Не знать отказа и середин.
Ведьмино счастье — забывший разум,
Упавший наземь, еще один.
Ведьмино счастье — с ветрами слиться,
Свободу-птицу в себя впустить.
Ведьмино счастье — до смерти биться
И возродиться, и отомстить.
А когда догорит закат —
Взвиться в небо, спуститься в ад.
А когда полыхнёт рассвет —
Раствориться в теченье лет.
И умыться ночной росой,
И ступая ногой босой
По земле, что впитала кровь,
Ведьмин танец исполнить вновь.
Сестра танцует так, словно училась этому всю свою жизнь, с самого младенчества. Хотя все мы знаем, что это не так. Просто ее стихия — огонь. А огонь не живет без движения. И Даша, подчиняясь его воли, изгибается, припадает к земле, встает снова... И в то же время она продолжает петь. Громко, с чувством, ни разу не сбившись с ноты или ритма. Ведьмин танец...
Закружившую безумием,
Обрубающую связи,
Заставляющую биться
В опьяняющем экстазе,
Разрывающую души
На бесчисленные части,
Пляску жизни, пляску смерти —
Пляску ведьминого счастья!
Ведьмино счастье — сорвать засовы,
Разбить оковы, поймать прибой.
Ведьмино счастье... ты слышишь? Снова
Подруги-совы зовут с собой!
На этом месте сестра замирает и смотрит на меня, словно обращается ко мне и только ко мне. Это длится не более секунды, но я понимаю, что на этот раз мне своей участи тоже не избежать. Кое-кто тоже это знает, и уже без приглашения выходит из толпы собравшихся. Даша подбежала ко мне, схватила за руку и вытянула в круг...
На середине куплета она толкает меня в сторону Лиона, заставляя тоже включиться в танец...
Ведьмино счастье — кровавым пиром,
Глазницам-дырам огнём гореть.
Ведьмино счастье — любить вампира
И целым миром одной владеть.
И услышит закат рябой
Одиночества ведьмы вой.
Вечность боли и красоты —
Счастье ведьмы познаешь ты...
Оказавшись в кругу, уже не сопротивлялась. Хотите, чтобы я станцевала? Что ж, как хотите. В конце концов, я дочь ведьмы или где? И, коварно ухмыльнувшись, я приблизилась к Лиону. Ведь этот танец для нас двоих...
Рассыпая безумный смех,
Совершишь первородный грех,
А увидишь, что смотрит Бог —
Превратишься в незримый вздох.
В незримый вздох...
И умчишься от сомнений,
От земного притяжения,
Унесёшься за пределы,
Принимая отторжение.
Унесёшься за пределы,
Недоступна высшей власти,
В вихре жизни, в вихре смерти —
В вихре ведьминого счастья! [8]
Песня закончилась так резко, что я даже не успела сообразить. На последней ноте Лион притянул меня к себе и прижал к груди, довольно улыбаясь и тяжело дыша. Я улыбнулась в ответ, также пытаясь отдышаться и немного остыть. Хотя, стоп. Зачем? Раз меня сюда вытянули...
Подняв голову с груди Лиона, я попыталась найти взглядом хоть кого-нибудь из наших музыкантов. Вместо этого услышала в голове вопрос:
"Что хочешь петь?"
И как только догадались? Впрочем, наверно, по предвкушающему блеску у меня в глазах. Немного хищно улыбнувшись и ласково проведя рукой по груди своего вампира, мысленно ответила, направляя мысль по тому же "каналу", по которому обратились ко мне. Моей просьбе вняли.
Когда зазвучали первые ноты, я прикрыла глаза, а спустя еще пару мгновений легонько толкнула Лиона в грудь, чтобы он меня отпустил. И тут же посмотрела в глаза, говоря, чтобы он не уходил. Ведь нам можно еще один танец исполнить только вдвоем, верно?
Ответить было некому, поэтому я просто начала петь:
Я тебе не накапала зелий, не прочла заклинаний,
Не живёт под моей постелью исполнитель желаний.
Слабая женщина — я колдовать не умею,
Вовсе не то, что ты думал: ни ведьма, ни фея...
Вампир принял мой вызов. И со следующих слов начался наш танец. Танец, который я хочу исполнить только для него, здесь и сейчас. Песня, только для него. И пусть мне простят, что пою я не так хорошо, как Даша или Сафира! Зато — с душой и чувством
Я не могу оставить тебя в покое,
И не могу перестать постоянно сниться.
Не специально я стала твоей паранойей,
Даже не знаю, как это могло получиться.
Не бойся, милый, это всего лишь чувства,
Не управляема сила восторга и грусти,
И ощущения сладостно невыносимы,
Так всегда происходит с теми, кто любит сильно.
Я растворялась в движениях Лиона, таяла от его прикосновений, умирала, глядя ему в глаза. Вампир не отпускал меня слишком далеко, а если я сбегала — тут же догонял. И не было понятно, что из нас по песни боится другого и своих чувств. Танец-признание, танец-жизнь, танец-любовь...
И больше не существовало мира вокруг. Лишь музыка, песня и мой любимый вампир.
...Не умоляй меня сделать всё так, как было,
Это не я в твоё сердце булавку вонзила,
Не понимаю, зачем снова делаю больно,
Нежность моя и жестокость совсем бесконтрольны.
Не объяснить, почему наважденья и слёзы,
Именно ты почему болен именно мною.
Не существует ответов на эти вопросы,
Не специально я стала твоей паранойей.
Не бойся, милый, это всего лишь чувства,
Не управляема сила восторга и грусти,
И ощущения сладостно невыносимы,
Так всегда происходит с теми, кто любит сильно.
Я твоей не владею душой, не владею телом.
Ничего не творила с тобой, ты сам всё сделал.
Как наркотик меня прими вместе с пыткой и счастьем,
Так всегда происходит с людьми, ослеплёнными страстью.
Музыка на миг замерла, словно песня уже закончилась, но это было не так. Подчиняясь ее воли, я припала к земле, не поднимая взгляда на вампира. И продолжила петь тише, словно с отчаянием... но вместе с тем с любимыми нотками дяди Алекса. Нет, недаром прошли его уроки обольщения в детстве, недаром!
Я так слаба, так беспомощна, так уязвима,
Я упаду, если не за что будет держаться.
Хаос в моей голове, а в глазах испарина,
Кажется это смешным — от меня защищаться.
Я никаких психотропных не знаю секретов,
Ни изощрённых ловушек, ни тактики боя.
Это всего лишь любовь, нет вины моей в этом,
Не специально я стала твоей паранойей.
Лион снова подходит, поднимает на ноги, прижимает к себе, скользя руками по моему телу. Глубокие прикосновения теплых рук, пробуждающие чувства и страсть, отчего горло на миг перехватывает. Но танец продолжается. Я смотрю в глаза цвета молочного шоколада и, позволяя меня вести в танце так, как заблагорассудится вампиру, допеваю последний куплет:
Не бойся, милый, это всего лишь чувства,
Не управляема сила восторга и грусти,
И ощущения сладостно невыносимы,
Так всегда происходит с теми, кто любит сильно.
Я твоей не владею душой, не владею телом,
Ничего не творила с тобой — ты сам всё сделал.
Как наркотик меня прими вместе с пыткой и счастьем,
Так всегда происходит с людьми, ослеплёнными страстью. [9]
Последнюю строчку я уже не пропела, а прошептала на ухо Лиону горячим шепотом. Музыка затихла, и мы замерли, глядя исключительно друг на друга и тяжело дыша.
Некоторое время на поляне стояла тишина. А потом, не поверите, раздались аплодисменты. Вот только мы этого не услышали. Ибо вампир, отмерев, коварно улыбнулся и поцеловал меня. Так, что я сразу поняла — в дальнейшем праздновании на сегодня мы вряд ли примем участие. Лион подтвердил мои мысли, резко подхватив меня на руки. В следующий миг мы были уже далеко от костра, поляны и семьи...
Глава десятая
Первое, чем меня порадовал новый день — персональная грелка тяпнула меня за ухо. Ну, вернее, Лион. И не совсем тяпнул, а нежно так укусил, щекоча дыханием кожу и заставив улыбнуться. Сладко потянувшись в кольце теплых рук, я лениво приоткрыла один глаз и посмотрела на вампира, сейчас больше был похожего на сытого кота, которого так и тянуло почесать за ушком. Что я и попыталась сделать, попутно намереваясь коварно растрепать и без того взлохмаченные черные волосы. Увы, моим планам сбыться не удалось. Руку поймали и, глядя мне в глаза, с улыбкой поцеловали тыльную сторону ладони. Затем, немного подумав, локоть. Плечо...
Совершенно растаяв, я просто из чистой вредности прошептала, даже не пытаясь скрыть довольную улыбку:
— Если ты так продолжишь... мы опоздаем на завтрак...
К этому моменту коварный вампирюга добрался до ключицы, попутно кончиками пальцев нежно вырисовывая какие-то узоры у меня на спине. Сии нехитрые действия мешали мне думать, чего, вероятно, и добивался Лион. Нет, одна-то мысль точно была...
На миг замерев, вампир с самыми соблазнительными нотками уточнил, слегка касаясь губами моей шеи:
— А ты хочешь есть?
Я нарочито задумалась, прикусив нижнюю губу и откровенно наслаждаясь легкими поцелуями Лиона, на которые так и тянуло ответить чем-то большим. Пока же только ласково провела ладонью по шее вампира к груди, легонько скользнула на живот и... нарочно замерла, услышав, как дыхание Лиона стало глубже. Довольно улыбнувшись, все-таки призналась:
— Пока что нет...
Вампир мой ответ понял правильно. Всего миг — и я лежу спиной на кровати, а надо мной нависает Лион. Он не прижимает меня, оставляя иллюзию свободу, мол, если только захочу, могу оттолкнуть и уйти. Вот только взгляд шоколадных глаз такой... Инкубам до этого вампира, как чертям до ангельского сана!
— Ну а мой завтрак уже и так здесь, — нагло заявляет Лион и снова целует мою шею, но на этот раз куда настойчивей. Затем, на миг отстранившись, вампир шутовски оскалил клыки, но я-то знаю, что он не голодный, потому без спроса обвила руками его шею и притянула к себе, подставив вместо шеи губы. Между тем руки вампира словно живут своей отдельной жизнью, скользя по моему телу глубокими, чувственными прикосновениями. А учитывая, что за годы Лион успел изучить мои самые чувственные места...
Хорошо, все-таки, что у меня в комнате звуконепроницаемые стены. Там же ведь где-то дети по дому бродят. Но в тот момент мне было точно не до них!
На этот раз после всего мне уснуть не дали. Но, что самое обидно, дали на это надежду. В смысле, я как раз успела отдышаться и пригреться, уткнувшись носом в плечо любимому вампиру, и уже проваливалась в сладкую негу, разомлев от прикосновений теплых пальцев, перебирающих мои волосы, как Лион негромко прошептал:
— Кое-кто обещал рассказать одну занятную историю...
Я в ответ протянула только "ммм", все еще тая надежду еще немножко подремать в тепле, уюте и под такой надежной защитой. Все-таки редко такое случается.
На такое мое поведение Лион ответил очень просто: коварно и вкрадчиво прошептал мне на ушко:
— Или мне снова пристать к тебе? Выбирай: либо разговор, либо... — подтверждая свои слова, вампир легонько провел кончиками пальцев по моему боку, скорее щекоча, чем действительно пытаясь соблазнить.
Лениво приоткрыв глаз, сонно уточнила:
— Это угроза?
— Она самая.
Явно продолжая "угрожать", Лион легонько коснулся моих губ своими. Ну нет, я так не согласна. Слишком мимолетно. Ради того, чтобы восстановить справедливость, пришлось таки немного проснуться и приподняться, чтобы продолжить поцелуй. Более долгий, но такой же легкий, чуть дразнящий. Увы, не переходящий ни во что большее. Вампир "угроз" выполнять не собирался, а, скорее, наоборот, делал все возможное, чтобы я поняла: разговор — лучший выбор. Обидеться, что ли? Как ни печально, но на этого кровопийцу обижаться нереально.
Печально вздохнув таким своим мыслям, я переползла еще ближе к Лиону (вернее, нагло забралась на него — ничего, потерпит) и спросила, поглядывая на него с легким прищуром:
— Так что там кто кому обещал?
— Ты. Мне. Рассказать.
— Что? — в моем голосе звучали негромкие мурлыкающие нотки. А вы бы не замурчали, если бы вас так нежно почесывали за ушком? Украдкой я любовалась на улыбку Лиона. Нет, ну какой же он все-таки... Даже нормального определения подобрать не могу. Соблазнительный и такой родной одновременно...
— О том, откуда и при каких обстоятельствах у тебя появился сын.
Я чуть нахмурилась, пытаясь припомнить, когда ж я такое обещала. Ну да, точно. Меньше месяца назад, когда мы ходили по магазинам. Какой, однако, Лион злопамятный. Хотя, с его точки зрения, это называется — долгопомнящий. Ладно, раз обещала. Притворно тяжко вздохнув, я устроилась поудобней и принялась рассказывать, прикрыв глаза. А между тем пыталась прикинуть, где мог провести ночь тот, о ком мы говорим. Надеюсь, о нем позаботились...
— ...Ну вот такая история. Не знаю, может, ты решишь, что я поступила глупо, но... Я привязалась к мальчику. Знаешь, как я была рада видеть вчера его улыбку, как он веселился? У него ведь, по сути, не было нормального детства. С такой-то матерью, которая... — Договорить мне не дали, приложив палец к губам. Только тут я опомнилась и вернулась к реальности, заглянув в глаза Лиона, который во время моего рассказа и слова не вставил, просто внимательно слушал.
— Не стоит, малышка, — тихо прошептал вампир и мягко поцеловал меня. — Ей тоже было нелегко. Ведь что-то же ее вынудило так поступить?
Я промолчала, вместо ответа доверчиво прижавшись к любимому плечу. Некоторое время мы молчали. Не знаю, о чем думал Лион, а мои мысли крутились около Леши. Захотелось увидеть мальчика, поговорить с ним. Мы ведь толком и не общались после первого дня праздников. Да и я ведь обещала ему подарок...
Мои мысли прервал тихий вопрос Лиона, которого я никак не ожидала:
— Эврика, тебе не кажется, что Леше нужен... отец?
Чуть вздрогнув, что не мог не почувствовать вампир, я подняла взгляд и заглянула в карие глаза, боясь увидеть подтверждение своих подозрений. Лион смотрел на меня выжидающе, с тихой надеждой... впрочем, не слишком надеясь, что она исполнится. Не выдержав, отвела глаза. Уточнять, что именно имел ввиду Лион, не было смысла. Как, впрочем, и отвечать. Захотелось плакать. Маленькое волшебство разрушилось.
Легонько поцеловав плечо Лиона, едва слышно прошептала:
— Прости.
И поспешила слезть с него и встать с кровати. Не хотелось сейчас уходить, не хотелось делать больно. Но иначе ответить я тоже не могу. Сердце не дает. Чего-то не хватает ему. Глупый орган...
Не успела я отойти и на пару шагов, как вампир притянул меня обратно, крепко обняв за талию и прижав к своей груди. Наклонившись к моему уху, Лион прошептал тихо, с любовью, за которой мне сложно было не заметить грусть:
— Я буду ждать. Я всегда буду тебя ждать. Для меня ты — единственная.
Мне оставалось только кивнуть и прикрыть глаза, чувствуя, как щиплет глаза. Вероятно поняв, что от его слов мне стало только тяжелее, вампир резко развернул меня к себе и настойчиво, жадно поцеловал. Я доверчиво подалась вперед, обвив Лиона за шею. Пусть больно, путь так хочется плакать, но в его руках все равно так тепло, так сладко от его поцелуев...
Оторвались мы друг от друга не скоро. Я почти успокоилась. Все еще не отпуская шею вампира, я заглянула в его глаза и, чуть улыбнувшись, негромко спросила:
