— Что, Леш, едем?.. — как-то неуверенно поинтересовалась я, глядя в сторону поезда. Почему-то мне на миг показалось, что стоит сесть в вагон, и что-то навсегда изменится. Но грусти от этого чувства не было. Ведь я возвращаюсь домой.
— Угу, — отозвался мальчик, оглянувшись назад, как будто кто-то мог за нами следить. А после улыбнулся и первым направился к поезду. — Прощай, Москва!
Негромко хмыкнув, я пошла следом.
Оказывается, наше купе уже было занято. Женщина, на вид лет двадцати-тридцати, хозяйственно раскладывала вещи по полкам, а девушка, лет тринадцати, лежала наверху справа и читала какой-то модный журнал, спрятав за ним свое лицо. Мне была видна только ее розово-черная макушка, вкупе с одеждой намекающая, что девочка относится к какой-то молодежной субкультуре. В этих течениях я так и не научилась разбираться, хотя материала для изучения в школе было предостаточно. Единственные, кого я знала досконально — это панки. Но благодарить за это надо далеко не мое горячо любимое место работы... Заняться изучением и других субкультур в третьей четверти, что ли? Хоть какое-то дело будет.
В отличие от девушки, женщина выглядела милой домохозяйкой, которая и слова поперек не скажет своему мужу. У нее были светлые волосы, которые она собрала в незатейливый хвостик, и светло-голубые глаза. Почти что серая мышка — незаметная, непримечательная, незапоминающаяся. Пройдешь мимо такой в толпе, а потом вспомнить не сможешь — была она или не было. А ее мягкий характер легко читался в чертах лица, в глазах, в осанке. Тихоня. В авантюры вряд ли полезет. И сейчас, скорее всего, ехала с дочерью к родственникам на праздники. Почему именно с дочерью? Было в них что-то общее — не то хрупкость сложения, не то что-то еще, неуловимое глазу. Да и стала бы кому-либо с подобной внешностью эта женщина так заботливо вручать теплую кофту в руки? На сестер они по возрасту упрямо не подходят. Впрочем, всякое бывает. Вот у нас, например, с Осей разница в возрасте почти в сто лет. Но внешне это заметить невозможно, разумеется.
Оценив все это и отметив про себя, что звук открывающейся двери никто почему-то не услышал, я неуверенно и максимально вежливо спросила:
— Извините, это третье купе?
Испуганно прижав кофту к себе, женщина оглянулась и удивленно посмотрела на меня. Девочка наше появление проигнорировала. Леша за моей спиной неуверенно потоптался, пытаясь и меня не втолкнуть в купе, и проходящего мимо человека пропустить. В итоге действий моего сыночка мы, разумеется, ввалились в купе, а наша будущая соседка едва успела отойти с нашей траектории и сесть на одну из полок.
Выбравшись из-под Леши, который почти что упал на меня, я сипло выдавила, потерев много страдальный лоб (и в кого я, convolvulus arvensis*, такая высокая уродилась?):
— Извините...
— Ничего, — неуверенно улыбнулась в ответ женщина, глядя на нас удивленно, но в то же время по-доброму. Мне от такого поведения даже немного стыдно стало — вот, напугали бедняжку, а она на нас даже и не сердится...
Виновато улыбнувшись и устроившись на полке, как положено, а не как мы с Лешей упали, вежливо повторила вопрос:
— Так это все-таки третье купе?
— Да.
— Значит, вместе поедем, — философски заключила я и еще раз огляделась. Ничего нового в купе, кроме нас, не появилось. Даже девушка со второй полки не соизволила взглянуть на нас. Леша внимательно смотрел на нее, словно пытался притянуть ее внимание. Или, что вернее, не доверял.
От созерцательного процесса отвлек меня голос соседки по купе:
— Меня Лидой зовут, — негромко и мягко представилась женщина, глядя на нас. Руку она протягивать не стала, только убрала кофту, которую до сих пор держала на коленях, себе за спину. — А это моя дочь, Галя.
С этими словами женщина кивнула наверх. Мы, поддавшись чужому влиянию, тоже посмотрели. Нас встретил неизменный журнал. Ну да, игнорировать — это очень удобно.
Мысленно покивав этой мысли, я с улыбкой представила и представилась:
— А это Леша. Меня саму Эврикой зовут.
Вот не знаю, почему, но мои последние слова таки привлекли внимание девушка — на меня из-за журнала показались два голубых, как у матери, глаза, которые с интересом посмотрели на меня. Впрочем, ответ на вопрос "Почему?" последовал довольно быстро вместе с удивленными словами Лиды.
— Ой, а случайно не Ворожбитова?
Я пригляделась получше сначала к девочке, затем к ее матери. Хоть убей, но этих двоих мне вспомнить никак не удавалось. Нет, стоп. Они едут на одном с нами поезде, в одну и ту же сторону. На свете бывают, конечно, совпадения, но вот в поезде тебя явно не каждый день узнают.
Сопоставив все это, поинтересовалась осторожно:
— А вы не из семьи случайно?
— Точно! — прямо таки просияла женщина, всплеснув руками. — Меня на самом деле Лидерия зовут. Моя ветка пошла от дочери двоюродной сестры Беатричи. А мою дочь зовут Герида, мы феи...
— То есть полукровки, — беззастенчиво перебила мать девочка. — Вернее, она полукровка, а я квартерон. На три четверти человек, ха...
На этих словах Герида напоказ поморщилась, для чего пришлось отложить журнал, который буквально за пару мгновений из какого-то модного среди людей превратился в обычный "Котелок". В этом журнале пишут всякое разное для юных ведьмочек и нелюдей. Кстати, судя по ее тону, девочка явно недовольна выбором матери, то есть отцом.
Ах, да, если кто не знает: Беатричи — это мать Регины, моей прабабушки. Так что Лида мне довольно таки дальняя родня... Но все равно — родня!
Фантастика! Как бы, наверно, радовалась тетушка Талицэ, если бы кто-нибудь ей рассказал об этой встречи в купе. Ведь, можно сказать, это еще одно подтверждение ее теории о том, что случайности возможны. Ну, в самом деле, вы ведь не думаете, что продавец в кассе был в курсе нашего родства и специально поселил в одном купе? Если вы так думаете, то у вас, как ни прискорбно, мания преследования.
Между тем Лидерия продолжила говорить, радушно улыбаясь. Это отличительная черта всех фей — разговаривать без остановки. Только кто-то говорит о хорошем, как Лида, а кто-то — сгущает краски, как ее дочь.
-...Мой муж не смог оторваться от работы...
— Папочка просто не признает традиций семьи, — лениво перебила Герида мать, занявшись весьма интересным делом — создавала маленькие смерчики и пускала их в потолок. По деду она была воздушным магом (если я правильно вспомнила семейное древо), так что этой магии я не удивлялась. — Он так и не взял мамину фамилию и не хочет приезжать на семейные праздники, потому что свою семью считает важнее нашей. Человек.
Лида только виновато улыбнулась, не желая перечить дочери.
Ну вот так мы и отправились в путь. А впереди нас ждало два с половиной дня пути, затем пересадка и еще несколько часов в поезде. Кстати, Новый год для нас наступил немного раньше, чем для москвичей — часовые пояса, что с ними сделаешь? Только мы его всем купе благополучно проспали.
Отступление одиннадцатое.
Главный семейный праздник длится неделю.
Строго говоря, этот праздник является чем-то вроде Нового года для отдельно взятой семьи. Главным событием является шабаш в ночь со второго дня празднования на третий. В эту ночь подводятся итоги прошедшего года, и начинается год новый.
Дни условно можно назвать так:
Первый день — день сбора, отдыха и подготовки.
Второй день — мужской.
Ночь — шабаш, подвод итогов.
Третий день (первый день нового года) — день памяти и тишины.
Четвертый день — день костров.
Пятый день — небольшой "передых".
Шестой день — день обещаний.
Седьмой день — день свободы.
В первый день все, кто откуда-либо приехал (особенно — из других миров), отдыхают. Те же, кто живет в доме, занимаются украшением дома и приготовлением праздничного шоколада на вторую ночь, ночь шабаша. Особое дело в этот день имеется у Старшей ведьмы. Вместе со своей предшественницей и наследницей (если таковых нет, их заменяют две другие ведьмы, одна из которых по возрасту и умениям превосходит или равна Старшей, а другая — наоборот, слабее и младше) они готовят место для будущей ночи итогов.
Во второй день женщинам категорически нельзя появляться на кухне, и за поварешку берутся мужчины семейства. Если все выживут (в чем иногда при виде кулинарных шедевров сильного пола невольно сомневаешься), наступает главное событие праздника — ночь перед новым годом семьи.
На праздник, помимо членов семьи, приглашаются так же и близкие друзья, названные братья, и все, кого только захотят видеть и кто сможет прийти. Но ночь со второго дня на третий — это сугубо личное дело, исключительно семейное. Тем, кто не входит в семью — появляться на шабаше нельзя. Так же нельзя приходить тем, кого еще не успели официально принять (мужья, дети, женихи и так далее, которые появились за прошедший год). Раньше до этого собрания не допускались и мужчины, но со временем стало ясно, что без них — уже никуда.
Шабаш проходит вне дома. Где именно — знает только три главные ведьмы, которые все организовывали. Обычно место, где проводится шабаш, похоже на большую поляну, в центре которой разжигается большой костер, который не гаснет до самого конца.
Со стороны, наверно, это похоже просто на посиделки вокруг костра. Но корни этого ритуала уходят очень глубоко как в семейные хроники, так и в обряды поклонения старым богам. Старшая ведьма садиться ближе всех к костру. Ее предшественница сидит по ее правую руку, наследница — по левую. Все остальные члены семьи садятся в произвольном порядке, но женщин пропускают ближе к огню, чтобы огненные духи не гневались на ведьм, которые пустили мужчин к своему очагу.
Первым делом звучит приветствие и поздравление Старшей. Затем слово поочередно предоставляется каждому члену семьи. В это время можно сказать все, что накопилось за год. Но обязательно — рассказать главные события уходящего года. Что считается главным? Появление в семье новых членов (мужья, жены, дети), смерть кого-либо из родственников, новости о тех, кто не смог прийти. И, конечно, информация о себе, которая может пригодиться другим членам семьи (например, новое место работы или предупреждение о надвигающейся угрозе). Не редко во время речи рассказывают планы на будущее, или благодарят за что-то, а так же высказывают все претензии и прощают. Единственное, чего нельзя делать — о чем-либо просить. Это, конечно же, помимо вранья. Солгавший перед семейным огнем понесет страшное наказание.
Обычно в эту ночь произносится столько всего, что кажется, будто у ночи нет конца, или что она уже давно прошла, и на дворе как минимум следующий день. Но, как уже было сказано однажды — приятную полночь можно немного задержать. Все-таки, Ворожбитовы — семья ведьм и магов. Когда они возвращаются домой, часы картинно отбивают двенадцать.
Третий день — день памяти. Вспоминают в этот день всех умерших, покинувших навсегда. Никому нельзя разговаривать. Но все стараются быть ближе друг к другу, потому что именно в этот день особенно остро не хватает тепла. Только в третий день праздников можно отступить от традиции не плакать об умерших...
Четвертый день — день костров. Семья и все остальные, кроме пятерых ответственных за праздничные угощения женщин, уходят подальше от дома и разжигают большие костры. Этот день напоминает чем-то русскую Масленицу. И начинается настоящий дурдом. Потому что есть традиция, что чем шумнее будет, и чем ярче будут гореть костры, тем чище будет новый год. В огне четвертого дня сгорают все невезения и печали.
Пятый день праздника... Просто день. Время, чтобы вдоволь наобщаться, подарить что-либо друг другу, рассказать о себе, о других послушать. В общем, маленький передых.
Шестой день — это день обещаний. Помимо того, что на шестой день заключаются различные договоры, даются друг другу клятвы, плетутся заговоры внутри семьи и друзей, еще в этот день... заключаются браки. Старшая ведьма, чья сила достигает своего пика, обращается к богам, чтобы Они заключили союз между решившимися. Самые прочные связи, какие только можно представить — закрепленные богами перед лицом тех, с кем связан кровью и духом. Такие браки нерушимы.
В ночь с шестого дня на седьмой, ближе к полуночи, когда все самые важные дела утихают, проводится еще один важный ритуал — официальный прием в семью и знакомство с домом. Члены семьи представляют Старшей ведьме новых родственников, та говорит ритуальную фразу, а затем... маленькая ранка, и пара капель падает на каменный пол (ибо ритуал проводится в особой комнате) — своеобразная плата древней магии. Таким образом дом принимает нового члена, признает за ним право изменять.
А на седьмой день... просто праздник. Снимаются все запреты, расправляет крылья дремавшая последние дни сила. Четвертый день нового года — день свободы.
Сказать по секрету — потом мало кто помнит, что происходило на седьмой день. И это совсем не от обилия алкоголя, как вы могли подумать, нет. Просто сама атмосфера этого дня пьянит, кружит голову освободившая из-под контроля магия, и... и этого всего не передать словами. Это как новое рождение.
Таким образом, главный семейный праздник для семьи Ворожбитовых — это не просто неделя гуляний, а сложный и важный ритуал, который несет в себе намного больше, чем можно подумать со стороны.
Глава шестая.
Не знаю почему, но всю дорогу меня преследовало чувство, что мы что-то забыли. Что-то такое важное, вечно голодное, вредное и мяукающее... Лешу терзали похожие чувства. Как, думаю, вы уже догадались, мы умудрились забыть дома нашу кошатину. И теперь оставалось только верить в светлый ум моего дяди и совесть Нальки (ну не оставит же она несчастную животинку на такой длительный срок в одиночестве?).
Дом в этом году порадовал нас не только тем, что он оказался на месте, но и своей красотой. Пожалуй, если бы обычный житель города Осинники заметил сие строение, он бы потом еще долго размышлял на тему того, почему ему в спокойный зимний денек являются видения. Снаружи дом казался маленьким, всего в два этажа. Небольшие ступеньки вели на открытую веранду, которая была обнесена изящным резным заборчиком. Прямо над ней находился второй этаж, но колонны, которые, по логике, должны были его поддерживать, казались просто украшениями — настолько изящно и тонко были вырезаны на белом дереве затейливые рисунки. Окна, которых на фасаде было до неприличия много, все, как одно, были украшены изморозью. В некоторых из них можно было различить свет, который обещал бедным и замерзшим нам тепло и уют. В общем, на этот белый шедевр можно было любоваться вечно. Если бы не мороз.
Пожалуй, сколько бы я ни говорила, что дом находится в Осинниках, он был неприлично далеко от них. По крайней мере, очень рано, пока еще темно, зимним утром, в легкий снегопад, расстояние это растянулось в километров десять. Определенно, нужно было ехать с дядей Алексом. Или еще каким-нибудь магом, который смог бы согреть нас. Феечки на наши с Лешей просьбы только разводили руками и утверждали, что огонь — это не их стихия. Приходилось терпеть.
