел и хмур сегодня... — Бобби с проказливой усмешкой поглядел на опустившего голову Далго, который и впрямь о чем-то глубоко задумался и кинул в него мелким камешком, который угодил мечтателю аккурат в нахмуренный лоб. Оба друга сидели на завалинке подле дома последнего. Работы по осеннему времени было не особенно много, и друзья решили немного отдохнуть и насладиться столь редким в это хмурое и дождливое время года солнечным деньком.

-Что... — Встрепенулся он, возвращаясь в реальность. — А прости, я действительно что-то замечтался... И прекрати уже швыряться чем попало! Что за дурацкая привычка... — Далго в свою очередь подобрал небольшой камень и запустил им в друга, от которого тот впрочем, ловко увернулся.

-Развиваю меткость. — Усмехнулся Бобби — А тебе нужно почаще заниматься прополкой репы, брат. Это лучшее лекарство от тоски-печали для любого хоббита.

-Нашел, что посоветовать... — Скривился Далго — Ты же знаешь, я ненавижу это занятие.

-Да, брат... — Неопределенно протянул Бобби с нетипичной для него серьезностью. — В этом ты всегда был не таким как все. Даже унылая ворона Терри, которая ошивается сейчас неизвестно где, и то оживает при одном лишь виде репы и обожает огородные работы, да и все остальные в Бэкланде не исключение. Но не ты... Видел я, как ты украдкой от других в лесу своей палкой машешь... Да, да, а ты думал, никто не заметит! По сторонам нужно было внимательней глядеть! — Ухмыльнулся весельчак.

-Ну и что. — Равнодушно пожал плечами Далго. — Заветы великого Сэмуайза и прочих Хранителей никто еще не отменял. Да и потом ты и сам любишь поохотиться и пострелять из лука и пращи, разве нет?

-Не скажи, брат. Одно дело лук, которому каждый хоббит сызмальства рад, а другое меч... Ведь именно его ты представляешь заместо палки... Да и ловко у тебя выходит, это уж не взять, не отнять. Я ведь видел эту науку, когда к нам гвардейцы тана Тукка из Шира приезжали. И ты видел. Да только я поглазел, да забыл. А ты приметил... А таки ловко выходит у тебя... Не так ловко, как у гвардейцев, конечно, но все равно есть на что посмотреть...

-И к чему ты это мне говоришь? — Прищурился Далго.

-Да как... Мы с Терри сызмальства в Бэкланде росли, каждая собака нас здесь знает, а вы с матерью не здешние. Из Шира, как сама госпожа Мелина сказывает... А поглядеть на твою мать, так знатностью рода от нее прямо таки за версту разит...

-Ты это о чем? — Рассмеялся Далго. — Моя матушка хоть и красавица, но в общении проста и работы никакой не чурается. Да и потом Дримсоны хоть и не голодранцы само собой, но все ж не чета тем же Туккам или Брендибэкам.

-Ты, дружище, не обижайся, конечно, но хоть с палкой со своей ты ловок, во всем остальном ты... Да вы же здесь как две белые вороны! Неужто не замечал? Не поверю. Что ты, что мама твоя... К вам вот так запросто и подойти то боязно! Есть в вас что-то такое... Величественное... — Бобби на мгновение запнулся, не зная как толком объяснить приятелю свои чувства. — И нет то это величие, что у богача, который от избытка монет своими припасами обожрался, пузо отъел и ходит важничает, а исконное, понимаешь... Настоящее... Если облачить короля в нищенское рубище, все равно будет видно, что это король. Также как свинья в мантии, так и останется свиньей... жирной и донельзя вонючей...

-Ну, ты и сказанул! — Удивился Далго. — Прям как по писаному... Красную книгу что ли вспомнил...

-Ее самую, брат. Да тебя и самого от ее сказаний не оторвать... Только вот в чем заковырка. Я читать то до сих пор не обучен, не мое это. Все по твоим рассказам сужу, да по представлениям балаганных артистов. А ты то и дело с ней сидишь у окна. Дорого обошлась то она тебе?

-Не знаю, она матушкина... Да и потом копия ж это, не настоящая... Но читать я и впрямь люблю, мама мне еще с детства любовь к этому делу привила...

-Вот видишь, а говоришь не благородный... — Как-то по особенному усмехнулся Бобби. — Я брат хоть и простой хоббит, но отнюдь не дурак... так что меня ты не обманешь...

* * *

Этим вечером Далго был сам не свой. Давешний разговор с Бобби, отчего-то никак не шел у него из головы. Он и сам не раз ловил себя на мысли, что сильно не похож на своих сверстников и товарищей по играм. Те действительно были слишком уж просты. Даже зануда Терри хоть и был вечно всем недоволен, о той же репе мог говорить часами напролет. А вот ему самому все эти разговоры были совершенно не интересны.

То ли дело древние сказания! Не раз и не два Далго воображал себя героем сказочных легенд с мечом в одной руке и щитом в другой. Это он вместе с Мериадоком повергал Короля-Призрака на Пеленорских полях, с осторожным трепетом листая толстые страницы книги в кожаной обложке выкрашенной в традиционный темно-красный цвет при тусклом свете полуночной свечи. Это он вместе с Фродо и отважным Сэмом Гэмджи преодолевал несчетные трудности на пути к Мордору и низвергал Великое Кольцо в недра пылающего Ородруина, и встречал важного белобородого волшебника Гэндальфа на пороге своей уютной хоббичьей норки в Торбе на Круче...

С каждым годом молодой мечтатель все отчетливее и отчетливее сознавал, что ему становится все более скучно среди своих сородичей. Хорошо еще что Бобби и Терри своими вечными шутками и "непримиримой враждой" истинных лучших друзей скрашивали ему жизнь. Иначе ему и вовсе было бы совсем непросто находить общий язык с остальными хоббитами своего края.

-Далго, ты чем-то обеспокоен? — На юного хоббита участливо смотрела стройная и статная темноволосая женщина лет сорока с очень красивым лицом.

Мелина Дримсон. Мало что не первая красавица всего Бэкланда несмотря даже на свой возраст. Впрочем, хоббиты живут несколько дольше людей, и посему стареют соответственно медленнее. Статная и стройная, словно молодое деревце, мать Далго была напрочь лишена той исконной хоббичьей дородности, которая столь ценилась среди этого народа особенно у женщин, но это ей, как ни странно даже шло, хотя и придавало несколько отстраненный и холодноватый вид, отчего местные весьма домовитые и зажиточные и главное неженатые хоббиты так и не решились рискнуть и предложить ей союз, несмотря на то, что многие из них были бы очень даже не против подобного альянса.

Жили Мелина и Далго вдвоем в маленькой уютной норке, коротая в обществе друг друга длинные бэкландские вечера. Жили не сказать, что сильно богато, но и бедными их назвать тоже было отнюдь нельзя. Обычная хоббичья семья средней руки. Далго к тому моменту было уже почти восемнадцать, и он потихоньку начинал подумывать о том, чтобы обзавестись собственным жильем, хотя пока вслух и не говорил об этом, не желая расстраивать маму, которую очень сильно любил.

-Да нет, все в порядке, мама. — Улыбнулся Далго.

-Ты совсем ничего не съел. — Покачала головой Мелина. — Поешь, в твоем возрасте тебе нужно много сил для роста.

-Спасибо, но что-то я не голоден. — Далго отставил в сторону деревянную тарелку с тушеным мясом и овощами. — Мам, скажи мне, а кто был мой отец? Я знаю, ты не любишь говорить об этом, но я хочу знать. Я имею на это право. — Юный хоббит твердо взглянул в лицо своей матери, и та не выдержав, опустила взгляд, поджав губы.

-Что ж, думаю, и впрямь пришла пора. Ты действительно должен это знать. — Кивнула Мелина, поджав губы, как всегда во время сильного волнения, которое она всегда старалась всячески скрывать от глаз других. — Только прежде пообещай мне, что не станешь делать глупости.

-Не стану. Так кто же он? И главное жив ли?

-Живехонек, что ему сделается... — Невесело усмехнулась Мелина, и в глазах ее промелькнула давняя застарелая обида. — Вот только, боюсь, рассказ мой тебе не слишком понравится... Я тогда была еще совсем молодой и жила в Шире вместе со всем своим родом. Мы, Дримсоны, издавна мечтатели, изобретатели, летописцы, но не крестьяне, как ты сам знаешь... И вот однажды я повстречала его. Хоббита, который также как и я не был похож на других. Мечтателя и фантазера, но притом сильного и смелого, с храбрым и открытым сердцем. Твоего будущего отца. Как я могла устоять... Мы некоторое время встречались, а после полюбили друг друга и стали мужем и женой. А затем родился ты. Но твой отец он,... он со временем сильно изменился и охладел ко мне. Деньги стали играть для него решающую роль, он стал жутким циником и прагматиком и практически перестал обращать на нас внимания. И однажды я не выдержала. Забрала тебя и уехала из Шира сюда в Бэкланд, чтобы забыть о нем и обо всем, что меж нами было. Тебе тогда было всего три... Надо сказать, он особо и не пытался нас искать, и, скорее всего, быстро нашел себе новую пассию, благо желающих на это место было хоть отбавляй. Он был очень знатного рода, Далго. Очень знатного.

-Насколько знатного? — Выдохнул Далго.

-Знатнее некуда. Самого известного и влиятельного из всех хоббичьих родов.

-То есть ты хочешь сказать...

-Да, Далго. Твой отец — Арчибальд Тукк, тан Шира и первое лицо Хоббитании.

-И ты вот так вот запросто говоришь мне об этом?

-Понимаю, принять подобное непросто... — Мелина мягко погладила сына по голове. — Но пойми, я не хотела причинять тебе боль, пока ты был маленький. Арчибальд не хотел нас видеть, да и мне самой куда как нелегко дался этот шаг... Еще больнее говорить тебе следующие слова, но особо не рассчитывай на встречу с отцом. Он вряд ли захочет тебя видеть после всего, что произошло.

-Прости, но это мне решать. — Нахмурился Далго.

-Встреча с ним принесет тебе лишь боль... — В глазах Мелины стояли слезы давней, никуда так и исчезнувшей с годами боли.

-Пусть так. Но я все же попытаюсь. — Упрямо нагнул голову Далго. — Я не держу на тебя зла, мама, за то, что ты скрыла от меня правду, и никогда не перестану любить тебя. Я понимаю, тебе было нелегко, и ты старалась ради моего благополучия... — Далго нежно обнял маму и прижал к себе. — Но я должен, понимаешь, должен увидеть своего отца. Так велит мне мое сердце...

Глава седьмая. Королевский совет.

В большом тронном зале королевского дворца величественной столицы Гондора несокрушимого Белого Города Минас-Тирита сегодня было не протолкнуться от народу. Зал приемов был переполнен гонцами, посланцами и вельможами всех мастей, которые ныне ожидали слова человека расположившемся на белом троне южного королевства.

Это был высокий статный могучий муж в самом расцвете сил с густой гривой длинных черных волос, которые свободно ниспадали ему на плечи, облаченный по давней гондорской традиции в пурпурный плащ и белые одежды.

Королю Анору недавно исполнилось 29 лет, возраст для потомка дунадайн совсем пустяковый, но он уже сейчас считался донельзя опытным воином и политиком, и никто из присутствующих в зале не обольщался насчет его молодости. Этот человек был истинным владыкой, знавшим цену словам и делам, в равной степени искусный и изощренный как в искусстве дипломатии, так и в тонкой игре клинков. Анор I слыл человеком достойным и благородным, всегда держащим свое слово, отчего его уважали как друзья, так и враги, хотя многие из них и предпочли бы на троне Гондора более слабого и сговорчивого монарха.

Сегодня был необычный день. Сегодня должен был состояться большой совет с участием всей высшей знати Гондора. Изначально предполагалось участие и иных знатных вельмож из числа многочисленных послов других стран, но затем Анор внезапно изменил свое решение, и совет должен был быть открыт лишь для коренных уроженцев соединенного королевства и Рохана, который издревле считался самым верным союзником Минас-Тирита.

Не всем подобная новость пришлась по нраву, но слово государя Гондора было нерушимым. Никто не вправе был оспорить его волю, хотя среди знати южного королевства давно уже предпринимались попытки ограничить власть короля и отдать большинство его полномочий в руки высшего нобилитета. Впрочем, пока эти попытки не увенчались успехом.

Опираясь на волю народа, который доверял потомкам Элессара гораздо больше, нежели знатным сановникам, моральный облик которых в основной своей массе, мягко говоря, оставлял желать лучшего, род Арагорна крепко держал в руках власть и был не намерен уступать ее кому бы то ни было.

Собственно говоря, совет должен был состояться лишь во второй половине дня. Ныне же его величество Анор I занимался обычным утренним приемом послов. Сегодня их было особенно много, но государь решил ограничиться беседой лишь с тремя самыми важными, благо все остальные собравшиеся попросту ожидали свежих новостей касательно предстоящего совета или попросту прибыли со всякими малозначимыми пустяками, которые вполне были способны разрешить сановники более низшего ранга, либо и вовсе просто желали обратить на себя внимание при дворе самого могущественного и влиятельного монарха Средиземья.

Выслушав посланцев от беорнингов и эльфов Серой Гавани, король кивком головы дал команду церемониймейстеру объявить следующего и последнего на сегодня просителя. Первые двое не сообщили королю ничего нового. Это были банальные новости и условия о некоторых аспектах торговли между Гондором и их родными государствами.

Вообще конечно Анор предпочитал проводить подобные приемы индивидуально для каждого за закрытыми дверями, однако исконные древние традиции и строгий дворцовый этикет предъявляли на его желания свои права, и государю волей неволей приходилось делать некоторые свои приемы открытыми для всего двора, в тех случаях, разумеется, когда речь не шла о тайных, секретных делах.

А вот от последнего посла король не ожидал и не без оснований ничего хорошего. Эмир Рухейм, толстый низенький человечек с черными маслеными бегающими глазками на круглом как блин лице давно уже находился в должности главного посла Харада в Минас-Тирите и считался одним из самых хитрых, ловких и безжалостных царедворцев султаната.

К сожалению Анору и его окружению приходилось мириться с присутствием этого человека в столице Гондора, ибо сей посланец был уже более-менее известен Анору, и он худо-бедно изучил его слабые и сильные стороны. А в случае высылки этого сановника из страны харадрим тут же пришлют другого не менее хитрого и прожженного, и к нему также придется привыкать и изучать его характер и политическую стратегию. Нет уж лучше пусть все остается, так как есть.

-Приветствую великого владыку Гондора. — Низко поклонился разодетый в роскошные золотые одежды эмир. Его сопровождало четверо полуобнаженных могучих невооруженных, ибо с оружием в тронном зале могли находиться лишь воины короля и те, кого он обличал своим особым доверием, стража и восемь богато одетых сановников рангов пониже. — Надеюсь, он пребывает в добром здравии. — Голос посланца был довольно высоким и изобиловал резкими визгливыми нотками, отчего его звучание было не слишком приятным для слуха.

-Спасибо, на здоровье я пока еще не жалуюсь. — Тонко усмехнулся Анор, давая понять, что раскусил скрытую издевку харадского вельможи. Весь Харад, по крайней мере, его владыки и сам великий султан спали и видели, чтобы отправить нынешнего короля Гондора на тот свет или, хотя бы на худой конец отстранить от власти, поставив на его место послушную безвольную марионетку, равно удобную как для самих харадрим, так и для их союзников из числа родовой гондорской знати. И Анор как опытный, битый жизнью человек и мудрый политик был прекрасно осведомлен обо всем этом. — У вас ко мне дело, досточтимый эмир Рухейм? Я вас слушаю.

-Ваше величество... — эмир выдержал многозначительную паузу — наши страны не всегда ладили друг с другом, это так. Но все же ныне мы не враги друг другу, и посему я в очередной раз осмелюсь спросить ваше величество, не желает ли он переменить свое решение относительно регламента сегодняшнего совета? Ведь речь там наверняка пойдет о значимых для всего нашего мира делах, и мы, харадрим, не хотели бы оставаться от этого в стороне.

-Я ценю ваш энтузиазм, эмир. — Холодно усмехнулся Анор. — Но, к сожалению, решение относительно состава совета мной уже принято и не подлежит обжалованию.

-Но я все же осмелюсь напомнить вам, что...

-А осмелюсь напомнить вам, что пока еще я король этой страны! — Сурово полыхнул темными глазами Анор. — И как король я буду сам решать, кого именно мне принимать на совете, а кого нет. Надеюсь, вы меня поняли верно, эмир. Если у вас все, то не смею вас больше задерживать. На сегодня у меня назначено много дел, и мне нужно успеть подготовиться к предстоящему совету. Естественно вас, как посланца дружественной нам страны в общих чертах уведомят о том, как именно он проходил, и какие конкретно решения были на нем вынесены.

После этого получившему гневную отповедь эмиру ничего не оставалось делать, кроме как отвесить государю Гондора еще один нижайший поклон и тихо удалиться в сопровождении собственной пышной свиты, прячя недовольную мину. Было похоже, что он рассчитывал на совершенно иной ответ.

* * *

Закончив прием, Анор I попросил всех присутствующих покинуть залу, а затем также вышел вон в сопровождении своей королевской стражи. Король Гондора направлялся в свои покои. Ему требовалось сменить парадные одежды на более удобный костюм, а также немного отдохнуть и привести мысли в порядок.

Оказавшись в своей спальне, король быстро переоделся в удобный коричневый костюм, в котором он обычно выезжал на охоту, и налил себе полный кубок гондорского красного вина столетней выдержки из объемистого хрустального графина на столике. Официальная часть дня закончилось. Настало время конфиденциальной.

Харадрим. Это слово наряду с северным вторжением в Арнор никак не шло у него из головы. Вот где настоящий враг. Враг могучий и многочисленный. Да притом и еще и хитрый расчетливый и донельзя опасный. Враг, прячущийся под маской друга. Намного более коварный и могущественный, нежели все орки вместе взятые.

Хотя это еще с какой стороны посмотреть. Мало того, что Мордор ныне набрал такую силу, что стал представлять реальную угрозу даже несокрушимому Гондору, так еще и последнее письмо Наместника Эвенора совершенно выбило его из колеи. Наместник никогда не был человеком склонным к выдумкам и фантазерству. Но, тем не менее, в письме ясно и недвусмысленно помимо вторжения орков и ангмарцев говорилось о могучей темной магии имевшей место быть на окраинном севере его империи. Приводились многочисленные свидетельства из числа опытных бывалых воинов, также явно не страдающих любовью к зряшному сочинительству.

А это значило, что к донесению нужно было отнестись со всевозможной серьезностью и как можно скорее принять все необходимые меры. Пока не стало слишком поздно. До государя и в прошлом не раз и не два доходили слухи о различного рода темных сектах и навроде как явлениях темной волшбы в самых разных частях его империи, однако слухи эти были слишком уж бессвязными и противоречивыми.

Да и исходили они в основном от простых крестьян, которых хлебом не корми, дай сочинить какую-нибудь неправдоподобную байку о додревних призраках и чудовищах и возвращении Тьмы. Теперь же все было иначе. Враг был у самого порога, и ему, Анору Первому, великому владыке самой могущественной империи на просторах Арды предстояло встретить его во всеоружии.

К тому же предложение руки дочери Эвенора также изрядно озадачило короля. Впрочем, рассудив здраво, ему пришлось нехотя признать, что предложение Наместника Арнора было не лишено изрядной доли здравого смысла. Тем паче в условиях нынешней обстановки, когда нобили, как с той, так и с другой стороны едва ли не готовы вцепиться друг другу в глотки, и о единстве времен короля Элессара можно было только мечтать.

Немного отдохнув и собравшись с мыслями, король вызвал к себе одного из личных стражей и приказал ему сообщить о начале большого совета. Все его члены большей частью были уже в сборе, а те, кто еще не прибыл, прибудут позднее и быстро вникнут в ситуацию, благо среди тех, кого король хотел видеть на совете, не было глупцов и тугодумов. Так что не стоило откладывать дело в долгий ящик и томить своих друзей и союзников бессмысленным ожиданием. Поправив свои длинные темные волосы, Анор решительно покинул покои и в сопровождении немногочисленной стражи направился в тронный зал. Его ждал совет.

* * *

Когда Анор Первый вошел в тронный зал, его там уже ждали. За длинным столом специально внесенном в залу для подобного случая сидело около тридцати знатных нобилей и военачальников Гондора. Также в зале присутствовал посланец Арнора молодой граф Давинион и один из военачальников Рохана Энерил, могучий светловолосый муж в самом расцвете сил.

И если на последних двух Владыка Гондора мог рассчитывать целиком и полностью, то в отношении своих собственных вельмож у него отнюдь не было подобной уверенности. Слишком уж сильно знать соединенного королевства любила презренный металл. И на этой слабости сполна играли как харадрим, так и прочие враги его империи, не исключая даже орков, которые хотя и были врагами всех без исключения людских племен запада, тем не менее, косвенно пользовались любовью к золоту и жаждой власти здешних нобилей, всегда выступавших против войны с зеленокожими тварями Тьмы, с которых нельзя было взять богатую добычу, но зато приходилось тратить огромные деньги на оснащение собственных воинов и всю кампанию в целом, и вольготно плодились в бывших владениях соединенного королевства и землях Тьмы, с каждым годом все набирая и набирая силу.

И результат не замедлил сказаться. Пока лишь в виде крупного северного вторжения в Арнор, которое держава Анора все же сумела отбить хоть и с немалыми для себя потерями. Но что будет дальше? Сумеет ли соединенное королевство выжить, если на него разом обрушаться все его враги, позабыв о распрях и склоках? Именно на этот вопрос и предстояло ныне ответить всем собравшимся сегодня в этом зале.

Оглядев собравшихся, Анор кивком поприветствовал всех присутствующих, а затем неторопливо и уверенно, как и подобает истинному владыке, прошествовал на свое место во главе стола.

-Итак, господа, я собрал сегодня вас здесь, чтобы обсудить положение, сложившееся в мире. Не для кого не секрет, что дела соединенного королевства в последнее время идут неважно.

И дело тут не только в северном вторжении в Арнор наших исконных врагов. Нам брошен прямой вызов. Никогда ранее за всю четвертую эпоху орки и остальные народы, служившие Тьме не решались на подобное. А это означает лишь одно. Они вновь почуяли собственную силу. И мы никак не можем оставить сей факт без внимания. Мне нелегко далось это решение, но как король Арнора и Гондора я считаю, что мы должны нанести ответный и одновременно упреждающий удар. Не буду ходить вокруг да около. Я намерен предпринять большой поход на Мордор. Хочу услышать ваши мнения на сей счет.

-Простите, Ваше Величество, я не ослышался? — Эти слова произнес щеголевато одетый вельможа средних лет с довольно красивым лицом. В молодости герцог Тэнетайн был истым сердцеедом и любимцем женщин, но разгульная и бесшабашная жизнь наложила на него свой отпечаток, хотя и сейчас, будучи мужчиной за пятьдесят, он все еще сохранял остатки своей былой красоты. — На Мордор? Но насколько я знаю, земли тьмы губительно сказываются на здоровье наших воинов, и посему длительное пребывание их там, а поход, если он, конечно, состоится, наверняка продлится не один месяц, попросту невозможно. К тому же число орков собравшихся в пределах Черной страны весьма и весьма велико. Десятки тысяч их роятся там подобно саранче, и они в отличие от нас чувствуют себя в тех землях более чем превосходно. Насколько я знаю, у Гондора и так изрядные затруднения с финансами, особенно в связи с последними событиями в Арноре. — Тут герцог не удержался и бросил уничижительный взгляд в сторону Давиниона, явно давая понять, кого именно он считает виновником данной проблемы. — Посему, если вы желаете услышать мое мнение, то я как герцог и владетель большей части земель южного Гондора категорически против.

-Еще бы, кому как не тебе выгодно якшаться с харадрим, которые, как известно, издревле с орками на короткой ноге! Признайся, сколько они тебе заплатили, чтобы ты здесь и сейчас защищал их интересы? — Запальчиво выкрикнул молодой и горячий Давинион, которого сильно задели последние слова герцога.

-Я не намерен выслушивать оскорбления! — Неприятно сощурился Тэнетайн. — Немедленно принеси мне извинения, дерзкий щенок, или мы будем биться с тобой до смерти!

-И не подумаю! — Голос Давиниона дрожал гнева. — Я с радостью выйду с тобой на ристалище и избавлю Гондор хотя бы от одной харадской шавки!

-Если силенок хватит... — Прошипел Тэнетайн, бросив на Давиниона тяжелый взгляд. Было похоже, что у юноши появился смертельный враг.

-Довольно! — Громовой голос Анора в одно мгновение заставил всех замолчать. — Никаких свар во время совета!

-Я как носитель высокой крови имею право потребовать от этого выскочки сатисфакции за оскорбление своей чести! — Хищно осклабился Тэнетайн.

-Об этом мы потолкуем после окончания совета. — Непреклонно отрезал король. — Сейчас же оба возьмите себя в руки и вспомните о высокой крови текущей в ваших жилах, на которую ты, Тэнетайн, сам же и ссылаешься. Тебя, Давинион, это тоже касается.

После этих слов короля обоим спорщикам ничего не оставалось делать, как вынужденно склонить головы в знак согласия. Но, судя по красноречивым взглядам, то и дело бросаемым в сторону друг друга, их разговор явно не был окончен.

-Итак, герцог Тэнетайн высказал свою точку зрения. Кто считает иначе?

-Я — Взял слово могучий Энерил. Его голос был густым и глубоким под стать его богатырской внешности, густые пшеничные усы и короткая светлая борода, как почти у всех уроженцев Рохана, придавали ему еще больше дородной важности. — Этих зеленозадых ублюдков давно уже пора приструнить. А то где это видано, чтобы мы, потомки великих воинов и королей Третьей Эпохи, когда Тьме и ее приспешникам во всей Арде был окончательно сломан хребет, дрожали и трепетали перед этой недобитой мразью! К тому же, если рассуждать здраво, и к Валар не ходи, мордорские орки сами готовят скорое вторжение на земли Гондора. А вместе с ними бок о бок пойдут и харадские ассасины. И вот тогда нам придется ох как несладко. А если Гондор, не дай пресветлая Арда, не устоит, то гоблинам откроется прямая дорога на мою родину. На Рохан. А я лучше умру, нежели допущу подобное!

После этих слов прямодушного роханца в зале совета повисло неловкое молчание. Он вслух высказал то, что, по сути, было давным давно понятно любому, кто хоть немного разбирался в политике. Не для кого из присутствующих здесь не были секретом давние тесные отношения Харада и Мордора, которые харадрим, разумеется, тщательно скрывали от запада, но шила, как известно, в мешке не утаишь, и Анор, равно как и все прочие, был превосходно осведомлен об этих связях. А если связать со всем этим факт недавнего северного вторжения, то не требовалось семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда и куда именно будет нанесен следующий удар.

Хотя маленькая несостыковка здесь все же была. Если бы северная орда атаковала Арнор в то же самое время что и Мордор с Харадом Гондор, то совместно они могли бы добиться значительно большего успеха и сломать державам запада хребет.

Однако это ничего не значило. Даже если северные и южные орки не связаны между собой союзом, харадрим и гоблины Мордора просто не могли не воспользоваться нынешней ситуацией, чтобы ударить по Гондору и изменить баланс сил в Средиземье. Ведь даже если вторжение удастся отбить, южному королевству может быть нанесен столь значительный урон, что ни о каком прежнем его влиянии не пойдет и речи, а Харад и Мордор выторгуют для себя немало значительных бенефиций и привилегий.

Это и совершенно иные торговые пошлины, и новые территории влияния для южан, и совсем другое положение для всех орочьих племен, которые ныне негласно почитаются исчадиями тьмы во всех без исключения людских королевствах и королевствах старших народов. Пока даже могучий Харад вынужден принимать эту политику и тщательно скрывать свои связи с гоблинами, но что будет, когда силе, на которой держится нынешний миропорядок, будет переломлен хребет?

Слишком уж глубоко шпионы султаната проникли в южное королевство, чтобы пребывать в неведении относительно истинного положения дел в его пределах. А другого подобного случая им могло и не представиться. Соединенное королевство сильно и при наличие достаточного времени быстро восстановит свою прежнюю мощь. Плюс ко всему нынешний султан Харада Абдул IV слыл крайне властолюбивым и амбициозным человеком с очень вспыльчивым и воинственным нравом. А значит, ныне харадрим и их союзники в Мордоре попросту не могли отказаться от большой войны.

-А я вообще не понимаю, о чем мы здесь говорим! — Взял слово грузный седой старик в очень дорогом красном камзоле тонкой работы, богато расшитым золотом лет восьмидесяти или около того. — Как какие-то недобитки могут угрожать благополучию самой могучей и великой империи во всех ведомых нам землях? Это попросту абсурд! — Вельможа важно задрал кверху тройной подбородок, тем самым как бы не оставляя никому сомнения по поводу абсолютной истинности и непогрешимости собственных слов.

Герцог Эборан давным давно уже в силу преклонных лет пребывал в частичном маразме, однако его высокий сан и знатный род давали ему безоговорочное право участия в подобного рода мероприятиях, тем паче, что северные земли Гондора в большей своей части до сих пор находились в его ведении, сказывалось происхождение, ибо герцог в иерархии нобилитета стоял лишь на одну ступень ниже короля. Впрочем, в защиту этого вельможи следует сказать, что он всегда был абсолютно честен и верен своему королю, никогда не вел двойных подковерных игр, и в свое время был весьма грозным и умелым воином.

Но время, к сожалению беспощадно даже к высокородным эдайн, и посему ныне герцог представлял собой довольно жалкое зрелище, что впрочем, компенсировалось его прошлыми немалыми заслугами. — Я считаю, что нужно просто как следует припугнуть этих жалких оборванцев, и они сами приползут к нам молить о пощаде! — Произнеся эту тираду, старик внезапно потерял интерес к разговору, и, уронив голову, задремал, по всей видимости, высказав все, что считал нужным.

-Ну что ж, герцог Эборан сказал свое слово. Кто-нибудь еще желает высказаться? — Резюмировал король, прячя грустную усмешку. Ему было искренне жаль старика, но он ничего не мог поделать со стремительным угасанием его разума, ибо не был ни целителем, ни тем более волшебником.

-Если мы не выступим против Мордора сейчас, то Гондор и все остальные державы запада ожидает гибель. — При звуках этого необычайно глубокого и явно не принадлежащего человеку могучего голоса все присутствующие ощутимо вздрогнули.

Их произнес высокий могучий воин в невероятно красивых бирюзовых доспехах. Его волосы и глаза ощутимо отливали изумрудной зеленью, и лицо было необычайно гладким и лишенным даже малейшего намека на возраст. Дуллан. Кто же не слышал об этом легендарном воителе, заступившем на службу Гондору аж целых два столетия назад.

Дуллан не был человеком. Он не был даже чистокровным эльфом, будучи плодом союза эльфийской морской девы и неистового майя Оссе, который порой появлялся в Средиземье в могучем реве бури, будучи учеником валы Ульмо и, как и он сам, владыкой водной стихии.

Будучи рожденным примерно два столетия тому назад в Серебристой Гавани, сын майара, едва войдя в полное совершеннолетие, отправился в Гондор и предложил свою службу его королю, ибо неторопливая размеренная жизнь в тихом спокойном Митлонде уже успела ему порядком наскучить. Дуллан обладал огромной силой. Он также мог повелевать водной стихией, хотя, разумеется, далеко не в тех масштабах, что его неистовый отец. Будучи наполовину айну, Дуллан намного превосходил мощью любого человека и даже эльфа, не зная себе равных в битве.

Его доспехи и меч с необычным волнистым лезвием были выкованы гномами Синих гор из неведомого в Средиземье металла, который был крепче мифрила, а затем закалены собственной магией полумайра. Ни один клинок не мог пробить подобный доспех, а его меч ""Песнь Волн" мог играючи рассекать даже камни.

Чудеса силы и доблести проявлял Дуллан на поле брани, разя орков и прочих врагов Гондора без счета. За свои подвиги и происхождение, он получил прозвище Сын Прилива, ибо обрушивался на врагов подобно прибою всесокрушающей приливной волной, от которой не было никакого спасения.

И хотя этот легендарный воитель не имел официального сана, так как сам в свое время отказался от всех пожалованных ему чинов и званий, предпочитая оставаться простым воином, боялись его враги Гондора едва ли не больше самого короля, ибо мало существ подобной силы ныне бродило по просторам Арды, а те, кто все же еще остался, не спешили принимать участие в делах сего мира.

Дуллан же в этом отношении являлся счастливым исключением. Слишком молодой по меркам бессмертных, он еще не успел проникнуться их тоскливой меланхолией и пресыщенностью жизнью и посему проявлял ко всем событиям, происходящим в Средиземье живейший интерес, при этом люто ненавидя как исконных тварей тьмы, так и попросту гнилых и нечистых на руку людей.

Так что немудрено, что при таких реалиях тайные и явные враги Гондора смертельно боялись могучего сына Оссе втайне желая ему скорейшей гибели, однако так и не решились выступить против него в открытую, ибо сила его поистине была колоссальной и могла внушить страх и уважение кому угодно.

-Быть может, могучий ошибся, и имел в виду, что если мы выступим против Мордора, нас всех ждет гибель... — Вкрадчиво поинтересовался Тэнетайн.

-Я имел в виду именно то, что сказал. — Отрезал Дуллан. Его голос напоминал одновременно журчание ручья и рев морского бури. Даже звуча не в полную силу, голос этого воителя пробирал до самого нутра, заставляя всех присутствующих трепетать перед его мощью. — Нельзя позволить Мордору и Хараду объединиться и ударить по нам единым сплоченным войском. Нужно бить каждого по отдельности.

-Тогда почему бы сразу не начать с харадрим? — Хмыкнул один из вельмож.

-Боюсь, этот шаг придется не по нутру многим нашим воинам. — Вынужденно признал король. — Харадрим как никак все же люди, к тому же они позиционируют себя нашими союзниками. Нелегко будет заставить наших воинов повести себя вероломно и первыми напасть на них, пусть даже и в целях упреждения. Орки же — исчадия тьмы, и бить их, где только возможно — священный долг любого истинного воина заката.

-Но наши силы, владыка, их банально может не хватить. К тому же харадрим могу счесть этот поход угрозой себе и предпринять ответные меры. — Подал голос еще один нобиль.

-Их хватит, не сомневайтесь. Главное, чтобы харадрим до последнего ничего не знали о нашем походе на юг. Не будем обманывать себя. Почтенный Энерил правильно сказал, они ничего не забыли и не простили и в любом ударят по нам, как только сочтут, что подходящий момент для этого настал. Так что пусть лучше они будут действовать спешно и спонтанно, нежели нанесут загодя подготовленный и просчитанный удар. К тому же у меня припасен для зеленокожих еще один крайне неприятный сюрприз.

-Какой именно, позвольте узнать? — Прищурился Тэнетайн.

-Не позволю. — Отрезал король. — В последнее время во дворце развелось слишком много лишних ушей. Так что чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше для дела. Вспомните, разве я когда-нибудь подводил вас? Поверьте, я знаю что делаю. А что до упомянутого герцогом губительного излучения Мордора, то оно проявляет себя лишь при очень продолжительном пребывании на его землях. Мы же постараемся все сделать максимально быстро и эффективно. Итак, выношу предложение на голосование. Только учтите, как король я имею полное право принимать единоличные решения относительно военных кампаний, и я все равно поступлю по-своему... И заодно узнаю получше собственных сановников, а также то, кто является истинным патриотом своей страны, а кто предпочитает играть по иным правилам. — После этих слов король обвел всех присутствующих жестким взглядом, явно давая им возможность оценить и переварить его последнюю реплику.

-А теперь к делу. — Отрубил Анор, посчитав, что пауза была достаточной, и у совета было достаточно времени, чтобы осознать его слова и принять верное решение. — Кто за большой поход против Мордора и его тварей? — Под тяжелым пронизывающим взглядом короля поднялись все руки без исключения. — Кто против?... Ни одного. Вот и отлично. Большинством голосов высшего совета Гондора решение принято.

Глава восьмая. Дуэль.

Когда совет, наконец, окончился, и собравшиеся нобили разошлись восвояси, король приказал страже выйти, оставив в тронном зале лишь Дуллана и Давиниона. Требовалось провести еще один совет. На этот раз малый. Среди своих.

Анор нисколько не опасался предательства, благо грозный сын Оссе уже более двух веков являлся надежным и бессменным хранителем трона Гондора, а с Давинионом их связывала давняя дружба. Порывистый и горячий юноша был совершенно чужд двуличию и двоедушию, являясь ярым поборником древних традиций, и был готов без колебаний, буде понадобится, умереть за своего друга и короля. Правда, никто не мог поручиться, что их не подслушивают, но друзья позаботились и об этом, сдвинув стулья вплотную и говоря вполголоса.

-Империя трещит по всем швам. — Дуллан неодобрительно покачал головой. — Практически все нобили тайно или явно против нас. А теперь, когда ты так жестко утер им нос на совете, недовольных станет еще больше.

-У меня не было выбора, ты же понимаешь. — Нахмурился король. — Этот поход необходим Гондору как никогда. От этого зависит вся наша дальнейшая судьба.

-Не буду с этим спорить, но как ни прискорбно осознавать, в чем-то Тэнетайн и прочие правы. Это действительно большой риск. Наших сил может и не хватить. И если не секрет, что это за такой сюрприз, о котором даже я ничего не знаю? — Прищурился Дуллан.

Он также как и Давинион был добрым старинным другом короля, с самых пеленок помогавшим воспитывать молодого наследника престола, и посему доверял ему Анор больше чем самому себе. Благо полумайру не было никакого резона предавать его. Он вообще мог, если бы захотел, хоть сегодня уплыть в Валинор, ибо стоял в иерархии бессмертных даже выше, нежели элдар, но неистового сына Оссе влекло Средиземье со всеми его трудностями и проблемами. Спокойная безмятежная жизнь земель окраинного запада была не для него.

-Хорошо. Думаю, вам действительно нужно это знать. Но только при условии, что все сказанное останется между нами тремя.

-Это само собой. — Усмехнулся Дуллан. — Так что там у тебя?

-Некоторое время назад — король еще больше понизил голос, придвинувшись вплотную к собеседникам — я в тайне ото всех послал гонцов в королевства гномов с предложением присоединиться к нам в большом походе на Мордор. Не все они ответили согласием, но добрая половина народа Дьюрина к нам все же присоединится.

-Вот это новость... — Покачал головой Дуллан. — Это действительно многое меняет. Не устаю восхищаться твоей дальновидностью. При поддержке наугримов нам, конечно, будет куда проще достичь успеха в нашей миссии.

-Также отравлял я гонцов и к эльфам, но они, не исключая и твоих, Дуллан сородичей, пока хранят молчание. Надеюсь, они все же примут верное решение, хотя на лесных эльфов Трандуила у меня мало надежды. Гораздо больше я рассчитываю на перворожденных Серой Гавани. Но даже если они ответят отказом, Эребор, Серые горы, а главное Железные Холмы поддержат нас в этом походе. Сам старина Даин вместе с лучшими своими воинами пожалует к нам. А это весьма и весьма грозная сила.

-Не буду с этим спорить. Но что до моих сородичей, я на твоем месте не стал бы слишком сильно рассчитывать на их поддержку. Эльфы дорожат своим бессмертием, и их сложно за это винить. Скорее уж они решатся на очередной Исход, нежели затеют большую войну с орками. — Виновато улыбнулся Дуллан. — Хотя я, конечно, не Вседержитель и могу ошибаться.

-Лично меня больше тревожат не эльфы, а наши же нобили. — Подал голос Давинион. — Особенно эта шваль Тэнетайн. Вот уж кто может ударить в спину безо всяких колебаний и угрызений совести...

-Здесь я с тобой, пожалуй, соглашусь. — Посуровел Анор. — Тэнетайн держит практически весь юг Гондора, и может сильно подорвать наши планы относительно похода. Например, затянуть сбор войск на гораздо больший срок, нежели положено по плану или отчебучить еще что-нибудь в подобном духе.

-Есть выход. — Глаза Давиниона яростно сверкнули. — Он вызвал меня на дуэль. А значит, я имею полное право принять его вызов и в свою очередь потребовать сатисфакции.

-Я тоже об этом думал, хоть мне и не по нраву подобные игры. — Король неодобрительно покачал головой. — Но Тэнетайн — весьма и весьма грозный боец. Не обольщайся насчет его нынешнего внешнего облика. В молодости он был одним из первых бретеров королевства и забрал в подобных поединках не одну жизнь.

-Я не боюсь этого пса! — Давинион яростно сжал кулаки. — К тому же я и сам далеко не новичок в битвах.

-С этим не поспоришь, но все же риск слишком велик...

-Тогда его вызову я. — Пожал плечами Дуллан. — Я с превеликой радостью смахну ему башку с плеч своим клинком.

-Он не примет твой вызов, дружище. — Усмехнулся король. — Тэнетайн не трус, но и далеко не дурак. Он прекрасно понимает, что против тебя у него нет ни единого шанса, и посему сделает все что угодно, даже поцелует твой сапог, лишь бы избежать поединка. Так мы и не достигнем цели и поставим себя в неловкое положение, вызывая своего врага на заведомо неравную дуэль... Но тем не менее к сожалению, Давинион прав. Тэнетайн зашел слишком далеко. Пусть у меня нет четких доказательств, но нет никаких сомнений, что он якшается с харадрим и поддерживает их интересы здесь в Гондоре. К тому же ему подчиняется слишком много отрядов. Если же с ним... случится неприятность, то мы разом избавимся и от ловкого лазутчика в нашем стане, и от негодного военачальника, который в любой момент может ударить в спину. Правда у него еще есть двое сыновей...

-Полные бездари и лоботрясы. — Хмыкнул Дуллан. — Без своего отца они годны лишь на то, чтобы в немереных количествах хлестать вино на пирах да приставать к девицам. Со смертью Тэнетайна большая часть его людей практически наверняка перейдет на нашу сторону.

-Значит, получается, у нас нет выбора. — Глаза Давиниона полыхнули суровым бойцовым пламенем. — Я сегодня же вызову его на поединок. Этот предатель не только давным давно уже запятнал свою честь, но и оскорбил мою. И должен ответить за это.

-Не скажу, что сильно в восторге от этой идеи, но видно у нас действительно нет выбора. -Кивнул головой Анор. — Поступай, как сам считаешь нужным. А я со своей стороны позабочусь о том, чтобы бой прошел честно и безо всяких неожиданностей. В этом можешь полностью на меня рассчитывать.

* * *

Арена для поединка представляла собой довольно просторную посыпанную песком площадь во внутреннем дворе королевского замка. Тэнетайн, вопреки ожиданиям Анора принял вызов Давиниона сразу же и безо всяких проволочек. Видно ему тоже не терпелось лишить жизни дерзкого юнца, которого он попросту не считал за достойного противника.

Однако, будучи по натуре хитрым и донельзя прожженным человеком, герцог, воспользовавшись правом принявшей вызов стороны, избрал один из самых древних и опасных видов дуэли, когда двое сражаются в одних тонких рубашках и вооружены при этом лишь кинжалами и кнутами.

Это был его излюбленный способ бретерства, в котором аристократ был истинным мастером. Давинион ни разу не бился по подобным правилам, хотя тоже был далеко не новичком в сватках и также знал с какого конца браться за меч. Это давало Тэнетайну гигантское преимущество, но юный арнорец уверил обеспокоенных друзей, что с ним все будет в порядке.

-Отец обучал меня подобному виду боя. — Шепнул юноша хмурому Анору, который уже сожалел, что позволил другу ввязаться в эту сомнительную авантюру. Друзья уже находились во внутреннем дворе на зрительских трибунах в королевской ложе. Трибуны сегодня были переполнены знатью и прочим важным гондорским людом. Зрителей было довольно много, благо площадь внутреннего двора дворца была более чем внушительной. Всем им не терпелось увидеть предстоящий поединок, который должен был вот-вот начаться. — Он был мудрым человеком, и предполагал, что подобный навык мне может пригодиться.

-Но ты не бился по этим правилам насмерть. — Покачал головой король. — А это совсем иная школа...

-Зато я прошел школу порубежных боев в арнорском приграничье. — Усмехнулся юноша. — Поверь, тамошние орки и ангмарцы отнюдь не страдают излишним благородством и не чужды всяческим грязным приемчикам. Кое-чему, думаю, я у них обучился.

-В таком случае не будем медлить. — Пророкотал Дуллан. — Наш противник, кажется, уже прибыл.

Герцог Тэнетайн и впрямь уже находился на арене, в окружении своих секундантов. Он, как и положено по регламенту, был облачен в черные шелковые штаны и тонкую белую рубаху. Точно также был одет и вышедший вслед за ним на ристалище Давинион. Правда, он в отличие от темноволосого уже начавшего седеть гондорца, был светлокудрым. К тому же его волосы были немного вьющимися, а глаза чистыми и голубыми, словно вода в лесном приозерном ручье.

Глаза же самого герцога были темными как ночь, и в них сейчас недвусмысленно читались злоба и неприкрытое торжество. Похоже, он уже заранее праздновал свою победу. Правда, при виде Дуллана, который был одним из секундантов Давиниона в этом поединке, его глаза на миг полыхнули недовольством, но ничего поделать с этим он не мог. Его соперник, как и он сам, имел право выбирать себе любых секундантов, кроме короля, который по закону мог выступать в подобных спорах лишь в качестве третейского судьи.

Сам король в эти мгновения находился на трибуне в своей ложе. Оттуда он должен был следить за поединком и контролировать его ход. Толпа на трибунах в предвкушении замерла. Дуэль вот-вот должна была начаться.

-Желают ли стороны примириться? — Задал невысокий сухощавый распорядитель положенный по регламенту вопрос.

Оба противника в ответ на это ожгли друг друга такими красноречивыми взглядами, что все вопросы разом отпали сами собой.

-В таком случае если ни у кого из вас нет претензий по поводу облачения и оружия друг друга или каких-либо иных вопросов, отойдите каждый на свою сторону. Бой начнете по моему сигналу. Секундантов же прошу покинуть арену.

-Претензий нет. — Пророкотал Дуллан. — Однако если ты, Тэнетайн, нарушишь правила или выкинешь еще какой-нибудь фортель, то будешь биться уже со мной. И поверь, тебе не удастся уклониться от вызова.

Тэнетайн в ответ на это злобно ощерился, но не решился спорить с бессмертным, и, раздраженно дернув плечом, молча удалился в свой конец арены. Давинион сделал то же самое, по ходу сделав пару пробных выпадов кинжалом и бичом, разминая тело.

-Удачи тебе, друг. — Шепнул Дуллан юноше и заступил за край арены.

Когда на ристалище не осталось никого кроме поединщиков и распорядителя, король сделал знак последнему, и тот в свою очередь дал обоим отмашку начать поединок, после чего также поспешил покинуть арену.

Бойцы начали медленно сходиться, настороженно приглядываясь друг к другу. Тэнетайн неспроста избрал именно этот вид дуэли, ибо боевой бич — оружие крайне сложное и неудобное, особенно для того, кто взял его в руки в первый раз. В умелых же руках боевым кнутом можно было одолеть даже опытного мечника, а герцог владел этим оружием просто мастерски.

Однако ему было невдомек, что и сам Давинион в свое время сподобился отдать дань этой нелегкой науке, и хотя у него не было достаточного количества времени, чтобы стряхнуть пыль со своих навыков, и сам Тэнетайн уже очень давно не выходил на арену, предпочитая столь любимому в молодости бретерству тайные козни и интриги гондорского двора.

Первым начал атаку Тэнетайн, резко щелкнув своим бичом. Удар был настолько стремительным, что на щеке Давиниона тут же заалела кровавая полоса. Как уже говорилось, герцог был настоящим мастером, и его мастерство не смогли подточить даже многие годы праздности и разгульной жизни.

-Буду бить тебя как собаку... — Глумливо ощерился царедворец.

Юный арнорец гневно полыхнул глазами, но не поддался на провокацию, ибо, несмотря на молодость, был опытным воином и прекрасно знал, чем оборачивается потеря самоконтроля во время битвы. Противники еще пару раз обменялись осторожными выпадами кинжалов и ударами кнутов, и стало понятно, что Тэнетайн, даже несмотря на свой почтенный возраст, все-таки ощутимо превосходит юношу классом. Нет, если бы они бились традиционным оружием, расклад наверняка был бы совсем иным, но теперь все силы Давиниона уходили лишь на отражение атак своего противника, которые с каждым разом становились все более уверенными и опасными.

Юноша уже получил несколько донельзя болезненных ударов бичом по ногам и спине, от которых практически не спасала тонкая ткань его одежды, однако был не намерен сдаваться. Тэнетайн же напротив пока ухитрялся оставаться целым и невредимым. Было похоже, что он совершенно расслабился и уверовал в собственную неуязвимость.

Совершив ложный выпад, он резким хитрым движением обвил запястье правой руки юноши кнутом и ловко вывернул бич из его ладони. Давинион, осознав, что оказался в отчаянном положении, решился на отчаянный шаг, и неожиданно метнув опешившему от подобного герцогу свой кинжал прямо в лицо, бросился ему в ноги.

Едва успевший уклониться от кинжала Тэнетайн, прозевал этот стремительный бросок и оказался на земле. Впрочем, арнорец сильно недооценил своего соперника, который быстро сумел прийти в себя и всадил свой кинжал в плечо юноше, одновременно резко оттолкнув его ногой от себя. Давинион рухнул на землю, а его противник довольно резво вскочил на ноги и отбежал на безопасное расстояние, при этом полностью сохранив свое оружие.

Было видно, что герцог уже успел изрядно запыхаться, но его сопернику было намного хуже. Его лицо и тело были все в крови из-за полученных ранений, и он остался полностью безоружным. В то время как сам Тэнетайн не только не был еще ни разу ранен, но и сохранил свой арсенал в полном объеме.

Тяжело дыша, Давинион с трудом поднялся на ноги. Он тоже потратил в этом поединке много сил, к тому же из глубокой раны на его плече сочилась кровь, еще более подтачивая его выносливость. Тэнетайн же, похоже, уже полностью пришел в себя после неожиданной атаки самонадеянного юнца и начал попросту издеваться над ним, ловкими ударами бича не давая сопернику приближаться к себе или хотя бы подобрать свое оружие.

При этом не забывал он периодически бить и по самому арнорцу, с каждым ударом все больше и больше превращая его белую рубашку в кровавые лохмотья и прибавляя рваных болезненных рубцов на его теле. Наконец силы похоже совершенно оставили Давиниона, и он, тяжело дыша, рухнул на колени. Глумливо усмехнувшись, Тэнетайн резко нанес ему удар бичом по голове, заставив упасть ничком. А затем с явным удовольствием нанес еще несколько сильных ударов по уже лежащему телу.

Арнорец уже даже не шевелился, и герцог окончательно уверовав в собственную победу, подошел на несколько шагов ближе и с горящими от жажды крови глазами вновь поднял свой кнут. Боевой бич свистнул, рассекая воздух,... и неожиданно был перехвачен прямо в воздухе крепкой рукой юного арнорца, который, как оказалось, сохранил намного больше сил, нежели считал его соперник. Резко дернув кнут на себя, он заставил опешившего аристократа потерять равновесие и изо всех сил двинул его кулаком в лицо. Мощный удар пришелся прямиком в нос герцога, в одночасье сломав его.

Тэнетайн рухнул на землю, выпустив из рук свой кнут. Удар арнорца попал очень плотно и едва не лишил его сознания, и Давинион пользуясь временной беспомощностью противника, тут же оказался сверху, перехватив его левую руку с кинжалом и нанеся герцогу еще несколько довольно увесистых ударов кулаком в лицо.

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы Тэнетайн "поплыл", благо юноша был далеко не обижен физической силой, как природной, так и приобретенной, развитой долгими и упорными воинскими упражнениями и нелегкой жизнью в суровом приграничье северного королевства, которую еще больше усилила ярость от только что полученной им жестокой трепки.

Вырвав кинжал из ослабевшей руки герцога, Давинион приставил его к горлу аристократа.

-Пощади... — Прохрипел тот, хлюпая разбитым носом, из которого ручьем вытекала кровь.

-Отправляйся на суд к Всевышнему. — Выдохнул арнорец и одним ударом вогнал кинжал в горло противника.

Тэнетайн захрипел в агонии, судорожно дергая руками и ногами, но вскоре затих. Зрители все это время напряженно наблюдавшие за поединком внезапно разом умолкли, а затем спустя мгновение трибуны взорвались криками. Кто-то ликовал, кто-то напротив выражал свое негодование, благо отнюдь не всем была по вкусу победа арнорца.

Впрочем, подобным недоброжелателям ничего не оставалось делать, кроме как смириться с поражением их фаворита, благо у этой дуэли практически не было никаких правил, кроме разве что запрета пользоваться иным, не оговоренным каноном оружием, или помощью других воинов. В остальном же можно было делать все что угодно. Рукопашная отнюдь не находилась здесь под запретом, а значит, никакого нарушения регламента не было и в помине. Молодой арнорец победил честно.

* * *

-Лежи смирно, не дергайся... — Дуллан со смехом обрабатывал раны на обнаженной спине кривящегося от боли Давиниона какой-то темной остро пахнущей едкой мазью. Оба вместе с королем находились в покоях графа, которого дворцовые лекари сразу же доставили туда, едва поединок подошел к концу. Впрочем, Дуллан тут же выгнал всех целителей из комнаты, заявив, что лечить победителя он будет сам.

-Тебе легко говорить не ты же здесь... пострадавший. — Со смехом огрызнулся юноша. — Что это за дрянь?

-Эльфийское снадобье. Снимет воспаление и ускорит заживление ран. Завтра будешь как новенький. — Успокоил его бессмертный. — Однако же ты хитер. Даже я на мгновение тогда поверил, что ты повержен.

-Я же говорил, приграничье Арнора — не самое доброе и радужное место. — Усмехнулся граф. — Зато теперь дело сделано. Больше это ублюдок нас не потревожит.

-Да вы, смертные, взрослеете быстро, в этом вам не откажешь... — Задумчиво протянул Дуллан.

-Еще рано праздновать победу. — Охладил пыл друзей Анор. — Пусть Тэнетайн мертв, но у него остались многочисленные союзники, а также просто те, кто по разным причинам желает гибели нашему королевству. К тому же харадрим вряд ли простят нам смерть их первого миньона в Минас-Тирите. А посему нужно быть настороже и держать ухо востро.

-С этим не поспоришь. — Согласился Дуллан. — Надо как можно скорее объявить общий сбор войск.

-Это уже сделано. — Усмехнулся король. — По крайней мере, среди тех, в чьей верности я уверен. Остальных известим лишь тогда, когда прибудут наши союзники гномы. Перед лицом совместных сил Гондора, Рохана и гномьих королевств у наших тайных врагов вряд ли хватит смелости воспротивиться моему прямому приказу.

-Мудро. — Одобрительно кивнул бессмертный. — Так мы застигнем их врасплох и не дадим повод для продуманного и организованного мятежа. Пусть до последнего полагают, что король колеблется в своем решении, и поход на орков может и не состояться. Так мы выиграем время и заставим сомневающихся дважды подумать, прежде чем решиться на открытое неповиновение короне...

-Перед походом мне нужно будет закончить еще одно дело... — Загадочно усмехнулся король. — Наместник Эвенор предложил мне руку своей дочери, и я, подумав, принял решение ответить согласием.

-Вот как... Что ж это весьма дальновидно. — Кивнул головой бессмертный. — Ваш союз сильно укрепит связь Гондора и Арнора. — А что до самой невесты? Я слышал, она невероятно хороша собой, так что в этом отношении тебе, дружище, сильно повезло, однако захочет ли она сама подобной участи? Быть королевой Гондора — трудная и нелегкая судьба, думаю, она, как дочь Наместника северного королевства прекрасно это понимает.

-Красавица Морейн запала мне в сердце еще тогда, когда я увидел ее на королевском приеме два года назад. Есть в ней что-то... что выделяет ее среди прочих... Однако я не буду ее неволить. Полагаю, ее отец прекрасно сознавал, на что шел, когда писал мне это письмо и наверняка озаботился спросить на то согласие у собственной дочери. А если все же нет... что ж, выбор в любом случае будет за ней. Я не беру юных дев против их воли. Пока же я напишу Эвенору, что согласен. Пусть его дочь приедет сюда в Гондор. Тогда все и разъясниться. Надеюсь только, что это случится раньше нашего выступления, и я успею вовремя объявить о нашей помолвке. Как вы понимаете, я не могу затягивать поход в угоду амурным делам. А так в случае чего Морейн станет моей наследницей, благо у меня нет ни братьев, ни сестер, ни детей, а другим носителям королевской крови находящимся со мной в дальнем родстве я попросту не доверяю. Зато я давно знаю Наместника и полностью доверяю ему, и Морейн во время нашей встречи также показалась мне чистой и неиспорченной девушкой,... так что никого более подходящего на это место я попросту не вижу.

-В нынешних обстоятельствах наследник престола нам действительно не помешает. Я живу уже довольно давно на этом свете, и знаю, что в жизни бывает всякое, так что в случае чего не сомневайся, дружище, я сделаю все, чтобы Морейн сохранила трон, и соединенное королевство осталось единой державой... Ладно, хватит на сегодня о делах. — Резюмировал Дуллан, закончив, наконец, обрабатывать раны юного графа. — Нашему больному нужно как следует выспаться и набраться сил. Обо всем остальном потолкуем завтра.

Глава девятая. Моргон.

-Добей. — Громадный зеленокожий гоблин сурово глядел на сжавшегося у его ног словно дикий зверек худенького орчонка. — Ты знаешь закон.

-Да, отец... — Покорно склонил голову оборванный паренек, и, кряхтя, поднял на руки совсем молодого, но уже довольно крупного детеныша варга с перебитой задней ногой.

-Что ты собираешься с ним делать, Моргон? — Нахмурился орк. — Я сказал, добей.

-Я сброшу его в пропасть. — Вскинул голову орчонок. — Не хочу, чтобы его мясо жрали остальные. Я сын вождя, и этот варг был предназначен мне!

Орк в ответ на это лишь неопределенно хмыкнул, но все же оставил паренька в покое. По крайней мере, у его сына уже сейчас проявляются гордость и лидерские качества. И это было хорошо. Вождь, пусть и младший, ибо старшим являлся сам Дрог, а смерть от старости ему не грозила, должен быть сильным. К тому же Дрог не любил в этом признаваться даже самому себе, но и он сам ощущал некую незримую связь со своим варгом, и был бы сильно... недоволен, если бы с его зверем случилась какая-нибудь неприятность.

Впрочем, в этих чувствах он был отнюдь не одинок. Все без исключения Ездящие на Волках со временем как бы срастались со своим варгом в единое целое. Орк выбирал себе варга раз и на всю жизнь, ибо эти свирепые и донельзя опасные животные признавали лишь одного хозяина. Однако зряшная жалость была абсолютно неприемлема для истинного орка-воина. В особенности для будущего вождя. Этот варг со своей раной все равно не жилец, а его сын должен был научиться при необходимости отнимать жизнь даже у своих сородичей. Ибо среди орков выживает лишь сильнейший. Слабые же должны сгинуть как брак породы, недостойный продолжить свой род.

Племя Дрога проживало на самых окраинах Северных Пустошей на западных склонах Серых гор. Они были потомках тех орков, что бежали сюда от гнева заката еще в конце Третьей эпохи. Эти орки были в свое время элитными воинами Багрового Ока, отличаясь от своих прочих сородичей силой, высокорослостью и еще большей свирепостью. Здесь в суровых землях севера бывшие слуги Саурона стали практиковать не только естественный, но и искусственный отбор, выбраковывая породу, безжалостно отсеивая слабейших и давая размножаться лишь самым крупным и сильным особям своего племени.

И результат не замедлил сказаться. За тысячу лет гоблины очень сильно увеличили свою популяцию, а их новая порода не уступала силой и размерами даже сарумановым урук-хаям. Дрог был бессменным их вождем, начиная с самого исхода на эти земли. Его армия росла как на дрожжах, но ему было мало и этого. По его приказу темные шаманы, сохранившие некоторые крупицы зловещего знания хозяина Барад-Дура, совершали над новорожденными тайные мистические ритуалы, чтобы еще больше увеличить их природную силу и живучесть.

Поколение за поколением их работа ни на мгновение не прекращала вершиться, пока, наконец, не был создан он. Тот, чье рождение было предсказано тысячу лет тому назад, когда прежний владыка Тьмы канул в забвение. Тот, кому было суждено стать новым избранником самого Мелькора. Граарг Альбинос. Белый орк-гигант необоримой силы. Один из многочисленных сыновей Дрога и его преемник. Старший брат Моргона. Еще только пятнадцать весен исполнилось могучему Грааргу, но уже не один воин его племени не мог сравниться с ним мощью и устоять перед ним в поединке. А ведь он еще даже не вошел в свою полную силу...

Орчонок всхлипнул, отгоняя непрошенные мысли, с жалостью глядя на совершенно черного без единого пятнышка тяжело дышащего молодого варга. Он уже даже придумал ему имя — Мрак. И воображал, как они вдвоем будут носиться по заснеженным склонам Серых гор, внушая всем ужас и трепет. И все его племя будет гордиться подобным воином, и однажды его могучий брат, который пока даже не замечает бегающего под его ногами маленького гоблина, одобрительно улыбнется ему и наречет равным себе...

Но все мечты пошли крахом после того, как Мрака подрал более крупный варг, сильно разорвав ему заднюю ногу. Теперь его волк, его друг, которому единственному, ибо среди гоблинов подобное было попросту не принято, он поверял все свои незатейливые детские тайны и обиды, был годен разве что в котел на мясо, ибо орки порой не брезгуют и жестким дурнопахнущими мясом варгов, благо жизнь в этих краях была более чем суровой и скудной. Выбирать было попросту не из чего.

Впрочем, Моргон, несмотря на недвусмысленный приказ своего отца, был отнюдь не намерен убивать своего друга. Меж скалами неподалеку от стойбища еще совсем сопливым орчонком он однажды заприметил одну скрытую тайную расселину, совершенно невидимую для глаз проходящего мимо, но вполне глубокую и просторную для того, чтобы там смог с удобством разместиться взрослый орк. Или небольшой варг.

Осторожно пристроив тихонько скулящего Мрака между камнями, Моргон поспешил покинуть свое тайное убежище. Его в любой момент могли хватиться, и если, не дай Мелькор, застукают здесь, то мало ему точно не покажется. За невыполнение приказа вождя его может ждать скорая и жуткая смерть. И даже статус сына Дрога его не спасет, благо верховный вождь не терпел ни малейшего неповиновения и с одинаковой охотой карал за подобное любых членов племени. Даже самых могущественных и высокородных.

Но да ничего. Он еще вернется сюда ночью, когда все в стойбище будут крепко спать. Варги от природы обладают невероятной живучестью и сопротивляемостью к холоду. А значит, его Мрак не должен замерзнуть, и жизненные силы молодого волчонка рано или поздно залечат его рану. Ну а о том, чтобы его питомец ни в чем не нуждался, он позаботится сам. Втайне от остальных.

* * *

Моргон сполна сдержал данное себе тогда обещание. Каждую ночь приходил он навещать своего друга, ухитрившись раздобыть для него теплую шкуру его же сородича, чтобы волчонок не замерз в ледяных скалах. Таскал он ему также и еду, нередко отказывая себе в ежедневной порции мяса, лишь бы его питомец был сыт и накормлен. И судьба сполна отблагодарила орчонка за подобное самопожертвование.

Мрак быстро пошел на поправку и, наконец, настал тот день, когда черный варг полностью исцелился от своего увечья. По прежнему втайне от остальных Моргон ночами взбирался на могучую спину своего изрядно подросшего волка, у которого хватало ума или природного инстинкта самосохранения не показываться на глаза иным членам орочьего клана, и они вдвоем скакали по острым скалам Серых гор, точно так, как и мечтал сызмальства юный орк. В такие мгновения он чувствовал себя настоящим воином.

Его совершенно не смущали собственные лохмотья и тот факт, что вместо ятагана он размахивал увесистой палкой, которую также прятал в своей тайной расселине, ибо даже подобное неказистое оружие было среди орочьих мальчишек большой ценностью и его могли отобрать более старшие и сильные подростки.

Все без исключения детеныши орков до вступления в пору совершеннолетия ходили в обносках и не имели права носить настоящее оружие. Питание им также полагалось весьма и весьма скудное, так что за еду Моргону приходилось драться чуть ли не каждый день. Такие порядки для орочьих племен были обычным делом. Правда, в иных племенах за подростков могли вступиться более старшие товарищи, и дети вождей или просто знатных членов рода имели в этом отношении огромное преимущество перед худородными.

В племени Дрога подобное было строжайше запрещено. Прекрасно понимая, что подобные привычки плодят слабаков, верховный вождь северных орков под страхом смерти запрещал взрослым членам племени вмешиваться в детские потасовки, а также подкармливать и защищать тех, кто был слишком слаб, чтобы добыть себе еду самостоятельно.

И Моргон в этом отношении подчинялся всеобщему закону. Никаких скидок и поблажек для него не было предусмотрено. А доставалось ему гораздо чаще прочих. И вовсе не потому, что он был слишком слаб. Напротив, юный орк был одним из первых по силе среди своих погодков.

Но также был он и полукровкой. Всего только раз, один лишь раз в ходе набега на королевство лесных эльфов, благо на момент описываемых событий орки Дрога стали настолько сильны, что порой их отряды уходили очень далеко от их исконных земель в поисках добычи и рабов, воинам вождя удалось захватить в плен живую эльфийку. Сперва ее хотели принести в жертву Мелькору, но Дрог, также участвовавший в набеге, был пленен ее красотой и разделил с ней ложе, а после забрал в свои земли в качестве одной из жен.

Вскоре эльфийка родила ребенка, который в полной мере не принадлежал ни к одной из этих двух рас. Затем дочь элдар умерла, не вынеся тягот жизни на далеком холодном севере в окружении порождений Тьмы. Ребенок же напротив выжил и был наречен своим отцом именем Моргон.

Будучи полуэльом, он с детства довольно сильно отличался от своих сородичей как внешне, будучи гораздо более пропорционально и изящно сложен, нежели коренастые гоблины, так и внутренне, не раз демонстрируя столь презираемую орками жалость к живым созданиям и высоту духа, однако был притом он и донельзя ловок, силен и отважен, и посему Дрог решил все же оставить ему жизнь, надеясь, что в будущем тот принесет его племени немалую пользу.

С самого детства проявлял Моргон живейший интерес не только к дракам и оружию, как и все мальчишки его возраста, но и к собиранию трав и целительству. Приметив эту особенность своего сына, практичный Дрог привел его к одному из самых опытных своих шаманов целителей, строго настрого наказав тому обучить парня всему тому, что тот знал сам.

Старый колдун, облаченный в шкуру варга, при виде Моргона брезгливо сплюнул на землю и процедил, что не будь тот сыном самого вождя, то он убил бы его на месте собственной рукой.

-Ты не чистокровный урук. — Глаза колдуна светились лютой неприкрытой ненавистью к полукровке. — В тебе течет проклятая кровь остроухих. Я не буду учить тебя Тьме. Ты не годишься для этого. Обучу лишь знанию о свойствах трав, как целительных, так и тех, из которых можно приготовить яды и дурманы. Ты должен учиться прилежно.

И Моргон начал учиться. Истово и с полной самоотдачей, стараясь как можно лучше исполнять все наказы старика, и, в конце концов, стал весьма неплохим целителем, и даже старый Клык, у которого он проходил обучение, однажды нехотя проворчал, что, быть может, в будущем из него и выйдет толк.

Мрак теперь постоянно находился при нем. Дрог, конечно, догадался, что его сын тогда обманул его и пощадил своего питомца, но вопреки своим привычкам, отчего-то не стал его за это наказывать, разрешив Моргону избрать могучего черного зверя в качестве своего личного варга.

Войдя в пору совершеннолетия, Моргон успешно выдержал все испытания, положенные по закону его племени и стал считаться полноценным воином. Пару раз пришлось ему принять участие в боях против иных орочьих кланов в Серых горах, которые пока еще не признали тяжелой руки Дрога. И всегда победа в подобных случаях оставалась за сородичами полуэльфа. Жестокие, но дальновидные законы и политика искусственного отбора в полной мере оправдала себя, сделав клан Дрога сильнейшим и могущественнейшим на всем севере.

Моргон проявил в подобных кампаниях отважным воином, сильным и смелым, однако кровожадность его сородичей была глубоко чужда ему. Он постоянно ловил себя на мысли что ему становиться скучно и неуютно среди своих недалеких и злобных соплеменников, для которых он так и не стал до конца своим.

А затем в племени грянул гром. Граарг Альбинос, который к тому времени набрал уже такую мощь, что почитался среди гоблинов чуть ли не полубогом айну, наконец, таки решился и предъявил свои права на место верховного вождя клана. Его отец Дрог ничего не сумел противопоставить чудовищной силе своего отпрыска, и был повержен им в неравном бою.

Узнав об этом, Моргон решил втайне от остальных покинуть свое племя и жить собственным умом. Решение сие зрело уже довольно давно под спудом души полуэльфа, но именно сейчас оно, наконец, полностью завладело его разумом, побуждая действовать. Дрог, хотя и был весьма и весьма жестоким вождем, но также являлся и его отцом, которого Моргон, как ни крути, все же по-своему любил. К тому же старый орк никогда не проявлял зряшней жестокости, прибегая к ней лишь для того чтобы еще больше усилить влияние своего клана и приструнить недовольных.

Граарг Альбинос же к тому моменту стал истым зверем во плоти. Отличаясь с самого детства запредельной даже для орка жестокостью, он нещадно расправлялся с любым, кто осмеливался перечить ему хотя бы в малом, или просто ему не нравился, с дьявольским изуверством потопляя в крови любые попытки неповиновения. Таковые, впрочем, редко имели место быть. Практически все орки севера считали (и небезосновательно) Граарга новым преемником Мелькора и верховным владыкой всего темного народа Арды.

Моргону же глубоко претили привычки своего единокровного брата, который и вовсе считал самого полуэльфа чем-то весьма и весьма и весьма незначительным, благо у бессмертного Дрога было множество детей от самых разных матерей, и посему Альбинос не придавал подобному родству совершенно никакого значения, предпочитая подобно своему отцу приближать к себе наиболее сильных и свирепых орков, не считаясь при этом с кровными узами вовсе.

Впрочем, полуэльфу подобное было лишь на руку. Не считаясь в своем племени кем-то важным, будучи простым воином, пусть и с некоторыми навыками целительства, он мог рассчитывать на то, что его отсутствия хватятся далеко не сразу. Хотя конечно совсем незамеченным его бегство пройти никак не может, благо среди орков не было больше носителей эльфийской крови, да к тому же он был еще и сыном пусть и покойного, но все же верховного вождя племени. И посему однажды ночью он оседлал своего верного Мрака, прихватил мешок припасов поувесистее и был таков, отправившись на поиски своей судьбы и своего места в этом жестоком и негостеприимном мире.

* * *

Моргон устало потянулся, наслаждаясь теплом разведенного им огня, благо зимой это была необходимая мера для того, чтобы попросту не замерзнуть в этих диких стылых пустошах, и отгоняя прочь неприятные воспоминания прошлого. Тридцать долгих лет прошло с того момента, как он покинул земли родного клана и стал хозяином собственной судьбы.

Сперва полукровке, несмотря даже на пройденную им жестокую школу выживания в племени Дрога приходилось очень нелегко. В Диких землях не было места слабакам. Также не жаловали здесь и чужаков. Впрочем, чужаков в Средиземье не жаловали нигде. Особенно орков с примесью эльфийской крови.

Моргону была заказана дорога как в стан темных, так и в стан светлых. Ни орки, ни люди, ни тем более эльфы ни за что бы не приняли его к себе. К тому же на него была объявлена охота среди своего родного клана, благо северные орки не прощали предательства, а Граарг Альбинос, ныне негласный вождь всех без исключения северных кланов гоблинов не прощал подобного тем паче.

Полуэльф не случайно выбрал Дикие земли местом своего постоянного кочевья. Побоявшись тогда идти напрямик через Темнолесье, он сделал громадный крюк, обогнув с востока Эребор и пройдя насквозь через весь Рованион. Чудом не угодив в руки тамошних людей, он очутился в землях, где по большому счету не было никакого закона, кроме закона силы, и всем было плевать на его происхождение, благо он сумел уйти довольно далеко от земель своего родного клана, и здесь влияние северных орков практически не ощущалось.

Моргон жил охотой, не заводя друзей, не ища себе разбойничьих шаек и наемничьих ватаг. Крепкий, мускулистый и очень высокорослый по меркам орков, он был достаточно силен, для того чтобы выживать в этих негостеприимных землях в одиночку. Сперва ему нравилась эта вольная и незатейливая жизнь, благо здесь он был хозяином самому себе и ни перед кем не держал ответа. Но затем его начала понемногу грызть глухая и сперва не особенно понятная даже ему самому тоска.

Обладая от природы живым пытливым умом и довольно дружелюбным, несмотря на свою нелегкую судьбу, нравом, Моргон жаждал общения с себе подобными. Верный Мрак так и остался при нем и был всегда готов, как прикрыть ему спину во время боя, так и согреть стылыми зимними вечерами своим теплым мохнатым боком, но он не мог дать ему главного. Живого общения разумного существа.

Полуэльф невесело усмехнулся, подбросив свежую порцию сухих веток в горящий огонь. Варг недовольно заворчал, щурясь на пламя. Он свернулся клубком на приличном отдалении от огня, инстинктивно, как и все звери, опасаясь его обжигающих рыжих языков. Самое забавное заключалось в том, что подобных ему наверняка больше попросту нет. Он Моргон, единственный в своем роде носитель одновременно и темной, и светлой крови элдар.

Ведь случись подобное среди эльфов, такого полукровку наверняка бы тут же прикончили, благо он уже достаточно успел пообщаться с местным бывалым людом, исходившим вдоль и поперек все неисчислимые дороги Арды, который хотя и не принимал его за своего, мог поделиться разной полезной информацией за свежее мясо и шкуры, и более-менее был в курсе того, что творится во всем остальном мире.

Точно также поступили бы и орки, ибо насколько он знал, Дрог был единственным из гоблинов, кто додумался до искусственного отбора и прочих "прелестей" жизни его племени. Точнее сказать, он просто перенял эти методы у Саурона и Мелькора, но гоблины в основной своей массе большим умом не отличались, и посему даже подобное подражательство было для них в диковинку.

Так что, скорее всего ему, полукровке, придется до конца своих дней коротать свой век в одиночестве, а если учесть еще и тот факт, что смерть от старости ему не грозит, то полуэльфу оставалось лишь надеяться на то, что однажды он на своем пути встретит воина сильнее и удачливее себя, и кривой восточный клинок, столь популярный в этой части света, или, чем черт не шутит, меткая стрела, выпущенная из короткого тугого лука степняка, наконец, оборвет его жизненный путь и избавит от вечного одиночества.

Глава десятая. Вековечный Лес.

-Дружище, ты здоров? Или случайно не ударился головой? — Бобби и впрямь сделал попытку пощупать лоб Далго, но тот раздраженно отпихнулся.

-Ты меня не слушаешь! Я тебе говорю, моя мама сама рассказала мне об этом!

-О том, что ты сын нашего тана? — На всякий случай еще раз уточнил светловолосый весельчак.

-Именно так, бездна тебя подери! Я уже битый час тебе об этом толкую!

-Прости, дружище, но верится в это как-то с трудом. — Подал голос Терри. На этот раз трое непосед расположились в высоком сенном стогу, отложив в сторону остро заточенные косы. Стояло самое время жатвы, и все хоббиты были заняты на полевых работах. Друзья же решили улучить минутку и насладиться кратким отдыхом да заодно и поболтать немного о своих делах. — Хотя, конечно, если сама Мелина Дримсон сказала тебе об этом, то с этим не поспоришь. Твоя мама, Далго — великая женщина, говорю тебе об этом без тени насмешки. Это видно и невооруженным взглядом.

-Да уж... — Неопределенно протянул Далго. — Представь, каково мне было об этом узнать... Сперва родовая тайна, потом северное вторжение. Этот год чрезвычайно богат на события, не находите? По крайней мере, для меня...

-И именно потому, что ты оказался сыном тана Шира, тебе вдруг ударила в голову слава героев прошлого, и ты ни с того, ни с сего решил идти в Вековечный лес? — Всплеснул руками Бобби.

-А ты разве сам не видишь, что происходит в мире? Большое вторжение, Бобби! Вторжение, которое едва сумели отбить могучие арнорцы, да и то весь северо-восток Арнора теперь разорен и разграблен! А что будет, если в следующий раз орки дойдут до Хоббитании?

-Даже если и так, то ты то что с этим можешь сделать? Не спорю, ты славно бился тогда с разбойниками, я бы так, не скрою, не сумел, но ты всего лишь хоббит! Один хоббит! И причем здесь вообще, скажи мне на милость, Том Бомбадил? Он конечно, наверняка мудр и могуч, но он мало интересуется делами внешнего мира, и даже если решит вмешаться, то уж явно не из-за того, что его на это сподвиг какой-то жалкий полурослик, пусть и непризнанный сын ширского тана, уж прости меня за откровенность!

-Тебе никогда не приходило в голову, насколько мала Хоббитания... — Не обратив внимания на выпад товарища, мягко произнес Далго. — Нет, когда-то она казалась мне огромной... Даже Шир казался чем-то далеким, словно бы совершенно иной мир... Но чем старше я становлюсь, тем мне все более и более становится тесно в ее пределах.

-Мда, теперь я начинаю понимать, откуда в тебе все это. — Терри выразительно посмотрел на своего товарища. — Дримсон и Тукк в одном маленьком полурослике — убойная смесь. Непонятно, как ты вообще всю Хоббитанию до сих пор еще на уши не поднял.

-А вам самим не надоело сидеть тут ка пни, а? Тратить свои лучшие годы на прополку репы и сбор урожая! Я хочу увидеть мир! Повидать что-то новое! К тому же именно с Вековечного леса началось путешествие Хранителей как таковое. Быть может, старина Том и нам подскажет что-нибудь дельное... А если даже и нет, то что мы теряем? Лично я для себя все решил. Сперва направлюсь к Бомбадилу, а затем в Шир... К отцу... — С этими словами Далго отвернулся от друзей, явно давая понять, что разговор окончен.

-Ну и что с ним делать? — Вполголоса обратился Терри к непривычно задумчивому Бобу, когда Далго отошел достаточно далеко и принялся с ожесточенным рвением срезать своей косой золотые колосья созревшей пшеницы.

-Что делать... — Нахмурившись, протянул Бобби, в котором не осталось и следа от его былого шутовства. — Поживем, увидим...

* * *

На следующий день Далго уже седлал своего пони, навьючивая на него немногочисленную поклажу в основном провизию и сменную одежду. Мелина Дримсон молча стояла рядом. Она ничего не говорила. Все слова были сказаны уже давно. Она слишком хорошо знала спокойный, но очень твердый и решительный характер, когда это касалось действительно серьезных вещей, своего сына, чтобы питать иллюзии относительно того, что он изменит свое решение. В конце концов, это было его право. Мальчик должен был хотя бы раз в жизни увидеть своего отца.

Попрощались они тепло, но без излишних сантиментов. Мелина, несмотря на то, что была женщиной в истинном смысле этого слова, не любила долгих проводов и зряшных слез. Не к чему было сейчас расстраивать сына еще больше. На него и так в последнее время свалилось слишком многое.

Некоторое время Далго неторопливо трусил на своем сером пони по довольно широкому поросшему редкой зеленой травой деревенскому тракту. Однако не проехал он и нескольких лиг, как услышал позади себя негромкий цокот копыт.

-Эй, погоди! — Услыхал Далго такой знакомый и родной голос. — Да погоди же ты!... О, проклятье, опять сумка слетела... — Бобби деловито наклонился и поднял из пыли тряпичную дорожную суму, в которой хоббиты обычно держали всяческого рода провизию.

-А все, потому что ты абсолютный неряха и разгильдяй. — Наставительно поднял палец Терри. — Вот мы, Диггинсы, всегда бережливо относимся к своему имуществу и никуда зря не спешим. И посему мы богатый, процветающий и весьма многоуважаемый род...

-...от которого за милю разит тухлой селедкой... — Проворчал Бобби, наконец, закончивший устраивать свою поклажу на крепкой широкой спине пони. — То-то вас все десятой дорогой обходят, едва ваш брат только соберется рот открыть,... как заведете свою волынку, так хоть ложись и помирай! Кого хошь в гроб вгоните!

-Между прочим, кое-кому мои нотации бы и не повредили... — Обиженно пробурчал Терри. — По крайней мере, относительно вежливости и хороших манер так уж точно.

-Как же я рад, что вы едете со мной, друзья! — Широко улыбнулся Далго, даже и не думая скрывать свою радость. — Простите, что был вчера груб с вами, просто... — Он замялся, даже не зная, как толком выразить обуревавшие его тогда чувства. — Просто мне действительно стало здесь слишком тесно... Хочется глотка вольного воздуха... Идти вперед, как шли Фродо и Бильбо... А чем мы с вами хуже, а? — Лукаво подмигнул он опешившим от подобного хоббитам.

-Ну, ты и сказанул... — Уважительно присвистнул Бобби. — Кто были они, а кто мы...

-Подожди говорить так, дружище. Кто знает, как еще повернется жизнь... — Мрачно усмехнулся Далго какой-то жутковатой совершенно несвойственной для него ухмылкой.

-Да ты никак заделался пророком, брат. — Попытался отшутиться Бобби, но было видно, что последние слова Далго, и главное, то каким именно тоном они были сказаны, его изрядно напугали.

-А как же это вас отпустили ваши родичи? — Поспешил сгладить повисшую паузу Далго. Он и сам толком не понимал, за каким лядом брякнул последнюю фразу и теперь втихую сожалел об этом. — Особенно тебя, Терри. Ведь твой отец крайне не любит, чтобы ты болтался без дела и творил глупости. Да и Бобби хоть и сорвиголова, каких поискать, не был никогда замечен в особой склонности к путешествиям.

-Ну, видишь ли, брат. — Замялся Терри. — Мне пришлось сказать отцу, что я поехал к невесте, которую присмотрел в Шире еще вовремя прошлогодней ярмарки. — Папаша мой, конечно, хоббит весьма брюзгливый, но к делам семейным относится трепетно и посему таки дал свое согласие, хотя и не без скрипа.

-А я вообще никого и спрашивать не стал. — Хмыкнул Бобби. — Просто взял какой-никакой еды, одежды, пони покрепче и был таков. Младшему брату, правда, шепнул украдкой, что еду размять кости, и дома меня не будет довольно долго. Чтоб значитца родные зря не искали и не тревожились понапрасну.

-Ну, ты даешь... — Покачал головой Далго. — Мне, если честно, даже стало немного стыдно оттого, что я втянул вас во все это. Может, все же передумаете? Это моя блажь, не ваша, а дорога до Вековечного леса может оказаться весьма и весьма опасной.

-Нет уж, ты теперь от нас так просто не отвяжешься. — Рассмеялся Бобби. — О глядите, старина Нэд косит сено аккурат возле огородного пугала! — Он указал на старого высохшего хоббита неподалеку от обочины тракта. Рядом на длинном шесте возвышалось серое набитое соломой огородное пугало в большой широкополой шляпе. — И по мне так довольно сложно отличить одного от другого! Спорим, я с первого броска собью пугалу его шляпу... — Бобби, не утруждая себя излишними сомнениями, подхватил с земли первый попавшийся довольно увесистый булыжник и, размахнувшись, метнул его в сторону пугала, однако из-за движения пони немного неверно рассчитал траекторию броска, и увесистый камень вместо того, чтобы попасть, куда ему было положено, угодил аккурат по плешивой лысине Нэда Хадрела. Тот сперва возмущенно ойкнул, схватившись за пострадавшее темя, а затем, наконец, сообразив, откуда именно ему прилетел гостинчик, воинственно поднял над головой косу и, хрипло ругаясь, довольно резво, несмотря на крайне почтенный возраст, помчался в сторону хоббитов.

-Ой, похоже, дело принимает неприятный оборот. — Хмыкнул Далго и деловито пришпорил своего скакуна. То же самое сделали и оба друга, которым отнюдь не улыбалось встречаться лицом к лицу с грозным фермером, чей тяжелый и неуживчивый характер был известен на всю округу. — И что это за дурацкая привычка швыряться чем попало во все подряд! — Укорил приятеля Далго, когда, наконец, так и не переставший костерить их почем зря старый фермер остался позади. — Так и до беды недалеко.

-Ой, да ладно не ворчи... — Рассмеялся Бобби. — Тренировка еще ни кому не шла во вред. Я же не запрещаю тебе махать своей дубинкой, которую ты, как я погляжу, не забыл прихватить с собой. — Он недвусмысленно покосился на притороченную сбоку на поясе своего товарища крепкую суковатую палку длиной примерно фута в два.

-Это на случай всяких непредвиденных неожиданностей. — Смущено пожал плечами застигнутый врасплох Далго.

-Да уж, неожиданностей в наших краях в последнее время хватает... Только мой тебе совет, Далго. В случае чего полагайся на лук. Вот с ним ты хорош. А палка твоя... я хоть и не воин, а все ж в реальном бою против матерого душегуба у тебя шансов нет. Это уж и к магу не ходи. С тем головорезом в трактире тебе просто повезло, он не воспринял тебя всерьез, да и оружия у него при себе не было. А ввяжешься с таким в рукопашный бой, когда у него тоже добрый клинок в руке будет — только пропадешь ни за что.

-Спорить не буду. — Примирительно улыбнулся Далго. — Но, надеюсь, до этого попросту не дойдет. Однако ночью на привале все ж таки будем дежурить по очереди. Чтоб ненароком ничего худого не вышло.

* * *

Ночь прошла на удивление спокойно, впрочем, стражи арнорского порубежья все же не дремали и не давали спуску душегубам, не пуская их на земли малого народа. Лишь изредка отдельные мелкие банды нет-нет, да и просачивались на территорию Хоббитании. Но здесь их довольно быстро ловили и уничтожали сами хоббиты, бывшие как у же говорилось далеко не столь робким и безобидным народом, коим почитала их людская молва.

О том же чтобы кто-то из самих полуросликов вдруг ни с того ни с сего встал бы на неправедный путь, не могло быть и речи. Это было попросту вне их природы, хотя конечно и среди них встречались скряги, лгуны и мошенники. Однако убийц среди малого народа не водилось. По натуре добрые и миролюбивые хоббиты крайне неохотно вступали в схватку, да и то лишь когда от этого зависела их собственная жизнь, и не было другого выхода. Лишить другого разумного жизни ради золота было для них попросту немыслимо.

На утро путники как следует отдохнув, продолжили свой путь. Летние ночи еще были достаточно теплыми для того чтобы ночевать под открытым небом, не боясь замерзнуть. К тому же хоббиты, несмотря на свой малый рост, были очень живучими и стойкими к холодам в сравнении с теми же людьми. Не имея возможности конкурировать с другими народами в силе, они с лихой восполняли сей недостаток крепким здоровьем, долголетием и близостью к природе.

К тому же они умели очень ловко и бесшумно передвигаться по лесу и добывать самых шустрых и незаметных лесных зверьков. Вот и сегодня к седлу Далго уже было приторочено два довольно упитанных фазана, коих он подстрелил рано поутру, пока его товарищи еще сладко спали.

Дорога до Вековечного леса и жилища Бомбадила должна была отнять у хоббитов всего пару-тройку дней. К тому же здесь вблизи заповедных чащоб разбойники, если они вдруг каким-то чудом окажутся в этих краях, не рисковали объявляться и тем более учинять грабежи и убийства, опасаясь и не без оснований грозной могущественной магии здешнего хозяина, который хоть и почти не интересовался внешним миром, в своих угодьях произвола не терпел.

-Что-то скучно как-то... — Недовольно протянул Бобби. — Хорошо хоть, я озаботился разжиться знатным табачком еще в Бри. У меня и сейчас немного осталось... Ты, как Терри?

-Спрашиваешь... — Усмехнулся его приятель. — Давай сюда свой табак.

-Э, нет, брат... — Усмехнулся Бобби, помахав перед носом товарища свертком из листьев, ибо именно так хоббиты предпочитали хранить сушеный табак для своих знаменитых трубок. — За табачок тебе придется заплатить... Подставляй свой лоб под щелбан!

-Иди ты к бездне со своими шуточками... — Вяло отругнулся Терри. — Обойдусь и без твоего табака...

-Ну, как знаешь...— Усмехнулся озорник Бобби, хитро блеснув глазами. — А табачок то знатный... — Он с видимым наслаждением вдохнул запах содержимого свертка, зажмурившись от удовольствия. — Из самого Харада, как шепнул мне трактирщик. Запах и впрямь весьма необычный, а уж курится он куда как легче нашего родного, который конечно тоже куда как неплох... Многое теряешь, брат...

-Подумаешь... — Передернул плечами Терри, украдкой косясь на вожделенный сверток. — А сильный будет щелбан?

-Да нет, что ты! — Всплеснул руками Бобби. — Разве я могу обидеть друга!

-Ну, давай, только не сильно. — Терри со вздохом подставил свой лоб, и Бобби, послюнявив пальцы, от всей души отвесил ему такую здоровую и увесистую калабаху, что бедолага едва не сверзился со своего скакуна, чудом удержавшись в самый последний момент.

-Ну и скотина же ты... — Обиженно пробурчал Терри, потирая ушибленный лоб. — Ничего я тебе это еще припомню, когда настанет твой черед у меня что-нибудь просить...

-Прости, брат, малость не рассчитал! — Расхохотался Бобби. — Видишь, как сильно я тебя люблю!... На держи, заслужил. — Бобби отсыпал своего табаку в подставленную курительную трубку приятеля, и через несколько секунд оба уже вовсю наслаждались табачным дымом, попыхивая трубками от удовольствия.

-Не хочешь к нам присоединиться? — Хитро уставился Бобби, на пребывавшего в своих мыслях и не обращавшего никакого внимания на происходящее Далго.

-Ты же знаешь, я не выношу даже запаха этого зелья. — Усмехнулся Далго.

-Вот-вот, запаха табака не выносишь, полоть огород не любишь... Я еще говоришь, что такой как все... — Резюмировал Бобби. — Между прочим, даже Хранители, да что там говорить, и сам Гэндальф, и тот не брезговал свежим табачком. Он же,... как само дыхание Валар! Согревает душу...

-Я, конечно, рад, что Хранители любили табак и, безусловно, уважаю их выбор. Но то, что они курили трубки, вовсе не означает, что так же должен делать и я. — Покачал головой Далго. — Каждому свое.

-С этим не поспоришь... — Вынужденно согласился Бобби.

-Однако же не нравится мне эта птица... — пробормотал Далго, бросив косой взгляд на небольшую черную ворону, летящую над деревьями в ту же сторону, в которую ехали и сами путники.

-Где? — Озадачено завертел головой Бобби.

-Не вертись, спугнешь... — Далго медленно потянулся, изображая усталость, а затем вдруг резко сорвал со спины короткий хоббичьий лук и молниеносно наложил стрелу на тетиву. Птица с хриплым испуганным карканьем заполошно рванулась в сторону, но было поздно. Меткая стрела Далго прошила ее тело навылет, и ворона рухнула неподалеку от тракта мертвой.

-Ну, ты даешь... — Восхищенно присвистнул Бобби. — Вот это реакция...

-Ну и на кой ляд тебе понадобилось убивать эту падальщицу? — Недовольно скривился Терри. — Мясо ее все равно не пригодно в пищу, да и перья,... в общем, в таких не покрасуешься перед девушками...

-Мне не понравился ее взгляд... — Нехотя протянул Далго. — Слишком подозрительный, слишком осмысленный для бессловесной твари... Она явно за нами следила...

-Ну, ну, а, по-моему, у кого-то просто чересчур разыгралось воображение... — Неодобрительно протянул Терри. — Очнись, брат! Саурон давным давно повержен, Моргот тоже. Ты не Фродо, а мы с Бобби уж явно никак не тянем на Мери и Пиппина! Хотя бы потому что ростом не вышли! Зачем кому-то по-твоему понадобилось за нами следить?

-А если не за нами... — Прищурился Далго. — А если эту птицу подослали следить за нашими землями и подслушивать, подсматривать за всеми нашими делами, а потом докладывать обо всем что видела...

-Докладывать кому? Кто же это такой загадочный и могущественный проявляет к Хоббитании столь пристальное внимание и главное зачем? — Скептически хмыкнул Терри.

-Тот же, кто организовал северное вторжение в Арнор. — В глазах Далго на миг блеснул такой неукротимый огонь убежденности и веры в собственные слова, что друзьям на мгновение стало жутко. — В мире идет война. Каждый день. Каждый миг. Каждое столетие. Тьма пытается поглотить Арду и поработить все живущие в ней народы, ни на секунду не останавливаясь в своих потугах и стремлениях. Зло никогда не может быть побеждено навсегда. Хранители повергли его тысячелетия назад, но теперь оно снова накопило силы и поднимает голову. Попомните мои слова, наш мир ждут великие потрясения, и никто, слышите меня, никто не сможет остаться от этого в стороне.

После этих слов Далго неожиданно тряхнул головой, словно выходя из глубокого транса, а затем мрачно замолчал, глубоко погрузившись в себя. Его товарищи лишь недоуменно переглядывались между собой, не решаясь нарушить молчание друга. Тот даже не потрудился подобрать свою стрелу, это сделал за него Бобби, который не упустил случая и внимательно осмотрел труп убитой вороны.

Не увидев в нем ничего особенного, птица как птица, весельчак брезгливо выбросил тушку падальщицы в придорожные кусты и поспешил присоединиться к своим друзьям. Его давно уже беспокоило странное состояние друга, но Бобби утешал тот факт, что если они будут и дальше двигаться подобной скоростью, то уже послезавтра окажутся во владениях Тома Бомбадила. А уж тот наверняка сумеет помочь Далго и исцелить его от его безумия и обуревающих его навязчивых идей.

* * *

Через два дня друзья и впрямь въехали в пределы Вековечного леса. Надо сказать, сделали они это не без внутренней робости и опаски, ибо, несмотря на то, что внешне этот лес вроде бы и ничем не отличался от своих многочисленных собратьев в этой части мира, было в нем что-то такое, что невольно заставляло оказавшегося здесь путника трижды подумать, прежде чем все же решиться и въехать под его сумрачную сень.

В Вековечном лесу было довольно тихо. Не слышно было пения птиц и даже шороха листвы. Впрочем, погода ныне стояла теплая и безветренная, так что путники списали столь странную неестественную тишину именно на нее.

-Мы во владениях Бомбадила. — Резюмировал Далго, оглядев друзей тем странным жутковатым взглядом, который появился у него совсем недавно, и который заставлял обоих хоббитов всякий раз ощутимо вздрагивать, едва взор их приятеля, которого они знали с самого детства, падал на их лица. В последнее время Далго вообще вел себя очень странно, практически не разговаривая со своими спутниками и постоянно пребывая в состоянии мрачной отчужденной прострации. — Здесь может случиться всякое, так что без нужды расслабляться не советую.

-Да уж... — Протянул Бобби, опасливо втягивая голову в плечи. — Я помню ту историю о хранителях и злобном Вязе. Не хотелось бы нарваться здесь на что-нибудь подобное...

И зачем он только это сказал? Бобби еще только предстояло познать нелегкую истину о том, что мы сами нередко становимся невольными творцами своих бед и кошмаров, зачастую даже и не подозревая об этом. Едва он произнес последнюю фразу, как высокие раскидистые грабы по обеим сторонам лесной тропы вытащили корни и довольно резво устремились в сторону путников.

-Ходу! — Оглушительно рявкнул Бобби, пришпоривая своего пони, однако, граб оказался быстрее, и уже через несколько мгновений хоббит был с ног до головы опутан гибкими и неимоверно сильными ветвями ожившего древа. Далго, увидев, что его товарищ угодил в ловушку, развернул своего скакуна и принялся изо всех сил охаживать ветви, пленившие его друга своей увесистой дубиной.

Впрочем, это ему не помогло. Удары хоббита не произвели на оживший граб никакого впечатления. Лишь новые ветви отделились от его могучего ствола, и вот уже оба закадычных друга лишь беспомощно ругаются, тщетно пытаясь освободиться от древесного плена. Немного вдалеке слышалась неразборчивая ругань еще одного невысоклика. Терри также не удалось уйти далеко от бдительных стражей Вековечного леса. Пони, в одночасье лишившись своих хозяев с испуганным ржанием унеслись вдаль. Их деревья преследовать не стали.

-Беда, Бобби... кажется, мы влипли... — Далго ни на мгновение не прекращал отчаянных попыток разорвать мертвую хватку живых ветвей, но у него ничего не выходило. Граб держал его крепко, хотя и впрочем, и не пытался как-либо еще навредить своей добыче, ограничившись лишь тем, что полностью обездвижил обоих полуросликов.

-Они явно чего-то ждут... — Протянул Бобби, наконец, смирившись с участью пленника и беспомощно обвиснув в объятиях живого древа. — Если бы хотели убить, то давно бы уже это сделали... Чуешь, какая силища?

-А то как же... — Мрачно хмыкнул Далго, также прекратив бессмысленное сопротивление. — Терри, ты там как? — Окликнул он ускакавшего дальше всех (хотя это ему и не помогло) хоббита.

-Я в порядке! — Отозвался самый рачительный и рассудительный член отряда. — Вот только эта тварь подавила мне всю провизию в сумке... Ай! Кажется, она понимает! — Пожаловался Терри, когда граб в ответ на последнюю реплику хоббита стиснул свои ветви чуть сильнее. Похоже, то, как именно о нем отозвался худосочный наследник рода Диггинсов, ему не слишком понравилось.

-Что будем делать. — Одними губами шепнул Бобби своему товарищу.

-Ждать. — Отозвался Далго. — Большего мы сделать все равно не можем.

Как оказалось, догадка Бобби была абсолютно верной. Через некоторе время, когда друзьям стало уже казаться, что их вынужденный плен никогда не кончится, и они останутся здесь навеки, тропу вдруг залило мягкое золотое свечение, от которого у хоббитов разом закружилась голова, а по всему телу разом разлилась какая-то запредельная щемящая душу истома и тоска.

-Кажется, к нам пожаловали гости. — Мелодичным журчащим голосом произнесла соткавшаяся из воздуха, словно по волшебству немыслимо прекрасная девушка с длинными золотыми волосами в тончайших белых одеждах.

У хоббитов при виде нее разом пресеклось дыхание. Никогда ранее не встречали они столь дивной и совершенной красоты.

-Златеника... — Еле слышно прошептал Далго, не в силах оторвать от лесной феи восторженного взгляда.

-Неужто и впрямь она... — В простодушных глазах Бобби стояли неприкрытые слезы восторга. — Как в старых легендах...

-Да, мой добрый друг. Именно так меня и величают. — Улыбнулась Златеника. — И, пожалуйста, простите моих стражей за столь грубый и невежливый прием!

По изящному мановению руки феи оба граба нехотя разжали свои костедробительные объятия, аккуратно опустив изрядно помятых хоббитов на землю, и довольно резво вернулись на места своего постоянного произрастания. Было совершенно невозможно поверить, что еще пару мгновений назад эти абсолютно обычные на вид деревья двигались и вообще вели себя совсем не так как положено вести себя хотя бы мало мальски уважающим себя грабам.

-Не бойтесь их. Они не причиняют зла невинным. Лишь порождениям ночи и дурным людям, павшим на сторону тьмы стоит их опасаться.

-Великая... — Трепеща от собственной дерзости, наконец, решился нарушить молчание Далго. — Мы хотели бы увидеть хозяина здешних мест.

-А он будет рад увидеть вас, мои добрые друзья. — Рассмеялась Златеника. — Пойдемте со мной. — Фея со смехом поманила их пальцем. — И не тревожьтесь за своих пони. Вы получите их сразу после того, как ваше пребывание здесь подойдет к концу. — Произнеся эту загадочную фразу, Златеника внезапно взвилась в воздух, золотистое сияние вокруг нее стало особенно нестерпимым, и вот уже вся троица неразлучных друзей стоит на довольно широкой поляне в окружении могучих вековых деревьев, разинув рты от изумления.

-Хо хо, хо! — Раздался оглушительный хохот, и перед опешившими хоббитами возник совсем невысокий старик в шляпе с длинным белым пером. Однако, несмотря на весьма субтильную, если не сказать тщедушную комплекцию, сила от этого лесного деда исходила такая, что друзьям тут же стало понятно, кто перед ними. — Давненько не встречал я в своих краях полуросликов... И что же привело отважных хоббитов в мое скромное жилище?... Хотя что ж это я! Совсем дремучий стал в своей чащобе!... Златеника! Неси скорее угощение для наших дорогих гостей!

Та не заставила себя просить дважды, и вот уже перед изумленными гостями прямо из ниоткуда появился дубовый стол, сплошь уставленный деревянными блюдами с самыми разными свежими грибами и наливными плодами. Были там и напитки, настоянные на различных травах и ягодах. Не было только мяса. Хозяину Вековечного леса глубоко претили убийства олвар даже в целях утоления голода, хотя конечно даже он не смел вмешиваться в естественный порядок вещей, заведенный в пределах Арды самими Валар и Вседержителем Илуватаром.

-Прошу, угощайтесь! — Улыбнулся Бомбадил доброй чуть лукавой улыбкой. — Ручаюсь, подобных кушаний вам пробовать еще не доводилось...

Друзья колебались недолго. Они действительно порядком проголодались с дороги. К тому же последнее приключение с грабами еще больше разыграло их аппетит, и они с готовностью набросились на предложенную еду. Угощение было и впрямь выше всяких похвал. Оно, казалось бы, наполняло тела полуросликов здешней живительной энергией, силой леса и к тому же было невероятно вкусным. Действительно даже лучшая стряпня хоббитанских хозяюшек (а те были большими мастерами по части приготовления самых разнообразных кушаний) не шла с этими яствами ни в какое сравнение.

Наконец насытившись, друзья устало отвалились от стола. Их стало ощутимо клонить в сон, но они мужественно боролись с собой, чтобы ненароком не обидеть гостеприимного хозяина и не задремать прямо во время беседы.

-Благодарим тебя за угощение, почтенный хозяин. — Низко поклонился Далго Бомдалилу, встав с короткого деревянного пенька, которые были здесь заместо стульев. Сам же Том Бомбадил восседал в резном деревянном кресле, возвышаясь над хоббитами на две головы, хотя на самом деле ненамного превосходил их ростом, будучи высотой примерно со среднего гнома. — Прости нас за невольное вторжение в твои владения, но нас привела сюда необходимость. Долгие века была повержена Тьма в Средиземье, и вот снова она поднимает голову. Этой весной орки и ангмарцы вторглись в приграничье Арнора и многих убили. Это было большое вторжение, и не было подобного на протяжении всей эпохи людей... Подскажи нам, мудрый, что ждет нас впереди? И что нам сделать для того, чтобы уберечь свою родину от опасности? Ведь враг ныне почти у самого нашего порога... — Произнеся эту тираду, Далго сел на свое место. Ему было немного неловко от такой непривычно длинной и напыщенной речи, но также в глубине души его и одновременно и переполняло гордость оттого, что он не заробел перед могучим хозяином Вековечного леса и держал себя в разговоре с ним вполне достойно.

-Дурные вести принесли вы в мои леса, добрые хоббиты. — Потемнел лицом Бомбадил. — Хотя и не скрою, о вторжении орков наслышан я от лесных тварей, что стеклись в мой лес в поисках пристанища, ибо люди не единственные, кто пострадал во время сего черного бедствия. И впрямь поднимает Тьма голову, потому и стражи в моем лесу не дремлют... — Хозяин Вековечного леса позволил себе легкую усмешку, намекая на недавно приключившееся с друзьями недоразумение. — Однако хоть могуч я в пределах собственных владений, за их границей сила моя иссекает, и посему не могу я почти ничем помочь вам, ежели вдруг случится худшее, и война все же постучится и в ваши двери.

-Признаюсь, мы рассчитывали на иной ответ. — Не стал скрывать своего разочарования Далго. — Но орки и ангмарцы это еще не все. Неподалеку от твоих владений нам на глаза попалась ворона... Очень необычная ворона... Она будто бы наблюдала за нами. Ощущение было таким сильным, что мне пришлось убить ее.

-Вороны и впрямь издревле служили нашим врагам, принося им требуемые вести. — Нахмурился Бомбадил. — Что ж, я предупрежу лесное зверье и главное птиц, чтобы они не давали этим падальщицам спуску не только в моей роще, но и во всей Хоббитании... Жаль ты не принес с собой ее тело. По нему я мог бы точнее определить была ли она связана с кем-то колдовскими узами или же нет... Жаль, что разочаровал тебя, юный хоббит, но не все в этом мире идет так, как нам хотелось бы... Вы храбры сердцем и чисты душой, раз не побоялись прийти сюда, и посему с пустыми руками я вас все же не отпущу. Выпейте это. — В руках Бомбадила возникла небольшая берестяная бутыль. — Каждому по глотку. Это придаст вам силы и поможет одолеть врага.

-Мы станем такими же большими, как Мери и Пиппин? — Восторженно распахнул глаза Бобби.

-Помню, помню этих отважных полуросликов... — Усмехнулся в густую бороду Том Бомбадил. — Великое лихо пришлось им вытерпеть, и стали они гораздо выше ростом, нежели были до той жестокой войны,... — Хозяин Вековечного леса загадочно усмехнулся, и Далго сразу понял, что он имел в виду не только и не столько их внешний облик. — Однако же у Старого Энта свои фокусы, а у меня свои. Росту вам мое зелье не прибавит, а вот сил и жизненной энергии, это да. К тому же дарует мой эликсир вам долгую по сравнению с иными полуросликами жизнь. Очень долгую... — Загадочно усмехнулся лесной хозяин.

-Давай, Далго, ты первый. — Решительно тряхнул головой Бобби. — Ты привел нас сюда, тебе и первый глоток.

Далго не заставил себя просить дважды, и, приняв бутыль из сухих жилистых рук Бомбадила, сделал добрый глоток, одним махом опорожнив бутыль на целую треть.

-Эй, эй, не жадничай! — Рассмеялся Бобби, отбирая деревянный сосуд у приятеля. — Нам с Терри тоже оставь.

Сделав хороший глоток, Бобби передал бутыль Терри, который не без опаски обнюхав содержимое, все же, наконец, решился и допил остатки волшебного эликсира.

-Вкусно. — Резюмировал он, задумчиво прищурившись. — Напоминает травяной сбор зверобоя пополам с земляникой и чем-то еще...

-И донельзя бодрит. — Бобби с удовольствием ощупал враз окрепшие мышцы рук. — Слушай брат, по-моему, у меня пропал мой уютный животик! Жаль его конечно, но зато мускулы у меня стали как у настоящего воина! Да мне теперь во всем Бэкланде парни завидовать будут!

-Рад, что вы оценили мой дар по достоинству. — Расплылся в довольной усмешке Бомбадил. — А вот вам еще один подарок. Он протянул полуросликам вторую бутыль, на этот раз сшитую из немного потертой коричневой кожи. Это целебная мазь, которая убережет вас или того, с кем вы пожелаете ей поделиться, от ран и увечий. Собственноручно варил. Берегите ее.

-Спасибо тебе, могучий. — Вновь низко поклонились хоббиты хозяину Вековечного леса. — Будь уверен, мы мудро воспользуемся твоими дарами, но скажи нам перед тем, как мы покинем тебя, что нам делать дальше? Куда идти и у кого просить помощи?

-Помнится мне, десять веков назад вовсе не эльфы и не люди повергли Гортауэра Жестокого. Это сделали хоббиты. Такие же как вы. Не нужно искать силы в чужих землях и у чужих народов. — Улыбнулся Том Бомбадил, ласково глядя на полуросликов из под полуопущенных век. — В вас самих пылает искра Творца, которую он вложил в каждое живое создание еще на заре времен, и она же дает вам силу жить, творить, любить, а при необходимости и биться против тех, кто извратил Великую Музыку эоны тому назад. Поверьте мне, добрые друзья, ее вам будет вполне достаточно. Также полагайтесь на внутренне наитие. Порой оно вернее всего подсказывает правильное решение. А теперь идите. И да пребудет с вами благословение Пресветлой Варды...

Глава одиннадцатая. Белый Город.

По главному тракту южного Арнора неторопливо ехала небольшая изящная карета в сопровождении пяти десятков отборных гвардейцев с белыми перьями на сверкающих шлемах. Внутри кареты сидела очень красивая девушка лет двадцати или около того, задумчиво глядя в окно. Морейн обуревали довольно противоречивые чувства. С одной стороны она так и не смогла до конца простить отца за то, что он предложил королю ее руку, не посоветовавшись с ним. С другой стороны ее обуревало любопытство.

После того памятного разговора девушка настолько вышла из себя, что, оставшись в своих покоях одна, сполна дала волю своим эмоциям и устроила дикий погром, в лоскуты изорвав тонкие шелковые шторы и собственные платья, а также вдребезги расколотив все зеркала и мебель в комнате.

Явившиеся утром молчаливые слуги лишь деликатно все прибрали, даже не спросив ее о причине царившего в покоях беспорядка. По всей видимости, слухи о том, что дочь Наместника в скором времени может стать королевой, уже стали всеобщим достоянием всех без исключения обитателей Цитадели. Впрочем, в этом как раз ничего удивительного не было. Слуги господ всегда и во все времена славились невероятной наблюдательностью и пронырливостью, так что все было вполне себе закономерно.

В прошлый свой визит в Минас-Тирит Морейн не сумела как следует рассмотреть столицу Гондора и самого короля. Теперь, по всей видимости, у нее будет вполне достаточно времени как для первого, так и для второго. Что ж, значит, так тому и быть. Долго горевать и предаваться обидам было отнюдь не в характере дочери Наместника, и она решила просто-напросто отпустить ситуацию и насладиться поездкой.

В конце концов, как сказал ее же отец, никто не собирается ее неволить и выдавать замуж насильно. Так что повода для уныния у нее нет никакого. В конце концов, не каждый день тебе предлагает руку и сердце сам Его Величество король Минас-Тирита...

* * *

Сам Наместник в это же самое время находился в Цитадели в своем кабинете, где обычно принимал посетителей и сейчас как раз дожидался оных. Только что его стража донесла ему о поимке одного из так называемых прислужников Тьмы.

Эти субъекты вряд ли обладали какими бы то ни было мистическими силами, а точнее будет сказать, наверняка не обладали никакими, но они баламутили народ, наводили хулу на законную власть, тайно проповедуя культ темных богов и что самое главное не брезговали человеческими жертвоприношениями, надеясь, что таким способом они получат особое расположение Повелителя Тьмы, и он дарует им вожделенную силу. А это означало, что пленника нужно было допросить немедленно и со всем пристрастием, чтобы как можно скорее вычислить местонахождение и остальных подобных ему чернокнижников.

Наконец пленника доставили. Это был тщедушный, совершенно невзрачный человечек лет тридцати с небольшим с ранней лысиной и злобными бегающими крысиными глазками в потрепанной темной хламиде. Как ни странно, он не проявлял никаких видимых признаков страха, дерзко и вызывающе поглядывая на высокорослого Наместника и его стражей. А ведь он не мог не знать, какое именно наказание ждет его за принадлежность к темному культу Мелькора.

Двое могучих стражей Цитадели безмолвными изваяниями возвышались позади пленника в ожидании указаний своего повелителя. Наместник задумчиво оглядел доставленного, как он сам себя называл, жреца Мелькора. С виду заморыш заморышем, однако, за ним и его культом числится как минимум пара десятков трупов. Слишком серьезная цифра, чтобы вот так вот запросто от нее отмахиваться.

-Как твое имя? — Холодно обратился Наместник к пленному, который все также продолжал сверлить его злобным пронизывающим взглядом.

-Мое имя тебе знать необязательно. — Хриплым каркающим смехом рассмеялся темный жрец. — Знай лишь то, что скоро все то, что ты видишь здесь, все то, что ты любишь, и что тебе дорого рассыплется пеплом! — Служителя Мелькора всего трясло от охватившего его священного экстаза перед своим идолом и лютой запредельной ненависти к тем, кто его пленил. — И вот тогда на обломках вашего гибнущего порядка, мы построим свой новый идеальный мир! И Мелькор Возрожденный станет его вечным владыкой...

-Сколько вас? Кто вами управляет? — Словно не слыша последних слов жреца, как ни в чем не бывало продолжил допрос Эвенор.

-Нас,... о нас много!... Намного больше чем ты думаешь... А что до нашего земного владыки, который являет нам волю Темного Властелина и есть его земное отображение здесь в Арде, то он сам просил передать тебе привет от него. От Нимрога Черного! — С этими словами жрец неожиданно выхватил из складок своего темного одеяния тонкий острый стилет и змеей рванулся к Наместнику, занося руку для удара.

Тот отреагировал мгновенно, но выработанные им инстинкты выживания в арнорском приграничье на этот раз сыграли против него. Молниеносно перехватив руку служителя Мелькора, Эвенор заломил ее ему за спину, вырвав стилет из враз ослабевших пальцев, и одним ударом вонзил оружие прямо под основание затылка своего несостоявшегося убийцы.

Тело темного жреца пару раз судорожно дернулось и обмякло. Эвенор брезгливо выпустил мягко рухнувший на пол труп, и устало опустился в свое кресло. Все произошедшее заняло не более двух секунд. Стражи даже толком не успели понять, что произошло, как все уже было кончено.

-Ловко... — Мрачно усмехнулся Наместник, наливая себе в кубок вина. — Подослали профессионального убийцу... А с виду в чем только душа держится...

-Что делать с телом, повелитель? — Робко подал голос один из стражей. Они допустили большой промах, позволив подобному субъекту пронести в Цитадель оружие, и посему сейчас покорно ожидали наказания за проявленную небрежность.

-Уберите его отсюда и выбросьте за городской чертой. Но прежде тщательно обыщите тело на предмет всего заслуживающего внимания. И почему подобное не пришло вам в головы раньше...

-Владыка, клянусь своей жизнью, мы обыскали его с ног до головы, прежде чем доставили сюда. — Вновь подал голос страж. — Мы сами не понимаем, как ему удалось пронести оружие.

-Ладно, верю. — Отмахнулся Эвенор. — Я сам вон тоже сплоховал. Убил этого мерзавца, а следовало бы оставить его в живых для допроса, так что что теперь говорить...

Стражи, повинуясь его кивку, уже собрались, было заняться телом жреца, как вдруг оно внезапно почернело и прямо на глазах распалось сухим темным пеплом. Через несколько секунд перед изумленными взорами осталась одна лишь неказистая потертая хламида, служившая служителю Мелькора одеждой при жизни.

-Так значит слухи не врали... — Потемнел лицом Эвенор. — Темное колдовство... Это в корне меняет дело. Позовите мне всех тысячников столичного гарнизона, которые сейчас находятся в Цитадели. Также усильте охрану замка вдвое. Нужно как можно скорее разобраться, что за дела у нас здесь творятся...

* * *

Оставшись один, Наместник первым делом одним глотком опорожнил свой кубок, а затем, подумав, налил себе еще вина. Пьянство — дурной порок. Особенно для сановника его ранга. Однако в нынешних обстоятельствах Эвенору было совершенно не до подобных мыслей. Все оказалось еще хуже, нежели он предполагал. Мало Арнору было мистического орка альбиноса, которого не берут обычные мечи и стрелы, и на которого остальные гоблины молятся чуть ли не как на божество, так еще и оказывается, у них здесь под самым боком завелся самый настоящий чернокнижник, да притом еще и донельзя могущественный, судя по тому, что случилось сегодня с его несостоявшимся убийцей.

К тому же у этого колдуна наверняка в подчинении множество фанатично преданных ему людей, готовых по одному лишь его слову пойти на смерть, ведь давешний фанатик явно прекрасно сознавал, на что шел и не мог не понимать, что после убийства Наместника, стражи вряд ли оставят его в живых.

Лишь одно ныне радовало Наместника. По крайней мере, этот чернокнижник, сколь бы искушенным магом он ни был, не мог своим черным колдовством навредить ему самому напрямую, видимо сказывалась текущая в жилах Эвенора пусть и очень сильно разбавленная древняя кровь элдар.

Никак иначе объяснить тот факт, что он все еще жив, притом, что враг обладает подобными возможностями, он не мог. А раз так, значит, этому самому Нимрогу Черному приходится прибегать к честной стали и прочим уловкам, чтобы устранить его, и вот здесь то как раз Наместнику было что ответить и со своей стороны, благо воином он был более чем умелым и опытным.

Однако все это отнюдь не значило, что он, милостью короля Гондора верховный правитель Арнора, пустит все на самотек и не предпримет никаких ответных шагов. Вновь вооружившись пером и пергаментом, Наместник быстро и аккуратно написал два письма; одно, как и в прошлый раз в Минас-Тирит королю Анору с кратким изложением всего произошедшего, а второе в Серую Гавань самому Кэрдану с просьбой как можно скорее прислать ему в подмогу кого-нибудь из перворожденных желательно более или менее искушенных в магии.

Дождавшись, когда тысячники наконец прибудут в его кабинет, Эвенор не утруждая себя излишними экивоками коротко и по военному сообщил всем о случившемся, а также о том, чтобы все воины и гвардейцы несущие службу в Аннуминасе без исключения ныне смотрели в оба глаза и находились в состоянии постоянной боевой готовности. После, отпустив командиров восвояси, он передал письма гонцам и, наконец, позволил себе краткий отдых. Дела в его королевстве принимали весьма серьезный оборот, и ему теперь как никогда были необходимы все его силы.

* * *

Величественные стены Белого Города и впрямь поражали воображение. Особенно тех, кому впервые довелось оказаться в его окрестностях. Морейн посчастливилось лицезреть их уже во второй раз, однако она все равно никак не могла оторвать взора от идеально ровных крутых мраморных стен с монументальными белыми колоннами и надвратными зубцами фортификационных укреплений на самом верху.

Еще более могучий, красивый и укрепленный, нежели в третью эпоху, Минас-Тирит сильно разросся по площади, а его стены ныне взметнулись и вовсе на недосягаемую высоту. Казалось, не было в мире силы, способной бросить вызов его всесокрушающей мощи, однако дочь Наместника давно уже не мыслила категориями простых людей и прекрасно понимала, что это далеко не так. Без воинского духа, отваги и сплоченности людей никакие стены не помогут им уцелеть и одержать победу, буде война с приспешниками зла все же разразится вновь.

Кода отряд, сопровождающий дочь Наместника достиг Гондора, стояла уже поздняя осень. За все время поездки с отрядом не произошло ничего непредвиденного, благо они ехали по территории дружественных королевств Рохана и Гондора, а три десятка отборных воинов в доспехах стражей Цитадели, которые на голову превосходили в силе и выучке обычных дружинников Арнора, тоже бывшими ребятами более чем бравыми, могли охладить сколь угодно горячие головы и заставить их трижды подумать, прежде чем решиться на нападение.

Привратная стража Белого Города пропустила их без излишних задержек, видимо загодя получив на этот счет четкое распоряжение. Внутри город оказался еще красивее, нежели выглядел снаружи. Больших и малых улиц внутри его пределов было достаточно много, и они были довольно извилистыми и запутанными, для того чтобы путник, впервые оказавшийся здесь, мог легко заблудиться в его пределах, но командир эскорта сопровождения Морейн, как оказалось, превосходно знал дорогу. Тем паче, что до дворца короля она была абсолютно прямой и вела от массивных городских ворот по широкой главной улице имени короля Элессара вымощенной белыми мраморными плитами вплоть до самого королевского замка.

Дворец королей Гондора был самым настоящим произведением зодческого и инженерного искусства. Своими размерами он даже немного превосходил знаменитую Цитадель Наместника Арнора, но в отличие от суровой простоты последней был сработан намного более изящно. Его основные конструкции также как и в арнорской твердыне были преимущественно прямоугольными, ибо Минас-Тирит — это прежде всего город-крепость, расположенная почти у самой границы с Мордором, и посему те, кто заложил его основы в прошлые века, более заботились о надежности и безопасности, нежели о внешней красоте.

Впрочем, их далекие потомки с лихвой компенсировали этот недостаток, надстроив поверх старых конструкций огромное количество ажурных арок и переходов, отчего дворец и вовсе превратился в некое подобие красивой сказочной игрушки, но при этом, как ни странно отнюдь не растерял своего сурового воинского величия. Чувствовалось, что здесь поработала рука истинного гения.

И это действительно было так. На строительные работы в свое время привлекались не только лучшие зодчие и архитекторы из числа людей, но также и гномьи мастера. Всем им сообща и удалось добиться подобного эффекта, превратив архитектуру Гондора вообще и дворец короля в частности в некое подобие легендарных королевств древности, таких как знаменитые и на все времена воспетые в сказаниях элдар и адайн Гондолин и Норготронд...

Подле дворца их встречала на удивление скромная процессия во главе с самим королем также состоявшая из нескольких десятков отборной гондорской гвардии преданной лично Анору. По всей видимости, король до поры до времени не желал излишней огласки своей скорой помолвки, и его можно было в этом понять. Враги короны из числа гондорского нобилитета и шпионы харадрим, коих во дворце было пруд пруди, отнюдь не дремали.

Задуманный королем поход на Мордор, по всей видимости, откладывался аж до весны, ибо гномам тоже требовалось немалое время, чтобы собрать свои войска и стянуть их к Белому Городу. К тому же затевать войну зимой, особенно если ты выступаешь в роли атакующей стороны, решение попросту глупое и крайне недальновидное, так что времени на то, чтобы сделать все как надо и позаботиться о будущих наследниках своего трона у Анора Первого было хоть отбавляй.

-Приветствую вас, миледи. — Галантно улыбнулся Анор, предложив девушке свою руку, когда она выбиралась из кареты. Морейн ее приняла, хотя и не без внутренней робости. Она так до сих пор для себя толком и не решила, какой именно ответ она даст королю, тем паче, что еще неизвестно, согласен ли будет он с матримониальными планами ее столь дальновидного и заботливого отца.

Рука государя Гондора была хотя и довольно изящной для мужчины, но при том сильной и твердой, и на удивление теплой, несмотря на довольно морозную погоду, стоявшую на улице. Впрочем, здесь на юге все равно даже сейчас было гораздо теплее, нежели в Арноре в это же самое время года.

-Миледи, простите меня за столь скромный прием, но, поверьте, у меня есть для этого веские причины, а вот почему дочь Наместника сопровождают лишь несколько десятков воинов, пусть и довольно бравых, надо признать, для меня, признаюсь честно, загадка. Неужели у вашего отца так плохо идут дела на севере, что он не может обеспечить своей дочери более надежный и безопасный эскорт?

-Нелегко об этом говорить, но вы совершенно правы, милорд. — Вздохнула Морейн. Она слегка робела перед всесильным владыкой Гондора, но всеми силами старалась этого не показывать и держаться достойно, как это ей и полагалось по статусу. — Вторжение северных орков изрядно нас потрепало, и посему отец не мог рисковать и посылать со мной большее число своих воинов. Прошу вас, не наказывайте его за это. Поверьте, он делает все, что может, чтобы защитить вашу власть на севере, и чтобы Арнор стоял и впредь.

-Я верю вам. — Улыбнулся Анор. — Я знаю вашего отца слишком хорошо, чтобы сомневаться в нем, так что не тревожьтесь об этом понапрасну. Сейчас вас проводят в гостевые покои, где вы сможете как следует отдохнуть с дороги. Вечером же приглашаю вас на ужин. Там мы и поговорим с вами о делах и... обо всем остальном.

* * *

Оказавшись в гостевых покоях, Морейн устало опустилась на мягкое ложе. Все-таки долгая поездка пусть даже и в довольно комфортабельной карете измотала ее, хотя она и не желала признаваться в этом даже самой себе, втайне почитая себя истинным воином которому не пристало бояться трудностей.

Король Анор произвел на девушку довольно неоднозначное впечатление. С одной стороны ей понравился этот немногословный и немного суровый муж, в котором ощущалось некое незримое древнее величие его рода, однако не промелькнуло меж ними той искры, на которую втайне так надеялась Морейн. Она не почувствовала влечения к государю, она при всем своем желании не огорчить отца, попросту не видела его своим избранником. И теперь перед ней во весь рост вставал нелегкий внутренний выбор. Отринуть свою гордость и поступить, так как желал ее отец, либо остаться верной себе и послать всю и всяческую политику, а также благополучие собственного королевства куда подальше.

И если вначале у Морейн не было абсолютно никаких сомнений, как именно она поступит, то ныне в ней уже не было подобной уверенности. Всю свою жизнь она ела на золоте, спала на роскошной перине, не зная ни в чем недостатка, в то время как простые солдаты Арнора исходили потом и кровью на порубежных границах, чтобы обеспечить ей подобное безоблачное существование. И теперь, когда от ее решения во многом зависело их благополучие, а так же благополучие простых людей, которые от зари до зари гнули спины на тяжелой работе, чтобы попросту не помереть с голоду, она не могла вот так просто взять и отказать им в помощи.

Размышляя подобным образом, но так и не придя к однозначному решению, Морейн сама не заметила, как заснула.

* * *

Проснулась Морейн острожного стука в дверь. Тихая почтительная служанка деликатно сообщила ей, что король желает видеть ее к ужину, который должен был состояться прямо сейчас. В ответ же на то, что она не успела переодеться, женщина с улыбкой сообщила, что ужин будет приватным, и в смене гардероба нет большой необходимости.

После этого Морейн ничего не оставалось делать, кроме как последовать прислугой в обеденную залу. Тот факт, что в несколько помятом костюме она будет выглядеть не слишком презентабельно, красотку не смущал совершенно. Как уже говорилось, Морейн сильно отличалась от девиц своего возраста и гораздо меньше времени обращала на всякого рода тряпки и наряды, нежели ее сверстницы.

В обеденной зале ее уже ждал король. Никого более здесь больше не было. Даже слуг, которые, приготовив все необходимое, молча удалились.

-А вы стали еще прекраснее со времени нашей последней встречи. — Мягко улыбнулся Анор, и Морейн сразу поняла, что это не было дежурным комплиментом. Король говорил искренне.

-Спасибо. Вы тоже весьма хороши собой. — Неловко улыбнулась Морейн. Все-таки светская беседа никогда не было ее сильной стороной. Гораздо больше она предпочитала простое незатейливое общение без всяческих скрытых намеков и изящных малопонятных порой даже самим собеседникам экивоков.

-Весьма польщен, что такая юная красавица удостоила меня подобного комплимента. — Усмехнулся Анор. — Впрочем, я не так уж и стар, как выгляжу. — В глазах короля заплясали лукавые чертики, и, глядя на него, Морейн невольно улыбнулась в ответ. Ей повезло. Анор Первый не был снобом и имел неплохое чувство юмора.

Некоторое время оба молча наслаждались предложенными яствами, избегая глядеть друг на друга, и, наконец, король перешел непосредственно к деловой части беседы.

-Морейн, я понимаю, в какой непростой ситуации вы оказались. — Вздохнул Анор, опуская глаза. — Династический брак — не самое приятное событие для юной девы вроде вас. Однако со своей стороны могу лишь сказать, что я долго думал над предложением вашего отца и пришел к выводу, что с его стороны это мудрый шаг. Я понимаю, что вам сейчас нелегко, и возможно вы считаете меня мерзавцем, но я готов взять вас в жены, если вы в свою очередь дадите мне свое согласие. Торопить с ответом не буду, однако прошу до начала весны сообщить мне о возможной нашей помолвке. Как вы знаете, вы в любой момент вольны ее расторгнуть. А пока же я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваше времяпрепровождение здесь было как можно более комфортным и приятным. Посему подумайте над моим предложением, я же вынужден теперь откланяться. Дела государства не терпят отлагательства. Тем более если ты король Гондора. — С этими словами, Анор, виновато улыбнувшись, поспешил покинуть обеденную залу. Чувствовалось, что ему и самому очень неловко от той ситуации, в какой они с Морейн оказались волей всемогущего рока.

Девушка же, рассеяно закончив ужинать, была препровождена все той же словно по мановению руки возникшей служанкой в свои новые покои. Ей требовалось о многом поразмыслить.

Глава двенадцатая. Помолвка.

Надо сказать, что король полностью сдержал свое обещание, и пребывание в Минас-Тирите отнюдь не стало для Морейн скучной повседневной обязанностью и повинностью, которую следовало отбывать лишь в силу жестокой необходимости. С самого первого дня ее пребывания к ней был приставлен донельзя расторопный и предупредительный слуга, судя по важному виду и дорогой одежде явно в ранге не ниже какого-нибудь дворцового распорядителя, в обязанности которого входило развлекать госпожу всеми возможными способами. Также в ее распоряжение поступила немалая сумма золотом, которую она могла тратить, как ей заблагорассудиться.

Морейн, надо отдать ей должное, сполна оценила щедрость и заботу короля. Прежде всего она попросила слугу устроить ей экскурсию по Белому городу. Поездка доставила девушке истинное удовольствие. Пока она побывала преимущественно в центральных кварталах, сполна оценив красоту здешней архитектуры и отдав должное кушаньям местных харчевен и трактиров, где ее как явно знатную особу всегда обслуживали по высшему разряду.

Для пущей безопасности Морейн на прогулке всегда сопровождали арнорские стражи ее личной охраны, готовые без колебаний зарубить всякого, кто осмелится хотя бы не так посмотреть на их обожаемую госпожу.

Из всех достопримечательностей особенно поразили Морейн знаменитое на всю ойкумену Белое Древо Гондора в самом сердце Белого города, а также могилы Элессара Тельконара и Арвен Ундомиэль. Посещая последние, девушка неожиданно поймала себя на мысли, что их судьбы с легендарной эльфийской девой отказавшейся от собственного бессмертия ради того, чтобы быть с любимым, во многом схожи. Правда, ей, Морейн, приходилось делать прямо обратный выбор, но от того он был ничуть не менее сложным и болезненным.

Сам король теперь редко показывался ей на глаза, будучи занятым государственными делами, или попросту не желая лишний раз девушку, которой и так было нелегко, так что по большему счету Морейн оказалась предоставлена сама себе и могла делать абсолютно все что ей вздумается.

Дочь Наместника не преминула этим воспользоваться и однажды выразила желание поучаствовать в ежедневной тренировке дворцовой стражи, которая обычно проходила во внутреннем дворе гигантской цитадели. Приставленный к ней слуга если и был удивлен подобной просьбой, то виду не подал и сноровисто организовал все, что было для этого необходимо.

Собственно говоря, ничего особенного здесь и не требовалось. Доспехи и оружие Морейн втайне от отца привезла с собой, так что мажордому оставалось лишь провести девушку во внутренний двор, где и походили тренировки. Здесь на обширном очищенном от травы и всего прочего ровном поле сосредоточенно тренировались гондорские гвардейцы под бдительным надзором придирчивых десятников. Ее собственные воины также порой тренировались здесь, показывая ничуть не менее сильную и профессиональную боевую выучку, нежели у южных собратьев по оружию.

Вообще, строго говоря, некое незримое соперничество между гвардейцами все же существовало, благо гондорцы негласно считали себя рангом повыше, нежели их северные собратья, аппелируя к тому, что охраняют самого короля, в то время как арнорцы лишь его наместника.

Северяне отвечали на подобное отношение не меньшей ответной "любовью", втихую называя гондорцев белоручками и дворцовыми шаркунами, не имеющими никакого понятия о настоящем ратном искусстве. Впрочем, открытых столкновений не происходило никогда, благо за подобное как первых, так и вторых ждало бы очень суровое наказание вплоть до лишения статуса гвардейца, а то и трибунала, так что все ограничивалось соперничеством на ристалище.

Некоторое время понаблюдав, как гвардейцы сосредоточенно фехтуют тяжелым учебным оружием, Морейн решительно тряхнула волосами и направилась к ним.

-Я тоже хочу поучаствовать. — С ходу огорошила она одного из десятников, бравого ражего детину с длинным белесым шрамом поперек лица. Суетливо семенивший за ней мажордом лишь что-то возмущенно пискнул, но не решился в открытую спорить с дочерью арнорского Наместника. Он явно не ожидал подобного поворота.

-Так это... госпожа изволит шутить? — Наконец выдавил из себя воин. Подобное заявление Морейн также застало его врасплох.

-Разве похоже, что я шучу? — Морейн выразительно покосилась на свои загодя надетые доспехи и железный правда специально затупленный для тренировки клинок.

-Так это... Неположено. — Вновь выдавил из себя десятник, явно не зная, куда себя деть. По всей видимости, ему нечасто приходилось беседовать со знатными дамами благородных кровей тем более с подобными... необычными увлечениями.

-Погоди, Довбир. — Могучим гремящим голосом произнес высокий мощный воин в необычных темно-зеленых доспехах. Он подобно самой Морейн до сего момента не принимал участия в общей тренировке, предпочитая наблюдать за ней издалека. — Если леди хочет пофехтовать, то кто мы такие, чтобы противиться ее желаниям. Если вы не возражаете, я сам стану вашим сегодняшним оппонентом. — Улыбнулся он немного растерявшейся Морейн. Сила, исходившая от неведомого воителя, попросту сшибала с ног.

Впрочем, Морейн довольно быстро пришла в себя, и когда воин изящно отсалютовал ей тупым учебным оружием, ее уже вовсю жег боевой азарт. Гвардейцы разом прекратили тренировку, с интересом наблюдая за происходящим.

В свою очередь отдав салют своему сопернику тупым учебным клинком во всем подобным мечу воителя в дивных изумрудных доспехах, Морейн начала осторожно кружить вокруг него, выискивая слабые места. Воитель одобрительно улыбнулся, и Морейн тут же атаковала серией неожиданных стремительных ударов, стремясь застать противника врасплох. Воин парировал даже некой небрежностью, играючи отбив все выпады девушки и отбросив ее назад.

Морейн украдкой тряхнула занемевшей рукой. Сила у ее соперника была просто чудовищной. А ведь он явно щадил ее, парируя удары далеко не в полную мощь. Осознав, что силой ей с неведомым воином не тягаться, Морейн тут же сменила тактику, теперь пытаясь обмануть, запутать соперника неожиданными финтами и уходами.

Тот, однако, не повелся на провокацию, продолжая флегматично наблюдать за тщетными потугами девушки, играючи уходя от ее весьма быстрых и умелых ударов и лишь изредка предпринимая ответные контратаки вполсилы, откровенно щадя девушку. Он явно не воспринимал Морейн всерьез.

А поединок тем временем складывался отнюдь не в ее пользу. Девушка уже изрядно запыхалась, в то время как ее противник даже не вспотел, и тогда Морейн решилась на отчаянный шаг. В очередной раз пропустив над головой лезвие тупого учебного клинка, она вместо того чтобы разорвать дистанцию, неожиданно бросилась вперед, одновременно нанеся стремительный укол в живот воителя.

Удар пропал втуне. Всего на пол пальца сдвинулся в сторону воин, и клинок Морейн пронесся мимо, а сама она неожиданно для самой себя оказалась на земле, сбитая с ног хитрым броском, который воитель небрежно провел одной рукой. Клинок неведомого, но явно невероятно могучего воина при этом недвусмысленно упирался в горло девушки, как бы ставя в этом бою последнюю финальную точку. Поединок был завершен.

-Вы достойно бились, леди. — Невозмутимо улыбнулся воин, помогая Морейн подняться. — В последний раз вы едва меня не достали. Признаюсь, не ожидал от вас подобной прыти. Кто учил вас драться?

-У моего отца были хорошие учителя. — В свою очередь улыбнулась Морейн. Собственное поражение ее отчего-то сегодня отнюдь не расстроило. — Вы невероятно сильны. И спасибо вам.

-За что? — Поднял бровь воин.

-За то, что не стали меня жалеть. — Усмехнулась девушка. — Кстати, не знаю вашего имени.

-Дуллан. — Представился воитель, коротко поклонившись. — Воин на службе короля Гондора.

Морейн только и смогла, что раскрыть рот от восхищения. Сам бессмертный, сын великого майра Оссе. Живая легенда... Так значит вот с кем ей довелось сегодня схлестнуться...

-Тогда мне понятно, почему вам удалось так легко одержать верх. — Более-менее справившись с охватившими ее эмоциями, выдавила из себя Морейн. — Обычно я отнюдь не так слаба и беспомощна.

-Охотно верю. — Кивнул Дуллан. — Вы могли бы составить достойную конкуренцию любому из этих бравых воинов. — Бессмертный кивнул на с интересом наблюдавших за ними гвардейцев. — Говорю вам это без тени преувеличения, ибо лгать не в моих правилах. Особенно в тех аспектах, которые касаются воинского искусства. Так как переоценка собственных возможностей практически всегда ведет к поражению. В вас есть толика эльфийской крови, я прав?

-Вы абсолютно правы. — Не стала отрицать очевидного Морейн. — Я бы с огромным удовольствием поучилась у вас вашему мастерству, если конечно вы сами не против.

-Отчего нет. — Улыбнулся Дуллан, пожав могучими плечами. — Времени до весны у нас хоть отбавляй, а королю Анору будет только на руку, если его... — здесь бессмертный несколько замялся, подбирая подходящее слово — друг не будет прозябать в скуке всю долгую зиму.

-В таком случае я не против начать прямо с завтрашнего дня.

-Вот и хорошо. — Резюмировал Дуллан. — Дел у меня сейчас все равно практически нет, так что каждое утро я весь ваш. — Усмехнулся бессмертный и направился к воинам, которые при виде грозного сына Оссе тотчас же возобновили свои занятия, благо полумайар частенько лично контролировал тренировки гвардии, придирчиво проверяя боевую выучку воинов и не давал никому бездельничать.

И гвардейцы беспрекословно слушались его, поскольку в отличие от поединка с Морейн, с нерадивыми воинами бессмертный отнюдь не церемонился, и после поединка с ним провинившиеся в чем-либо серьезном гвардейцы нередко плевались кровью и неделями отлеживались в лазарете. Впрочем, надо отдать ему должное, полумайр соизмерял силу, никогда не калеча бойцов и наказывая их лишь за реальные проступки, и не позволял ни себе, ни другим разгильдяйства и произвола.

Выжатая досуха поединком с бессмертным Морейн направилась в свои покои, чтобы немного отдохнуть. С завтрашнего дня ей предстояло постигать нелегкую воинскую науку, и для этого девушке требовалось быть во всеоружии.

* * *

Обычно зимнее время тянется для людей крайне медленно, благо большинство из них предпочитают теплое солнечное лето и потому жаждут, чтобы постылые холода поскорее прошли, уступив место весенней оттепели. Для Морейн пребывание в Белом Городе отнюдь не стало унылым ожиданием весны и не в последнюю очередь благодаря могучему сыну майра, с которым они виделись теперь каждое утро во внутреннем дворе королевского замка.

Дуллан оказался превосходным учителем. Он не делал девушке никаких поблажек, гоняя ее седьмого пота, но при том не проявлял он и чрезмерной грубости, столь часто свойственной воинам в силу специфики их профессии.

Будучи и раньше далеко не слабачкой, ныне Морейн без всяких преувеличений могла на мечах поспорить с любым сколь угодно опытным фехтовальщиком из числа людей, благо Дуллан, который отчего-то проявлял к ней особое расположение, открыл девушке пару хитрых и донельзя эффективных приемов, которые обычно никому не показывал, ревностно оберегая секреты собственного непревзойденного мастерства.

Короля же дочь Наместника по-прежнему видела очень редко. Они иногда ужинали вместе, но практически никогда не разговаривали друг с другом. Анор, казалось, был занят собственными думами и практически не обращал на нее внимания, а Морейн с радостью отвечала ему тем же, благо вид человека, которому она против собственной воли была предназначена в жены, повергал ее в смятение чувств, в которых девушка так и не сумела до конца разобраться.

Всю вторую половину дня Морейн проводила в прогулках по городу. Нередко к ней присоединялся Дуллан и молодой симпатичный граф Давинион, который к большой радости девушки также как и она сама был родом из Арнора и обладал притом донельзя легким и приятным нравом, с большим удовольствием вместе со своим другом скрашивая дочери Наместника ее одиночество.

Как правило, они обедали в одном из многочисленных трактиров, попивая красное гондорское вино и слушая довольно занимательные истории Дуллана о его военных походах, рассказывать которые тот был большой мастак, сказывался богатый особенно по меркам смертных жизненный опыт. А после играли в снежки или катались на санках словно здешняя беззаботная ребятня, для которой подобные развлечения были обычным делом. Зима здесь на юге была довольно теплой, и посему на улице можно было проводить много времени, не боясь замерзнуть и простудиться.

Зима пролетела практически незаметно, оставив после себя тонкий налет легкой грусти. Что ни говори, для девушки это были три счастливых месяца, но жизнь никогда не стоит на месте, и верно, но неумолимо приближался день, когда ей, наконец, нужно было определиться с собственным решением.

Однако последнее осложнялось еще одним обстоятельством. В последнее время Морейн все чаще ловила себя на мысли, что ей все больше и больше нравится могучий сын майра. И нравится отнюдь не как друг. Девушка не знала толком, взаимны ли ее чувства, однако отчетливо ощущала некую незримую искру, которая то и дело пробегала меж ними. Впрочем, дочь Наместника старательно гнала подобные мысли прочь. Не ей пусть и особе знатного рода желать любви бессмертного. Тем более не простого элдар, а сына самого Оссе.

Морейн была образованной девушкой и читала древние хроники, а потому знала что любовь между представителями старших и младших народов, как правило, не заканчивается ничем хорошим. Любовь же между смертной и полумайром и вовсе было чем-то неслыханным. Это было бы скачком сразу через две ступени иерархий завещанных Творцом. Нет, подобное вряд ли бы одобрили даже мудрые и всепонимающие Валар...

С другой стороны государь Анор... Красивый, могучий и притом далеко не старый. Настоящий рыцарь без страха и упрека. Что еще может желать для себя любая девушка? Однако, несмотря на то, что король отнюдь не был ей отвратителен, даже наоборот, Морейн отчетливо понимала, что не любила его. Она просто не видела его в качестве своего избранника. Однако долг, священный долг перед отцом и собственным народом говорил ей о том, что на предложение владыки Гондора все же следует ответить согласием.

Все-таки помолвка это еще не полноценная свадьба, и после у нее будет вполне достаточно времени еще раз все обдумать и дать королю уже свой окончательный ответ. Но даже подобное предварительное согласие было для гордой своенравной Морейн как нож поперек горла. С какой великой радостью она променяла бы теперь свою роскошную обеспеченную жизнь на скромную и многотрудную долю простой селянки где-нибудь на окраине империи, но с правом выбора суженного себе по сердцу. Однако она не была богиней и не могла изменить свою судьбу и происхождение, и посему о подобном ей приходилось только мечтать.

* * *

В это время суток здесь обычно не бывало людей. Лишь одинокий стражник, ненароком задремавший на своем посту, опершись на длинную алебарду, и блики огня, который никогда не угасал на могиле двух величайших гондорских владык короля Элессара и его жены Арвен Ундомиэль, были сегодня единственными гостями этого сакрального и священного для всех жителей соединенного королевства места. Величественная усыпальница и по сей день вызывала во всех лицезревших ее внутренний трепет и благоговение.

Закутанная в темный плащ тонкая фигурка осторожно пробиралась в непроглядном ночном мраке, оглядываясь по сторонам. Морейн сильно рисковала, предприняв сей дерзкий ночной рейд без согласования со своей и королевской стражей, ухитрившись незаметно прошмыгнуть как мимо тех, так и мимо других. Однако девушка была полна решимости исполнить задуманное.

По поводу того, что она может не найти дорогу, девушка совершенно не опасалась. За проведенное в Минас-Тирите время она достаточно хорошо изучила город, чтобы не заблудиться в нем даже ночью.

В свое время великая Арвен отринула собственное бессмертие, пожертвовав им во имя любви к Арагорну, которого полюбила, когда тот был еще простым странником-колобродом, а вовсе не всесильным владыкой Гондора. И теперь она хотела испросить совета у той, кто оценила свою любовь превыше собственной жизни. Если кто и мог подсказать ей верное решение, то только лишь великая дочь Элронда Полуэльфа.

Решительно встряхнувшись, Морейн осторожно двинулась вперед, стараясь не разбудить дюжего стражника, который все так же продолжал невозмутимо посапывать, ухитряясь производить сие действо прямо стоя. Видимо, у стража был весьма богатый опыт в этом нелегком деле.

Преодолев последние шаги, девушка нерешительно замерла подле величественного мраморного надгробия.

Собственно говоря, а что дальше? Как ни странно, этот вопрос пришел ей в голову только теперь, когда она была у цели. Белые плиты гигантской усыпальницы продолжали хранить величественное молчание, совершенно не обращая внимания на нерешительно мнущуюся у ее подножия девушку. Нет, ну а собственно чего она ожидала? Что разверзнуться небеса и дух Арвен из неведомых дальних пределов за Стенами Ночи явится к ней во всем своем блеске и величии и даст ответ на так долго мучавший ее вопрос? Глупо же...

Морейн и впрямь на мгновение стало стыдно от подобных мыслей. Все-таки видимо прав был отец, когда говорил, что она до сих пор витает в облаках и подобна ребенку в своих мыслях и устремлениях. Конечно, в прошлом ей не раз и не два доводилось гадать с другими девушками самыми разными способами, но никогда доселе она не ввязывалась в подобную сумасбродную, и надо признать, довольно опасную авантюру, ибо улицы ночного города таили в своих темных закоулках немало любителей чужих кошельков и прочих тому подобных малоприятных во всех отношениях личностей.

Однако затем мысли девушки неожиданно принялись течь в совершенно ином русле. В конце концов, мудрые учат, что молитва, звучащая искренне и от всего сердца, всегда достигает ушей великих иерархий, а события, описанные в древних хрониках, явно и недвусмысленно указывают на то, что порой и самые малые, не наделенные совершенно никакими мистическими силами создания способны изменить сам ход истории. Так почему же ныне она сама не способна достичь желаемого. Ведь ей всего лишь только и нужно, что получить ответ на вопрос. На один единственный вопрос.

Мысленно сосредоточившись, Морейн воззвала к той внутренней силе, о которой столь упорно твердил ей Дуллан, когда обучал мечному и кулачному бою. Он показывал девушке некоторые начальные азы медитации, которая позволяла ей правильно настроиться на поединок, а также быстрее и полноценнее отдыхать и восстанавливаться после тяжелых физических нагрузок.

И теперь разом вспомнив все, чему обучал ее бессмертный, Морейн всем своим существом послала некий внутренний зов, призывая явиться ту, что почила с миром на этой земле многие столетия тому назад. Некоторое время ничего не происходило. Девушка уже совсем было отчаялась, когда внезапно воздух над могилой наполнило некое еле заметно глазу свечение, хотя, быть может, это у Морейн просто-напросто чересчур разыгралось воображение.

Стражник встревожено всхрапнул во сне, однако так и не проснулся, все также продолжая мирно посапывать в обнимку с собственным оружием. Морейн напряженно замерла. Она всем своим чутьем, всеми своими фибрами ощущала присутствие чего-то необъяснимого. Сперва ее охватил дикий безотчетный страх перед неведомым, заставив девушку в одночасье покрыться холодным потом.

Однако затем страх постепенно уступил место любопытству. В конце концов, она сама практически наверняка и была виновницей всего произошедшего, а значит, теперь ей не следовало отступать и идти до конца, как и подобает истинной наследнице высокой крови. Внутренне трепеща от собственной дерзости, Морейн, наконец, решилась и задала неведомой сущности так долго мучавший ее вопрос.

И уже на самой крайней доступной девушке грани восприятия ей послышались слова, произнесенные нечеловеческим голосом на древнем языке элдар, которого девушка не знала, но каким-то неведомым образом сразу поняла их смысл. "Поступи так, как велит сердце" — шепнул голос, а затем свечение растаяло, будто его и не было вовсе, оставив растерянную напуганную девушку совершенно одну в холодном темном, ставшим вдруг в одночасье совершенно чужим огромном городе.

* * *

В этот вечер они вновь ужинали вдвоем. Однако на этот раз все было не так как обычно. Король был сильно взволнован и смотрел на Морейн с явным ожиданием. Долгое время они молча насыщались, боясь начать так долго откладываемый обоими разговор. Первым не выдержал король.

-Морейн... Время пришло. Зима почти на исходе, и настал час дать ответ. Ты согласна? Согласна объявить о нашей помолвке?

-Да... — Еле слышно прошептала девушка, и лишь всеведущие Валар знали, чего стоило ей произнести это слово.

-Я рад. — Король широко улыбнулся, а затем, тихонько приблизившись, осторожно взял руку Морейн в свою загрубелую от клинка ладонь. — Поверь мне, ты не пожалеешь о своем сегодняшнем выборе... Морейн, нам следует обсудить еще кое-что. — Лицо короля посуровело. Я говорил о тебе с Дулланом и Давинионом. Оба мои давние друзья, и оба прямо в самом настоящем восторге от тебя. Они говорят, что ты как никто другой достойна того, чтобы в случае моей возможной гибели занять трон Гондора. Так же они отзываются о тебе, как о человеке способном хранить чужие тайны. И посему сейчас я открою тебе одну. Ты как будущая королева должна об этом знать. Весной я ухожу в большой поход на Мордор. Пока об этом знают лишь избранные проверенные люди, и посему прошу тебя не распространяться об этом до срока. На время же моего отсутствия ты останешься здесь за главную. В этом нелегком деле тебе поможет канцлер Диратрим. Ты с ним еще не знакома, но уверяю тебя, он опытный сановник и в случае чего быстро сумеет навести здесь порядок. К тому же на него можно положиться...

-Долог ли будет поход? — Тихо спросила девушка. — Новость короля изрядно выбила ее из колеи. Мало того, что ей приходится идти против своих чувств, так теперь еще на нее свалится дополнительное бремя в виде не много не мало, а целой огромной державы, самой могущественной и влиятельной под солнцем этого мира.

-Этого я не знаю. — Улыбнулся Анор. — Как только разобьем орков, сразу же двинемся в обратный путь. Ну а если случится так, что я паду на поле брани, ты станешь моей преемницей на троне. А Дуллан — самым весомым твоим аргументом против любых заговорщиков. Его наши враги вряд ли сумеют извести. Тем паче, что последствия за подобный шаг будут для них самыми печальными. Оссе никогда не отличался излишней кротостью, а уж за гибель собственного сына... Мне даже страшно подумать, что может сделать Владыка рек и озер с теми, кто осмелится сотворить подобное... Официальная помолвка состоится через неделю. И знай, Морейн. Даже если ты никогда не полюбишь меня, я не опущусь до того, чтобы заставить тебя разделить со мной ложе против собственной воли. Все будет только тогда, когда ты сама этого захочешь. Если ты этого захочешь... — С этими словами король порывисто отстранился и быстрым шагом покинул обеденную залу, оставив девушку в еще более смятенных чувствах, нежели в момент их самой первой беседы, когда она еще лишь только прибыла под сень величественных стен Белого Города.

* * *

Дуллан был сам не свой. Могучий витязь в изумрудных одеждах, которые носил постоянно, предпочитая именно подобные тона, он коротал вечер в полном одиночестве в королевском саду под сенью дворцового фонтана, который совсем недавно вновь наполнили водой, благо погода уже вполне это позволяла. Однако даже близость собственной родной стихии не могла сегодня утишить бурю бушевавшую в самой глубине неистовой души бессмертного.

Это ж надо... Влюбился как мальчишка... И что самое забавное в смертную, которая еще не видела и трех десятков весен... Вода в фонтане, повинуясь порывистому движению руки полумайра, взметнулась вверх, но тут же бессильно опала подобно духу своего повелителя, который сейчас сидел на каменном краю каменной чаши бассейна, уронив голову на грудь.

Но мало того, вчера сам государь Анор, его закадычный друг и соратник, которого он когда-то держал на руках совсем еще младенцем, также поведал ему о своей любви. Поведал, искренне желая разделить свой восторг с другом о том, что ему повезло повстречать лучшую женщину на земле. И Дуллану ничего не оставалось делать, кроме как изобразить бурную радость относительно сего события, хотя на самом деле бессмертного обуревали совсем иные чувства.

И пусть Морейн ничего не говорила относительно того, что именно она испытывает по отношению к королю, но она уже дала свое согласие на помолвку. А там недалеко и до свадьбы... Быть женой государя Гондора... Да и потом красавца мужчины, притом еще и смертного как она сама, человека, с которым ей будет намного легче найти общий язык и звучать единой нотой в великой музыке мироздания. Витязя, в которого попросту невозможно не влюбиться... А при таких раскладах какие шансы здесь у него древнего существа, ходячей легенды для любого смертного, именем которого орки и им подобные пугают своих младенцев, последнего реликта уходящей эпохи бессмертных... Нет, Морейн будет гораздо лучше, если она никогда не узнает о том, кто она для него на самом деле. В конце концов, он дал клятву служить Гондору верой и правдой, и значит, ныне попросту не имеет права давать волю своим эмоциям и чувствам. Ведь он бессмертный... сын майра... Воин на службе Минас-Тирита. А значит должен быть превыше всего этого.

Глава двенадцатая. Восхождение Альбиноса.

-Все готово? — Грозным низким голосом рыкнул белокожий орк-гигант.

-Да, о вождь... — Подобострастно поклонился исполину его сородич ростом поменьше и с обычным для его народа зеленым оттенком кожи.

Граарг самодовольно усмехнулся, небрежным жестом отсылая подручного восвояси. Гигантское стойбище расположенное неподалеку от Темнолесья было сплошь, насколько хватало глаз, заставлено походными юртами и шатрами гоблинов. Десятки тысяч этих созданий ные ждали слова своего лидера. Того, кого они еще до рождения нарекли чуть ли не живым богом во плоти.

Шатер Альбиноса возвышался над остальными юртами подобному тому, как он сам возвышался даже над самыми высокими представителями его народа. И подобное доставляло ему ни с чем несравнимо удовольствие. Граарг Бессмертный был отнюдь не чужд тщеславию. И пусть первый великий поход против сил Запада окончился провалом, это было для него всего лишь первой пробой сил. Прологом перед предстоящей кульминацией, когда сталь столкнется с плотью и кровью врагов, и урук сполна насладятся дивным исходом фэа из бренных оболочек старших и младших народов.

Чем больше эльфов и людей погибало от его рук, тем сильнее становился Граарг. Будучи изначально дитем темной магии, он, уже став верховным вождем своего племени, получил новое крещение Тьмы, став ее совершенным и безотказным орудием. Его отец с самого рождения готовил его к этой судьбе. В пять лет Альбинос под бдительным взором своего родителя забрал первую жизнь орка-подростка намного старше его самого. Он убил его в честном поединке один на один и с тех самых пор не знал себе равных в сражении.

Он убивал снова и снова, доводя до совершенства собственную боевую технику и завершая становление своего темного таланта. В пятнадцать лет Граарг стал лучшим воином своего племени, а в двадцать пять его отец неожиданно позвал исполина к себе в шатер.

-Пора поставить последнюю точку в твоем обучении. — Рыкнул Дрог, поигрывая черненым ятаганом. — Сейчас мы выясним, достоин ли ты того, чтобы стать истинным вождем моего клана. С этими словами старый вождь атаковал Граарга. Тот, подсудно ожидая чего-то подобного, с непостижимой скоростью отпрянул в сторону и, обнажив свой клинок, одним ударом отсек старому орку голову, несмотря на то, что тот был лучшим воином своего племени. Лучшим после самого Граарга.

Никакой скорби оттого, что он только что убил собственного отца, Альбинос не почувствовал. Он и был рожден для подобного, с самого начала являясь в большей степени боевой машиной Мрака, нежели по настоящему живым существом. То, что случилось, было вполне закономерно. Даже если бы Дрог не напал на него первым, он все равно рано или поздно бы убил его. Потому что два варга не уживутся в одном логове. Потому что в племени не место двум вождям. Потому что у Тьмы может быть лишь один Властелин. Старый Дрог лишь несколько форсировал события.

Став верховным вождем клана, Граарг с удвоенным рвением взялся за то, что начал еще его отец. Он окончательно приструнил все кланы Серых гор, спаяв их в единой длани, с такой дьявольской жестокостью потопив все попытки бунта в крови, что никому из гоблинов и в голову не пришло бы теперь выступать против него.

Однако этого ему было мало. Да теперь он был верховным вождем всех орков Серых гор, но сталь все еще была властна над его плотью. Будучи великим воином, он до сих пор не был ни разу даже ранен своими врагами, хотя давно уже потерял счет битвам, но нужно было предохранить себя от досадных случайностей. Ведь пока еще, несмотря на всю свою силу, он не мог конкурировать с теми представителями старших народов, что еще оставались на просторах Арды.

Самые древние шаманы его народа хранили предание о том, как самые могучие из уруков полностью посвящали себя Тьме, получая взамен силу из рук самого Падшего становясь почти вровень с майрами. Шаманы Серых гор знали об этом ритуале, но пока еще не нашлось безумца осмелившегося провести его, ибо если орк не выдерживал перерождение, изначальная тьма сжирала его тело заживо. Мелькор никогда не жаловал слабаков.

Впрочем, Граарг слабаком никогда и не был. Ведомый верховными шаманами и собственным темным наитием, он сумел разыскать останки древней твердыни Ангбанд, до основания разрушенной Валар еще в конце первой эпохи. Там в холодных скалах заброшенных земель проклятые камни еще помнили дни былого величия темных легионов сильнейшего из первых детей Илуватара. Там Альбинос и его шаманы воззвали к Морготу Бауглиру, призывая его даровать Белому Орку силы первородного мрака.

И Падший ответил на зов. Тьма снизошла на Граарга, ввергнув его в пучину страданий на три долгих дня и ночи. А затем он возродился бессмертным. Все шаманы погибли, отдав все свои силы на этот ритуал, ибо именно такую цену затребовал темный бог за то могущество, кое столь истово желал Альбинос.

Но плата того стоила. Теперь ни один клинок, ни одна стрела не могла совладать с его новой плотью. Даже элдар ныне были бессильны против Верховного Короля орков Средиземья. Лишь майар могли посоперничать с ним в силе, но где они были теперь, когда Моргот и Саурон были повержены, а Истари и старшие элдар уплыли на Заокраинный Запад...

Теперь весь мир лежал у его ног. Теперь ему оставалось лишь взять то, что принадлежало ему по праву. По праву сильного.

В одиночку он направился в Туманные горы, ибо стал настолько силен, что все без исключения встреченные им орки склонялись перед темными эманациями мощи, исходящими от него и нарекали свои повелителем. Даже неистовые орки Гундабада мало чего страшившиеся и бывшие одним из самых могущественных и воинственных гоблинских племен признали его своим вожаком.

Но Грааргу и этого было мало. Перейдя Туманные горы, он направился дальше в Эриадор, и там его огромная фигура верхом на сером варге внушала местным гоблинам мистический суеверный ужас, и они также все до одного встали под его руку. Ни у кого из тамошних вождей не хватило духу бросить неведомому чужаку прямой вызов. Все они безоговорочно признали его власть. Даже ангмарцы хоть и не стали под его руку, но все же ощутимо трепетали перед ним и позволили заключить с ними союз, уверовав в его мощь и силу его армады.

Собрав под своим началом гигантскую орду, Альбинос атаковал Арнор. Атаковал, однако, далеко не всеми своими силами, решив сперва произвести лишь предварительную разведку боем и оставить основную армию в резерве. И немного просчитался. Западные люди оказались гораздо крепче, нежели он думал, и даже его нынешних мистических возможностей не хватило для того чтобы одержать тогда верх.

Однако, несмотря на сие досадное поражение, армия орков получила бесценный боевой опыт. Теперь выжившие в горниле арнорских сражений гоблины прекрасно умели брать крепости и значительно улучшили свои тактические и боевые навыки. К тому же сто тысяч орков атаковавших северное королевство — это едва ли треть от всей армады ныне подвластной Альбиносу. Теперь он может с вдвое большими силами вновь атаковать Арнор, рубежи которого ныне практически оголены, и если не сломить всю силу людей запада, то, по крайней мере, заставить пасть Аннуминас. А его падение серьезно подорвет боевой дух людей и приблизит конечную победу его воинов.

Граарг Бессмертный гневно рыкнул, сжав чудовищные кулаки. Хорошо было бы еще и заключить пакт с орками Мордора, однако подобный союз наверняка не останется незамеченным их врагами, и тогда уже ему придется иметь дело не только с Арнором и Гондором, но еще и с Беорнингами, людьми Дейла, а также эльфийскими и гномьими королевствами. А он был к этому не готов. Пока не готов.

Планы Граарга были самыми что ни на есть грандиозными, но он умел трезво оценивать свои возможности и соизмерять силы. Пока еще у него слишком мало воинов, для того чтобы биться со всеми силами света Арды разом. Однако совсем скоро он станет достаточно силен и воплотит мечту своего отца в жизнь. Сперва он поставит на колени Арнор. Затем придет черед Гондора. Ну а там и эльфы вместе с карликами гномами сполна ощутят на себе всю тяжесть карающей мощи орочьего топора.

Однако планы планами, а его воины ждали уже достаточно долго. Пора, наконец, явить им истинную цель их похода и зажечь сердца орков жаждой смерти и разрушения.

* * *

-Воины! — Оглушительный рык Альбиноса разносился далеко окрест, заставляя своей мистической силой каждого орка напряженно вслушиваться в каждое роняемое Великим Белым Вождем слово. Блики факелов освещали его могучую идеально вылепленную из белого мрамора фигуру, тем самым придавая Грааргу особое величие и делая его похожим на полубога, коим, по сути, он ныне и являлся. — Сегодня великий день! День, когда мы, наконец, сломаем хребет нашим врагам! Мы сотрем государства людей в пепел! А на месте их отживших свое королевств построим новый мир! И орки будут теми, кто будет им править!

Армия зеленокожих отозвалась восторженным ревом. Их глаза полыхали диким безумным огнем ярости и жажды битвы. Изначальная Тьма в сути их вождя погружала их в подобие колдовского транса, во время которого они совершенно теряли над собой контроль и были готовы последовать за Альбиносом хоть в огонь хоть в воду. От раскинувшихся в пустоши бессчетных шатров не было видно земли, столь многочисленная армия собралась по зову Бессмертного.

-Люди слабы! Арнор почти пал под силой нашего натиска! Их рубежи оголены, а сердца слабы и трепещут от ужаса! Мы легко сломаем их! Вы пойдете за мной и втопчете их в грязь! Ни один из их героев не устоит передо мной и перед силой темного владыки! — Рык Альбиноса зазвучал особенно грозно.

Ответный рев орочьего войска едва не сорвал луну с небосклона. Стояло полнолуние, что придавало разыгравшемуся действу особую значимость. Ночь всегда была исконным союзником гоблинов и сегодня она давала им силы решиться на то, на что не решались их бессчетные поколения уже без малого тысячу лет. Несмотря на предыдущее поражение орды в битве с арнорской армией их темный восторг не знал предела. Пришла пора вернуть былое величие своего рода и свершить долгожданную месть.

Глава тринадцатая. Сборы.

-Во имя Дьюрина! Где, где этот проклятый мальчишка?!... Ааа, вот и он! — В тронный зал, несмотря на слабые протесты стражи, ворвался живой огненный вихрь.

Даин Третий Каменный Кулак был личностью чрезвычайно харизматичной и занятной. Довольно молодой по меркам гномов он обладал густой длинной рыжей бородой и волосами того же цвета, а в одежде всегда предпочитал ярко-красные тона, отчего и впрямь казался живым языком пламени тем паче, что темперамент его вполне соответствовал сией огненной стихие.

Гномы сдержали свое обещание и прибыли в самом начале весны, приведя с собой без малого десять тысяч воинов различных подгорных племен. Весть об этом уже разнеслась по всему Белому городу, однако неугомонный предводитель Железных Холмов опередил свое войско и заявился во дворец, когда церемониальная процессия Минас-Тирита еще не была готова их встретить. Дворцовые стражники Даина в лицо прекрасно знали, но все равно пропустили крайне неохотно, да и то лишь потому, что он был королем дружественного государства, благо о его повадках и внешности молва ходила чуть ли не по всей Арде. Как говорится, порядок есть порядок, но и, казалось бы, раз и навсегда предписанные и устоявшиеся нормы порой все же следует нарушать...

-Даин, старина, рад тебя видеть! — Рассмеялся Анор, и коренастый коротышка тут же сграбастал его в свои богатырские объятия.

Король заметно поморщился. Несмотря на свой малый рост, государь Железных Холмов отличался невероятной силой даже для гнома, которые практически все являлись прирожденными силачами. В бою он орудовал не секирой, как это обычно было принято среди его народа, а цельнокованым боевым железным молотом, которым не каждый богатырь из числа людей смог бы не то что орудовать, но и даже поднять. Однажды во время битвы, лишившись своего оружия, государь Железных Холмов голыми кулаками отбивался от орков, одним ударом вгоняя их низкие покатые лбы вовнутрь вместе с железными шлемами.

Он был настолько могуч, что орки бежали без оглядки с его пути, предпочтя позор бегства встрече с предводителем железностопов на поле брани, и с тех самых пор его имя стало одним из самых худших кошмаров для этого племени. С Анором же они были давними друзьями, поскольку принимали участие вместе в последнем походе государя Гондора против Мордора. Гномы тогда блестяще зарекомендовали себя, сплошной стеной своего несокрушимого хирда раздавив орочьи порядки и сломав их строй. Именно во многом благодаря могучей силе железностопов людям удалось тогда одержать победу.

-Осторожнее, друг... Я ведь в отличие от тебя сделан далеко не из камня... — Усмехнулся король Гондора, украдкой потирая бока.

-А что с тобой будет после того, как тебя обниму я, малыш! — Густым медвежьим басом рыкнул здоровенный бородач семи футов ростом в кожаной безрукавке, оставляющей открытыми огромные длинные руки, сплошь перевитые чудовищными мышцами. Персона не нуждающаяся в представлении. Сам легендарный Беорн собственной персоной.

-И ты здесь, старина! — Искренне обрадовался Анор и невольно охнул, когда титан от избытка чувств подхватил его под мышки и легко подбросил вверх на несколько футов словно ребенка. — А ты, я гляжу, так ни капельки и не постарел...

-Да мое проклятие — источник моей жизни... — Невесело усмехнулся великан, нахмурив густые черные брови и осторожно опустив короля на пол. — С другой стороны я уже давно к нему привык и вовсе не спешу отправляться на ту сторону Гремящих морей.

Беорн действительно подобно перворожденным элдар не старел и мог жить сколь угодно долго, а его жизненная сила бурлила таким могучим ключом, что позволяла ему излечивать даже самые страшные раны. Нередко он в одиночку устраивал рейды против гоблинов, изничтожая их в бессчетном количестве, и те в свою очередь ничего не могли поделать с оборотнем, ибо в своем обличье медведя он был настолько огромен и несокрушим, что даже великаны тролли, мало чего боявшиеся в своей жизни, бежали с его пути без оглядки.

Однако на людях Беорн в последние века появлялся редко, да и то в основном инкогнито, предпочитая вести жизнь затворника, и посему многие полагали богатыря уже давно почившим, ибо он изначально был рожден смертным, лишь волею злого колдовства став тем, кем стал. Правду же знали лишь немногие избранные, кому великан доверял и кого считал своими добрыми друзьями и союзниками в борьбе против общего извечного врага.

Анор как раз и относился к таковым и знал Беорна еще по своему первому походу, где он поразил короля своей природной необузданной мощью, сражаясь словно сам бог войны, своей чудовищной секирой легко рассекая орков и варгов надвое словно тряпичных кукол.

Потомки Беорна также на долгие поколения сохранили способность к оборотничеству и жили очень долго, однако бесконечную жизнь подобно своему легендарному предку не унаследовали. Видимо, в последующих поколениях проклятие постепенно теряло свою силу, сходя на нет.

Среди нынешних беорнингов оборотней уже практически не встречалось, а сам Беорн редко захаживал к ним, благо короли нового времени отнюдь не рады были видеть легендарного пращура на своих землях, почитая его реальной угрозой своей власти. Потому и все также продолжал жить Беорн у границ Темнолесья, ведя жизнь угрюмого затворника. Местные племена людей его не трогали, в основном почитая за обычного бирюка, но оборотню только того и было надо. Излишне назойливого внимания он не терпел.

-Значит, я полагаю, ты к нам присоединишься? — Поднял бровь Анор.

-Ну, а что я сюда пиво хлебать, по-твоему, пришел? — Хмыкнул бородач. — Хотя от доброго эля я бы, пожалуй, сейчас не отказался...

-Сейчас все будет. — Рассмеялся Анор, делая знак распорядителю, который тут же бросился отдавать все необходимые распоряжения.

-А, старые знакомые... — Улыбнулся воин в изумрудных доспехах, появляясь в тронном зале.

-И ты здесь, дитя волн. — Хмыкнул Даин, который знал Дуллана по предыдущим совместным военным походам. — Вот уж от чьей помощи я бы точно не отказался. В магии вы перворожденные куда как сильны... Чего не скажешь о честных мужских забавах...

-Ты это о чем? — Недоуменно нахмурился Дуллан.

-Ну, как... — В глазах Даина заплясало дурное веселье. — Ты не обижайся, конечно, с клинком ты ловок... Но вот ежели бы мы с тобой в борьбе схватились в обхватку или на руках к примеру, тут уж ты, прости опять же, передо мной сопляк сопляком. Нету в эльфах нашей исконной гномьей мощи, слишком уж вы тонкие да хрупкие, прям как молодой тростник... — Рыжебородый богатырь нагло ухмыльнулся в бороду, с вызовом глядя на полуэльфа.

-Мне жаль тебя разочаровывать, мой добрый гном, — ничуть не обиделся на реплику Даина сын майра — но магия — есть незримое напряжение внутренних жил и духовной сути. По сути, я сам становлюсь потоком своей родной стихии во время волшебства. К тому же то, что ты называешь физической силой, есть проявление огненной искры Творца, которая заложена в каждом живом существе и есть сама основа жизни. Магия и есть жизнь, мой добрый гном. Без нее она невозможна в принципе. Посему твое напряжение мышц и мое внутреннее напряжение, когда обращаюсь к силе — есть по сути одно и тоже. Только количество силы изрядно разнится. Причем явно не в твою пользу. — Здесь бессмертный не удержался и позволил себе лукавую усмешку. — Так что если бы мы схватились с тобой на руках, как ты выражаешься, сопляком в этом уравнении был бы отнюдь не я...

Даин некоторое время переваривал услышанное, а затем, когда понял, что его мягко и ненавязчиво поставили на место, побагровел от гнева.

-Во имя Дьюрина!!! — Взревел он словно дракон, у которого из под самого носа умыкнули целый сундук с сокровищами. — Чтобы эльф одолел гнома в честной борьбе?!!!... Здесь и сейчас!... Слышишь, здесь и сейчас!!! — От избытка чувств Даин гневно заметался по залу, а затем, обнаружив в углу вполне подходящий, по его мнению, серебряный столик, вытащил его на середину зала и поставил на него свою толстенную словно кабаний окорок мощную ручищу.

-Давай, покажи, на что способен! — Задиристо рявкнул он, с вызовом глядя на полумайра.

Дуллан в ответ на это пожал плечами и спокойно вложил свою изящную ладонь в мощную каменную длань наугрима. Даин тут же с силой сжал руку полуэльфа, но потуги гнома не произвели на бессмертного никакого видимого впечатления. Тогда железностоп изо всех своих немалых сил принялся давить на руку своего соперника, стремясь прижать ее к поверхности столика и тем самым завершить состязание.

Перворожденный даже не дрогнул. Его рука осталась на месте, не сдвинувшись ни на дюйм. Даин пыхтел, обливаясь потом, его мясистое широкое лицо приобрело цвет вареной свеклы, но у него все равно ровным счетом ничего не выходило. Тогда, наконец, дав показать своему сопернику все, на что он способен. Дуллан в свою очередь начал давить руку гнома вниз. Он достиг успеха ровно наполовину, когда король тангаров, видимо призвав мощь своей родной стихии гор, ценой невероятных усилий сумел остановить продвижение руки Бессмертного.

На лице Дуллана отразилось легкое изумление, а затем воздух вокруг него грозно потемнел, и рука Даина оказалась, наконец, прижатой к серебристой поверхности стола. Поединок был завершен.

-Магия... — Сокрушенно пробормотал Даин. — Нечестивая магия... Думал, я не почую... Иначе бы ты меня не поверг...

-А что, по-твоему, применил против меня ты сам? — Усмехнулся бессмертный. — Кровь гор... Заклятие каменной плоти... Теперь понятно почему молва о тебе ходит по всему миру. Лишь сильнейшие тангары способны на подобное. Ты не просто воин и король, но еще и невероятно одаренный природный чародей, Даин Каменный Кулак. Нет нужды сокрушаться о поражении. Мне едва удалось одержать верх, а ведь я сын майра. Поверь мне, ты великий воин и невероятный силач. Никогда прежде я не встречал столь могучего богатыря. Ни один чистокровный эльф не устоял бы перед тобой точно.

Даин в ответ на это что-то невразумительно проворчал, но, по всей видимости, конфликт был исчерпан. Было заметно, что слова полумайра изрядно польстили самолюбию короля Железных холмов.

-Да, бессмертный... — Сумрачно протянул Беорн, с интересом наблюдавший за схваткой. — Хотел бы и я с тобой силами помериться, да боюсь, разнесем мы тут все к мелькоровой матери... Да еще кого и покалечим ненароком.

-Ты прав. — Серьезно кивнул Дуллан. — Не к чему таким как мы воевать друг против друга. Прибережем лучше силы для гоблинов и им подобных.

Беорн в ответ на это рыкнул что-то одобрительное, а затем в тронный зал были, наконец, внесены многочисленные явства, и могучие воины сполна отдали дань уважения приготовленному искусными дворцовыми поварами, напрочь позабыв о своем соперничестве.

* * *

Весть о предстоящем большом походе на орков Мордора, несмотря на то, что слухи уже давно и упорно ходили об этом в Гондоре, грянула как гром среди ясного неба. Анор был донельзя мудрым и дальновидным политиком, и посему по его приказу верные ему люди всю зиму упорно разносили слухи о том, что король колеблется в своем решении, а у казны нет достаточных денег, для того чтобы свершить сей великий подвиг, хотя на самом деле гвардия и аристократы, преданные короне уже давным давно были готовы выступить со своими отрядами.

Таким образом те, кто тайно играл на противоположной стороне, так и не сумели передать своим хозяевам точные известия относительно предстоящей кампании. Официально же о походе было объявлено лишь вначале весны, когда, наконец, в Гондор прибыли отряды гномов. Всем аристократам и вассалам по всему южному королевству был отдан четкий и недвусмысленный приказ спешно готовить войска и не позднее чем через месяц явиться к Минас-Тириту, откуда и планировалось начало похода, благо Белый город был также и мощнейшей приграничной крепостью, почти вплотную граничащей с западным Мордором.

Отказ подчиниться приравнивался к государственной измене, и свершившего сие нобиля в лучшем случае ждало бы немедленное лишение всех званий, земель и сословных привилегий. Учитывая тот факт, что вместе с союзниками сил у короля было вполне достаточно, для того чтобы воплотить свою угрозу в жизнь, ни у кого из высших аристократов, по крайней мере, умеющих действительно значимый вес не хватило духу решиться на открытый бунт. С мелкими же помещиками можно было разобраться после. Ныне же было просто не до них.

Соединенное войско гномов и людей должно было форсированным маршем перейти реку Андуин и атаковать перевал Кирит-Унгол, благо у орков там имелся мощнейший аванпост. Идти к Черным Вратам в нынешних обстоятельствах не представлялось возможным, благо это потребовало бы гораздо большего времени, которого у Гондора и его союзников попросту не было. Во-первых, из-за гиблого излучения темных земель, а во-вторых, и в главных из-за все тех же харадрим, которые, прознав о том, что основные войска Гондора находятся вне пределов империи, наверняка предпримут попытку нанести удар.

Вообще, Анор сильно рисковал, решившись на подобный отчаянный шаг, но иного выбора не было. Промедли он еще немного, и орки с харадрим наберут такую силу, что обрушаться на его империю уже сообща, и главное загодя продумав свою тактику и стратегию. И вот тогда уже будет неизвестно, кто именно окажется победителем, благо солдат у врагов будет гораздо больше, нежели у южного королевства даже вкупе с союзными силами Арнора и Рохана. Все необходимые приготовления были сделаны заранее. Анор подстраховался и направил часть своих войск в южный Гондор, на случай если харадрим все же решатся поддержать своих тайных зеленокожих союзников и атаковать его империю. Большее было сделать попросту не в его силах.

Оставалось лишь надеяться, что смуглокожие южане получат сообщение от своих шпионов слишком поздно и не успеют организовать грамотный поход на его страну. А посему задача у воинов заката, как уже довольно красиво, но несколько напыщенно окрестила их молва, была крайне непростой. Нужно было как можно скорее обрушиться на Мордор всеми силами и, пользуясь эффектом неожиданности, нанести его войскам максимальный урон, а в идеале полностью разгромить их основные силы при Барад-Дуре и уничтожить их королевство как таковое, а затем ускоренным маршем вернуться на свою территорию, до того как харадрим успеют воспользоваться сложившейся ситуацией и ударят им в спину.

Анор никогда не надеялся на богов, предпочитая добывать свои победы самостоятельно, хотя при этом и глубоко чтил Валар и Всеединого. Однако он считал, что не должно смертному проявлять к высшим силам излишне назойливое внимание и вымаливать их помощь в каждой мелочи. Подобное глубоко претило гордой и самостоятельной натуре короля. Но теперь он всей душой молил великих Манве Сулимо и Варду Элберет, чтобы его задумка увенчалась успехом, и в ходе сражений погибло как можно меньше воинов. Молил не ради собственной славы, но ради жизни его людей, которые безоглядно верили ему и были готовы идти за ним, куда он укажет. Хоть в огонь, хоть в воду.

Глава четырнадцатая. Большой поход.

Еще около месяца понадобилось королю, чтобы собрать все отряды воедино, а затем, наконец, соединенное войско Гондора, Рохана и гномов, наконец, таки двинулось в долгожданный поход. Надо сказать, представляло оно собой поистине величественное зрелище. Идеально ровные шеренги отборной пешей гвардии Анора чередовались с тяжелой конницей Гондора и несокрушимыми фалангами закованных в свою знаменитую сталь наугримов. Особенно грозными среди них выглядели железностопы Даина в серебристых кольчугах тройного плетения.

Сам гномий король также вышагивал среди своих воинов закованный в сплошную багряную броню по крепости не уступавшую мифрилу. Рохирримы также не ударили в грязь лицом, прислав на подмогу Гондора свои отборные конные и пешие части. Вестфолдинги прибыли одними из последних, но их королевство граничило с Гондором с севера и посему им не потребовалось много времени, чтобы достичь стен Белого города.

Многие аристократы скрипели зубами от негодования, но поделать ничего не могли. Ослушаться прямого приказа короля в условиях нынешнего времени означало немедленное лишение всех титулов и военный трибунал, благо силами, для того чтобы покарать нерадивого вассала, Анор ныне располагал более чем достаточными. Так что пришлось, несмотря на все свое недовольство вместе со своими воинами бодренько выступать под бело-золотистым стягом Гондора со знаменитым Белым Древом и изо всех сил изображать радость и душевный подъем от всего происходящего.

Войско было так велико, что многим его отрядам пришлось располагаться в округе Минас-Тирита, ибо он был просто не в состоянии вместить их всех. Около восьмидесяти тысяч воинов должны были отправиться в Мордор на битву с приспешниками зла.

Несмотря на предстоящие тяжелые сражения, воины находились в превосходном настроении. То тут, то там звучали песни. В основном это были лихие военные марши, однако попадались среди них порой и грустные лирические баллады. Особенно известной среди них была песнь "Возвращение короля" о жизни Элендона Белого, великого государя середины Четвертой эпохи.

За белым холмом, там, где солнце встаёт, раскинулся град белопенный.

В лазурном дворце с королевой своей прощался король наш пресветлый.

Наследника сына поднял над главой, держа над собой в дланях мощных.

И молвил: "сынок, я иду на войну, храни эту землю от порчи".

Возвращение домой таит в себе сто сюрпризов.

Защитил дом от врагов, не смог от сыновних капризов.

Долго странствовал король, бился с тварями бездны.

А, вернувшись во дворец, понял, что всё бесполезно.

Вернувшись домой, он увидел лишь смерть, кровь, голод, боль и руины.

И понял, что монстром стал тот, у кого обрезал он край пуповины.

И с хохотом молвил тот деспот ему, что выглядел внешне прелестно:

"Ты, странник забрёл не туда", и вонзил отцу в грудь клинок свой железный.

Умирая, он сказал: "Сынок, ты проклят навеки.

Хоть и стал ты королём, но не смог человеком".

И с отчаянием признал в нём отца сын родного.

И клинок он вновь достал, и убил себя снова.

И никто не молвил о нём ни слова молитвы.

И душе его бродить до последней вплоть битвы.

Несмотря на то, что песнь сия была довольно печальной и оканчивалась смертью великого короля, она отчего-то была особенно любима среди гондорского люда, начиная от представителей высокой крови и заканчивая простыми вилланами. У всех она находила свой душевный отклик, ибо была сказанием о великом человеке вне рангов и сословий, который отдал всего себя ради служения собственному народу. И народ сполна оценил подобную щедрость и великодушие. Во всем соединенном королевстве не было ни взрослого мужа, ни мальчишки, который не знал бы эту историю и не слышал бы эту песнь.

Среди тех, кто подхватил сию незамысловатую мелодию, был и один юноша в простых арнорских доспехах верхом на коричневом в яблоках жеребце, на которого практически никто не обращал никакого внимания, благо подобных ему в войске были сотни. Вообще арнорцы формально не принимали участия в этом походе, однако и северных витязей в войске все равно хватало. Многие из них еще загодя прибыли в Гондор по различным надобностям, и узнав, что королю требуются храбрые воины для предстоящих сражений с зеленокожими, с радостью присоединились к его походу.

Юноша сей был черноволос и донельзя миловиден, однако при более пристальном взгляде на него, сразу бы стало понятно, что никакой это не юноша, а девушка в мужской одежде. Морейн опять не восхотелось сидеть на месте, когда другие будут сражаться, и она, плюнув на все условности, переоделась в мужскую одежду, нацепила доспехи и направилась следом за войском. Вообще, строго говоря, она, конечно же, прекрасно понимала, что поступает очень глупо, если не сказать взбалмошно. Но вот, поди ж ты, молодой задор и жажда приключений в очередной раз оказались сильнее всех и всяческих доводов здравого смысла.

Помолвка с королем не слишком запомнилась девушке, благо была она более чем скромной. По крайней мере, для самой Морейн. Король просто сперва представил ее высшей знати в качестве своей потенциальной избранницы, а затем та же церемония была проведена на главной площади перед простым народом. Люди, правда, приняли выбор Анора на ура, крича здравицы ему и его нареченной, однако сама девушка все это время была словно замороженной. Хорошо еще, что ей по регламенту не требовалось произносить никаких речей, иначе бы она точно опозорилась и провалила все мероприятие.

Все происходящее было ей настолько не по нутру, что она даже не пошла на вечерний пир по случаю их помолвки, сославшись больной. И вот когда, наконец, было объявлено о начале большого похода, Морейн и пришел в голову этот неожиданный и донельзя дерзкий план. Ну а что, отец ведь сам хотел, чтобы она послужила своему народу. Вот она ему и послужит. Но только не в качестве породистой племенной кобылицы, а как воин, своим потом и кровью. Также как поступила когда-то великая Эовин Роханская. А она сама чем хуже?

Быстро раздобыв все, что ей было нужно, она в очередной раз обманула стражей, сказав, что идет на ристалище, а сама тихонько пробралась в конюшню, оседлала одного из жеребцов конной дружины, поскольку кобылицу, на которой она обычно ездила верхом, наверняка бы сразу узнали, и была такова. Слуги и привратники ничего не заподозрили, ибо теперь из дворца и обратно в его пределы то и дело въезжали и выезжали всадники в форме Гондора и Арнора.

Морейн повезло. Ее не стали задерживать и выяснять, кто она и по каким делам спешит покинуть королевский замок. Ну а догнать громаду войсковых колонн было и вовсе совершенно несложно, благо двигались они небыстро, сказывалось наличие в армии Анора возов с провизией и тяжелых катапульт. Кирит-Унгол и Минас-Моргул были лишком хорошо укреплены, чтобы взять их с наскока без поддержки осадной техники.

Морейн, однако, несмотря на то, что понимала, что поступает неправильно, ни капельки не раскаивалась в содеянном. Герои, которыми она так восхищалась в детстве, всегда более прислушивались к своему сердцу, нежели к голосу разума, и, тем не менее, побеждали своих врагов, проживая яркие полные огня жизни и воспевая самих себя в вечной славе для своих потомков. К тому же так она могла быть ближе к тому, кого уже давно полюбила всем сердцем, несмотря на то, что он вряд ли подозревает об истинных чувствах арнорской девы.

Анор ехал во главе войск. Верхом на белоснежном жеребце в серебристых мифриловых доспехах он воистину казался воителем света, сошедшим прямиком со страниц героических сказаний прошлых эпох. Однако мысли короля обременяли отнюдь невеселые. Учитывая небольшую скорость продвижения их воинства, соединенная армия сил заката должна была подойти к перевалу лишь глубокой ночью следующего дня. Это могло бы стать превосходным преимуществом, если бы орки не видели ночью лучше чем днем и не предпочитали именно это время суток для бодрствования.

И здесь, как ни крути, стоит признать, что какими-какими, а легкими и веселыми предстоящие бои точно не будут. А значит, ему Анору рано или поздно придется держать ответ перед Всевышним, когда придет его черед уйти за Стены Ночи за то, что он развязал кровопролитную войну, которая еще неизвестно чем закончится, благо мордорские орки также были далеко не слабаками, а их предводитель Азг славился как толковый военачальник и невероятно искусный воин. Ему оставалось лишь надеяться, что он милостью всемогущей Варды верховный король Арнора и Гондора просчитал все правильно и сумеет свести все неизбежные потери к минимуму и уберечь свой народ от грозящей ему беды.

Жеребец белой масти на мгновение сбился с шага, словно сомнения короля передались и ему, а ехавший рядом Дуллан, прекрасно в силу возраста понимавший, что творится на душе у молодого короля, ободряюще улыбнулся своему другу и повелителю. От этой мудрой всепонимающей улыбки Анору сразу стало как-то легче. Если уж могучий, не знающий себе равных бессмертный спокоен, то, значит, и ему самому не следует тревожиться понапрасну. Значит, все будет хорошо.

* * *

Как и предполагал Анор, войско достигло перевала глубокой ночью следующего дня. Неподалеку от укрепленного Кирит-Унгола темной исполинской башней возвышался зловещий Минас-Моргул, исконная крепость назгулов, которую орки также сумели вновь отстроить и укрепить. Твердыня, которую ни в коем случае нельзя было оставлять за спиной, ибо ее гарнизон был более чем внушительным и мог ударить альянсу в спину.

Давным давно еще в самом начале Четвертой эпохи этот древний замок был отбит у темных сил и возвращен в лоно империи Гондора. Некоторое время после на землях Итилиэна проживало довольно много людей и даже эльфов, которые ведомые сыном Трандуила Леголасом перебрались сюда из Темнолесья. Однако затем эльфы покинули эти земли, и древнее зло, затаившееся на века, но так до конца и не изгнанное из исконной твердыни назгулов вновь начало поднимать голову. После смерти Эльдариона Светлого расплодившиеся орки начали вновь подбираться к землям Мордора, а древнее проклятье Минас-Моргула заставило князей Итилиэна покинуть его вместе со всеми своими воинами и слугами, ибо сам воздух стал там непереносим для эдайн. Еще через некоторое время из этих мест ушли и все прочие люди.

А затем древний замок вновь облюбовали орки, и хотя меж гондорской знати постоянно шли разговоры, о том, что нельзя оставлять подобную угрозу без внимания, Минас-Моргул так и не был вновь очищен от темных тварей, поскольку аристократия Соединенного королевства к тому времени давным давно уже больше думала о пирах и забавах, нежели о военных походах, а короли были слишком слабы и беспечны, не намного уйдя в этом отношении от своих нобилей.

Именно Минас-Моргул и был первой целью армии Анора. Там, конечно же, уже вовсю шли приготовления к осаде, а массивные черные врата были наглухо заперты. Орки не могли не заметить прибытия столь грандиозного войска, да люди впрочем, особо и не таились. У них имелся свой план относительно того, как взять крепость без лишнего шума и потерь.

Замок улаири был поистине несокрушимой твердыней. Его стены отвесно вздымались ввысь на многие десятки метров, по которым практически невозможно было вскарабкаться. Перед вратами был вырыт гигантский ров с подъемным мостом, который естественно ныне был поднят. Взять его штурмом с налету было практически невозможно, и осада наверняка продлилась бы минимум несколько дней, а то и недель, если бы не наличие одного тайного подземного хода, о котором не было известно оркам, но зато было превосходно известно гномам Даина.

План был следующим. Отборный отряд из сотни железностопов должен был пройти по тайному проходу в тыл орочьего гарнизона и, пробившись к главным воротам, открыть их и опустить подъемный мост. Дальше Анор вместе с основными силами должны были проникнуть вовнутрь замка и взять его. Все было бы до гениальности просто, если не знать, что порой даже самые блестящие и продуманные планы великих полководцев терпят фиаско из-за какой-нибудь на первый взгляд совершенно незначительной и нелепой случайности.

Впрочем, на этот раз никаких случайностей возникнуть было не должно. Силы заката обязаны были победить и в очередной раз нанести тьме сокрушительное поражение. Пока же армия Анора и его союзников расположилась вокруг крепости широким кольцом, явно давая понять зеленокожим, что готовится длительная осада по всем правилам военного искусства.

Орков впрочем, эта подготовка ни капельки не впечатлила. Они вовсю орали что-то оскорбительное со стен и делали в сторону своих противников непристойные жесты. Было, похоже, что они, непоколебимо верили в несокрушимость Минас-Моргула и ждали подкреплений из Мордора, благо оповещение посредством сигнальных огней давно было у орков в ходу, и на перевале уже превосходно знали о том, что к ним в скором времени пожалует весьма внушительная армия.

-Ты не передумал? — Анор озабоченно посмотрел на Даина, который в своем традиционном багряном облачении выглядел истинным королем подгорного народа. — Это опасная затея, стоит ли рисковать своей жизнью, ведь ты не только воин, но еще и король и в ответе за своих подданных...

-Ха, забавно слышать эти слова от тебя, тогда как в нашу предыдущую встречу я говорил тебе ровно то же самое! Напомнить, что ты мне тогда ответил... — Хохотнул Даин. Похоже он совершенно не испытывал никакого страха и был полон жажды боя. — Нет, брат, я предводитель железностопов, и мои тангары смотрят на меня. И никогда еще не было в нашем роду такого, чтобы король уклонился от боя, в то время как его подданные бьются, не щадя своих жизней. Не беспокойся обо мне. Эти задохлики ничего не смогут мне сделать, ибо моя плоть — Даин хвастливо похлопал себя по руке — крепче подгорного гранита. Вот увидишь, мы еще добудем тебе победу. Главное вы не разевайте рот, когда врата этой цитадели мрака распахнутся во всю ширь... — С этими словами гном нахлобучил на голову красный рогатый шлем и двинулся к своим воинам, которые уже поджидали его в отдалении. Пришла пора осуществить гномью задумку и уничтожить врага изнутри.

* * *

Искусно замаскированный травой и камнями вход в подземелье располагался метрах в ста от самого замка, поэтому гномам следовало быть осторожными и не производить лишнего шума. Даже факелы, несмотря на ночное время, было решено зажечь лишь в самом крайнем случае, чтобы не заплутать в подземных переходах.

Впрочем, несмотря на отсутствие источника света, гномам довольно быстро удалось обнаружить вход и раствориться в его черном зеве. По узкому коридору отряд подгорных воителей продвигался довольно быстро, благо им даже не приходилось пригибаться, несмотря на то, что потолок здесь был довольно низок. Людям особенно высокорослым явно пришлось бы здесь не слишком комфортно. На протяжении всего коридора гномам не встретилось ни одного врага, если не считать выскочившего на них уже в самом конце пути непонятно что здесь забывшего одинокого низкорослого гоблина в дрянных доспехах, которому Даин, шедший одним из первых, с ходу влепил могучим кулачищем прямо в лоб, отчего несчастного отбросило метра на два назад, и он рухнул на каменный пол цитадели с проломленным черепом.

-Неловко вышло, надо было б сперва допросить. — Виновато развел руками предводитель железностопов. — Уж больно шустро он выскочил...

Отряд двинулся дальше, не забыв аккуратно спрятать труп в темном углу подземного коридора, чтобы здешняя стража не подняла тревогу раньше положенного срока. Гномы были превосходными строителями и легко могли на глаз прикинуть размеры замка и примерное внутреннее расположение его ходов. Хотя здесь конечно все равно существовала немалая вероятность ошибиться и зайти совсем не туда, но отважные наугримы были готовы и к подобному повороту событий. Главное в случае чего как можно скорее перебить всех встреченных орков и захватить пленных для того, чтобы они указали им верный путь.

Им повезло. Исконное подземное чутье подгорного племени не обмануло их и в этот раз, и они вышли в главный коридор цитадели, ведший прямиком к главным воротам. Здесь наконец их заметили. Первый отряд в полтора десятка довольно крупных орков в тяжелых доспехах бросился навстречу чужакам. Один из гоблинов опрометью метнулся в боковой коридор, явно спеша за подмогой..., чтобы через секунду рухнуть с тяжелым арбалетным срезнем в затылке. Среди гномов тоже порой встречались весьма меткие стрелки...

Гномы не оплошали. Они умели сражаться отнюдь не только одними секирами. Длинные тяжелые копья, которые Даин сперва не хотел брать в этот опасный рейд из-за их громоздкости, но потом передумал, в мгновение ока выросли перед атакующими в плотной стене гномьего хирда, кою тангары выстроили буквально за несколько секунд, благо главный коридор был для этого достаточно широк.

Пятеро орков погибли сразу пронзенные насквозь гладкими как зеркало смертоносными пиками наугримов. Остальных железностопы порубили в капусту, бросившись на разом растерявших все мужество противников и не дав уйти ни одному из них. Все было кончено буквально за несколько минут. Тангары одержали полную победу, не потеряв ни одного из своих и двинулись дальше по коридору.

Еще пару раз им попадались небольшие отряды противника, которые могучие железностопы сметали с лица земли буквально в считанные секунды, ибо орки попросту не ожидали нападения здесь внутри своей темной цитадели. А затем им, наконец, попался противник посерьезнее. Пять десятков отборных рослых гоблинов вкупе с горным троллем охраняли внутренние врата замка и, похоже, не собирались отступать.

Завязался ожесточенный бой. Эти орки в отличие от своих собратьев также были вооружены длинными копьями и арбалетами, и посему смять эту преграду с ходу в отличие от предыдущих у гномов не получилось. Как оказалось, внутренняя охрана не только была вооружена намного лучше рядовых орков, но и владела своим арсеналом несравнимо более эффективно. Уже на первых секундах боя один из железностопов рухнул на пол, пораженный меткой арбалетной стрелой в глаз. Даже решетчатое забрало шлема не сумело его спасти. На таком близком расстоянии орк не промахнулся.

Копья ударили в копья, и орочий строй дрогнул. Как бы хороши не были охранники врат, им было далеко до несравненной боевой выучки железностопов, которые превосходили в этом отношении все прочие колена Дьюрина на голову. Наконец, строй гоблинов сломался, и гномы принялись деловито добивать растерявших все мужество врагов, поражая их своими длинными пиками в шею и грудь. Тролля сразу с десяток гномов сумели взять в копья, пронзив его массивное одетое в грязные звериные шкуры тело. Несколько орков, правда, все же сумели уйти, в самый последний момент ускользнув в один из боковых коридоров, и это означало, что действовать нужно было очень быстро. Подмога к зеленокожим должна была вот-вот подоспеть, и тогда воплотить задуманное станет намного сложнее.

Отперев внутренние врата, гномы оказались в довольно обширном внутреннем дворе черного замка, который, несмотря на ночное время, был ярко освещен многочисленными факелами. Их заметили очень быстро, и настоящая прорва врагов дежуривших во дворе на случай возможного штурма ринулась им наперерез. Гномы едва успели воссоздать стену своего хирда, как полчища орков обрушились на их порядки. В отдалении маячили и гигантские фигуры троллей, но они были пока еще слишком далеко, чтобы вмешаться в битву.

Закипела жаркая сеча. Теперь врагов было намного больше, и если у внутренних врат гномы лишились всего пятерых бойцов, то теперь то один то другой могучий низкорослый крепыш валился под ноги своих же товарищей, сраженный то меткой стрелой, то тяжелым ятаганом, то длинным зазубренным копьем какого-нибудь особенно удачливого орка. Даже монолитная стена несокрушимого хирда не могла полностью сдержать натиск гоблинов. Их было попросту слишком много для всего сотни воинов отважных железностопов.

Тангары не оставались в долгу и под свой знаменитый трубный боевой клич, от звука которого у врагов подкашивались ноги, медленно, но верно продолжали продвигаться вперед к заветной цели. К исполинским внешним вратам. Они разделились. Большая часть гномов в составе хирда рвалась к вратам, а примерно треть покинула ощетинившийся копьями строй и, орудуя тяжелыми секирами, отвлекала врагов на себя, чтобы ценой собственных жизней, дать своим товарищам необходимое время, для того чтобы исполнить задуманное.

Даин отчаянно ругался, видя, как один за другим падают его воины, атакованные гоблинами со всех сторон. С какой радостью он бы сам сейчас покинул строй и, вооружившись верным молотом, ринулся бы в самую гущу вражеских воинов, чтобы в безумной кровавой сече либо погибнуть, либо одержать победу. Но нельзя. Долг. Исконный долг короля и вождя перед своим народом останавливал его от этого самоубийственного шага. Гномам нужен был предводитель. Не только храбрый, но также мудрый и дальновидный, умеющий видеть цель и добиваться ее, а не просто геройски погибнуть в бою безо всякого толку и обречь своих воинов на точно такую же неминуемую и главное бессмысленную хоть и героическую смерть.

А тем временем хирд продолжал свое небыстрое, но верное и неостановимое шествие, слитными ударами гладких как зеркало копий, опрокидывая своих врагов на землю и пронзая их насквозь. Гномы были уже почти у самых врат, когда в битву вмешались новые персонажи. Пятеро огромных троллей вооруженных исполинскими дубинами из числа тех, что приводили в действие тяжеленный механизм мостового подъемника, оказались на пути у отважных тангаров.

Не будучи особенно умными, гиганты мало ценили свои жизни, и посему ринулись вперед очертя голову размахивая дубинами и совершенно не думая о защите. Чудовищный слитный удар пятерых созданий, каждое из которых весило не менее тысячи фунтов, сделал свое дело. Монолитной стены гномьего строя более не существовало. Хирд распался на отдельные малые группы сражающихся не на жизнь, а насмерть гномов и гоблинов, но и тролли тоже не сумели пережить этого столкновения. Все они лежали на земле пронзенные разом десятками гномьих копий, и теперь их деловито добивали обезумевшие от ярости железностопы, ибо перед своей гибелью исполины успели забрать немало жизней их сородичей, жутко и непоправимо искалечив их крепкие кряжистые тела своими чудовищными дубинами и могучими толстенными лапами.

И все же гномам улыбнулась удача. Даин, собрав два десятка самых крепких из выживших бойцов, сумел таки прорваться к вожделенным вратам. Ему повезло. Чудовищная дубина тролля во время их последней атаки лишь слегка задела его голову, сбив с него знаменитый багряный рогатый шлем. Любого человека подобный удар наверняка лишил бы сознания, но государь Железных Холмов, чья голова по мнению его же поданных была гораздо крепче камня, лишь скрипнул зубами и продолжил сражаться.

Оказавшись перед вратами гномы вновь разделились. Часть принялась из последних сил сдерживать осатанелый напор орков, который и не думал ослабевать, ибо гоблины прекрасно понимали, чем именно будет чреват для них успех их врагов. А пятеро самых крепких во главе с самим Даином изо всех сил пытались вынуть из пазов исполинский железный засов, который вообще то был рассчитан лишь на могучие лапы гигантов троллей.

Наугримы старались изо всех сил, но засов поддавался слишком медленно. А ведь еще требовалось опустить подъемный мост, иначе войскам Анора будет попросту не прорваться вовнутрь. Осознав, что еще немного, и их план рухнет ко всем темным тварям, ибо большинство его воинов уже лежали мертвыми по всему внутреннему двору замка, Даин взревев, словно горный тролль, сорвал со спины свой чудовищный молот и очертя голову ринулся к одной из цепей подъемника, легко расшвыряв всех встреченных гоблинов со своего пути, словно нашкодивших псов, он изо всех сил обрушил свое могучее оружие прямо на толстенную цепь, одним ударом перебив ее надвое.

Закончив с первой, он точно также бросился ко второй, и орки вновь не сумели его остановить. Их топоры и ятаганы лишь бессильно скользили по броне несокрушимого тангара, который ныне воистину казался сработанным из чистого камня, из которого по преданию и вышли семь легендарных гномьих праотцов. Прорвавшись ко второй цепи, он, видимо призвав на помощь тайные додревние силы гор, о которых толковал ему Дуллан после их памятного состязания, также единым ударом разбил ее толстые чугунные звенья, и тяжеленный мост с оглушительным грохотом, наконец, рухнул поперек осадного рва, открывая войску Анора прямую дорогу в замок.

Гномы у врат тем временем также почти завершили свое дело, но теперь лишь двое из них отчаянно напрягали силы, чтобы отодвинуть засов, который уже почти поддался их усилиям. Оставшиеся трое отбивались от орков и явно держались из последних сил. Они все были уже по нескольку раз раненые, но явно были готовы сражаться до конца.

-Держитесь, братья!!! Я иду!!! — Рявкнул Даин во всю мощь своей луженой глотки так, что окружавшие его орки шарахнулись во все стороны, и одним стремительным броском оказавшись прямо подле врат, рыкнув от натуги, вышиб своими могучими руками толстенный железный брус из массивных металлических гнезд.

Гномы обрадовано закричали и изо всех сил навалились на гигантские створки, распахивая их во всю ширь. Навстречу им уже мчалась стремительная конница рохиррим и пешие части гондорских войск. Анор не терял даром времени и загодя подтянул свои силы практически к самым внешним вратам, и лишь сами воины знали, каких трудов им стоило скрыть свое присутствие до срока от бдительной настенной стражи, несмотря даже на царившую под стенами непроглядную ночную тьму.

Даин обессиленно сидел в углу, прислонившись к стене. Фокус с кровью гор явно дался ему недешево и сожрал все силы несокрушимого короля железностопов до капли. Но свое дело он сделать успел. Теперь испуганным и растерянным сверх всякой меры гоблинам оставалось лишь отчаянно отбиваться от прорвавшихся внутрь их цитадели пылающих яростью врагов.

Легкая конница рохиррим стремительной лавой пронеслась по внутреннему двору замка, щедро устилая его мерзкими орочьими трупами. В бою мощные светловолосые роханцы орудовали длинными легкими пиками и полуторными прямыми клинками, коими легко поражали гоблинов на полном скаку, пронзая насквозь их тела и напрочь отрубая головы, сказывалась исконная выучка вольных сынов западных степей вестфолда.

Пешие латники Гондора довершали успех союзников, добивая оставшихся чудом уцелевших врагов. Натиск воинов Анора был так стремителен, что орки не то что не сумели выбить их обратно за внешние укрепления, но и даже не успели запереть внутренние врата, и люди, не взирая на ожесточенное сопротивление исчадий мрака, сумели прорваться в пределы замка, нещадно расправляясь со всеми, кто попадался на их пути.

Жестокая битва продолжалась до самого утра. К рассвету все было кончено. Люди одержали полную победу, дочиста вырезав весь гарнизон древнего замка назгулов. Минас-Моргул вновь пал, и на этот раз был обязан своим падением отнюдь не бессмертным эльфийским витязям и древним, наделенным тайными мистическими силами, а простым смертным. Людям и гномам. Обычным рубакам, пусть и прошедшим в своей жизни не через одну жестокую сечу. Сегодня у людей и их низкорослых союзников был небезосновательный повод гордиться собой.

Глава пятнадцатая. Перевал.

-Минас Моргул пал. Что дальше? — Давинион вопросительно взглянул на друга-господина.

После взятия черного замка воины Анора не мешкая, занялись подсчетом потерь. Как оказалось, были они совсем невелики. Орки были настолько обескуражены хитрым ходом своих противников, что не сумели оказать им никакого достойного сопротивления. Однако из сотни железностопов Даина принимавшей участие в дерзкой авантюре захвата ворот выжило всего три десятка, да и те не избежали ранений.

Даин глубоко переживал за гибель своих воинов, но держался молодцом. Ему и самому порядком досталось от тяжелых топоров и ятаганов орков, которые хоть и не сумели пробить багряный доспех, но все равно порядком помяли мощное тело короля железностопов, однако могучее здоровье позволило ему переносить свои травмы на ногах. Не было никаких сомнений, что через пару дней он будет как новенький.

Наконец подсчитав потери и оказав первую помощь раненым, военачальники собрались на совет в главном зале черного замка, чтобы решить, что им делать дальше.

-Нужно не мешкая идти на Кирит-Унгол. — Нахмурился Анор. — Там уже наверняка знают о нашем присутствии и послали весть Азгу в Барад-Дур. Перевал нужно взять в максимально краткие сроки пока им не пожаловало подкрепление.

-Здесь снова нужна хитрость. — Пробасил Энерил. — Быть может, и под перевалом есть тайные подземные ходы... — Он выразительно покосился на хранившего мрачное молчание Даина.

-Это не сработает... — Нехотя отозвался тот спустя некоторое время. — Перевал изрыт подземными ходами, словно кротовыми норами, но через них не провести большой армии. К тому все они кишмя кишат гоблинами всех мастей. Горы в тех местах малопроходимы и основным войскам в любом случае придется атаковать в лоб через горные врата, поднимаясь по почти отвесному перевалу. Конница в тех местах мало на что сгодится, к тому же перевал сторожат горные тролли гораздо большим числом, нежели мы встретили здесь. Нам стоило немалых трудов уничтожить даже шестерых подобных созданий, так что попомните мои слова. Победить будет крайне непросто. — Произнеся сию непривычно длинную для него речь, Даин отвернулся от говоривших. Мыслями он все еще оплакивал своих павших воинов, и Анор знаками показал остальным оставить его в покое.

-Если нельзя победить хитростью, остается уповать лишь на старую добрую честную сталь. — Усмехнулся Энерил, брезгливо снимая с руки налипшую на нее белесую паутину.

Даже здесь в зале для высшего командования царили грязь и запустение. Простые обшарпанные каменные стены, грубо сколоченные кресла, да дубовый изрубленный мечами не слишком чистый стол весь в мутных темных потеках от пролитого эля, вот и все, чем могла похвастать здешняя обстановка. По всей видимости, даже орочьи командиры высшего звена не страдали излишней любовью к порядку и чистоте.

Впрочем, для их расы это как раз таки было вполне себе характерно, так что удивляться сему факту никому из присутствующих даже и в голову не пришло, благо с привычками темного народа все они вследствие своей профессии были прекрасно знакомы. — Что ж, это вполне справедливо. Я и сам, если честно не в восторге от всех этих уловок. То ли дело добрая сеча... — Военачальник Рохана мечтательно рубанул воздух ладонью. В предыдущей битве он превосходно зарекомендовал себя, поведя рохирримов в первую лобовую атаку, но, по всей видимости, блистательная победа его воинов над врагом лишь еще больше разожгла его боевой пыл.

-Все верно, дядя! — Запальчиво поддержал родственника молодой еще безусый и безбородый светловолосый, как и все роханцы юноша с голубыми глазами. Эдрахир был младшим сыном роханского короля Эдвейда и видел еще всего семнадцать весен. Это был его первый боевой поход, однако в предыдущей битве он, как и его дядя показал себя истинным воином и взял не одну вражескую жизнь, стремясь доказать всем и каждому, что достоин того чтобы, невзирая на свои юные года, прозываться истинным воином. — Покажем этим тварям, на что способны истинные витязи Рохана!

-Ну что ж, в таком случае, если ни у кого более иных предложений, нужно выступать не мешкая. — Подытожил Анор. — На месте разберемся, что именно собой представляет этот перевал и его стража...

* * *

Что именно представлял собой перевал Кирит-Унгол, королю Анору и его войску посчастливилось увидеть уже на следующий день после того памятного совета. Оставив в замке гарнизон из нескольких сотен воинов, армии альянса двинулась дальше. Мешкать было нельзя ни в коем случае, ибо время в этой кампании было воистину на вес золота. Войско громадным лагерем расположилась неподалеку от перевала, и хотя пока еще фуража у него было в избытке, столь огромную армию нельзя было долго держать в бездействии. Нужно было в максимально кратчайшее сроки взять перевал и продолжить наступление вглубь черной страны.

Вообще, конечно же, разведка южного королевства периодически доносила о положении дел на перевале, ибо он располагался слишком близко к границам Гондора, чтобы его можно было оставлять без внимания. Однако ни самому Анору, ни большинству его воинов до сей поры еще не доводилось видеть его столь близко. А посмотреть было на что.

Кирит-Унгол был, по сути, естественным проходом между цепью гор отделявших Мордор от земель Гондора. И так труднопроходимый он был еще и искусственно укреплен орками и представлял собой очень грозный форпост крайне тяжело преодолимый для сколь угодно большой и грозной армии. К каменным вратам перевала вела одна единственная узенькая горная тропа стремительно уходящая наверх, что давало оркам превосходную возможность для обстрела наступающих врагов. К тому же из-за малой ширины тропы даже сравнительно небольшим их силам ничего не стоило оборонять ее от многократно сильнейшего противника. Таким образом взять перевал было крайне непросто даже для мощной и превосходно обученной армии альянса.

-Да, крепость... серьезная. — Невесело усмехнулся Анор, глядя на отвесную стену горных круч уходящих высоко в небо, вершины которых терялись где-то в облаках за гранью доступного людям взора. — Но мы знали, что будет непросто. У кого какие соображения?

-Если и предпринимать попытку штурма, то делать это нужно лишь днем при свете солнца. — Нахмурился Дуллан. — Когда у гоблинов будет кружиться голова и подкашиваться ноги, они вряд ли сумеют производить меткий обстрел наших воинов. Самое главное преодолеть тропу. Дальше будет легче.

-Мои рохирримы готовы к битве. — Пробасил Энерил. — Но добрые кони здесь мало на что сгодятся... Скорее уж гномы будут нам лучшими помощниками. Кто как не это племя лучше всех знает в горах и подземных проходах.

-Нет, я больше не поведу своих воинов на верную смерть. — Нахмурился Даин, опустив голову. — Мои тангары не трусы, но подземные ходы здесь настолько запутаны и так кишат гоблинами, что затея сия просто не имеет смысла. В тот раз маршрут был нам хорошо известен, и все равно мой отряд лишился более половины бойцов, у каждого из которых в Железных Холмах остались жена и дети... — Железностоп отвернулся и мрачно уставился в землю, давая понять, что разговор окончен, и он больше не намерен обсуждать эту тему.

-Успокойся, дружище. — Мягко положил руку на плечо Даина Анор. — Никто тебя ни к чему не принуждает. Мы и так в неоплатном долгу перед вами за Минас-Моргул... Возможно, нам сумеет помочь осадная техника...

-Я бы не рискнул. — Вновь подал голос Дуллан. — Перевал и так труднопроходим. А снаряды тяжелых катапульт могут спровоцировать сход горной лавины и сделать Кирит-Унгол непреодолимым препятствием для кого бы то ни было, и тогда нам либо придется идти в обход через Мораннон, на что у нас попросту нет времени, либо и вовсе отказаться от вторжения.

-Тогда остается лишь атаковать в лоб. — Решительно сверкнул глазами Давинион. — Я лично готов возглавить эту атаку.

-Это чистое самоубийство. — Покачал головой Дуллан. — Вы не преодолеете и половины пути...

-И все же мы рискнем. — Голос Давиниона был полон непоколебимой уверенности в собственных силах. — Если конечно король не будет возражать. Мы возьмем в эту атаку лишь пехоту в прочных, но легких доспехах. Только людей, гномы, да простит меня сильномогучий государь Железных Холмов, не слишком хорошие верхолазы. Весь расчет будет на стремительность и внезапность атаки. Как сказал Дуллан, орки не слишком активны в дневное время. Яркое весеннее солнце вряд ли придется им по вкусу. Если мы сумеем воспользоваться этой их слабостью, то наверняка сумеем достичь успеха.

-Но все равно риск слишком велик... — Покачал головой Анор.

-Но у нас нет иного выбора, государь. — Виновато развел руками Давинион. — Либо так, либо отступить.

-В таком случае я сам поведу вас. — Решительно отрубил Анор.

-И думать забудь. — Покачал головой Дуллан. — Ты боевое знамя и душа всего нашего похода. Если мы потеряем тебя, армия лишится своей целостности. Ты должен это понимать.

-Бездна, мне начинает порой казаться, что король Гондора ты, а не я... — Проворчал Анор, но спорить с бессмертным не стал, прекрасно понимая, что тот прав.

-Пошли меня. — Давинион ободряюще положил руку королю на плечо. — Я не разочарую тебя. Мы добудем для Гондора победу.

-В таком случае постарайся вернуться живым, брат. — Улыбнулся Анор. — Я даю тебе свое благословение. Да хранят тебя и твоих воинов всемогущие Валар...

* * *

Отряд Давиниона был готов выступить к следующему утру. Молодой граф сам придирчиво отобрал на это дело две тысячи гондорцев и арнорцев, выбирая наиболее ловких и высокорослых. Нужно было стремительным маршем пройти по горной тропе под обстрелом гоблинских луков и попытаться взять штурмом врата перевала. Из осадных снастей у отряда имелись лишь "кошки" и легкие веревочные лестницы. Тяжелая снасть здесь попросту не годилась, слишком уж крут и труден был подъем, чтобы тащить наверх еще и массивные деревянные лестницы и тем более осадную технику.

Весь расчет был, как и говорил Давинион, на стремительность и внезапность нападения. К тому же утро в этот день выдалось на редкость ясным и солнечным, что несколько упрощало людям задачу, ибо орки бодрствуют преимущественно ночью, и их дозорные при всем желании при свете дня и од таким солнцем будут вялыми и не смогут в полной мере справляться со своими обязанностями. А значит, у отряда арнорского графа появлялся вполне реальный шанс осуществить свою задумку и захватить врата. Затем уже в дело вступят прочие отряды альянса, которые будут ждать своего часа и атакуют лишь после того, как они возьмут врата.

В числе отряда, который должен был пойти в эту безрассудную, но смелую атаку находился и некий не слишком приметный среди рослых воинов заката черноволосый и довольно миловидный юноша по имени Морин. Он не был толком знаком ни с кем из своих товарищей, а на расспросы односложно отвечал, что является младшим сыном мелкопоместного дворянина с северного приграничья. Этого оказалось достаточно, чтобы юношу оставили в покое, благо никого особенно и не интересовало его происхождение и прошлое, благо таки сыновей мелких нобилей во всем войске было пруд пруди.

Сердце Морейн сжималось одновременно от страха и предвкушения битвы. Ей не довелось участвовать в предыдущей стычке при Минас-Моргуле, и предстоящий штурм перевала должен был стать ее первым боевым крещением. Морейн в последний раз проверила подпругу шлема и хорошо ли выходит из ножен ее верный полуторный клинок.

Хорошо еще, что с легендой никаких проблем не возникло, благо от отца она худо-бедно знала о фамилиях и родах арнорских нобилей, а имя девушка и вовсе назвала свое собственное, просто переиначив его на мужской лад. Таким образом она прочно закрепилась в войске альянса и получила шанс проявить себя на поле брани наравне с искуснейшими и храбрейшими воинами. О большем дочь Наместника не смела и мечтать.

Наконец приказ был отдан, и Морин-Морейн поспешил занять свое место в строю. Пришла пора испытать свою судьбу на прочность. Отряд вооруженный большими прямоугольными щитами и мечами легким бегом устремился вперед к горной тропе перевала. Давинион не ошибся. Изрядно подавленные ярким солнечным светом орки-дозорные не сразу поняли, что их атакуют, и когда их заполошные крики переполошили весь гарнизон Кирит-Унгола, заставив его взяться за оружие, воины графа сумели преодолеть примерно треть пути.

Засвистели стрелы, и отряд поспешно вскинул довольно легкие, но прочные обитые железом щиты наверх. Морейн бежала наравне со всеми, стараясь не обращать внимания на дробно стучащий по ее щиту дождь из орочьих стрел. Дорога к перевалу круто уходила наверх, да еще к тому же ощутимо петляла и была довольно узкой, с крутыми отвесными склонами по бокам, и посему людям требовалось быть максимально внимательными и осторожными, чтобы не сорваться вниз с обрывистых скал здешних негостеприимных гор.

Обстрел со стороны перевала усилился. Среди людей начали падать первые убитые. Их колонна довольно сильно растянулась вдоль тропы, ибо лишь четверо могли пройти по ней в одном ряду. Продвигаться вперед становилось все сложнее и сложнее, однако воины Давиниона упорно продолжали движение, выстроив из щитов плотную "черепаху" но все равно продолжая терять людей под непрекращающимся обстрелом орочьих луков и арбалетов.

Наконец первые шеренги достигли отвесного склона, на вершине которого футах в тридцати от тропы и находились вожделенные врата. Замелькали кошки и веревочные лестницы, брошенные сильными умелыми руками. Многим воинам графа уже доводилось ранее лазать по скалам, в том числе и в здешних местах в качестве разведчиков, и потому сейчас они не оплошали.

Первые воины принялись сноровисто карабкаться наверх, ухитряясь по ходу движения еще и метко стрелять из малых арбалетов, поражая тех орков, которые пытались своими топорами и ятаганами перерубить осадную снасть атакующих. Хорошо еще, что орки не использовали настенные катапульт и баллисты, видимо, как и люди опасаясь схода лавины, благо горы не любят лишнего шума, жестоко карая любого дерзкого, кто осмелится нарушить их величественный вековечный покой.

Впрочем, у гоблинов помимо осадных орудий имелись и иные не менее неприятные сюрпризы. На стенах показались массивные туши горных троллей. Вооруженные тяжелыми молотами и дубинами, эти гиганты одним ударом перешибали стальные звенья цепей осадных "кошек" и срывали веревочные лестницы, сбрасывая отважных гондорцев вниз на головы их товарищам.

Люди в ответ метко стреляли из малых арбалетов, поражая исполинов в незащищенные глаза. Но троллей крайне тяжело убить. Даже смертельно раненый подобный гигант представляет собой немалую опасность для любого противника, и тех людей, которым посчастливилось достичь самого верха, встречали тяжелые кувалды и боевые дубины чудовищ, легко сокрушая их тела вместе с доспехами.

Исход сражения повис на волоске. Практически весь отряд Давиниона уже преодолел тропу и атаковал перевал. Все больше и больше людей упорно лезло наверх, невзирая на гибель собственных соратников, ибо они прекрасно понимали, что отступить сейчас означает признать, что смерти их друзей, с которыми они прошли не одну битву, были напрасными и подвести своего государя, фактически сведя на нет весь предыдущий успех кампании.

На стенах закипели кровавые рукопашные. Выжившим людям, преодолевшим подъем, удалось сбиться в малые отряды и несколько потеснить оборонявших перевал орков и троллей вглубь их укреплений.

Возглавлял своих воинов сам граф Давинион. Он один из самых первых сумел вскарабкаться на стены перевала, счастливо избежав и стрел, и тяжелых дубин горных троллей, и теперь уверенно вел своих людей к победе, умело орудуя длинным полуторным клинком, одним ударом рассекая орков от плеча до пояса и подрубая ноги исполинам троллям, заставляя их падать на колени и открывать мечам гондорцев наиболее уязвимые голову и шею. Лишь подобная не слишком честная тактика была эффективна против этих несокрушимых гигантов, чью толстую шкуру с трудом брала даже знаменитая гномья сталь.

Казалось, победа была близка, но тут на сцене внезапно появились новые персонажи. Два десятка троллей закованных в отличие от своих довольствующихся звериными шкурами сородичей в тяжелую черненую броню вооруженные исполинскими шипастыми палицами вышли из глубин горной крепости и в мгновение ока изменили весь расклад сражения. Командовал ими орк-исполин более десять футов ростом с очень грубой ороговевшей кожей. Он тоже был закован в сплошную темную броню и орудовал одновременно тяжелой палицей и широченным клинком похожим на гигантский мясницкий нож.

Троллья гвардия, ведомая своим командиром, очень быстро разобралась в ситуации, с ходу атаковав самую многочисленную группу людей ведомую отважным арнорским графом. Гиганты ударили плотным клином и моментально рассекли строй людей надвое. Эти тролли в отличие от одетых в звериные шкуры собственных соплеменников были превосходно обучены биться в едином строю, и у людей, имевших при себе лишь полуторные мечи, мало годившиеся для битвы с подобными созданиями, не было ни малейших шансов противостоять этим специально вышколенным для подобных сражений чудовищам.

Буквально в считанные минуты тролли-гвардейцы разметали людские порядки, своими палицами легко разбивая щиты и побрасывая в воздух разом по нескольку воинов. Отважный Давинион схватился было с их предводителем, но силы были явно неравны. Обменявшись несколькими ударами с оказавшимся не только невероятно могучим, но и необычайно проворным противником, граф получил сильный удар палицей по шлему и рухнул на землю без сознания.

Увидев, что их командир повержен, гондорцы принялись поспешно отступать, из последних сил сохраняя остатки собственного строя. Из глубин перевала успела набежать настоящая прорва врагов, и стало понятно, что людям не выстоять. Примеру головного отряда альянса последовали и остальные воины графа, также принявшись отходить обратно. Надо отдать людям должное. Они не побежали сломя голову, бросая своих товарищей на произвол судьбы. Отступление было организовано грамотно и продуманно. Но все же это было отступление.

Немногим воинам сумевшим взобраться на крутые стены перевала удалось вернуться обратно на горную тропу, которая теперь казалась им самым настоящим спасением. Потом было поспешное отступление назад под непрерывно хлещущим ливнем черных стрел почуявших кровь гоблинов, который собирал обильную жатву, ибо многие людские воины лишились своих щитов и не сумели выстроить правильную "черепаху".

Многие срывались с обрывистых горных круч, падая на острые скалы и орошая их своей алой кровью. Более половины отряда Давиниона было перебито в ходе этого тяжелого штурма, окончившегося столь неудачно для людей, а сам граф без сознания был вынесен с поля боя своими воинами, до самого конца сохранившими преданность командиру.

Когда люди оказались вне досягаемости для выстрелов орочьих луков и арбалетов, бой, наконец, завершился. Орки не стали преследовать своих врагов, посчитав это излишним для себя риском. Сегодня они и так нанесли эдайн сокрушительное поражение, и со стороны перевала теперь то и дело доносились их ликующие хриплые вопли. Гоблины праздновали свою победу. Дерзкий план Давиниона, казавшийся таким удачным в самом начале, потерпел полное фиаско.

* * *

-Штурм провалился... — Анор непроизвольно сжал под столом эфес своего клинка, с которым не расстался даже здесь в своем личном шатре, куда ныне были приглашены все полководцы его армии, стараясь внешне не выказывать своего разочарования. Впрочем, государь Гондора в большей степени переживал за павших воинов, нежели за урон собственной славы полководца. Гордыня никогда не числилась среди его пороков. — Я говорил, что эта затея добром не кончится... Нам нужен новый план.

-Если взять с наскока не вышло, нужно задействовать тяжелую технику. — Подал голос Энерил. — А потом обрушиться на них всей своей мощью! У них слишком мало сил чтобы долго сопротивляться нам!

-Погибнет много людей... — Нахмурился король. — К тому же удары осадных орудий могут разрушить тропы перевала...

-И все же рискнуть придется. — Вмешался в беседу Даин. — Иначе вся кампания полетит ко всем демонам. Риск есть, но не забывай, что армия пойдет не через перевал, а через подземный проход неподалеку. При таких раскладах в словах досточтимого Энерила есть здравое зерно.

-Если здесь есть еще один проход, через который пойдет наша армия, то за какими безднами мои воины клали свои жизни в этих проклятых скалах! — Гневно сверкнул глазами Давинион. Его голова была туго перевязана чистой белой тряпкой, но уже вполне оклемался, для того чтобы присутствовать на совете. — Столько людей погибло!

-Успокойся, друг. — Примиряюще поднял руки Анор. — Проход, о котором говорит Даин, находится слишком близко к перевалу. Вздумай мы оставить сторожащих его орков в покое, нам на той стороне пришлось бы идти под непрерывным обстрелом их лучников. К тому же гоблины могут обрушить на нас с гор лавину или ударить в спину, когда мы не будем ожидать нападения... Нет, перевал нужно взять в любом случае. Здесь не может быть двух мнений.

-А если направить часть наших воинов через этот проход и попробовать атаковать перевал с другой стороны гор? — Подал голос молодой Эдрахир.

-Мысль дельная. — Усмехнулся Анор, одобрительно глядя на юношу. — Однако с той стороны скалы Кирит-Унгола еще более неприступны. И посему...

-... И посему там, где оказалась бессильна сталь, помогут древние силы природы. — В походный шатер короля вошел Дуллан.

Сразу же после окончания битвы он удалился ото всех и долго сидел с отрешенным лицом прямо на голой земле вблизи от тропы почти возле самой зоны обстрела. Анор подивился на столь странное поведение своего друга, но приказал оставить того в покое. В конце концов, сын майра более чем двухсотлетнего возраста имеет право на свои причуды...

-Нам повезло. В глубине гор я почуял подземный источник. Думаю, я сумею направить его воды на крепость орков и разрушить ее до основания.

-Но тогда перевал станет непроходим! — Подал голос кто-то из советников.

-Это вряд ли. — Покачал головой бессмертный. — Я постараюсь сделать так, чтобы разрушения не затронули подземный проход. А что до самого перевала и его троп... То нам то что за дело. Все равно по этим горным дорогам не провести кавалерию и тем более обоз. Сам Кирит-Унгол нам не нужен, и если эти места станут для орков и им подобных недоступными, то нам это будет только на руку.

-Что ж, я только за. — Кивнул Анор. — Это в любом случае намного предпочтительнее, нежели предпринимать вторую попытку штурма. Делай, что задумал. Надеюсь, твой отец, великий Оссе поможет нам в этом деле...

* * *

На утро следующего дня король в сопровождении своих ближайших воинов и советников вновь стоял подле перевала, наблюдая за разворачивающимся там действом. Орки, видимо вконец ошалев от свалившегося на их голову успеха, заметив наблюдавших за ними людей, решили устроить им небольшое кровавое представление, и вывели на крепостные стены немногочисленных пленных, взятых ими во время вчерашнего штурма.

-Сейчас они будут их резать... — Стиснул кулаки Давинион, мрачно наблюдая за происходящим. — Мне уже доводилось видеть подобное...

-Мы ничего не можем сделать? — Повернулся Анор к Дуллану, который всю прошедшую ночь готовился к своему волшебству.

-Боюсь, что нет. — Скорбно покачал головой бессмертный. — Их нам уже не спасти.

А тем временем один из орков, тот самый гигант, ведший гвардию троллей, деловито схватил одного из пленников за волосы, и легко подняв его на вытянутой руке над пропастью, одним ударом своего чудовищного клинка отсек ему голову. Тело несчастного рухнуло вниз, а голова осталась в руке гиганта, которую тот хвастливо продемонстрировал сперва людям, а затем и своим сородичам. Орки встретили деяние своего предводителя восторженным ревом.

-Я узнал его, это та самая тварь, которая чуть не отправила меня за Стены Ночи. — С ненавистью выдохнул Давинион.

-Он не похож на орка... — Задумчиво протянул Анор. — Слишком велик. Но и слишком мал для тролля... Как считаешь это может быть та самая тварь, о которой предупреждал нас Эвенор?

-Вряд ли. — Нахмурился бессмертный. — Наместник говорил об альбиносе, а у этого кожа того же цвета, что и у всего их проклятого племени.

-Я знаю кто это. — Неожиданно вмешался в беседу Даин. — Хоть отсюда до перевала и далековато, эту фигуру я не спутаю ни с чем. Его зовут Бергль Полутролль. Говорят, он прибыл откуда-то с востока. Мне уже доводилось схлестываться с ним, когда мои воины в очередной раз шерстили дикие земли в поисках шаек зеленокожих. Мы схлестнулись с ним один на один, бились долго, но никто из нас так и не смог одержать верх. После битва разлучила нас... Мы одержали тогда победу, но ему удалось ускользнуть. Однако мое сердце подсказывает, что это была не последняя наша встреча...

-Полукровка. — Прищурился Дуллан. — Тогда все встает на свои места...

-Да, говорят его мамаша родила его от горного тролля. — Поддержал бессмертного Даин. — По крайней мере, силой он не обижен точно, уж я то знаю толк в подобных делах...

-Или его папаша согрешил с самкой тролля. — Хохотнул Беорн, поигрывая своей чудовищной секирой. — Нам то до того что за дело. Перебить этих тварей всех до последнего и вся недолга! Пусть потом Падший занимается их родословной...

-С этим не могу поспорить. — Согласился с оборотнем Дуллан, глядя на то, как орки деловито режут несчастных пленников, сопровождая каждый удар клинка кровожадным воем. — Никакой жалости эти твари не заслуживают... Теперь отойдите все как можно дальше. Сейчас вы узрите мощь моей родной стихии во всем ее великолепии...

После этих слов бессмертного все тотчас же не замедлили выполнить его приказ, и теперь издали наблюдали за стройной фигурой полумайра. Несмотря на ощутимый страх перед неведомым всем людям было до колик интересно, какой именно сюрприз приготовил Дуллан их общему врагу.

А тем временем бессмертный, выпрямившись во весь свой немалый рост, широко раскинул руки в стороны и грозным низким голосом, в котором отчетливо звучал рокот морского штормового прибоя, принялся тянуть слова древнего заклятья на неведомом даже перворожденным элдар языке. Ибо это был додревний язык самих айну, которому обучил Дуллана его могучий отец. Язык, в котором звучал отблеск Первой Великой Музыки. Язык, древними звуками которого можно было менять саму плоть Арды...

Слова продолжали и продолжали падать тяжелыми гранитными валунами. Нет, скорее это было похоже на удары пенных штормовых валов, которые своей всесокрушающей мощью сметают все на своем пути, оставляя после себя лишь безбрежную гладь первозданной водной стихии. И внезапно скалы перевала начали бить подземные корчи. Сперва едва ощутимые, но затем все более и более сильные. Орки наверху испуганно завизжали. По всей видимости, до них начало доходить, чем могут обернуться для них эти подземные толчки.

Между тем дрожь земли становилась все сильнее и сильнее. Скалы заходили ходуном, обрушивая со своих круч всесокрушающие горные лавины. Орки в панике заметались по перевалу, не зная как укрыться от подобной опасности. Они уже понимали, что обречены, но звериный инстинкт самосохранения упорно не желал мириться с подобным положением дел, и отчаянно искал спасения. И, наконец, горная крепость не выдержала. С жутким низким рокотом ее стены обрушились вниз, погребая под своими обломками всех ее обитателей, а из скал прямо под ней всесокрушающей лавой выхлестнулись целые реки мутной подземной воды, которые тут же смеивались с грязью и камнями и обращались в могучие селевые потоки, сметающие все на своем пути.

Водная и земная стихии еще некоторое время боролись между собой, выясняя, кто из них сильнее, но затем успокоились. Словно два брата, сызмальства соперничающие один с другим, наконец, исчерпали силы в своей непримиримой борьбе не на жизнь, а насмерть, и решили на радость престарелой матери, наконец, заключить долгожданное пусть и временное перемирие.

Дуллан, постояв еще немного и удовлетворенно оглядев плоды своих трудов, внезапно обмяк и рухнул на землю безвольной куклой. По всей видимости, чародейство сожрало все его силы до капли. Перевал же оказался разрушен до основания. Крепость орков и горная тропа, по которой люди Давиниона пытались добраться до своих противников, были полностью сметены с лица земли. Перевала Кирит-Унгол более не существовало. Оборонявшие его орки и тролли, скорее всего, также погибли все до единого, ибо выжить в самом эпицентре подобного дикого разгула стихий было попросту невозможно.

Первым пришел в себя Анор. С ощутимым трудом стряхнув наваждение от колдовства полумайра, он приказал как можно скорее оказать бессмертному помощь. По счастью тот был жив хоть и без сознания, а чудовищная свистопляска стихий не затронула то место, на котором он находился в момент своего чародейства.

Убедившись что с его другом все более-менее в порядке, Анор отдал приказ отнести Дуллана в его шатер и послал разведчиков проверить, что стало с подземным проходом под перевалом. Магия полумайра нанесла этим местам колоссальные по силе разрушения, но король все же надеялся, что бессмертный знал, что делал и позаботился о том, чтобы единственная доступная им ныне дорога в Мордор уцелела и осталась вполне пригодной для того, чтобы провести через нее армию альянса светлых сил.

Глава шестнадцатая. Мордор.

-Проклятые ротозеи! Почему так поздно! — Султан Абдалла Четвертый гневно метался по тронному залу, изрыгая проклятия.

Стражи застывшими изваяниями возвышались подле его белоснежного инкрустированного крупными алмазами трона, лишний раз стараясь даже не дышать, чтобы не дай бог не привлечь к себе внимание, ибо в гневе султан, несмотря на свой малый рост и тучную отнюдь не воинскую комплекцию был страшен.

К примеру, гонца принесшего ему сию запоздалую весть, он тут же приказал обезглавить на месте. И это еще был один из самых мягких способов наказания тех, кто вызывал его августейшее недовольство. Обычно таковых несчастных заживо варили в кипящем масле или сажали в яму со змеями и черными скорпионами, чтобы жертва умирала долго и мучительно.

Сегодня, однако, султану было не до подобных развлечений. Перед ним и его державой наконец-то замаячила реальная перспектива нанести Гондору смертельный удар и сделать Харад самой могущественной державой Средиземья. И подобный шанс Абдалла Четвертый бывший человеком весьма решительным и амбициозным ни за что не был намерен упускать.

Запоздалые вести о походе короля Анора изрядно спутали ему все карты, однако это ничего не значило. Гондор в любом случае будет сильно обескровлен войной с Мордором, и удар харадрим ему выдержать будет крайне непросто. Нужно было в срочном порядке готовить армию.

-Ты звал меня, отец? — В тронный зал вошел стройный мускулистый воин с гордой осанкой и благородным орлиным профилем.

Ульмар Танцующий Клинок был единственным наследником султана Абдаллы, хотя у него имелись и иные дети от многочисленных наложниц, но они не имели никаких прав на престол и считались незаконнорожденными.

Ульмар же, казалось, был рожден для того чтобы править. Сызмальства лучший среди сверстников в военных и воинских науках он к своим двадцати пяти годам вполне заслуженно носил титул верховного военачальника Харада и подчинялся лишь самому султану. Воином же первенец правителя Харада был таким, что им восхищались все харадрим от мала до велика, почитая его избранником небес, который должен привести Харад к истинному величию. Клинок в его руке казался продолжением его тела и с момента его совершеннолетия пел нескончаемую песнь смерти, сражая любого, кто вставал у него пути.

Ульмару уже довелось немало повоевать на крайнем юге, а также пару раз схлестнуться с корсарами Умбара, которые также более чем хорошо знали, с какого конца нужно браться за свои острые кривые сабли. Ульмар находился в превосходном расположении духа. С Гондором и его великолепно обученной армией ему пока биться не доводилось, но лишь еще сильнее распаляло воинский пыл. Он жаждал схлестнуться с по настоящему сильным противником. И, похоже, судьба, наконец-то предоставит ему сей долгожданный шанс.

-Время пришло? — Он вопросительно взглянул на отца.

-Да, время пришло, сын мой. Пора, наконец, вернуть былое величие нашей империи. Готовь армию и выступай как можно скорее. Разбей войско нечестивцев и сотри Гондор с лица земли!

Смуглое худощавое лицо Ульмара озарилось хищной радостной улыбкой пустынного волка почуявшего кровь, и он поспешил покинуть тронный зал, стремясь как можно скорее исполнить приказ своего отца и повелителя.

Никаких иных распоряжений ему не требовалось. Абдалла, прекрасно зная о невероятном военном таланте своего отпрыска, давал ему в военных кампаниях полную свободу действий, понимая что со всем этим Ульмар справится гораздо лучше него самого, ибо хотя Абдалла Четвертый и был жестоким деспотом, не терпящим от своих поданных даже малейшего неповиновения, он все же предпочитал суровой игре клинков звон золотых монет, терпкий вкус изысканных вин и сладкие стоны своих бесчисленных жен и наложниц, число которых день ото дня постоянно увеличивалось.

Ульмар Танцующий клинок хищно ощерился. Все же недаром он в последнее время не давал армии расслабляться, держа военачальников и простых солдат в ежовых рукавицах. Его звериное чутье, как и всегда не подвело его. Теперь он сумеет в максимально краткие сроки собрать войска и двинуться навстречу собственной судьбе.

* * *

Меж тем армия короля Анора была занята переправой через злополучный перевал, ставший местом последнего упокоения для многих людских воинов. Как оказалось, подземный проход, обнаружившийся в одной из пещер совсем недалеко от горной крепости (спасибо Даину и его гномам-разведчикам, которые загодя еще задолго до всей этой кампании сумели его обнаружить) после чародейства Дуллана вполне уцелел. Правда, с другой стороны мордорских гор выход оказался частично завален камнями, но с помощью трудолюбивых силачей гномов разобрать его удалось довольно быстро.

Несколько дней армия переправлялась на другую сторону. Подземная тропа оказалась достаточно широкой для того, чтобы на ней без особых проблем могли разъехаться двое всадников, и посему всю кавалерию и даже небольшие подводы с провиантом вполне удалось провезти. А вот осадную технику пришлось бросить. Досадно конечно, ибо войску, скорее всего, придется еще брать более чем хорошо укрепленный Барад-Дур, но в таких делах нельзя просчитать все наперед.

Можно было даже сказать, что взятие Кирит-Унгола обошлось армии Анора сравнительно малой кровью. Не выручи их Дуллан своим колдовством, потерь среди осаждающих было бы намного больше. Кстати говоря, сам бессмертный довольно быстро сумел придти в себя, правда, теперь преимущественно на специальной подводе. Видно фокус с разрушением гонной крепости все же дался не слишком легко, и теперь сын майра восстанавливал силы, чтобы к началу следующей битвы быть во всеоружии.

Наконец переправа была окончена, и войско ускоренным маршем двинулось вглубь мордорских земель, чтобы дать своим врагам как можно меньше времени на подготовку. Однако как оказалось, здешние места помимо орков таили в себе и немало иных скрытых опасностей. Черная выжженная Ородруином и темным колдовством Гортауэра земля Мордора была крайне неплодородной. На ней практически ничего не росло, а воздух был насыщен горьким пеплом и ядовитыми испарениями.

Уже с первых дней нахождения на этой проклятой земле люди выглядели мрачными и подавленными. Гномы держались немного бодрее, но и им пребывание в здешних местах давалось не слишком-то легко. Впрочем, надо отдать воинам должное, они не роптали и продолжали упорно двигаться вперед, не жалуясь на усталость. Они, как и их короли и вожди прекрасно понимали, что от этого похода во многом зависит будущее их и их семей которые остались там, на западе, и ждали своих мужей, отцов и сыновей только живыми и с победой.

Посему, несмотря на все трудности, армия продвигалась вперед довольно споро и недели через две уже должна была достичь стен Черного Замка, подле которого, скорее всего, и разыграется генеральное сражение, в котором и решится дальнейшая судьба земель заката и всей Арды.

* * *

Когда армия Анора подошла к стенам Барад-Дура, ее уже ждали. Орочьи разведчики загодя донесли Азгу об атаковавших его империю людях и гномах, и посему времени тот не терял, стянув под свои черные знамена практически всех орков Мордора. Около тысячи бойцов потеряли люди при штурме перевала. Для восьмидесятитысячной армии потери совсем пустяковые, но без малого сто двадцать тысяч орков ныне противостояли им, и они были на своей земле, что еще более затрудняло задачу воинам альянса.

Орки не стали пережидать вторжение, укрывшись за стенами Черного Замка, который представлял собой настоящую темную гору циклопических размеров, кою гоблины старательно возводили несколько последних столетий с самого момента своего возвращения в родные земли. Они уповали на свое численное превосходство. К тому же земля Мордора, негативно влияя на людей и им подобных, щедро делилась своей недоброй мощью с порождениями мрака, что придавало последним дополнительную уверенность в собственных силах.

Анор не стал слишком сильно мудрить с построением, расположив конницу по флангам, а пехоту по центру. Основной ударной силой его армии должен был стать десятитысячный гномий хирд, грозно блестевший сверкающей броней и копейными навершиями в самом центре порядков альянса. По левому флангу шли рохирримы под водительством могучего Энерила. Юный Эдрахир также был здесь по правую руку от своего дяди. Он изрядно волновался, но всеми силами старался этого не показывать, пытаясь держать себя как опытный бывалый воин.

Тяжелая кавалерия Гондора расположилась на правом фланге. Анор не случайно выбрал именно этот вид построения, чтобы дать коннице на обоих флангах достаточно простора для маневра. Людская пехота также как и гномы стояла по центру, укрепив фланги наугримов. Оркам в любом случае придется изрядно попотеть сегодня, чтобы одержать верх.

Сами гоблины толпились неподалеку от зловещей громады Барад-Дура гигантской нестройной ордой. Лишь в центре элитная личная гвардия Азга имела правильное построение и тяжелые латы. Немного особняком от остальных возвышались гигантские туши троллей. Эти образовали собой отдельный отряд, и Анор при виде этих исполинов лишь мрачно поджал губы. Тем его воинам коим посчастливиться схлестнуться с этим гигантами лицом к лицу явно не позавидуешь... Также имелся у противника и довольно внушительный отряд варжьих всадников, которые также были более чем грозными воинами.

Впрочем, несмотря на явное численное превосходство, основную массу орочьего войска составляли плохо вооруженные малообученные гоблины, так что Анор не особенно волновался. Если они все сделают правильно, то сумеют не только победить, но и сохранить большую часть собственной армии.

Сам король Гондора ныне находился на правом фланге среди тяжелой кавалерии, отдав центр од командование Дуллана. Бессмертный, к слову сказать, уже вполне оправился от собственного чародейства и был полон сил и жажды боя. Пешими частями людей командовал граф Давинион, также уже вполне оправившийся от своей контузии, а гномов традиционно возглавлял государь Железных Холмов Даин Третий.

Среди воинов Давиниона в одной из шеренг находилась и Морейн. В битве за перевал ей повезло. Ее десяток не успел достичь стен, так как шел практически самым последним, и посему весь бой для нее слился в один непрерывный забег сначала в одну, а затем в другую сторону горной тропы под непрекращающимся ливнем вражеских стрел. Ей действительно очень повезло. Она сумела в равной степени избегнуть и зазубренных черных орочьих стрел, и падения с крутой горной тропы на холодные острые скалы перевала.

Впрочем, эта битва обещала быть куда более интересной и захватывающей, и посему девушка надеялась, что уж в этот раз ей точно посчастливиться проявить себя, как и подобает истинной наследнице престола Арнора, а теперь волей короля Анора еще и Гондора.

Исполин Беорн тоже находился в центре совсем неподалеку от дочери Наместника немного впереди от основного построения. Он не нуждался в соратниках, будучи штучным воином, древним героем, величественные сказания о которых до сих пор ходили по все Арде, зажигая сердца молодых юношей, а иногда и дев на бранные подвиги. Гигант поигрывал чудовищной секирой и скалил зубы в предвкушении схватки. В предыдущих сражениях ему так и не довелось показать себя, и теперь оборотень желал в полной мере взять реванш за свое вынужденное бездействие.

Наконец запели хриплые орочьи боевые рога, и армия зеленокожих пришла в движение. Воины альянса с наряженными лицами вглядывались в бесчисленные ряды вражеской армады. Момент истины настал. Войско Анора до последнего оставалось неподвижным, и лишь когда между ними и нападавшими осталось совсем немного пространства, пришла в движение. Конница левого и правого флангов взяла стремительный разбег и на полном скаку сшиблась с орочьими отрядами.

Пеший центр оказался сперва несколько позади, но военачальники альянса недаром избрали именно такую тактику, выжидая до самого последнего момента. Разрыв оказался столь незначительным, что орки попросту не успели воспользоваться этим преимуществом и рассечь армию Анора на несколько частей, благо пешие латники не ударили в грязь лицом и сумели в самый последний момент сократить расстояние и восстановить единую линию фронта. Тактика сия конечно оборачивалась большим риском для сил заката, однако она в полной мере оправдала себя, дав коннице возможность нанести удар в могучем разбеге и в свою полную мощь.

Конница единой лавой обрушилась на орочьи порядки, сокрушая их и втаптывая в землю. Правый фланг во главе с самим королем столкнулся с варжьими всадниками. Для кавалерии вех мастей этот противник был, наверное, самым неудобным и опасным. Мало того, что лошади инстинктивно пугались волчьего духа и нередко выходили из повиновения, так еще и варги даже без своих наездников сами по себе были более чем опасными тварями. Они вцеплялись лошадям в ноги и глотки или попросту прыгали прямо им на спины, сбивая на землю их хозяев и перегрызая им горла. От зубов варгов не спасала даже крепкая кольчуга, ибо сила укуса их была такова, что в одночасье ломала людям шейные позвонки.

Впрочем, боевые кони сильно отличались от обычных крестьянских лошадей и не позволяли просто так себя загрызть, нередко одним ударом копыта проламывая варгам головы или ломая хребет. Длинные копья и полуторные клинки гондорцев также не дремали без дела, верша свою кровавую, но необходимую работу. Прямые клинки заката сталкивались с гигантскими чернеными и нередко зазубренными ятаганами орков в извечном противостоянии света и тьмы. И пока ни одна из сторон не могла одержать верх.

Сам Анор сражался в первых рядах. Целиком закованный в мифрил, с мифриловым же клинком, он был попросту не по зубам ни одному из нападавших на него гоблинов и варгов. Уже немало их рассталось с жизнью в тщетных попытках обезглавить вражеское войско, ибо Анор отнюдь не таился, и его королевский штандарт с белым древом и золотой короной Элессара поверху был прикреплен к седлу его белоснежного жеребца на специальном древке, чтобы своим величественным видом поднимать боевой дух его воинов и заставлять их сражаться еще более смело и неистово.

Рохиррим повезло несколько больше. На их долю достались орочьи пехотинцы низкого ранга, которые практически ничего не могли противопоставить могучим вестфолдингам. Их потери были ничтожными, и сейчас воины Энерила отчаянно пробивались сквозь вражьи порядки, стремясь полностью сокрушить левый фланг орков и обрушиться на их центр.

Центру альянса досталось сильнее всего. Помимо простых орков, бывших, как уже говорилось, довольно посредственными бойцами, на них одновременно обрушились и горные тролли, и личные телохранители предводителя Азга.

Сам Азг сражался словно дикий зверь. В превосходной черной броне оставлявшей открытой могучие жилистые руки, он бился одновременно двумя тяжелыми ятаганами явно из непростого металла, ибо после его ударов люди падали как подкошенные. Предводитель орков не был особенно крупным, но притом был гибким и невероятно жилистым, и обладал, по всей видимости, недюжинной силой.

К тому же он использовал очень необычную звериную тактику с неожиданными нырками, финтами и уходами, которой не мог противостоять ни один из воинов заката. В этом Азг был очень похож на легендарного Азога Осквернителя, наверное, самого известного орочьего вождя прошлых эпох Средиземья. Если бы каким-то чудом, ибо столько не живут даже дети Махала, на этом поле брани вдруг оказались те гномы, что видели воочию тогдашнего предводителя орков Мории, они бы наверняка узнали эту необычную манеру сражения.

Даже могучие железностопы Даина падали один за другим под гибельными ударами зачарованных черненых ятаганов. Подобно юле вертелся Азг перед стеной их хирда, ловко уклоняясь от ударов длинных копий, обрубая наконечники и поражая наугримов в незащищенные забралами лица. И даже если его удар приходился в кольчугу, она не выдерживала с темным клинком, и гном получал смертельную рану. Видимо клинки предводителя орков были зачарованы недоброй тайной магией, от которой не спасала даже несокрушимая сталь детей Махала.

Его телохранители немногим уступали своему вожаку в воинском умении, но все же они были не в силах пробить гномий доспех и нередко падали под ноги хирда навылет пронзенные копьем или зарубленные тяжелой гномьей секирой.

А между тем гоблины сильно потеснили людей в самом центре их воинства. Отряд троллей в считанные минуты тяжелыми палицами разметал весь левый фланг пехоты, рассеяв людские порядки, и лицом к лицу столкнулся с гномами. И тут нашла коса на камень. Исполины при всей их чудовищной мощи не смогли с ходу опрокинуть плотные ряды тангаров, которые держали строй хирда до последнего, прекрасно понимая, чем закончится для них обрушение их порядков.

В троллей и орков полетели тяжелые арбалетные стрелы вкупе с метательными боевыми секирами и молотами, которые метко попадали исполинам в головы и хотя и не убивали, ибо черепа этих гигантов могли поспорить крепостью с каменными валунами, но сбивали с толку, нанося легкие раны и давая гномам возможность нанести им смертельный удар. Копья тангаров также не отставали от своих малых боевых собратьев, пронзая тела исполинов и не давая им приблизиться к строю хирда.

Гиганты впрочем, также не оставались в долгу, круша боевыми палицами и дубинами отважных наугримов. Чудовищные удары ломали копья и щиты первой линии, опрокидывая гномов на землю и ломая им кости, но все новые и новые их товарищи подтягивались из глубин строя и заполняли бреши, давая воинам переднего края время для краткой передышки. Гномий хирд считался лучшим боевым построением подобного рода во всей Арде, и посему несмотря на колоссальную разницу в размерах и силе не в пользу отважных детей Махала, они вполне могли биться с олог-хаями на равных.

Людям тоже приходилось не слишком сладко. Особенно тяжелым положение было на левом фланге. Там тролли разметали весь боевой строй гондорцев, и теперь воины Давиниона из последних сил отражали осатанелый натиск многочисленной орочьей пехоты. Хорошо еще, что тролли теперь были заняты сражением с хирдом и не обращали на людей более никакого внимания, иначе гондорцы не устояли бы точно.

Морейн билась наравне с другими пехотинцами, ловко орудуя полуторным клинком. Ее учителя не зря столько времени посвящали становлению воинского таланта девушки, она не ударила в грязь лицом, и никому из ее нынешних боевых товарищей и в голову не могло прийти, что яростно крушащий орков молодой воин в арнорских доспехах на самом деле не вовсе могучий муж, а молодая девица, вопреки воле своего родителя и будущего супруга сбежавшая на войну прямо из королевского дворца.

Сперва ее поставили в центр построения, и посему основной бой происходил довольно далеко от нее, но затем в процессе битвы ее вынесло на передний край сражения, где в самой первой линии мечом и щитом отражала орочий натиск, давая своим товарищам вторых и третьих рядов поражать гоблинов длинным копьями. По счастью Морейн достаточно насмотрелась на традиционные арнорские и гондорские построения во дворце своего отца, а после и в Минас-Тирите и теперь превосходно справлялась со своей задачей.

И если сначала она испытывала некие внутренние колебания, ведь не так-то просто отнять чужую жизнь даже у подобных донельзя омерзительных даже на вид тварей, то после того, как один из гоблинов-арбалетчиков, скалясь от свирепой радости, поразил тяжелой стрелой стоящего впереди нее воина-щитоносца прямо в лицо, отчего бедняга мгновенно умер на месте, все сомнения юной воительницы отпали сами собой, благо орки не оставили ей выбора, сходу атаковав ее, едва она вместе с остальными сменными воинами средних рядов выдвинулась вперед.

Несмотря на то, что она имела собственного коня, в кавалерию ее не взяли, сказалось отсутствие боевой выучки. Впрочем, она туда особо и не рвалась, предпочитая находиться поближе к Дуллану, и посему не слишком горевала относительно сего факта. Ей повезло, она оказалась на правом фланге, который полностью сохранил боевое построение, и хотя здесь тоже было довольно жарко, но люди все же вполне успешно, раз за разом отражали атаки орков, которые тупо перли на них многочисленной, но разрозненной ордой и не собирались уступать зеленокожим урукам свои позиции.

Беорн осатанело крушил своей секирой всех, кому не посчастливилось подвернуться ему под руку. Даже союзники старались держаться подальше от неистового оборотня, ибо в своей ярости он был воистину ужасен. Орки без оглядки бежали с его пути, и тогда гигант обрушился на троллей. Тех уже немало погибло от копий и секир отважных тангаров, но и сами гномы потеряли множество своих сородичей и держали строй из последних сил.

Взревев от переполнявшей его священной боевой ярости, Беорн обрушил свою секиру на первого тролля, разом развалив его массивное тело надвое. Не останавливаясь, точно также отсек он голову и второму, уклонился от палицы третьего, разрубив ему череп. Гигантский топор оборотня плотно застрял в массивной голове тролля, но Беорн не растерялся, проворно перехватив дубину следующего олог-хая в тяжелой броне. Некоторое время титаны молча и ожесточенно мерялись силами, пока, наконец, оборотень не одержал верх, перехватив тролля за бычью шею и одним движением могучих рук свернув ее.

Издав дикий рев, Беорн сменил обличье, сорвав с себя ненужную более одежду, и обрушился на оставшихся троллей, которые инстинктивно шарахнулись при виде чудовищного медведя, ибо в своем зверином облике Беорн выглядел еще ужаснее. Этой промашкой противника сполна воспользовались воспрянувшие духом гномы и атаковали исполинов с удвоенной силой.

Дуллан ничуть не отставал от могучего оборотня, также сражаясь в одиночестве и своим волнистым клинком скашивая разом по нескольку противников. Из его горла не переставая рвался чудовищный боевой клич похожий на рев штормовых валов, от которого у гоблинов и даже троллей подкашивались ноги, и они теряли всякую боеспособность, сами подставляя себя под смертоносные удары мистического воителя.

Орки в ужасе разбегались перед неистовым полумайром, не решаясь вступать в битву с подобным титаном, а те немногие, что все же находили в себе силы перемочь свой глубинный страх, не могли своими хлипкими ятаганами пробить его изумрудно-зеленый доспех, казавшийся им чешуей неведомого диковинного зверя, пришедшего им на погибель из самых мрачных и темных глубин бездонных океанических вод.

Осознав, что орки ему не соперники, грозный Сын Прилива поспешил прийти на помощь гномам и Беорну, обрушившись на исполинов троллей. Первый же его удар напрочь отсек ногу одному из гигантов, и тот, утробно воя, рухнул на землю. Темная кровь твари обильно хлестала из обрубка, орошая землю вокруг. Смертельно раненого исполина добил Беорн, походя обрушив ему на голову свою тяжелую секиру.

А Даин тем временем схлестнулся с самим Азгом. В ярости от того, что его воины ничего не могут поделать с неуловимым орком, он покинул строй хирда и вышел с ним на единоборство. Азг с радостью принял вызов, ибо никогда еще не встречал равных себе.

Молот столкнулся с клинками вождя орков и последний был вынужден отступить на шаг. В грубой силе Даин существенно превосходил своего соперника. Однако недостаток мощи Азг с лихвой компенсировал невероятной проворностью. Он выписывал своими ятаганами замысловатые узоры, сбивая противника с толку и заставляя совершать ошибки. Вот государь Железных Холмов неверно оценил длину клинка соперника и получил довольно болезненную рану в плечо. Зачарованный темной магией клинок сумел рассечь броню и погрузиться в плоть тангара.

По счастью рана была неглубокой, и Даин остался вполне боеспособен и опасен. Он не только не растерял куража, но и казалось напротив ярость от полученной раны еще больше подхлестнула его, и он принялся атаковать своего противника с удвоенной силой.

Сорвав с пояса малый метательный молот, он швырнул его в Азга. Тот ловко уклонился, но следом за первым снарядом в него полетело и основное оружие короля гномов. Предводитель орков не ожидал подобного и, хотя и сумел избежать и второй атаки, немного замешкался, оказавшись слишком близко к своему сопернику. Тот сполна воспользовался этой его оплошностью, словно железными тисками стиснув запястья гоблина своими могучими дланями.

Азг злобно зашипел и вцепился острыми зубами в прямо лицо короля Железных Холмов. Этого Даин стерпеть уже не мог и от души двинул орка могучим лбом в переносицу. Голова гоблина дернулась в сторону, а руки враз ослабли, выпустив оба клинка, лоб его противника был воистину словно сработан из камня. И тогда охваченный священным боевым безумием, столь ценимым и почитаемым среди подгорного народа, ибо лишь отмеченные особой благостью неистового Тулкаса Астальдо могли впадать в него во время яростной сечи, Даин стиснул голову Азга своими могучими ладонями и, дико взревев, одним запредельным усилием раздавил ее словно гнилую тыкву.

Изувеченное лишенное головы тело предводителя гоблинов рухнуло навзничь, подняв в воздух сухой черный пепел безжизненных земель Мордора, а затем, наконец, разбившие орков на левом фланге рохирримы ударили троллям в незащищенный тыл. Этого оказалось достаточно, для того чтобы строй гигантов сломался, и весь центр орочьего войска рухнул. Гоблины в панике заметались по полю боя, тщась избежать незавидной участи быть пронзенным длинной роханской пикой или тяжелым гномьим копьем.

Многие из них побежали в сторону Черного Замка, надеясь найти спасение за его несокрушимыми стенами, но все было тщетно. Рохирримы легко настигали пеших гоблинов на своих стремительных конях и на скаку срубали им головы. Юный Эдрахир мчался вместе со всеми. Он был окрылен жаждой битвы. Его меч и копье сегодня сразили немало орков, и теперь вряд ли у кого-нибудь повернется язык назвать его сосунком ни разу не пробовавшим на вкус настоящей битвы.

Собственный триумф настолько вскружил ему голову, что юный рохиррим совсем позабыл об осторожности, и одна из зазубренных орочьих стрел прямо на скаку поразила его в незащищенную кольчугой шею. Эдрахир рухнул с коня, захлебываясь кровью и еще не веря, что это конец. Но война не делает различий между простыми воинами и отпрысками королевской крови. Глаза юноши затуманились смертной пеленой, и его дух покинул тело, чтобы, как ему и должно, уйти за Стены Ночи и в свой час возродиться в совершенно ином мире и совершенно ином обличие там, куда не проникает взор смертного или даже бессмертного. Лишь сам Творец властен над душами детей своих и лишь ему ведомо, что происходит с эдайн там за порогом смерти...

Битва продолжалась еще довольно долгое время, но исход ее был уже ясен. Потрясенные гибелью своего предводителя и падением троллей, орки совершенно растеряли весь свой боевой пыл. Паники они бежали кто куда, не помышляя более о сопротивлении. Часть их попыталась, было укрыться за неприступными стенами Барад-Дура, однако легкая стремительная конница рохиррим вновь отличилась и сумела ворваться под сень черных врат вовнутрь Черного Замка прямо за спинами растерявших всякое мужество гоблинов.

Дальнейшее было уже предрешено. При всем своем воинском искусстве Азг подобно всем прочим оркам отличался непомерной гордыней и не озаботился оставить в Барад-Дуре хоть сколько-нибудь сильный гарнизон, заранее уверовав в победу собственной армии, понадеявшись на ее численное превосходство и силу горных троллей. И теперь самонадеянность вожака сработала против остатков орочьей орды. Их войско было рассеяно по всему полю битвы, а Барад-Дур с наскока взят отважными рохирримами. Воины альянса не брали пленных и не ведали жалости, вырезая всех попадавшихся им на пути визжащих от ужаса гоблинов под корень. Особенно яростно сражались арнорцы. Они так и не сумели простить оркам разорения их королевства, и теперь сполна воздавали им за все несчетные беды, которые те принесли на их земли.

* * *

К ночи бой завершился. Большая часть орков была уничтожена, остальные же бежали кто куда, забиваясь в самые глубокие и темные норы и надеясь, что страшные чужаки с запада не сумеют обнаружить их ухоронки, и вскорости покинут их земли. Альянс тоже немало пострадал в прошедшей битве. Без малого треть всех воинов участвовавших в походе было убито или тяжело ранено. Легкие же ранения имел чуть ли не каждый второй, и это можно было назвать еще весьма удачным исходом, благо орки и тем более тролли несмотря на позорно проигранное сражение, были воинами весьма грозными и умелыми.

К слову сказать, среди последних не выжило ни одного. Гигантские размеры и некоторая вытекающая из этого неуклюжесть сослужила гигантам крайне дурную службу, и посему когда их более юркие и мелкорослые союзники ударились в бегство, армии Анора не составило никакого труда сомкнуть тесное кольцо вокруг горных исполинов и перебить их всех до последнего. Так что в целом поход сложился для людей и гномов вполне удачно, если не считать потерь и гибели юного сына короля Рохана Эдрахира, а также герцога Эборана.

Последний, несмотря на некоторое старческое слабоумие, изъявил рьяное желание участвовать в походе, и даже сам король Анор не сумел отговорить его от этого шага. И вот дивная штука! Каждый день похода не только не убавлял сил престарелого нобиля, но и даже напротив, казалось, возвращал ему годы жизни.

В битве при Барад-Дуре герцога издали вполне можно было принять за мужчину средних лет, столь яростно и неистово он бился, сражаясь наравне с собственными рыцарями тяжелой кавалерии, и даже массивные доспехи, которые не всякому молодому были по плечу, нисколько ему при этом не мешали. Своим полуторным мечом он срубил немало орочьих голов, прежде чем его стащили с седла и буквально растерзали на куски обезумевшие от ярости уруки.

Анор после лично пообещал похоронить герцога как настоящего героя в королевской усыпальнице, благо в жилах Эборана текла изрядная толика монаршей крови, и сам он приходился Анору двоюродным дядей. С Эдрахиром было сложнее. Эдвейд Роханский оказал королю Гондора особое доверие, отпустив своего младшего сына сражаться под его началом. И хотя война есть война, а Эдвейд был бывалым мужем, видевшим не одну битву, еще неизвестно как именно воспримет король рохиррим столь печальную весть.

Но как ни крути, цель похода была достигнута. Орки были разбиты, краткий ночной отдых, который король, скрепя сердце позволил своим воинам, ибо гнать их на марш после столь тяжелого испытания, кое им уготовили хозяева здешних земель, было попросту немыслимо, завершился. Пришла пора возвращаться назад. Немного, правда, огорчал Анора еще и тот факт, что у его армии из-за труднопроходимых троп перевала не было осадной техники, чтобы окончательно разрушить Черный Замок и раз и навсегда поставить жирный крест на главной мордорской твердыне, однако Даин уверил друга, что его гномы обо всем позаботятся.

-Эти зеленозадые отродья знают толк в фортификации... — Нехотя признал он, сплевывая на землю. — Но до нас им в этом деле все одно далеко...

В прошедшей битве государь Железных Холмов был ранен, но к счастью не опасно. Правда, клинок Азга, похоже, был еще и отравлен, но Даин, едва почувствовав странное головокружение, тотчас же опрокинул в глотку добрую флягу гномьего огненного зелья. Это было универсальное лекарство наугримов против всех болезней, и, несмотря на то, что ни эльф, ни человек, не мог даже спокойно нюхать подобную ядреную отраву, средство сие было донельзя эффективным, и все симптомы отравления после его приема исчезли у короля железностопов, словно по мановению руки.

-Так что не беспокойся, дружище. Будь уверен, эта рукотворная гора будет срыта нами до основания. А после мои гномы вернутся назад домой... Я знаю, что ты рассчитывал на нас в битве с Харадом, но эти трусливые смуглозадые ублюдки вряд ли сунуться к вам после той трепки, что мы задали здесь их клыкастым союзничкам. К тому же у моего королевства много врагов, а я взял почти всех своих воинов в этот поход...

-Все в порядке, брат. — Мягко улыбнулся Анор. — Я понимаю тебя. — Мы и так в долгу перед вами за ту помощь, что вы нам оказали. Однако мои люди ждать не могут. Харадрим славятся своим коварством, и я также как и ты, не могу оставлять свои земли надолго без защиты. А посему прощай, брат, и да хранят тебя наш отец Махал и пресветлая Варда Элберет. Надеюсь, мы еще свидимся с тобой и вволю попируем в светлых чертогах Минас-Тирита. Как в старые добрые времена...

Эпилог.

Он медленно открыл глаза. Темная чернота безвременья несла его на своих крыльях, погружая сознание в сплошной бесконечный вязкий поток. Он с трудом сознавал свое бытие, будучи практически лишенным разума и воли. Лишен теми, кто когда-то немыслимо давно в совсем иной жизни поверг его, растоптав во прах всю его мощь и мощь его темных легионов.

Память возвращалась с трудом, выныривая из глубин непроглядной тьмы, возвращалось очень медленно, как бы не желая уходить из блаженного спасительного забытья. Однако раз за разом высвобождаясь из несущего его незримого потока, он все отчетливее и отчетливее сознавал свое бытие.

И, наконец, он вспомнил. Дикий необузданный первобытный гнев багровой пеленой всколыхнулся в его груди, обжигая дух непереносимой горечью поражения. Сознание вновь попыталось соскользнуть в ставшую уже привычной бездонную черноту беспамятства, однако он усилием воли удержал его на поверхности. Его враги сполна позаботились о том, чтобы даже здесь, где нет привычного для смертных пространства и времени, он был намертво скован их чарами, будучи не в силах обрести свободу. Но что-то изменилось. Он вновь обрел сознание. Обрел вопреки воле того, кто был неизмеримо более могуч, нежели он сам, хотя и до самого последнего мига своего пленения отказывался это признавать.

Еще некоторое время, если подобное слово было вообще применимо к тому, что его окружало, он провел в полном одиночестве и неподвижности, ибо был лишен тела. Лишь один кипящий от ненависти первородный дух остался от того, кто когда-то одним своим именем внушал ужас целому миру. И когда уже ему стало казаться, что его одиночество будет длиться вечно, на него внезапно обрушился дикий хор голосов, наполненных такой яростью и мощью, что даже ему на мгновение стало нестерпимо жутко.

Он даже сперва взмолился Всеединому, чтобы это прекратилось, трепеща от непереносимого ужаса, однако затем вопреки собственной воле, начал прислушиваться к тому, о чем именно трубили эти надмировые хоралы, и постепенно ужас начал уступать место темной свирепой радости. О нем не забыли. Его деяния в том мире, чье названия он практически позабыл за тысячелетия плена, пришлись по нраву тем, кто обитал в местах, о которых вряд ли знал даже сам Творец, мнящий себя всемогущим. И эти силы ныне предлагали ему союз, обещая непредставимую даже для него мощь и грозя жуткими муками в случае отказа.

И узник ответил. Всем своим существом, всей своей сутью, если это можно было так назвать, ибо у него не было ни рта, ни даже гортани, он прокричал одно единственное "да", ликуя от безумной радости, ибо срок его плена наконец-то подошел к концу. Сущности, с коими он только что заключил союз, были властны освободить его и даровать силу для победы над врагами.

На незримом лике пленника зазмеилась жестокая усмешка. Пришла пора воздать тем, кто когда-то называл его своим собратом, и всем прочим своим недругам за все. Пришла пора осуществить свою столь любовно выпестованную и взлелеянную им в самом сердце собственного существа, сумевшую пережить тысячелетия плена и забвения долгожданную месть.

Краткая история Четвертой эпохи Средиземья.

После воцарения на троне Гондора Элессара Эльфийского, бывшего Арагорна Странника, члена Братства Кольца Средиземье переживало поистине золотой век. Женившись на Арвен Ундомиэль, он проправил соединенным королевством вплоть до 120 года ч. э.

После смерти Элессара на престол взошел его сын Эльдарион Светлый. Будучи сыном потомка рода Нуменора и светлой эльфийки пусть и потерявшей собственное бессмертие, он прожил почти триста лет, вплоть до самого конца сохраняя силу тела и ясность ума.

Современники отмечали, что до самого конца сын Арагорна выглядел как молодой мужчина за тридцать без капли седины и с лицом лишенным морщин. В хрониках он описан как высокий статный мужчина с правильными чертами лица и длинными каштановыми волосами, несколько более светлого оттенка, нежели у его отца. Таким он и оставался вплоть до самой своей смерти.

При правлении Эльдариона Гондор и Арнор переживали свой расцвет. Будучи воспитанным своим отцом в любви и глубоком почитании своей родины, Эльдарион провел множество реформ по улучшению и преобразованию жизни в империи. Расцвела торговля, существенно снизились налоги, были заложены новые города и сильно улучшились отношения с теми народами, которые ранее прозябали под гнетом темного властелина. Правление Элессара и Эльдариона были лучшими веками эпохи людей, временем ее наивысшего расцвета и благополучия.

Однако после смерти Эльдариона Светлого в его империи начался постепенный упадок. Его потомки, уже не заставшие страшных войн третьей эпохи, начали считать себя избранными, в которых течет высокая кровь элдар и дунадайн и все более и более отдалялись от народа, предпочитая проводить время в веселых пирах и забавах.

Проводя время в праздности и развлечениях, короли практически не занимались государственными делами, но даже, несмотря на это объединенная империя продолжала оставаться наиболее могущественной державой Средиземья, поскольку ее армия и флот, основы которых заложил еще Элессар Эльфийский, были самыми обученными и грозными среди всех прочих стран и империй. Гондора по-прежнему боялись и не решались на открытое противостояние с ним.

Однако мелкие локальные войны порой все же случались. В основном с Ангмаром и Харадом, которые так и не смогли до конца смириться с поражением в Войне за Кольцо и потерей сфер влияния в мире. Особенно это касалось сильного и многолюдного Харада. Его войско хоть и уступало в выучке армиям соединенного королевства, но было очень многочисленным и грозным благодаря невероятной плодовитости людей юга. В сочетании с пылким горячим темпераментом и харадским золотом все это представляло собой могучую силу, с которой приходилось считаться даже Гондору.

Орки за века также сильно увеличили свое число. После падения Барад-Дура большинство из них бежало далеко на восток и север, однако карательное походы то и дело предпринимаемые армиями людей запада еще больше уменьшали их численность, и так сильно пострадавшую в войнах того времени.

Сперва среди эльфов, людей и гномов ходило упорное желание и вовсе истребить эту проклятую расу на корню вплоть до самого последнего гоблина, однако затем горячие головы малость поостыли. Во-первых, Арда была все же слишком велика, чтобы даже объединенными усилиями всех светлых рас обшарить все ее бесчисленные закоулки.

А во-вторых, даже самому закоренелому ненавистнику орков отнюдь не улыбалось лишать жизни их самок и детенышей, которые тоже нередко вступали в бой с людьми, сражаясь с дикой неистовой яростью обреченных на смерть. К тому же гоблины, хотя и не были особенно грозными бойцами в большей своей массе, (но все же и среди них встречались отдельные племена прирожденных воинов и силачей, например те же урук-хаи), отнюдь не желали умирать, оказывая людям и их союзникам ожесточенное сопротивление, что оборачивалось немалыми потерями со стороны последних.

Так что в итоге орков решили оставить в покое, ограничиваясь лишь довольно редкими большими походами против их племен, чтобы они чересчур уж не плодились. После Эльдариона короли Гондора вплоть до Элендона Белого, но о нем речь впереди, сами уже не принимали участия в военных кампаниях, ограничиваясь лишь тем, что отправляли войска против своих недругов, сами же оставаясь в безопасности за несокрушимыми стенами Белого города.

Все это в итоге привело к тому, что между высшей знатью возник глубокий раскол. Одни предпочитали проводить время в пирах и забавах, вторые же придерживались древних традиций предков, когда слова "воин" и "витязь" были обязательными эпитетами по отношению к любому носителю высшей крови. Противостояние едва не вылилось в полномасштабную гражданскую войну, однако взошедший на престол в 780 году молодой король Элендон получивший впоследствии прозвище Белый сумел навести порядок и худо-бедно примирить обе стороны.

Элендон был сильно не похож на своих царственных предшественников. Уже с самого детства он проявлял большую склонность к военным и стратегическим наукам и был совершенно равнодушен к пирам и прочим забавам. При его правлении сила Гондора и Арнора вновь пошла наверх. Но, к сожалению проправил он совсем недолго, всего около тридцати лет. Затеяв большой поход в самом конце своего правления против сильно расплодившихся орков вновь начавших тревожить границы его империи, Элендон со своими армиями и союзниками двинулся на северо-восток.

Поход длился около полугода. Ожесточенно сопротивлявшихся гоблинов удалось тогда загнать в Ирисную низину к восточным отрогам Туманных гор. Полчища орков столкнулись с объединенными армиями Гондора и Рохана. Битва была долгой и жестокой. В итоге людям все же удалось одержать верх, рассеяв врагов по окрестностям и перебив большую часть из них, однако Элендон увлекшийся преследованием нескольких врагов сильно углубился в расселину между горами, и один из гоблинов сбросил на него сверху с уступа тяжелый валун, ударивший его по шлему.

На счастье короля это произошло уже в самом конце битвы, когда орки были настолько напуганы, что им и в голову не пришло добить потерявшего сознание витязя, благо Элендон бился в простых доспехах без знаков отличия, подчеркнуто стараясь не выделяться среди остальных своих воинов, и враги не сумели его опознать. Рухнув с коня, король упал вблизи скал, с которых после сошел небольшой камнепад от шума разыгравшейся битвы. Груда земли и мелкого щебня полностью скрыла тело Элендона от глаз его воинов, и они так и не сумели его обнаружить.

Очнувшись и выбравшись из-под обломков, которые к счастью его практически не покалечили, Элендон от сильного удара по голове потерял память, напрочь позабыв, кто он и откуда. На его счастье витязя приютили гномы Мглистых гор, которые также не смогли опознать в грязном изможденном воине в простых доспехах гондорского воина всесильного владыку Гондора.

Оправившись от ран, но так и не вспомнив кто он, Элендон, взявший себе новое имя Тиар направился в королевства людей. Дойдя до восточного Рохана, он осел там, взяв в жены воительницу Эорейн. Эта традиция зародилась в королевстве коневодов со времен легендарного подвига Эовин сразившей вместе с Мериадоком Брендибэком самого Короля-Призрака на Пеленорских полях в самом конце третьей эпохи. С тех пор женщины-воительницы стали нести службу наравне с мужчинами. Не все женщины Рохана числились в их рядах, но многие из них все же то и дело избирали сей путь, предпочтя копье привычному веретену и прялке и выбирая подобно своим мужьям нелегкий удел воина.

Прожив с Эорейн пять долгих счастливых лет, Элендон внезапно вспомнил кто он. Его жена сперва не поверила ему, но он показал ей свой фамильный перстень с крупным рубином выточенном в форме Белого Древа Гондора, который он на время битвы убирал в дорожную суму. Он сам напрочь позабыл о нем, пока случайно не нащупал его в одном из многочисленных карманов котомки. Это кольцо и вернуло ему память, заставив вспомнить все.

Осознав свое истинное происхождение, Элендон решил вернуться в Гондор и вернуть себе корону. Однако за время его отсутствия в Белом городе произошли многие существенные перемены. На трон взамен погибшего как считалось короля взошел его малолетний сын Кирессар. Получив корону в возрасте десяти лет, поскольку иных претендентов на престол попросту не было, для придворных он стал превосходной марионеткой, из которой можно было вылепить все, что душе угодно. И те сполна постарались для себя и своих выгод, любовно и умело взращивая темные стороны юного короля и напрочь убивая в нем все добро и милосердие.

Дикие оргии и пиры неслись нескончаемой чередой, и вскоре вино вкупе с постоянной неприкрытой лестью хитрых царедворцев и вседозволенностью порожденной высоким королевским саном сделали свое черное дело. Кирессар превратился в жестокого, заносчивого и себялюбивого юношу, одержимого лишь страстью к охоте и пирам и не терпящего от своих поданных и малейшего неповиновения и прекословия. Не все вельможи были согласны с подобной политикой, но таких интриганам удалось устранить, заставив их впасть в немилость у короля.

Многие после этого были прилюдно казнены якобы за государственную измену. Немногие выжившие были сосланы в отдаленные провинции, ибо к тому времени молодой король окончательно уверовал в собственную непогрешимость и избранность, превратившись в кровавого тирана, ненавидимого и презираемого своими подданными.

Именно в тот момент Элендон и прибыл в Гондор. Вести оттуда доходили до Рохана с изрядным запозданием, но пять лет слишком долгий срок, и бывший король был превосходно осведомлен о том, как обстояли дела в империи, и кем именно стал его единственный сын. Уже на самом подходе к Минас-Тириту воскресший государь столкнулся нос к носу со своим отпрыском и целой свитой придворных из числа его ближних прихлебателей в небольшой роще, издревле бывшей излюбленным местом охоты для здешних монархов. Те, увидев одинокого странника в простой одежде, стали всячески насмехаться и издеваться над ним.

Элендон, хотя и прошло пять лет, сразу же узнал в предводителе своего сильно повзрослевшего сына, несмотря даже на то, что разгульная жизнь уже успела оставить на его лице заметный отпечаток угасания и порока. Услышав насмешки в свой адрес, он с горечью бросил, что не такого короля был достоин трон Гондора.

Охваченный дикой яростью оттого, что его осмелился отчитывать какой-то простолюдин, Кирессар соскочил с коня и, выхватив меч, одним ударом пронзил сердце отца. Элендон, улыбнувшись побелевшими губами, перед смертью прошептал: "ты сумел стать королем, но не смог человеком, сынок", после чего тихо отошел в мир иной.

Потрясенный последними словами загадочного странника, юноша вгляделся в его лицо и с ужасом узнал в нем своего отца, которого в последний раз видел еще совсем ребенком. Дикий полный боли и раскаяния вопль вырвался из груди юного короля. Он, наконец, осознал, какой чудовищный грех сотворил, пусть и невольно. Охваченный диким отчаянием и безысходностью, он вырвал меч из тела отца, и, уперев его в землю, бросился на него подобно легендарному Турину Турамбару, по неведению разделившего ложе с собственной сестрой.

Однако Кирессару не суждено было сравняться с великим эдайн в славе и величии. Охваченные диким испугом прихлебатели мертвого тирана бросились наутек, оставив тела на поживу зверям, но на счастье их после обнаружили местные охотники, которые сразу же узнали в одном из покойных считавшегося давно почившим короля Элендона, ибо не раз видели его охотившимся в этих лесах еще во время его правления.

Подобрав тела, охотники принесли их в свою деревню, явив их всему остальному тамошнему люду, которому давным давно уже было поперек горла правление Кирессара и его фаворитов. Опомнившиеся миньоны диктатора после еще попытались скрыть следы всего произошедшего, постаравшись завладеть телами и заткнуть рот тем, кто ведал о тех событиях, но у них ничего не вышло.

Молва о вернувшемся и вероломно убитом короле пошла гулять по всей империи, и вскоре в стране вспыхнуло восстание. Его возглавили те самые сосланные в опалу вельможи из числа тех, кому правление Кирессара давно уже было поперек горла. Армия большей частью приняла их сторону, и вскоре временщиков удалось повергнуть. До крайности обозленная чудовищными налогами и кровавыми оргиями высшей знати, на которых по извращенной прихоти павших на сторону Тьмы аристократов частенько убивали людей и свершались прочие кровавые и донельзя отвратительные ритуалы, озверевшая толпа попросту разорвала их всех на куски. Уцелеть не удалось никому.

Тут бы и окончательно пресекся род Элессара, но судьба вновь, в который уже раз совершила неожиданный поворот. Воительница Эорейн, которая договорилась с мужем прибыть в Гондор лишь после того, как он вернет себе трон, не вынесла долгой разлуки с любимым и, взяв с собой малолетнего сына названного Боромиром, отправилась вслед за ним. Узнав о том, что произошло, роханку охватила великая скорбь, но, несмотря на это, она нашла в себе силы предстать перед Высшим Советом Гондора и предъявить им единственного выжившего сына короля Элендона.

Сперва совет отнесся к ее словам с недоверием, и тогда Эорейн показала вельможам фамильное кольцо владыки Гондора, а также письмо, написанное рукой мудрого и дальновидного Элендона непосредственно перед своим уходом, в котором он подтверждал подлинность происхождения Боромира и передавал ему престол в случае своей смерти.

Те сановники, что пришли к власти на смену кровавым временщикам, оказались людьми порядочными, теми, для кого слово честь было не пустым звуком. Они чтили традиции, да к тому же почти все они застали правление Элендона и многие из них знали, как именно выглядит его подчерк. В итоге завещание, как и само происхождение Боромира были признаны подлинными, и он взошел на трон в возрасте трех лет в 817 году четвертой эпохи. До его совершеннолетия при нем были назначены регенты в лице самой Эорейн и нескольких самых знатных и уважаемых вельмож.

Гондорцы учли все предыдущие ошибки правления королей прошлого, и Боромир рос под бдительным присмотром опытных наставников, со временем превратившись в могучего и мудрого мужа, который своей долгой славной жизнью и истовым служением империи сумел вновь вернуть доверие простых людей и утраченное достоинство древнего рода Нуменора.

А пять лет правления Кирессара нарекли черными годами эры людей, стараясь лишний раз не вспоминать об этой позорной странице истории соединенного королевства, а ему самому дали прозвание Отцеубийца. Наряду с Ар-Фаразоном и иными подобными ему тиранами он вошел в историю Средиземья как один из самых презираемых и ненавистных монархов из числа эдайн.

Элендон же за свои деяния был наречен Белым и с тех пор почитался среди простого люда Арнора и Гондора чуть ли не святым. Боромир хотя и был частично сокрыт тенью своего великого отца, также заслужил глубокое уважение людей Соединенного королевства, равно как и его сын Фарлонд, который проправил вплоть до 1015 года ч. э.

И вот здесь мы уже подходим к истории Анора Пламенного, коего предсказатели еще до рождения нарекли величайшим королем своего рода, чьи деяния однажды заставят поблекнуть даже славу легендарного Элессара Тельконара. Необычным было даже само появление на свет этого короля, которое случилось ровно на исходе тысячелетия. Говорили, что его рождение ознаменовало собой приход новой пятой эпохи. Правда мнения о том, какой именно она будет, сильно расходились.

С самого детства поражая всех окружающих своей силой и способностями а также неким исходящим от него незримым внутренним светом, Анор, чье имя в переводе с эльфийского дословно означает "пламя", уже в ранней молодости покрыл себя славой, лично поучаствовав в двух довольно больших походах против орков. В первый раз в Диких землях, во второй на самых границах Мордора, на чьи зловещие земли тогда пытался тайно проникнуть весьма крупный орочий отряд.

Однако войска Гондора сумели заранее прознать об этом и встретили орков у самых границ Мордора большими силами своей регулярной армии. Нападение было настолько стремительным и неожиданным, что всех гоблинов удалось перебить всего за несколько часов. И хотя люди и сами не избежали потерь, они не шли ни в какое сравнение с общим количеством уничтоженных ими врагов.

В Мордоре уже давно скрывались и более крупные силы врага, но они не сумели вовремя придти своим на помощь, что и позволило людям тогда одержать верх и благополучно отойти назад в свои земли. Именно после этого похода Анор и получил свое прозвание Пламенный, ибо сражался, словно сам Солнечный Вала, во множестве повергая орков на землю, которые в свою очередь ничего не могли поделать с лучшим воином Гондора по совместительству являвшегося еще и его королем.

История иных стран и государств.

Мордор.

За все время четвертой эпохи соединенное королевство не раз и не два пыталось выставить в приграничье Мордора заградительные заслоны, чтобы не давать оркам просачиваться на эту проклятую землю. Однако сам воздух черной страны был настолько ядовитым и непереносимым даже для самых стойких из эдайн, что в итоге Гондору пришлось скрепя сердце отказаться от подобной затеи.

Даже в дальнем приграничье тлетворное дыхание тьмы пагубно сказывалось на дозорных, вызывая кошмарные видения и мороки и нередко приводя даже к смерти при долгом нахождении на проклятой земле. Солдаты, прекрасно зная обо всем этом, отказывались подчиняться приказам и нести службу в Мордоре, что в итоге постепенно и привело к появлению на его территории орков. Их присутствие там стало особенно ощутимым в конце Четвертой Эпохи. Превосходно чувствуя себя на своих исконных землях, гоблины восстановили Черный Замок своего прежнего владыки и вновь стали серьезной угрозой для всех без исключения западных держав.

Харад.

Из всех государств принявших руку Саурона во времена Войны за Кольцо, Харад пострадал, наверное, наименее всего. Богатая многолюдная страна, она не была разорена отгремевшей войной, всего лишь потеряв тогда большую часть своей армии. После победы запада на харадрим была наложена громадная контрибуция и дань, которую они выплачивали вплоть до 607 года. После в ходе длительных дипломатических переговоров, король Эвестрион посчитал, что Харад был достаточно наказан за события последних лет третьей эпохи и освободил их от всех податей.

Надо сказать, не последнюю роль в этом сыграло постепенное угасание силы запада и стремительный подъем самого Харада, который благодаря чрезвычайной плодовитости тамошних жителей и отсутствия крупных войн более чем за пол тысячелетия сумел накопить громадную военную и экономическую мощь.

Также не брезговали харадрим и завоеваниями малых народов дальнего юга, подчиняя их своей воле и заставляя их платить дань и поставлять воинов в свою армию. Вел Харад и дела с Умбаром особенно на море, нередко нанимая умбарских корсаров для своих военных кампаний, а также используя маневренные и быстроходные корабли тамошних пиратов для разведки дальних земель. На момент описываемых событий Харад являлся сильнейшей державой крайнего юга, ненамного уступая в мощи даже могучему соединенному королевству запада.

Ангмар.

Северное государство, родина легендарного Короля-Призрака, оно практически никак себя не проявляло вплоть до второй половины четвертой эпохи. В это время с его стороны усилились набеги на приграничье Арнора, но это были лишь мелкие отряды, больше смахивающие на банальные разбойничьи шайки, ибо затеять большую войну с северным королевством было для Ангмара смерти подобно. Быт здешнего люда и его практически не изменились со времен третей эпохи.

Единственное что, наверное, следует отметить так это некий незримый раскол между его народом на две примерно равные половины. Одни желали возродить былую славу королевства и грезили о новом темном властелине, иные же напротив выступали за реформы и преобразования, призывая брать пример с западных соседей. Впрочем, конечная цель обоих группировок был схожей, обе стороны желали благополучия и процветания своему государству, и посему эти разногласия так не привели к крупномасштабным войнам, хотя мелкие стычки порой все же случались.

И не последнюю роль в этом сыграли слабость Ангмара в сравнении с Гондором и ненависть всех без исключения северян к соединенному королевству, ибо даже самые миролюбивые из их числа так и не сумели до конца простить потомкам дунадайн собственное поражение в Войне за Кольцо и все последующие беды, которые оное поражение принесло на их земли.

Ангмарцы подобно прочим людским королевствам, сражавшимся за тьму, платили ежегодную дань Гондору, и в случае с северянами это продолжалось вплоть до самого конца четвертой эпохи, ибо мощь их была крайне невелика в сравнении со своими грозными западными соседями.

Эриадор.

Эта местность уже в третью эпоху была довольно слабо заселена людьми, эльфов же к четвертой эпохе там не осталось вовсе, чем и воспользовались некоторые восточные орочьи племена, пришедшие сюда из диких земель в поисках более сытной и вольготной жизни.

Арнор и Гондор нередко устраивали на орков регулярные облавы, но все новые и новые их потоки шли с востока в земли Эриадора, и в итоге соединенному королевству пришлось смириться с пребыванием орков у себя под самым боком, и хотя походы и облавы на них совсем не прекратились, но к концу четвертой эпохи стали намного более редки нежели, это было в самом ее начале.

Но момент описываемых событий практически весь Эриадор был под властью гоблинов, и лишь небольшие племена людей еще продолжали проживать там, заселяя преимущественно го западную часть. Поскольку соединенное королевство практически ушло из этих земель, местные племена не платили подать Гондору, живя обособленно и ни от кого не завися, предпочитая свободную пусть и суровую здешнюю жизнь участи вассалов королевств заката.

Королевства эльфов и гномов.

Если перворожденных в четвертую эпоху в Арде практически не осталось, то гномы напротив подобно людским народам переживали свой расцвет. Особенно это касалось королевств Одинокой горы и Железных Холмов. Первое после героической гибели Торина Дубощита в Битве Пяти Армий благодаря сокровищам накопленным Смогом Золотистым довольно быстро вернуло себе свое былое богатство и величие, став могучим центром торговли тамошних мест, а последнее и вовсе к середине ч. э. набрало поистине колоссальную мощь, чуть ли не став для наугримов вторым Казад-Думом.

Последний его король Даин III Каменный Кулак почитался даже негласным предводителем всех без исключения колен народа тангаров, несмотря на свой довольно молодой для гнома возраст. К концу ч. э. ему было под 80. Этот гном был настолько силен, что когда однажды волею случая остался в битве без своего верного молота, бился с орками голыми руками, убивая даже самых могучих из них одним ударом кулака.

Неоднократно участвовали гномы и в совместных походах против орков вместе с людьми, как и всегда проявляя на поле брани чудеса храбрости и отваги. Сама же Мория так и не была вновь заселена наугримами, и причиной тому послужили раздоры среди самих гномов, которые так и не сумели поделить меж собой сказочные сокровища Казад-Дума, весьма и весьма внушительные даже после разграбления древнего королевства гоблинами.

К тому же орки так и не были окончательно выбиты оттуда, а бесчисленные подземелья этого древнего королевства помимо гоблинов скрывали в своих глубинах еще немало зловещих тайн и опасностей. Однако именно вражда и ревность меж гномьими кланами не позволили им объединиться и вернуть себе свою святыню. Хотя попытки подобного объединения и предпринимались неоднократно, но так и не увенчались успехом.

А вот эльфы напротив практически совсем никак себя не проявляли, фактически отдав Средиземье на откуп младшим народам. Лесные эльфы Трандуила окончательно замкнулись в своих землях, не пуская на свою территорию никого чужого и ведя лишь довольно ограниченную торговлю с жителями Приозерного королевства. Эльфы Серой Гавани, хотя и помогали людям Арнора и Гондора различными советами и тайными знаниями особенно в морском деле и навыках кораблестроения, также не принимали активного участия в делах мира, предпочитая оставаться в тени эдайн.

Об авари же и вовсе никто толком ничего не знал, так как те вели замкнутую уединенную жизнь с самого начала выбранного ими еще в первые эпохи пути, и посему люди запада не принимали их в расчет, в большей степени считая их красивой и далекой сказкой, нежели реально существующим в пределах Арды народом.

Восточные и южные земли.

О народах востока и дальнего юга западным хронистам довольно долго практически ничего не было известно, поскольку земли соединенного королевства находились на изрядном удалении от их обитания. Тем не менее, кое-какое представления о тамошних делах люди запада все же имели благодаря путешественникам, торговле и военным кампаниям Арнора и Гондора.

О дальнем юге было известно меньше всего. По свидетельствам бывавших в тех краях там обитают люди похожие на смуглых харадрим и даже более темной кожей. Их обычаи и культура довольно примитивны, живут они в основном в глинобитных хижинах, пользуясь самыми примитивными орудиями труда, зачастую не ведая даже секретов плавки металла. На их фоне даже орки не выглядели такими уж дикарями.

Правда, существовали многочисленные свидетельства о недоброй темной магии, подвластной местным народам. Многие хронисты были склонны считать ее их даром Темного Владыки еще во Вторую эпоху. Есть версия, что многие племена дальнего юга сражались в Войне за Кольцо под началом харадрим, но четких доказательств тому нет.

Что же касается востока, то его земли населяли многочисленные народы, начиная от истерлингов и вплоть до самых дальних, о которых до запада не дошло и вовсе никаких свидетельств в основном по причине их слабости и малочисленности. Но в основном все племена востока, так или иначе, вели кочевой образ и были во многом подобны оркам.

Порой они занимались землепашеством, но чаще жили скотоводством и военными набегами на другие племена. На востоке в условиях дикой суровой жизни каждый мужчина был воином, знавшим с какого конца браться за меч, что с лихвой компенсировала тамошним племенам дикость и отсталость в различных аспектах жизни.

Местные племена живут в шатрах из звериных шкур, редко строя деревянные или каменные дома, так как зачастую ведут кочевой образ жизни, ибо на просторах степей востока выжить — не такая уж и простая задача. Лишь сильнейшие достойно выдерживают испытания, уготованные им самой природой здешних мест. Наверное, этим и объясняется тот факт, что на востоке не терпят слабых, порой убивая даже новорожденных, если они кажутся своим родителям недостаточно крепкими.

Жестокие драки и потасовки — обычное дело среди детей местных племен с самых ранних лет. Так они сызмальства закаливают свой характер, выбивая из себя зряшную жалость, и приучаются отнимать чужую жизнь. Быть воином для здешних мужчин — не профессия, но сама суть их бытия. По большему счету, слова "мужчина" и "воин" являются на востоке синонимами. Каким бы делом ты не занимался, охотой ли или земледелием, ты обязан быть еще и воином, иначе тебя просто убьют или продадут в рабство как угодника свои же соплеменники.

Угодник — страшное оскорбление для мужчины-воина, которое можно смыть лишь кровью того, кто осмелился назвать тебя так. Впрочем, своих соплеменников степняки продавали редко, чтобы не позорить род, а вот представителей иных народов с большой охотой. Однако тех, кто показал себя истым воином и проявил недюжинную храбрость на поле боя, могли и отпустить за богатый выкуп или даже вовсе без оного.

Воинская удаль — возможно, единственная вещь, которую по настоящему ценят и почитают люди востока. Исконная любовь к войне среди всего их рода, наверное, может сравниться лишь с их ненавистью к западным державам и их благополучию. Посему немудрено, что соединенному королевству и его союзникам нужно было постоянно держать ухо востро, имея на своих ближних и дальних границах подобных соседей.

Стоит сказать, что немалую ценность для степняков представляют также лошади и клинки всех мастей. Будучи прирожденными воинами, они могут часами говорить о различных породах коней и преимуществах одного вида оружия над другим. Нередко подобные споры приводят к серьезным стычкам, которые оканчиваются смертью одного или даже обоих участников ссоры, ибо степняки ни в чем не знают меры и попросту не способны долго сдерживать свой горячий и необузданный нрав.

Кстати говоря, отношение к гоблинам среди людей востока было гораздо более терпимым, нежели на закатных землях. Порой они даже сбивались в совместные ватаги, чтобы пощупать мягкое подбрюшье цветущего запада и взять там богатую добычу. Но все равно войны меж восточными племенами и орками были далеко не редким явлением и не в последнюю очередь из-за злобного и неуживчивого нрава последних.

Восточные народы умели плавить металл, но по качеству он сильно уступал гондорской и арнорской стали, и посему многие вожди и просто знатные воины покупали себе клинки на западе или даже у гномов. И хотя подобное и не приветствовалось западными владыками, желающих торговать с людьми востока все равно было немало, поскольку те были щедрыми покупателями и не скупились на звонкое золото.

Северные земли.

Северные пустоши и Фородвейт со времен падения Моргота и в более ранние эпохи были практически необитаемыми. Именно в эти земли бежали многочисленные выжившие твари Мелькора после его поражения и пленения в конце первой эпохи. Сумев укрыться в бескрайних ледяных тундрах от гнева Валар, чудовища затаились там на долгие века, не решаясь более поднимать голову и выходить на свет. Тем не менее, земли сии стали очень опасными для всех прочих рас и народов, даже орки без нужды не рисковали соваться туда, благо и сам климат этих мест был крайне суровым и малопригодным для проживания.

Неоднократно среди эльфов Средиземья велись разговоры о большом походе в те места, чтобы раз и навсегда изгнать тьму из пределов Арды, но перворожденные не могли равняться в мощи с Валар и даже с майяр, и посему разговоры сии так и остались разговорами. Ценя свои жизни, элдар не решились выступить против додревних тварей изначального мрака, многие из которых не уступали в мощи даже младшим айну.

Что ныне творится в этих землях людям и даже эльфам неведомо. Наверное, лишь всемогущие Валар и сам вседержитель Илуватар знают ответ на этот вопрос.

Генеалогическое древо королей Гондора Четвертой эпохи.

Элессар I Эльфийский (Элессар Тельконар, Энвиньятар, Эстель, Дунадан, Арагорн, Странник). — 2931 т.э. — 120 ч. э.

Эльдарион I Светлый — 120 — 375 ч. э. (Здесь и далее указаны годы правления).

Тарквион I Гордый — 375 — 503 ч. э.

Дебор I Ясный — 503 — 601 ч. э.

Эвестрион I — 601 — 690 ч. э.

Тиларион I Могучий — 690 — 780 ч. э.

Элендон I Белый — 780 — 812 ч. э.

Кирессар I Отцеубийца. — 812 — 817 ч. э.

Боромир I — 817 — 914 ч. э.

Фарлонд I — 914 — 1015 ч. э.

Анор I — 1015 ч. э. — ?