Зал быстро заполнялся, из пятнадцати кресел пустовали только два. Не хватало Нтаэлфа, находившегося в больнице после вчерашнего сердечного приступа, и... Оонка! Гдоод почувствовал, как его снова охватывает гнев, и попытался подавить его. Проклятый плебей решил поиграть на его нервах?! Так пусть же он удивится, когда ничего у него не выйдет!
Внезапно засуетились служители, запуская систему видеоконференций. Подвешенные над столом экраны осветились, и на них, видимый с любого места, появился Оонк.
— Я нахожусь в Тревожном кабинете администрации Особого Столичного округа, — деловито сообщил он, глядя в камеру холодным немигающим взглядом. — Принимаю неотложные меры по ликвидации мятежа.
— Какие еще меры?! — не выдержав, взорвался Гдоод, так и не сумевший сохранить хладнокровие. — Да вы сами спровоцировали этот бунт! Почему бездействуют полиция и СБ?! Почему вчера телевидение показывало это непотребство?! Почему вся сеть заполнена видеоклипами и сообщениями с Площади?! Все это не может происходить без вашего прямого попустительства!
— Не может, — неожиданно легко согласился Оонк. — Признаю, вчерашний инцидент на Площади помогли организовать мои люди. И я намеренно не дал приказ о прекращении телетрансляции. Если вы читали материалы, которые я разослал всем вам сегодня утром, вы должны были понять, для чего я так поступил. Союз Борьбы готовил вооруженное восстание, приурочив его к созыву Большого Совета! Я спровоцировал их на преждевременное выступление! Теперь у нас есть шанс покончить с ними одним ударом!
Гдоод открыто поморщился. Он прочитал эти материалы и нашел их достаточно убедительными. Однако что в них было правдой, а что — искусной фальсификацией СБ? Он не знал ответа на этот вопрос и пока не собирался его искать.
— Хорошо, пусть так, — процедил Гдоод. — Я рад, что вы хотя бы сейчас чуть приоткрыли завесу над вашими планами. А теперь приезжайте сюда, изложите свои дальнейшие замыслы, а Совет Пятнадцати решит, насколько они соответствуют текущей обстановке.
— А у себя в Военном Космофлоте вы тоже практикуете коллегиальное руководство во время кризисов?! — прищурился Оонк. — Обстановка напряженная, каждая минута может быть на счету. Я готов подавить восстание в самые сжатые сроки, но для этого я прошу у Совета предоставления чрезвычайных полномочий!
По залу словно прокатилась невидимая волна. В последний раз чрезвычайные полномочия запрашивал — и получил — двадцать лет тому назад Коог для подавления выступлений в 26-й провинции. А Оонк был одним из тех, кто реализовывал их на практике. И дело тогда закончилось обновлением состава Совета Пятнадцати почти наполовину.
— Неужели с бунтовщиками так тяжело справиться?! — взглянув на молчащего Гдоода, бросил реплику Тмаар, самый молодой член Совета Пятнадцати, до этого что-то активно просматривавший на своем планшете. — Надо просто оборвать бунтовщикам всю связь, отключить электроэнергию, вызвать войска и разогнать этот сброд с Площади! Расстрелять, наконец! Лишившись зачинщиков, толпа сама разбежится!
— А вы готовы лично отдать такой приказ?! — взгляд Оонка на мгновение полыхнул яростным пламенем, но тут же снова угас. — Вы лично возьмете на себя ответственность за смерти сотен, а то и тысяч людей?! Может, это вам, Тмаар, надо предоставить чрезвычайные полномочия?! Или вам, фельдмаршал?!
Тмаар опустил глаза. Гдоод отрицательно качнул головой. Никто из них не боялся крови, но проводить такую бойню всего за несколько дней до начала заседаний Большого Совета — это... дурно пахнет! Не успеешь оглянуться, как окажешься во всем виновным и загремишь в отставку, а верные соратники еще и подтолкнут в спину.
— Не беретесь?! Я почему-то так и думал, — Оонк позволил себе чуть-чуть, почти незаметно, презрительно улыбнуться. — Тогда я готов заняться этим грязным, но необходимым, увы, делом сам. Я прошу у Совета Пятнадцати чрезвычайных полномочий всего на восемь суток и готов ответить за все свои действия и бездействия в зале Большого Совета! Так как времени нет, предлагаю закончить прения и поставить вопрос на голосование!
Уже?! Сейчас?! Он хочет застать нас врасплох! Гдоод с лихорадочной скоростью прикидывал все "за" и "против".
С одной стороны, Оонк словно нарочно подставляется! Ведь на заседании Большого Совета его будет нетрудно обвинить в злоупотреблениях, превышении полномочий, излишних жертвах — да во всем, что угодно, и под этим предлогом вывести из Совета Пятнадцати.
Однако, с другой стороны, он все-таки замыслил эту комбинацию и, значит, на что-то рассчитывает! Может, на то, что, появившись перед Большим Советом в ореоле победителя восстания, он укрепит свою репутацию сильной руки и попытается напугать и перетянуть на свою сторону колеблющихся?!
Да, это вполне реально, прикинул Гдоод соотношение сил. Если на сторону Оонка перейдет хотя бы часть "болота", его собственное большинство перестанет быть таким уж твердым, и хватит малейшего промаха, чтобы началось неконтролируемое и безудержное бегство нейтралов, а затем союзников и даже клиентов "Семьи" на сторону будущего победителя.
Итак, проголосовать "против"?! Но, с третьей стороны, открыто пойти на конфликт с Оонком сейчас опасно. Если не дать ему чрезвычайные полномочия, а потом быстро подавить бунт не получится, Оонк в зале Большого Совета сможет обвинить его, Гдоода, в саботаже и затягивании беспорядков, а опровергнуть эти обвинения будет весьма нелегко.
Кроме того, пришла к Гдооду новая мысль, если Оонк хотя бы частично контролирует восставших, ничто не мешает ему в случае отказа в получении полномочий немного помочь мятежу, чтобы он разгорелся еще сильнее, а затем, когда ситуация станет совсем плачевной, повторить предложение. Или даже подтолкнуть бунтовщиков к открытому террору, а потом делано сокрушаться о тяжелых утратах, которые понесла нация.
Нет, допустить этого нельзя! Но Оонку слишком опасно и давать чрезвычайные полномочия, даже на короткое время. Еще не известно, как он ими воспользуется! Правда, стоит ли декларировать несогласие сейчас, ведь Оонк все равно настоит на своем?! Хотя...Стоп! Нтаэлфа нет, он в больнице! А без него у Оонка не набирается большинства!
Все эти размышления заняли у Гдоода всего несколько секунд. И вместо того, чтобы воздержаться, как он поначалу планировал, он проголосовал против предложения Оонка. А вслед за ним — Тмаар и остальные союзники.
— У вас только шесть голосов "за", — вежливо сообщил Гдоод замершему на многочисленных экранах Оонку. — Решение не принято. Приезжайте, наверное, теперь сюда. Будем вместе думать, как справиться с нашей общей проблемой.
Да, это самый лучший вариант! — Гдоод все больше уверялся в собственной правоте. Главное — потянуть время, а там уже днем в Столицу начнут прибывать войска. Они защитят все ключевые пункты, а при необходимости — подавят бунт. Но решение об этом должны принять они все, дабы никто из них не нес персональную ответственность, но и не мог потом выступить единоличным триумфатором.
— Ладно, — процедил Оонк и отключил связь. Просто отключил, ничего не сказав о своих дальнейших планах и не высказав никакой реакции на постигшую его неудачу.
Оонк так и не научился проигрывать, — с удовлетворением отметил про себя Гдоод. И вдруг с изумлением увидел, как по другую сторону длинного овального стола неожиданно подхватился с места один из оонковских блюдолизов, нынешний глава Службы Безопасности. Пробормотав что-то невразумительное, он с неожиданной для своей комплекции прытью бросился вон из зала, оставив коллег в тревоге и недоумении.
Начальник Службы Безопасности многое знал и еще о большем догадывался. Поэтому он и спешил изо всех сил, стремясь как можно быстрее покинуть обреченное здание. Он быстро шел, почти бежал по коридорам — солидный, вальяжный, в форме имперского комиссара СБ. Охранники и чиновники смотрели на него и оборачивались ему вслед с растущим беспокойством, но никто не решался остановить его или спросить.
Площадка... Лифт наверх... Куда он подевался?!... Начальник Службы Безопасности почувствовал, как его спина под роскошным мундиром становится насквозь мокрой, а пот заливает лоб.
Наконец, дверца неторопливо отошла в сторону. Начальник СБ ворвался в кабину. Кнопка... Во имя черных звезд, где кнопка?!... Да вот она, на самом видном месте!... Лифт поехал, а, как казалось начальнику СБ, невозможно медленно пополз вверх, каждую секунду сжигая в нем мириады нервных клеток.
Не дожидаясь, пока дверцы откроются, он протиснулся сквозь них и, отбросив все приличия, тяжело побежал к катеру. Дверцу на себя, внутрь и сразу вверх — на полной скорости!
И только когда катер оторвался от крыши, начальник СБ позволил себе на мгновение расслабиться. Ему удалось уйти, и он — шеф Службы Безопасности! У него под рукой тысячи людей, готовых выполнять его приказы. Мы еще посмотрим, кому достанется верховная власть в государстве!
Именно в этот миг завершилась программа активации, и бомба, несколько лет мирно пролежавшая в глухом подвале, наконец, дождалась своего звездного часа. Поднявшийся к небесам столб атомного пламени в ничтожные доли секунды поглотил и сам Дворец Совета Пятнадцати со всем его содержимым, и одинокий катер, успевший подняться над его крышей лишь на какую-то дюжину метров.
Оонк не ограничился одним лишь только подрывом бомбы. За две минуты до взрыва он отдал еще одну команду, по которой динамики системы всеобщего оповещения, установленные во всех административных и жилых зданиях Столицы, на улицах и площадях, начали транслировать кодовые слова. Неслышные для человеческого уха, они, тем не менее, воспринимались теми, кто в свое время прошел специальную обработку у доверенных менталистов СБ. Тайные приказы за считанные мгновения лишали этих людей рассудка, превращая их в нерассуждающие, беспощадные машины для убийства.
Давным-давно исчезла из виду кавалькада катеров, увезшая членов Совета Пятнадцати на последнее в их жизни (о чем пока никто из них не подозревал) заседание, а над Площадью продолжало нависать тревожное напряженное ожидание. Люди чувствовали, что сейчас где-то решается и их судьба.
Выдерживать такой груз было под силу далеко не всем. Тонкая струйка людей, покидающих Площадь, превратилась в настоящий поток. Но навстречу боязливым и благоразумным продолжали идти сотни новых бойцов, не видевших катеров или не испугавшихся их.
В штабе Суорда открытого страха, наверное, не было. Однако многие время от времени останавливались, с тревогой вглядываясь в низкое пасмурное небо. Предчувствие близкого боя заставляло людей сжимать кулаки и учащало дыхание.
— Почему мы только стоим и ничего не предпринимаем?! — улучив момент, спросил у Суорда Таутинг, на минуту оторвавшись от информационных сводок.
— А мы должны что-то предпринимать? — иронично изогнул бровь Суорд.
— Ну, не можем же мы просто ждать, пока нас задушат?! Надо действовать, атаковать! Брать приступом дворец Совета Пятнадцати, Министерства! Надо брать власть!
Суорд терпеливо вздохнул. Когда-то и он сам был таким же молодым и торопливым.
— Такое выступление нам пока ничего не даст, — объяснил он. — Конечно, мы сейчас можем без особого труда и без больших потерь занять весь Левобережный район. Но что мы от этого получим?! Две дюжины пустых зданий?!
— Они совсем не пустые! — заметил Таутинг. — У нас... то есть, в Управлении Двора, сегодняшний день вполне официально рабочий. И в Управлении по воспитанию, и в доброй половине Министерств! А Канцелярию Совета Пятнадцати чуть ли не перевели на казарменное положение, пока идет подготовка к созыву Большого Совета!
— И что вы предлагаете? — улыбнулся Суорд. — Сорвать ее?
— Нет, но...
— Власть любит символы, — серьезно сказал Суорд, глядя на молодых людей из группы Таутинга, внимательно прислушивавшихся к разговору. — Но для нашей победы недостаточно будет захватить Министерства или даже здание Совета Пятнадцати. Любая власть — это, во-первых, центр, который принимает решения, издает распоряжения и отдает приказы, и, во-вторых, аппарат, который исполняет их и воплощает в жизнь. И пока эта связка существует, власть непоколебима. Поэтому у нас есть два возможных пути. Первый — ликвидировать центр. Для этого не обязательно физически уничтожать его. Достаточно разрушить его информационный образ, показать его бессильным, слабым, немощным, не способным ни принимать важные решения, ни добиваться их исполнения. А когда аппарат сам откажет такой власти в доверии, нужно будет вовремя дать ему новый центр, которому он с готовностью подчинится.
— Например, выступив от имени Императора, — подхватил Таутинг.
— Совершенно верно. Это наш базовый вариант, — кивнул Суорд. — Но есть и второй путь. Сменить сам аппарат. Лишить противника контроля над ключевым звеном — низовыми исполнителями, реально работающими на "земле".
— И это тоже уже делается, — вставил Таутинг.
— Да, это уже делается, — повторил Суорд. — Но для этого все равно необходимо ослабление властного центра, чтобы исполнители не боялись перестать ему подчиняться. И здесь важнейшую роль должен сыграть наш мирный протест.
— Исключительно мирный? — уточнил Таутинг.
— Да! Оонк открыто толкает нас на вооруженное выступление, чтобы подавить его и предстать перед Большим Советом в ореоле победителя. И Гдоод с этой же целью начал стягивать в Столицу войска.
— И то, что мы ничего не делаем, должно сбивать их с толку! — с пониманием подхватил Таутинг. — Каждый из них с легкостью отдал бы приказ о разгоне нашего лагеря и зачистке Площади, но... не сейчас! Ведь через несколько дней открывается Большой Совет, а на нем объявление о победе над мирными демонстрантами может очень легко превратиться в обвинение в насилии над имперскими гражданами! Оонк и Гдоод будут мешать друг другу, лишь бы не дать сопернику набрать очки, и тем самым помогать нам!
— Да, примерно так, — согласился Суорд. — Нынешнее положение очень неустойчивое. И тот, кто, не удержавшись, сделает первый выстрел, проиграет.
Внезапно со стороны входа в связную палатку послышались истошные крики, шумная возня, хлопки выстрелов. Суорд резко напрягся и снова немного расслабился, когда в палатку стремительно ворвался начальник его личной охраны.
— Командир, вы здесь! — с облегчением воскликнул он при виде Суорда. — Произошло ЧП! Двое из моих парней внезапно открыли огонь по окружающим людям! Такое впечатление, что они вдруг сошли с ума! Как хорошо, что вы не успели выйти!
— Сошли с ума?! — Суорд озабоченно нахмурился. — Вам удалось взять их живыми?!
Начальник охраны молча покачал головой.
— Они убили шесть человек и ранили еще с дюжину. Выглядели совершенно невменяемыми, словно маньяки! Ребятам пришлось стрелять на поражение.
— И все же, я хочу взглянуть на них, — Суорд быстрым шагом направился у выходу из палатки. — Тау, вы со мной?!
Вокруг места трагедии вовсю бурлила толпа. Одни люди пытались в страхе бежать прочь. Другие, наоборот, стремились сюда, чтобы оказать помощь раненым или поглазеть на убитых. В этой суматохе Таутинг не сразу заметил то, на что немедленно обратил внимание Суорд.
