Эргемар согласно кивнул. От страшного "Корпуса Н" осталась только черная от копоти коробка с провалами окон и кое-где сохранившимися остатками перекрытий. Славно пылало, надо понимать! Дым от этого пожара, пока его окончательно не погасил короткий, но интенсивный дождик, прошедший здесь час назад, можно было увидеть даже из-за периметра.
"Это сами пришельцы его подожгли?" — вдруг заинтересовалась Териа.
"Пожалуй, да, — передал Эргемар, задав этот вопрос Гредеру Арнингу и выслушав его ответ. — Во всяком случае, он полыхал вовсю еще до появления здесь наших десантников".
"Интересно, а куда девался его персонал? — снова спросила Териа. — Всех удалось взять в плен?"
На этот раз диалог с Арнингом продолжался немного дольше.
"Гредер говорит, что под самим зданием нашли только одного пришельца, без сознания, — наконец, сообщил Эргемар. — Похоже, он выпрыгнул из окна, когда там уже хорошо вспыхнуло. Ожоги, вывихнутая нога, потом кто-то, кажется, крепко стукнул его по голове. В общем, досталось бедняге! С собой он имел только небольшую сумку с какой-то компьютерной штучкой. Так в нее крепко вцепился, что его прямо с ней унесли в госпиталь".
"Сходил бы ты туда, — предложила Териа. — Может, узнаешь его".
"Может, и узнаю... Да, тут Гредер еще добавил, что, вроде бы, нашелся и здешний шеф. Помнишь, гад этот толстый?! На него наткнулись десантники недалеко отсюда. Или он на них... Оказал сопротивление и был убит. А больше никого не нашли — ни живыми, ни мертвыми. Не удивлюсь, если все они — там..."
"Мутная история, — рассудила Териа. — Вот что, милый, если тебе не трудно, сходи все-таки в госпиталь. Может, тот пришелец уже пришел в себя. Ты же понимаешь, нам всем очень важно выяснить, что произошло с "Корпусом Н", и где теперь микробы".
"Все будет сделано, моя королева!" — Эргемар мысленно отдал честь и повернулся к Гредеру Арнингу, чтобы передать ему слова Терии.
Неведомый пришелец все еще лежал без сознания внутри регенерационного аппарата, и врач-кээн сообщил, что он будет выведен из медикаментозного сна не раньше завтрашнего утра. "Компьютерная штучка" была уже опознана как блок памяти, но ознакомиться с его содержимым не удалось — он был как-то хитро запаролен.
Эргемара больше ничего не держало в госпитале, и он попросил Арнинга проводить его в морг. С одной стороны, ему хотелось убедиться в смерти проклятого пришельца. А с другой, помня, что представлял из себя толстяк-шеф, Эргемар как-то не слишком верил в то, что он способен погибнуть как солдат — в бою и с оружием в руках. Может быть, за него приняли кого-то другого?!
Однако, увидев массивный труп, лежавший на столе с металлической крышкой, Эргемар убедился, что ошибки нет. Это был действительно начальник группы Отдела Специальных Исследований во всем своем сомнительном великолепии. На его искаженном лице застыла яростная гримаса.
— Совсем психованный был! — заметил немолодой сержант, сопровождавший Эргемара и Гредера Арнинга в эту обитель смерти. — Ребята говорили, прямо без оружия на них бросился! С каким-то баллончиком наперевес, будто тараканов каких травил!
— С баллончиком?! — Эргемара мигом прошиб холодный пот. — Каким еще баллончиком?!
— Найдите, пожалуйста, свидетелей гибели этого пришельца, — обратился к сержанту резко помрачневший Гредер Арнинг. Судя по его побледневшему лицу, он тоже все понял. — Это очень важно!
— Вот с ним он на нас напал! — солдат-десантник поднял с земли пробитый навылет цилиндрик из тонкого металла. — А эта коробка была у него в руках. Да, очевидно, там лежат такие же.
Эргемар наклонился и осторожно вытащил из гнезда длинный узкий баллончик с красной плоской пластиковой крышечкой. Он как две капли воды походил на тот самый дезодорант, который когда-то получил от пришельцев несчастный Кука. А потом умер от страшной болезни, от которой по всему телу идут ржаво-коричневые пятна, а вместе с ним — его подруга Стана и еще двенадцать человек. Как, без сомнения, умер бы и сам Эргемар, если бы не получил вакцину.
Вакцина! Ему рассказывал о ней Гредер Арнинг! К счастью теперь они отнюдь не беспомощны перед инопланетной заразой!
Почти спокойно Эргемар мысленно связался с Терией.
"Тери, у нас проблемы. Утечка из "Корпуса Н" все же произошла. Срочно объявляй своей властью строгий карантин!"
Драйден Эргемар не знал, что его распоряжение немного запоздало. В этот момент с близлежащего аэродрома как раз взлетал легкомоторный самолет. В его узкой кабине за спиной пилота устроился курьер, отправленный в захваченную заговорщиками временную столицу Барганда город Кептелл.
С собой он вез не только важные новости. В его носоглотке только что укоренилась и начала размножаться колония инопланетных биоконструктов — возбудителей ржавчины.
Глава 34. Тотальное уничтожение
Утро наступило как-то внезапно. Просто пластиковое окошко штабной палатки, через которое пробивались огни ярких фонарей, освещавших Площадь, поблекло и посерело.
Возможно, Суорд, проведший последние сутки на ногах, даже не обратил бы на это внимание, если бы ни одно весьма существенное обстоятельство: у него вдруг закончились срочные дела. Всю ночь он без устали вел переговоры, вникал в различные вопросы, отдавал распоряжения, произносил речи со сцены и просто разговаривал с людьми, собравшимися на Площади, а теперь этот вал забот схлынул. Конечно, не до конца — новый день должен был принести много новых забот, но, по крайней мере, у руководителя Союза Борьбы впервые появилась возможность хотя бы оглянуться по сторонам.
С наслаждением вдыхая свежий утренний воздух, Суорд в сопровождении помощников, связных и телохранителей вышел из палатки. Принятый незадолго до полуночи мощный стимулятор все еще продолжал действовать. Суорд чувствовал себя бодрым и полным сил, а его взгляд был остер и способен подмечать малейшие детали.
Штабная палатка, обычная с виду, но изготовленная из специального многослойного армированного материала, выдерживающего выстрелы из игломета крупного калибра, находилась на самом краю Площади, под стенами Министерства энергетики. Рядом в одной из декоративных ниш притаилась неприметная дверца. Она казалась запертой и давно заброшенной, но Суорд не сомневался, что при необходимости она легко откроется, а за ней будет путь к спасению.
Впрочем, об отступлении и бегстве Суорд в этот момент и не помышлял. Нельзя сказать, что он был полностью уверен в победе, но он и его люди сделали все для ее достижения.
За вечер и ночь обширное пустое пространство Площади превратилось в военный лагерь. В шестиугольные плиты покрытия были безжалостно вбиты многочисленные костыли, к которым крепились тросы, поддерживавшие сотни больших палаток.
Большинство из них предназначались для отдыха. Туда потоком шли люди, отстоявшие ночную вахту, а им на смену поднимались те, что уже отдохнул и мог сменить товарищей. Но из некоторых палаток доносилось гудение генераторов, возле других стояли очереди — там выдавали горячий туа или витаминные смеси, а еще над одной Суорд заметил антенны. Это был, очевидно, узел связи.
Именно туда и направился глава Союза Борьбы. Благо пока вокруг не происходило ничего такого, что требовало его срочного внимания, и никто не искал немедленной встречи с ним. Занимаясь всю ночь организацией, он видел только один, хотя и очень важный участок работы. Теперь ему была нужна картина в целом.
В углу связной палатки перемигивались огнями мощные сервера, а по центру был установлен ряд легких столиков, за которыми сидели, склонившись над компьютерами и планшетами, несколько сосредоточенных молодых людей. И, как минимум, одного из них Суорд неплохо знал.
— Таутинг!
— Да, командир! — руководитель Молодежного комитета в Столице порывисто вскочил с места. — Исполняю обязанности начальника информационной службы!
— Очень полезное дело! — с неподдельным одобрением оценил Суорд. — Кто это с вами?
— Наарит, моя невеста! — Таутинг, чуть смутившись, представил ему фигуристую статную красавицу с фиалковыми глазами и темно-лиловыми пышными волосами, не отрывавшуюся от электронного блокнота. — И наши друзья из Управления Императорского Двора.
— Серьезная организация! — доброжелательно кивнул Суорд. — Тау, вы сможете ненадолго оторваться от работы? Я всю ночь занимался делами лагеря. Расскажите, что происходит вокруг.
— Прежде всего, обстановка в Столице, — начал докладывать Таутинг. Они вышли из связной палатки и медленно двигались по направлению к сцене, проходя мимо ряда полевых кухонь и фургонов, из которых шла раздача рационов. — Она фактически парализована. Над городом видны многочисленные столбы и шлейфы дыма. Не работают госучреждения и распределители, не действует транспорт. Многие люди уходят с Площади, опасаясь за семьи и родственников, но им на смену приходят новые. Они идут пешком по мостам, они не перекрыты...
— Кто контролирует город? — резко спросил Суорд.
К этому времени он уже получил ряд донесений о положении дел в Столице, но рассчитывал, что Таутинг владеет более полной, свежей и точной информацией.
— Пока трудно сказать. Полиция, как и прошлой ночью, сосредоточена в центре. Демонстративно ни во что не вмешивается. Столкновения с погромщиками из Старого Города продолжались всю ночь. Отряды самообороны не пустили их в рабочие кварталы, но они перенесли свою активность в районы, прилегающие к центру, где живет средний класс. Там они могут не бояться сопротивления. Народ не организован, привычки действовать сообща нет. Каждый сам за себя, и все хаты с краю. Индивидуалисты!...
— Все равно, надо озаботиться и их защитой. Это тоже наши люди, — вздохнул Суорд. — Большие жертвы?
— Пока громят только распределители, в квартиры не вламывались, хотя есть пострадавшие среди прохожих. Убитых с нашей стороны — до дюжины, раненых — порядка полусотни, довольно много избитых. Погромщики, как правило, боя не принимают и нападают только толпой на одиночек и небольшие группы.
— Неприятная обстановка, — Суорд повернулся к одному из помощников, сопровождавших его. — Свяжитесь с командованием самообороны! Пусть переходят в наступление, вытесняют погромщиков в промышленные зоны, ищут способы взаимодействия с ведомственной охраной! Город надо брать под контроль! Власть пока игнорирует нас и пытается отвлечь внимание людей с помощью погромов, хочет заставить их бояться за свои семьи. Надо наступать, надо поддерживать интерес людей, находящихся на Площади! Они — это главное средство давления на власть! Остановиться, отступить, перейти к пассивной обороне — значит, проиграть!
— Будет сделано! — помощник, получив приказ, убежал.
К этому времени Суорд, Таутинг и сопровождавшая их свита приблизились к сцене, но пока не смешивались с окружавшей ее толпой. Именно сцена являлась сейчас центром Площади, фокусом непрерывного людского кругооборота. За всю ночь она не пустовала ни минуты. Выступления артистов, многие из которых пришли на Площадь сами, по зову сердца, сменялись речами — часто неподготовленными и сбивчивыми. Люди впервые за многие годы получили возможность высказаться и теперь буквально рвались к трибуне.
Впрочем, именно сейчас перед микрофонами стоял один из старейших членов Союза Борьбы — Саэнк, кличка Пятнистый. Суорд восхищенно покачал головой. Кто бы мог подумать, что скромный продавец книжного магазина, известный посвященным лишь как автор публицистических и агитационных материалов, окажется еще и таким прекрасным оратором?!
Никто на Площади сейчас не обращал внимания на его скромную внешность. Пожилой лысоватый человек, смешно растягивающий гласные, превратился в трибуна, властителя дум. Люди слушали его, затаив дыхание, ведь он говорил именно то, что они всегда хотели услышать. Его слова доходили до них, брали их в плен, превращали в бойцов...
Какие еще таланты обнаружатся у людей?! — задумчиво подумал Суорд. Внезапно он понял, что не может, не имеет права проиграть. Он вдруг почувствовал, как на его плечи невесомой тяжестью легла ответственность за всех, кто находится здесь. Он собрал их, значит, должен дать им цель, должен вести их за собой. Нельзя допустить, чтобы этот искренний порыв десятков тысяч людей завершился ничем!
Об этом он и попытался сказать Таутингу, наверное, впервые за много-много лет испытав трудность в поборе правильных слов.
Однако Таутинг легко его понял.
— Люди со всей Империи смотрят на нас! — сказал он. — Из провинций сообщают, что такие же стихийные лагеря на площадях появились в нескольких дюжинах городов по всей Империи. И во многих местах мы ничего не готовили! Люди пришли сами!
— Совершенно верно! — с облегчением подхватил Суорд, наконец, нашедший нужные слова. — Люди, массы — это наша главная сила, главное оружие! И так будет всегда, пока мы сами не станем властью. Вот тогда, если мы разленимся, разжиреем и перестанем думать о народе, может найтись кто-то хитрый и умный, который сумеет повернуть наши же методы против нас. Помните, об этом, Тау! Я, наверное, не доживу до тех времен, но вы можете столкнуться с этой проблемой!
— Я запомню, — серьезно пообещал Таутинг. — Но власть пока не у нас.
Как и многие вокруг, он поднял голову. На низкой высоте над Площадью шла кавалькада катеров — это на экстренное заседание съезжались члены Совета Пятнадцати.
Обычно фельдмаршал Гдоод предпочитал приходить на церемонии и совещания одним из последних. Он не любил ждать, и предпочитал, чтобы ждали его. Но в этот раз он не только первым двинулся в зал заседаний Совета Пятнадцати, но и сам, не дожидаясь, пока это сделают замешкавшиеся служители, толкнул вперед тяжелые бронированные двери.
Фельдмаршала переполняла жажда деятельности, и подгоняло пробудившееся острое чувство опасности. Ситуация накалялась, и каждый час промедления мог стать роковым.
Всю ночь приходили сообщения одни тревожнее других. Послепраздничный день тоже был выходным, и люди, которым не надо было торопиться на работу или на службу, выходили на улицы и площади, присоединяясь к митингующим. К утру по времени Столицы беспорядки охватили уже тридцать пять провинций, причем, процесс шел по нарастающей. Теперь бунтовщиков на Площади с их преимущественно экономическими лозунгами можно было считать умеренными. В провинции уже начинали захватывать оружие в полицейских участках и военных частях территориалов, а также требовали отставки правительства и роспуска Совета Пятнадцати.
Однако даже не эти возмутительные выступления вызывали гнев Гдоода. Его беспокоило и злило бессилие властей — от центральных до местных. Волнений такого масштаба в Империи не было уже много дюжин лет, поэтому никто не знал, что делать. Полиция легко разгоняла сотенные толпы, умела справляться с тысячными шествиями, но ничего не могла поделать, когда на улицы выходили десятки, а в некоторых городах — и сотни тысяч человек. Служба Безопасности вообще бездействовала, ограничившись сбором информации.
Как не без оснований подозревал Гдоод, наряду с обычными глупостью и неумением здесь имел место и саботаж, граничащий с изменой и идущий с самого верха. И он собирался самым жестким образом спросить с его предполагаемых виновников.
