Полминуты шли молча. Николай обдумывал предложение. Но после выдал.
— Ведь всё, что там есть, в этих самых кодах — оно слишком элементарное. Но объём его огромен. Ну повысим мы на несколько часов, самогипнозом свой уровень мышления до уровня гениальности... Ну и что? Подключим скрытые возможности. Но это всё 'из пушки по воробьям'. Ведь надо только просто перелопатить аафигенный объём инфы. А после написать программы по переводу. И ещё отладить... Не! Овчинка выделки не стоит! Вот когда Проблему будем 'грызть' вот тогда и понадобится 'ускорение'. Тогда мы и вас подключим. Мозговой штурм под гипнозом даёт много. — Николай хмыкнул — и может что надумаем, заметим, чего наши умники на Полигоне не допёрли.
— То есть ты считаешь, что в области программирования что-то особо пробовать бесполезно?
— Я такого не говорил... Моё мнение — когда отпадут наши главные проблемы с выживанием, вот тогда и можно попробовать заделать 'переводилку кодов'. Так что я не об этом сейчас думал... я хотел предложить другое.
Николай снова замолчал. Было видно, что его мысли витают где-то далеко. Прошло меж тем изрядное количество времени, а Николай, похоже забыл, что говорил. Поэтому Владимир решил ему напомнить.
— Ну и что же ты предлагаешь делать? В области нашего выживания здесь.
Николай встряхнулся и тут же энергично продолжил прерванную ранее мысль.
— Да просто! Моя идея была какая? Взять реальные архитектурные проекты, со всеми приколами, и торговать ими. Или взять программу на планшетке, а после её же использовать для проектирования. Она работает очень быстро. Нужно только забить в неё все эти спецификации и цены на материалы.
— Так ты что, вручную их забивать собрался?
— Не! Не дурак. Я тут просто посмотрел как кодируются таблицы в их программе для проектирования, и написал простейшую программку по конвертации наших таблиц в ихние. На ихние, естественно, двоичные коды.
— Аутогипноз для 'ускорения' применял?
— Конечно! Там всё-таки целый ворох нетривиальных проблем решить надо было. Параллельно решить.
— Так может и всё остальное также?
— Не получится. Мозги 'посадим'. Заработаем ещё нервное истощение, и выбудем на неделю из строя.
— Что, так много пришлось решать?
— А как же! Ещё от Юли по башке получили, чтобы без её контроля мозги не перенапрягали — Николай оскалился в озорной улыбке — Я же говорил — там слишком большие проблемы... Но я отвлёкся. Я предлагаю сделать что... Берём реальный проект, и фоткаем его с экрана. Загоняем изображения в амерский комп-ю-тер...
Николай по слогам выговорил слово и продолжил:
— А после изображения уже им корвертим в 'вектор'... или просто сшиваем и распечатываем. Таблицы же распечатываем как есть.
— Ну если так вывернуться... то можно и попробовать. Всё равно надо расспросить Ефимыча. Он тут в бизнесе уже какую 'собаку доедает', думаю, что он нам должен подсказать что делать и что у нас может получиться.
Унылые загаженные переулки сменились более-менее чистыми, а ещё спустя несколько минут прямой чистой улицей.
Да и дома, что тут стояли уже не были настолько обшарпанными, как и до этого. Было видно, что их построили недавно. Огорожены они были где как: где просто железными заборами, а где высокими кирпичными или даже бетонными. За заборами возвышались двух-, трёх-, четырёхэтажные здания. Причём все эти здания не производили впечатления того, что там живут несколько семей.
Владимир обернулся к Николаю, и заметив, что он активно вертит головой рассматривая окружающие дома, пояснил:
— Это частная застройка. Каждый дом принадлежит одной семье. Или максимум двум.
— Ну ничего себе! — Николай по-прежнему мотал головой — там дома, пятиэтажки, разваливаются, а тут такой шик!
— Обычное дело для капитализма. Те, что в пятиэтажках, большей частью люди очень маленького достатка. Они не могут потратиться на ремонт... да и деньги на ремонт, что государство тут отпускает, безудержно разворовывается... Скорее всего, кто-то из вот этих — Владимир кивнул в сторону особо шикарных особняков — как раз и построил себе хатку за те ворованные деньги.
Николай тут же сжал кулаки и стиснул зубы.
— Пострелять бы этих сволочей! — также сквозь стиснутые зубы процедил он — совсем уже по-другому рассматривая окружающие строения.
— Многие так думают...
— ...Но ничего не делают к этому!
— Боятся...
— Наши предки не побоялись! Скинули уродов!
— А тут, по-моему, ещё не дошло состояние народа до того края, когда либо, бунт, либо смерть. Как тогда в семнадцатом было... Или тут народец в этой реальности другой? — задумчиво спросил сам себя Владимир, также как и Николай рассматривая окружающие особняки.
— Кстати, обрати внимание — Владимир ткнул пальцем себе под ноги — у каждого особняка, своё покрытие. Тоже изощрялись у кого плитка и укладка дороже.
— Ага... когда другие люди голодают! Сволочи!
— А им начхать на то, что кто-то голодает. Главное им хорошо. А тех кто голодает, они считают неудачниками... тут даже англицизм для этого применяют — лузеры.
— Я уже заметил, что тут в языке тьма этого г... намешано — неопределённо ответил Николай, с неприязнью огибая дорогущую с виду автомашину, припаркованную впритык к воротам дома.
— Да! Тут для нашей Юленьки — раздолье. Она социопсихолог. Тут сотню докторских на этих мерзавцах и идиотах написать можно. Вон например — Владимир усмехнулся и кивнул вправо.
Там через дорогу красовалась закусочная, но надпись была выполнена... — латиницей! Над заведением, сверкая неоном красовалось: 'Zakusochnaya'.
Чуть дальше было ещё хлеще. Какой-то малограмотный дурак, расписывал рекламу для своего заведения. Видно что сам и 'от руки'. Прямо на стене огромного серого здания типа ангар, в стиле западной 'граффити' было выведено 'Dizayn' и чего-то там ещё в том же стиле с кошмарным количеством ошибок. Типа 'по-англицки'[36]. Вторая часть надписи от греха была загорожена самой природой — поперёк неё висел целый забор толстенных сосулек.
— Э-э, так слово 'дизайн' как я помню, по-английски пишется не так!.. — с удивлением заметил Николай — по буквам — десигн... И не только по-английски!
— Ну конечно! Вот даже ты, не изучавший английский, это знаешь. А тут... такой уровень образования.
— ...И такой уровень обезьянничания! — дополнил Николай — могли бы и в словарь заглянуть, прежде чем писать.
Владимир оглянулся вдоль улицы, лукаво усмехнулся и задал вопрос:
— Я тут ЕЩЁ одну хохму заметил, но только когда тут уже раза четыре прошёл... не замечаешь?
Николай тут же завертел головой во все стороны быстро сканируя окружающие постройки.
— Не, не вижу.
— Туда посмотри! — Владимир ткнул пальцем в сторону проезжей части, и далее вдоль улицы.
— И... что?
— Асфальта НЕТ! Эти придурки супербогатые, никак не договорятся об асфальтировании этой улицы. Там, как видишь, гравийное покрытие и только.
— А может — тут же выдал предположение Николай — они 'забыли' обратиться к своим в горсовет?
— Не в горсовет. Тут это мэрией называется. Как на Западе. Впрочем, я думаю, что обращались... Поэтому, и сделали гравийку. А уже на асфальт деньги расхитили!
— Да как же это может быть?! — удивился Николай — и там на ремонт деньги растащили, и здесь украли!
— Да ничего удивительного — просто с милицией похищенными деньгами поделились. Это здесь, в терминах этого мира, называется 'откат'.
Николай любопытствуя, даже завернул и подошёл вплотную к проезжей части, чтобы удостовериться в том, что это ему не кажется.
Он нагнулся и посмотрел поближе в одну из канав колеи, что накатали авто. Покрытие дороги действительно было гравийным, что явственно проглядывало сквозь ледок, покрывающий дно колеи. Ныне гравий, пропитанный влагой смёрзся и представлял собой эдакое подобие очень скользкой бетонки, кое-где присыпанной песком.
— Вот это да! — с сильнейшим удивлением выговорил Николай и хохотнул.
— То ли ты ещё здесь увидишь... — философски заметил Владимир — когда побольше здесь по городу помотаешься, и людей послушаешь.
Дальше несколько минут шли молча. Николай уже с огромным любопытством продолжал вертеть головой, разглядывая дома, вывески, машины.
— О! А это чё?! — Николай, даже остановился, разглядывая вывеску с длиннющей надписью, выполненной по-английски. Владимир, шедший впереди тоже остановился и обернулся. Ему тоже сильно интересно было, что же там ещё удивительного Николай нашёл.
— Где?
— Та вон! Вывеска. На наглосаксонском... и чё они тут хотели этим сказать?!
— Ну... я как и ты знаю всего лишь три языка: родной, эсперанто и испанский, который в школе изучал... Ну ты не испанский, а китайский... А тут всё по-английски.
— Не три, а четыре! — ехидно, с подковыркой поправил Николай.
— ?
— Ещё один — русский матерный!
— Ага. В самый раз его употребить, так как я тут нихрена не понял... — поддержал его Владимир, внимательно, вместе с Николаем, разглядывая вывеску.
— А много ведь написано! И на кого эта хрень рассчитана? Уверен, что тут англичский мало кто из народу прилично знает, чтобы это прочитать.
— Кажется я понял... — Владимир указал на противоположную от входа стену здания, где красовалась подобная же вывеска, но на русском — я тут по подобным словам сличил, что и в испанском языке есть. Эта вывеска повторяет по содержанию ту, что на русском.
— Угу. Ну эт, значит, выяснили. Но всё равно: нахрена в чисто русском городе АНГЛИЙСКАЯ вывеска?!
— Придётся согласиться с Элей...
— А она что говорила? — Николай явно забыл.
— Ну помнишь, когда мы вселялись в общежитие, она говорила про язык рабов...
— А-а! Вспомнил! Хм... А ведь права!
Они ещё раз посмотрели на две вывески, висящие по обе стороны от входа в заведение. Но уже другими глазами. В свете догадки, которую некогда высказала Эля, эти надписи выглядели не просто несуразно, а позорно. Будто хозяин этого заведения изо всех своих сил старался крикнуть: 'Смотрите, смотрите! Я РАБ! Я очень аккуратный и очень покорный раб наглосаксонской цивилизации!'.
Ударение на 'нагло'.
Слишком уж нахраписто, нагло и подло действовала через своих неофитов, россиянских ренегатов эта цивилизация. Слишком уж прямолинейно англосаксы навязывали свой язык, свою культуру, и свои понятия о том, как должны думать, как действовать и вообще жить, подконтрольные им народы и цивилизации.
— А всё-таки, что за заведение? — заинтересовался Николай, заглядывая за Владимира и пытаясь рассмотреть русскоязычную надпись на второй вывеске.
— Дизайнерская фирма. Рекламные плакаты, баннеры и прочая чушь. Обычная муть для Запада.
— Аналог наших художественных мастерских?
— Ну... где-то как-то да... Ты лучше у Вадика спроси, чем они там у себя занимаются, а потом сличи с этими...
— А если совсем коротко?
— Ну вот эти — Владимир кивнул на стеклянную дверь заведения — они работают сугубо под заказ и за большие деньги. Бóльшую часть денег, естественно, забирает себе владелец. Рамки заказа очень жёсткие. Сроки также.
После непродолжительной паузы Владимир продолжил.
— Наши же художники, имеют возможность заниматься живописью в этих мастерских, и у них это является работой. То, что они написали сугубо по своему настроению в виде картин, продаётся в специализированных магазинах. В этом они действуют как обычные кооперативы. В рамках же кооператива они ещё и идеями, мастерством обмениваются. Если же приходит заказ от администрации города, или от строительного треста, тогда они выполняют этот заказ. Часто все вместе. Рамки этого заказа также гораздо более мягкие, чем у этих — Владимир кивнул на дверь заведения — правда, если что не понравится комиссии, при приёмке эскиза, могут и настоять на переделке. Так что у наших художников свободы творчества гораздо больше, чем у здешних.
— А откуда вы это знаете? — тут же заинтересовался Николай — ходили, что ли к ним?
— От Вадика. Я его раз разговорил на впечатления от его работы там, дома. Интересно...
— А об этих? — Николай кивнул на дверь.
— А это мне потом, после Вадика, Ефимыч рассказывал. Он же с ними довольно часто дела имеет. Кстати, как я понял, именно с этими. Что здесь обитают.
— А!.. — Николай быстро потерял интерес к заведению, его вывескам и повернулся в ту сторону, куда шли — и далеко нам тут идти?
— Уже рядом — понял его настроение Владимир, и также заспешил мимо англо-русских вывесок художественной мастерской, называемой здесь 'Студией арт-дизайна'.
Через несколько минут они упёрлись в конец улицы. Она упиралась в другую. Перпендикулярную ей но далее продолжения не имела. Прямо напротив, по линии продолжения улицы, стоял дом, с большой, массивной бетонной стеной. Сам дом ничего достопримечательного, чисто с архитектурной точки зрения, не представлял — обычный кирпичный куб, в два с половиной, этажа, с маленькими окнами и с совершенно полностью отсутствующими украшениями.
Достопримечательностью был бетонный забор. Он был не просто толстый и высокий.
Он был очень толстый. И тем не менее, штукатурка посередине его почти напрочь отсутствовала, а весь он в этом месте был изборождён трещинами.
— Ага. Заметил? — спросил Николая Владимир.
— Забор с трещинами?
— Ну да. Ефимыч живёт не здесь, а чуть дальше. А вот забор тут достопримечательность. Хозяин его уже раза три, говорят, восстанавливал. И каждый раз делал всё толще. Ну как видишь, не помогает.
— А чё это с ним? Чего-то я сегодня туплю немерено...
— Смотри... улица, вот эта, заканчивается как раз этим забором...
— Так это... нихренас-се! Это же с какой скоростью нужно лететь, чтобы так БЕТОННЫЙ забор покоцать[37]?!!
— Тут, говорят, на этом заборе, уже два 'Мерседеса', один 'Феррари' и четыре просто других иномарок вдрызг изничтожили. Пьяные мальчики, катаясь по окраинам города по ночам, видя ровную, прямую дорогу, давят на газ и несутся по гравийке с нарастающей скоростью. Думают, она дальше продолжаться будет за город. А тут такой облом — бетонный забор. Говорят, первый раз, какой-то хмырь, пролетел сквозь забор, окно и воткнулся в противоположную стену, за которой спали хозяева. Представляешь, какая у них была 'побудка' среди ночи?!
Николай за ближайший забор схватился от хохота.
— А хмырь, как не убился? — слегка придя в себя задал он весьма серьёзный вопрос.
— Ну тот первый, не убился. Но, говорят, долго в больнице валялся. А новый забор уже его папаня хозяину дома делал.
— И второй тоже снесли?
— Нет. Но повалили. С третьего забора уже не валили.
— Так это уже третий забор?
— Уже и не знаю. Возможно четвёртый или пятый. Последний раз, говорят, в этот забор ночью самосвал въехал.
— И не снёс? Хозяин что, его армировал?
— Возможно, но говорят что самосвал ехал не быстро. Увидеть вовремя белую стену густой снегопад помешал.
— И много тут побилось народу? — уже совершенно другим, серьёзным тоном задал вопрос Николай.
