# Партия

'Три минуты... четыре... пять... ровно восемь десять. Вот теперь можно идти'.

Готовлюсь встать, когда тишину комнаты взрывает оглушительная трель мобильного. Даже не глядя, могу сказать, кто мне звонит. Изгибая бровь, беру телефон: 'Что, нервничаешь, Васильев?'

'Снова двойка тебе за аналитику, Павлова', — ехидничает моё подсознание. Ещё бы: на определителе унылый, до боли знакомый, въевшийся мне в печёнки номер моего 'бывшего'.

'Олег... денег хочет или мириться? Или эта моя мама уже настучала ему про мои утренние сборы?'

С досадой сбрасываю звонок и принимаюсь рассматривать свои ногти, которые вчера поздно вечером с большим трудом выправила моя маникюрша. 'Больше никогда', — обещаю себе я, припоминая сцену, двадцать четыре часа назад разыгравшуюся в кабинете Васильева. От умственных упражнений меня отвлекает писк смс-ки. Помедлив, открываю сотовый: 'Внизу. АВ'. Моё сердце замирает, а потом пускается вскачь. Откинувшись затылком на стену, стараюсь успокоить дыхание и прикрываю глаза.

'Как странно, — приходит мне в голову, — звонок того, с кем я прожила пять долгих лет, вызывает лишь раздражение, в то время, как два простых слова, написанных человеком, с которым я вчера вошла в клинч, заставляют сердце бежать быстрее...'

Тряхнув головой, поднимаюсь с пуфика. Пожелав себе удачи и прихватив серую сумку, нарочито медленно запираю дверь квартиры и вызываю лифт. Набрав воздух в лёгкие, выбираюсь на улицу. Выйдя на крыльцо, я ожидаю увидеть озлобленного начальника, но меня ожидает очередной сюрприз: на крыльце нетерпеливо крутится Вадим Шевелёв.

— Привет! — здороваюсь я.

— Здравствуй-те, — растерянно тянет Вадик.

— Что? — Насмешливо изгибаю бровь.

— Не узнал вас... тебя. — Вадик сглатывает. Его выпирающий из горловины белой рубашки кадык скачет вверх-вниз.

— Это почему?

— Ну, из-за этого. — Вадим неопределённо кружит пальцем вокруг своего лица, намекая на мой макияж.

— Ах это, — небрежно пожимаю плечами. — Бывает... Не обращай внимания. Слушай, а где наш главный?

— Там, — Шевелёв указывает рукой влево и решает прояснить ситуацию: — Александр Владимирович за домом припарковался. Здесь 'Газель' разгружалась, ну и Александр Владимирович решил, что она его запрёт. А меня за вами... за тобой послал.

Прищуриваюсь:

— Вадим, а ты всегда зовёшь Васильева по имени-отчеству?

— Ну да. А что? — недоумевает Шевелёв.

— Да так, ничего. Ладно, пошли.

Сбежав с крыльца, Вадик подаёт мне руку. У него удивительно мягкая, широкая и уютная ладонь, но я вспоминаю совсем другие пальцы. Длинные, сухие, жёсткие. И невероятно горячие. Осторожно сжимая мою руку, Вадим старательно отводит глаза от моих ног. Спустившись, кивком благодарю его и освобождаю пальцы. Вадим украдкой вздыхает, потом, решительно тряхнув головой, обгоняет меня. Я следую шаг в шаг за ним. Через дорогу мы переходим вместе, а в зазорах между кустами акаций начинают поблёскивать серебристые очертания капота 'БМВ'. Наконец моим глазам открывается вид на Александра Владимировича. Первое, что я отмечаю: мы снова одеты в похожих тонах, я в мышиных, Васильев — в серых. Погружённый в свои мысли, облаченный в светло-серый костюм, белую рубашку и узкий чёрный галстук, начальник нетерпеливо поглядывает на часы и расхаживает рядом с машиной.

Разглядывая его сосредоточенное лицо, я пытаюсь понять, каким будет наш третий рабочий день и во что выльется эта поездка. Почувствовав мой вопросительный взгляд, Васильев оборачивается. Секунда — и его глаза начинают быстро перемещаться по моему лицу, груди, ногам, а в глазах появляется уже знакомое мне насмешливое любопытство. Признаться, не такой реакции я ожидала. Мне хотелось его смутить. Мне хотелось 'выглядеть'. Мне хотелось произвести на него впечатление.

'Да к чёрту! Мне просто хотелось нравиться...'

— Доброе утро, — сухо здороваюсь я. — Простите, я опоздала.

— Ничего... доброе, — Васильев, помедлив, кивает.

— Александр Владимирович, а я тоже Наташу не сразу узнал, — вклинивается в наш диалог Вадим.

— Я старалась, — скромно подаю голос я.

— Для завода в Калуге? Да, для завода как раз в самый раз, — невозмутимо сообщает начальник.

Оскорблённо вскидываю голову и впиваюсь в его глаза, но, к своему удивлению, вижу в них не злую насмешку, а искорку необидного юмора. Васильев мастерски возвращает себе безучастный вид:

— Ладно, садитесь.

Постукивая сантиметровыми каблуками 'балеток', направляюсь вперёд, но Васильев открывает мне дверцу позади места водителя.

— Но спереди будет удобней, — робко замечает Вадим.

— Зато сзади безопасней, — отрезает Васильев.

'Ах вот, значит, как: мужчины — на передовой, лицом к лицу к опасности, а женщины плетутся в хвосте, в тылу... Ладно, это я тебе тоже припомню!'

Ползу туда, куда указал мне мой господин.

— Устроились? — спрашивает мой повелитель.

— Да. Спасибо. Невероятно удобно, — с иронией отзываюсь я, разглядывая место, куда бы воткнуть свои ноги. За неимением лучшего, ставлю правую ступню на порог между передними креслами.

— Можете не пристёгиваться. — Мазанув глазами по моей розовой голой коленке, Александр Владимирович захлопывает дверцу. Кивком указывает Вадиму на переднее сидение, усаживается за руль и принимается щёлкать по кнопкам навигатора.

— Вы поговорить хотели. О заводе в Калуге, — вежливо напоминаю я. Васильев поднимает голову и ловит мой взгляд в зеркале заднего вида:

— Хотел. Но это мы обсудим, когда выедем на Калужское шоссе.

— Хорошо... а хотите, я покажу вам короткий выезд? Его не все знают, но я им пользуюсь, и я... — тараторю я и осекаюсь, поймав в зеркале два насмешливых глаза. Сообразив, что я снова лезу туда, куда меня не просят, отворачиваюсь к окну. Краем уха слышу шорох, предшествующий проигрышу мелодии. Через секунду в салон врывается мягкая увертюра. Васильев регулирует громкость, и 'БМВ', плавно тронувшись с места, уходит в разъём узких улиц между белыми двенадцатиэтажками. Мы проезжаем мой двор, утопающий в тополях, липах, акациях и высоких, увешенных ярко-жёлтыми шариками, цветов, названия которых я не знаю.

— Через двести метров свернём на Калужское шоссе, — откашлявшись, подаёт голос Вадим. Васильев молчит. Я киваю.

'Дура ты, Павлова, — бродит в моей голове, — что ты хотела ему доказать? Что ты — женщина? Что ты можешь 'выглядеть'? 'Для Калуги сойдёт...' Господи, да ты — как та брошенная любовница, что выходит в соседний супермаркет ухоженная и накрашенная только потому, что там может встретить своего 'бывшего'!'

2.

'У моего нового зама очень красивые ноги и грудь. А ещё ей собираются 'вдуть' Алтухов, возможно, Тарасов и уж точно Шевелёв... Супер, Наталья Борисовна! À couper le souffle, неплохо для третьего дня на работе. А вообще интересно, ради кого вы сегодня так вырядились?

Мысль о том, что Павлова решила 'выглядеть' для меня, заставляет меня улыбнуться. Положив правую ладонь на оплётку руля и перенеся локоть левой руки на ободок дверцы, я прячу улыбку и провожу указательным пальцем по губам, разглядывая 'балерину' в зеркале. Не знаю, что там Павлова делала со своим лицом, но выглядит оно потрясающе. Высокие скулы, мягкий, полный, очень женственный рот. Но больше всего мне нравятся её глаза. Обведённые чёрным, они кажутся глубокими и прозрачными, как вода в озере Байкал, недалеко от которого есть маленький город Слюдянка.

Там я и родился — единственный мальчик небогатой провинциальной семьи. Мой отец был инженером железных дорог, мама — домохозяйкой. Я был поздним ребёнком. Мама мечтала о девочке и, навёрстывая упущенное, пыталась отыграться на мне (шмотки, пианино, французский, последнее — по самоучителям). Отец был сторонником жёсткой муштры, во всём ценил порядок и дисциплину и видел меня исключительно офицером российской армии. В итоге получился идиотский симбиоз: я, сноб, педант и мизогинист . А может, это было закономерно? Ведь прошлое — странная штука: оно никогда не отпускает нас.

Но мальчика из Слюдянки давно уже нет, как нет и его родителей. И я, настоящий, предпочитаю не думать о прошлом, как и не знать о будущем. В городе больших денег, в котором живу я, нет места пустым иллюзиям. Здесь правят бал только голые факты и очень простой расклад: ты — и те, кто против. А эта девочка, которая сейчас грустно смотрит в окно, никак не может понять, почему она мне не нравится.

'Кстати, о Павловой...'

— Наташа, — окликаю притихшую на заднем сидении 'балерину'.

— Да, Александр Владимирович? — Павлова послушно отрывает от стекла унылый взгляд.

— Расскажите о заводе в Калуге.

— Что именно, Александр Владимирович?

Вадим настороженно подбирается на сидении. Я фыркаю.

— То, что знаете, Наталья Борисовна, — подлаживаясь под её почтительный тон, насмешливо отзываюсь я.

— С элементами исторических справок? — 'Балерина' изгибает соболиную бровь.

'О! А наша девочка возвращается...'

— Лучше с деталями биографии руководства. Я, видите ли, с директором завода познакомиться сегодня хочу.

— А я думала, вы его знаете... Ведь договор с заводом был подписан месяц назад, — задумчиво тянет Павлова.

— Наталья Борисовна, к вашему сведению, месяц назад я впервые за пять лет был в отпуске. Неделю назад вернулся, а тут сразу и тендер, и вы. Представляете моё состояние?

— Простите, Александр Владимирович, — Павлова цепляется взглядом за моё отражение в зеркале. — Ну, директора завода зовут Ивантеев Пётр Васильевич.

— Это я знаю, — благосклонно киваю я.

— И сегодня у него день рождения. Вот.

— Э-э, — замирает Вадик.

— То есть? — насторожился я. Поёрзав на сидении, Павлова пытается положить ногу на ногу. Но места мало, и она ограничивается тем, что скрещивает руки на пухленькой груди:

— Ну, директору завода сегодня исполняется шестьдесят один год. Дата не круглая, так что отмечать свой день рождения Ивантеев будет в узком кругу. И сегодня с утра на заводе его будут поздравлять подчиненные... ну, и может, партнёры. Так что мы с вами буквально попадаем с корабля на бал.

Ощущение такое, словно кто-то посреди тишины бухнул в ударные.

'Та-ак... Мне кажется, или наш третий день с Павловой понемногу превращается в третий раунд?'

— А вчера вы, конечно, не могли мне сказать про день рождения Ивантеева? — Я злюсь, забыв о своём обещании на раздражаться на Павлову. — Я бы встречу перенёс на другой день.

— Вчера? — задумчиво переспрашивает 'балерина'. В её глазах появляется уже знакомое мне упрямое выражение — предвестник будущего скандала. Но Павлова быстро берёт себя в руки и небрежно передёргивает плечиками. — А вчера мы эту тему не успели поднять.

'Ты же, псих ненормальный, вчера и слова не дал мне сказать', — вот что читаю в её глазах я.

— Ладно. Хорошо. Согласен. Моя вина, — неохотно и быстро признаюсь я, игнорируя потрясённый взгляд Шевелёва. Поворачиваюсь к нему: — А ты, кстати, куда смотрел?

— Я? А я не знал... а может, мы ещё успеем по дороге подарок купить? — покраснев, предлагает Вадик. Вид у него виноватый. Ещё бы: в отличие от Павловой не сообразил провентилировать биографию Ивантеева.

— А у нас уже есть подарок, — подаёт бодрый голосок 'балерина'. — Я позавчера кое-куда звонила и заказала доставку. Но поскольку доставка уйдёт на завод не раньше двух часов дня, то мы успеваем сами забрать наш подарок. Надо только в Калуге в один магазинчик завернуть.

Я принимаюсь преувеличенно-внимательно рассматривать 'балерину' в зеркале.

— И что же мы купим... в магазинчике? — озадаченно интересуется Вадим.

— Виски того сорта, который очень нравится Ивантееву.

— То есть я, по-вашему, с бутылкой к директору завода пойду, да? Вы себе это как представляете? — Пытаюсь уткнуться мрачным взглядом сразу в двух своих замов.

— Почему с бутылкой? — в свой черёд удивляется Павлова. — Это будет коллекционный набор односолодового виски.

Вадим восхищённо цокает языком. А меня пронзает догадка:

— Наталья Борисовна, а Тарасов не так ли с Ивантеевым знакомился?

— Ну да, так ли ... То есть так, — стрельнув в меня глазами, быстро исправляется Павлова. — Просто... ну, когда я узнала про тендер, я начала присматриваться к заводам. Так я вышла на завод Ивантеева. А вкусы Петра Васильевича выяснила уже у его секретарши. Ну, а потом познакомилась с Вячеславом Андреевичем, и он уже ездил на завод представляться Ивантееву сам ... Ах да, в магазине в Калуге банковские карты не принимают, но я захватила наличные. — Павлова за каким-то лешим помахивает своей серой сумкой.

— Спасибо, — всё-таки не сдержался я. — Но уж это я как-нибудь осилю.

— Как хотите, Александр Владимирович, — Павлова невозмутимо отворачивается к окну. Зато Шевелёв обретает дар речи:

— Наталья... Наташа, а можно вопрос?

— Да, Вадим, — учтиво кивает Павлова.

— С учётом вышеизложенного я правильно понимаю, что всем нам волей-неволей придётся присоединиться к праздничному застолью?

— Не совсем. Присоединиться придётся вам с Александром Владимировичем. Просто с женщинами Ивантеев... ну, не то, чтобы совсем не пьёт, но он будет неловко себя чувствовать. Так что я представлю вас Ивантееву, а сама пойду погуляю... на производственную линию погляжу... посмотрю на платы. Поговорю с начальником цеха, а вы с 'именинником' посидите. С виски и с разговором по душам... Это же провинция, тут свои вкусы, — небрежно добавляет Павлова.

Сообразив, что сейчас произойдёт, Вадим вжимается в кресло.

— Спасибо за пояснение, — проглотив 'провинцию', шёлковым голосом благодарю я. — А ничего, что я за рулём? А, Наталья Борисовна?

Павлова прикусывает губы и переводит задумчивый взгляд на Шевелёва. Вадим судорожно сглатывает.

— Наташ, я виски вообще не пью, — зачем-то сообщает он.

— Предлагаешь тебе водки взять в магазине? — изгибаю бровь я.

— Не пройдёт, — вклинивается в наш диалог Павлова. Возится на сидении и, ухватившись за мой подголовник, подтягивается ближе, одарив меня нежным облачком духов и видом на коленку. — Простите, конечно, Александр Владимирович, но пить с Ивантеевым придётся вам, иначе обидим директора. Он же всё-таки большой начальник, как и вы. Хотя и из провинции.

'Она что, издевается?'

— М-м. А Вадим что будет делать? — Я даже прищурился.

— Вадим? Ну, он будет на подхвате.

Шевелёв часто моргает. Павлова смотрит на меня невинным взглядом младенца. Я закатываю глаза.

— Супер, — наконец отмираю я. — Вообще-то я спрашивал, а обратно мы как поедем? Вадим у нас, между прочим, не водит.

— Ну, вообще-то у меня есть права, — подаёт обиженный голос Вадик.

— Нда? А когда ты последний раз сидел за рулём?

— Три года назад, — конфузится Шевелёв.

— В Калуге можно взять такси, — встревает Павлова.

— Мне завтра утром машина нужна, — огрызаюсь я. — Мне к заказчику ехать. К тому самому, что тендером нам по вашей милости удружил. К восьми часам утра и на другой конец Москвы.

— Ну, если хотите, то я могу сесть за руль вашей машины, — помедлив, предлагает Павлова.