| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В первый раз я не была такой уставшей. Ноги дрожали, голова гудела, болели глаза, уставшие вглядываться в темноту ночи, а стоило их закрыть, как на веках проступал круг света, фонарик светил не слишком широко, да и батареек надолго не хватило. В волосах запутались листья и нити паутины. На внешний вид наплевать, а вот то, что сердце стучит так, будто собралось выпрыгнуть из груди, и дыхание вырывается с присвистом, последние три километра дорога шла в гору.
Надо отдохнуть. Иначе могу снова вместо filii de terra попытаться отправиться в безвременье. Я несколько раз присела, выпрямилась и выровняла дыхание. На землю лучше не садиться, иначе велик соблазн и вовсе не вставать.
Второй переход дался мне одновременно и легче, и труднее. Легче, потому что в этот раз я была готова. Сразу стала мысленно напевать бравурную песню, не для поднятия духа, а так было удобнее выдерживать темп, сосредоточившись на шагах, а не на безумном нечто, которое идет за тобой, и от которого так хочется убежать. Тишина была снаружи, но не внутри. Возвращение в нашу тили-мили-тряндию прошло без эксцессов, правда, приятнее оно не стало. Мне показалось, даже наоборот, тошноту еле удалось сдержать, и трудность была в том, что время на этот раз тянулось бесконечно. Бесконечность в тумане. Когда вывалилась, я мысленно поблагодарила всех святых, что не дали мне сбиться с дороги. И пусть я как выжатый лимон и еще как минимум один переход впереди, но прошла. Я на стежке. На чужой. На несуществующей. Обычно это означало, что ее обитатели не могли сосуществовать с людьми, или не хотели, или не контролировали себя.
Из зарождающегося утра я перебралась в утро позднее. Надо добраться до креста, на нем свернуть налево, так сказать, сменить стёжку. Я шла быстро, но пара человек проводила меня задумчивыми взглядами. Наверное, повезло, что сейчас здесь так мало народу. Я вообще "везучая", потому как один из незнакомцев увязался следом, правда, на расстоянии, не то чтобы не мог догнать, не хотел, пока.
Слава Святым, Бесово стояло, в основном, за крестом, и обошлось без променада через все село с молчаливым то ли сопровождающим, то ли конвоиром.
Крестовая стёжка ничем не отличалась от перекрестка — те же встречающиеся и расходящиеся дороги. Я чуть замедлила шаг и обернулась. Незнакомец шел следом. Может, показалось, а может, он стал сокращать расстояние. Никогда не думала, что это так нервирует, непосредственной опасности нет, а вот потенциальная зашкаливает. Я еще раз оглянулась. Разглядеть как следует не получалось, в глаза сразу бросался оранжевый жилет с черной надписью РЭУ-3. Мужчина, не старый, нормального телосложения, тень от замызганной кепки скрывает лицо.
Новая стёжка уводила на северо-запад. Я почти на месте перехода, уже видно, как прозрачный воздух густеет и сворачивается в белые спиральки, стекая ниже и ниже по дороге. Самое время собраться, и пусть в животе образуются льдинки, царапая острыми краями и причиняя совсем не мифическую боль, им плевать на твой самоконтроль. Так, теперь вспомнить какой-нибудь навязчивый мотивчик. Простая мелодия тут же ввинтилась в мысли. Отлично. Я готова. Я пошла.
Из мира — в мир. Из Юкова наверх, к людям. Ночная прогулка по лесам и полям, очередной нырок вниз, в Бесово, обратно в мир нечисти. Теперь передо мной третий переход, еще глубже, в filii de terra. Никто не знает, как глубоко находится остров детей, никто не сможет нанести его на карту.
Зачем я обернулась? Да низачем, не смогла иначе. Преследователь был рядом, замер в пяти шагах позади. Во всей его позе мне почудилось что-то знакомое, что-то абстрактное, неуловимое, так как лица по-прежнему не было видно. Стоило на мгновенье отвлечься, как мелодия испарилась, стерлась начисто. С шага я тут же сбилась. В голове воцарилась гулкая пустота, и в ней, пока неярко, начал разрастаться ядовитый цветок паники.
Чертов преследователь! И чего ему дома сегодня не сиделось? А двигается-то как знакомо, люди так не могут. Что ему надо? Я опять оглянулась. Тот же белый непроницаемый туман перехода, ничего не видно. А если он здесь? Так и идет за мной? Если прямо сейчас подкрадывается ко мне со спины?
Тишина. Такой тишины не бывает. Надо спрятаться и переждать. Точно. Пропустить преследователя, пусть идет первым, и охотник и жертва поменяются местами. Вот у обочины толстый ствол, и ветви начинаются низко, взобраться не составит и труда. Или кустарник с густыми резными листьями, даже лезть никуда не придется, шаг — и заросли и туман надежно спрячут тебя от любых глаз.
Меня спасла собственная неуверенность и дикое ощущение неправильности. Ветки, листья, рядом темный влажный ствол в два обхвата. Что не так? И почему так странно колышутся тени? Минутку, какие тени, здесь нет солнца, лишь рассеянный серый свет. Без источника светится сам туман, но еле-еле. Что там могло шевелиться за кустом в темноте? Маленькое сомнение, и я остановилась на краю дороги. Может, куст был и не столь хорошей идеей? Я продолжала вглядываться в шевеление теней в двух шагах от дороги, туда, где туман темнел. И вдруг наткнулась на такой же взгляд с той стороны. Кто-то смотрел прямо на меня, слишком явно и тяжело, обладай он физической силой, я бы уже лежала придавленная к земле. Появись преследователь сейчас, обрадовалась бы как родному и, что вероятнее, спряталась бы за спиной, пусть сам в гляделки играет. Но он не появился. Никого здесь не было, кроме меня и взгляда из non sit tempus.
Я сглотнула, опустила глаза, заставив себя сделать два шага назад, этого хватило, чтобы туман и темнота обочины скрыли от меня чужой взгляд из безвременья. Мозги тут же встали на место. Я вспомнила, кто я, откуда и зачем иду. Третья стежка сегодня едва меня не затянула. Количество не торопится переходить в качество. Силы уходили с каждой минутой, ледяная глыба внутри продолжала расти, а я стояла посреди дороги в тумане. А должна быть совсем в другом месте, должна помочь. Где-то там, возможно, бродит моя Алиска, моя потеряшка. Я найду тебя! Все-таки я себя пересилила, переборола панику, дезориентацию и слабость. Пошла вперед по единственно возможному пути, почти не почувствовав, как дорога пошла в гору. Шла, монотонно переставляя ноги. Я не выбралась. Я вывалилась. Буквально. Упала на колени, стараясь удержать внутри съеденный бутерброд. Но он был настойчив. Я стояла на четвереньках, рассматривая траву и остатки завтрака. Не то чтобы мне это нравилось, силы поменять позу нашлись не сразу. Села, достала воду и отпила, оставив в бутылке едва ли на четверть. Побултыхавшись, жидкость вроде улеглась. С гадким привкусом во рту придется на время смириться.
Я в filii de terra. Я в безопасности. Если тот, кто шел следом, имел насчет меня нехорошие планы, сюда ему хода нет, потому что я теперь тоже часть этой земли, пусть и ненадолго.
Я встала, ноги дрожали, одежда прилипла к потному телу. Земля детей меня впустила, и по логике кто бы тут ни жил, он не должен воспринимать пришельцев как врагов. Или нет?
Лес вокруг очень похож на обычный. Березки, елки, под ногами трава вперемешку с хвоей, наполовину скрытые в тени папоротники. Не зная наверняка, куда попала, сказала бы, что я в мире людей. Сквозь кроны пробивается теплое солнце, даже птицы поют. Идиллия. Вечное лето самого безопасного места среди миров. В отличие от нашей тили-мили-тряндии здесь времена года не мелькают, как недели, и не тянуться месяцами, как у людей, здесь всегда тепло и всегда зелено, как на курорте.
В этом месте дороги не имеют значения, можно идти по любой. Я отряхнулась от налипшей травы и мелких веточек и пошла вперед, не сходя со стёжки, оставив проход за спиной.
Filii de terra — обособленная земля. Представьте себе солнце, каким его обычно рисуют дети. Круг с расходящимися в разные стороны лучиками. Так вот, центр — это и есть земля детей, остров, висящий в пространстве и времени. Лучи — это стёжки как статичные, так и самопроизвольные, спиральные. Очень много дорог ведет в filii de terra, и в любой момент можно создать новую. Если я пройду землю детей насквозь, то упрусь в переход, и не важно, куда я сверну или сойду со своей стёжки, этот остров со всех сторон окружен переходами. Эта земля, в отличие мира людей и нашей тили-мили-тряндии, не бесконечна, волшебное солнышко в переплетении стёжек. Входов без счета, и каждый выход на учете.
Сквозь листву мелькнуло что-то коричневое. Черепичная крыша низкого вытянутого домика. Я остановилась. За первым домиком шел второй, за вторым — третий. Белая штукатурка, темно-розовая, светло-желтая. Это раньше здесь было убежище, пока во время очередной стычки кланов в filii de terra вместе с детьми не угодил их наставник. Учитель здраво рассудил: чего время зря терять, война войной, а уроки по расписанию. Ну, а где два ученика, там и двадцать. Война закончилась, а опыт остался. В следующий конфликт дети отправились в убежище не одни. Постепенно шалаши из веток и постели из лапника сменились деревянными времянками, а те в свою очередь добротными срубами, многие из которых стоят до сих пор.
Хозяева давно поделили нашу тили-мили-тряндию на четыре названных по сторонам света предела — Северный, Южный, Западный и Восточный. Они могли ненавидеть и убивать друг друга, но не на этой земле. Filii de terra не оставила им ни малейшего шанса. Надо отдать правителям должное, они не стали рвать волосы от досады, хотя кто знает. Предок хозяина Северных пределов из рода Седых, владедец нашего Юкова и его стежки, смог заключить беспрецедентный договор. Ради него все воюющие стороны взяли тайм-аут, объединились, забыв про ненависть, территориальные претензии и вековые обиды. Потянулись с разных сторон караваны с материалами и бригады рабочих, в основном, из людей, в основном, из гастербайтеров. Выросли на острове безопасности красивые корпуса, учебные классы, столовая и полигоны. Правда, тогда негласного правила насчет людей, выполнявших работу, еще не существовало, поскольку речь шла о детях, рисковать не стали, мужиков из бывших союзных солнечных республик больше никто не видел.
Я прочла о земле детей все. что могла найти, узнала все, что могла узнать. Поговорила со всеми из нашего Юкова, кто был там хоть раз и не брезговал отвечать на вопросы человека. Современная filii de terra — это школа. Здесь постоянно проживало более сотни учителей и обслуживающего персонала. Число учеников варьировалось, то чуть больше, то чуть меньше пятисот. Немного на всю нашу тили-мили-тряндию, дети у местных рождаются не так часто, выживают не все и не всех посылают учиться. Обучение еще с прошлого века по внешнему кругу стало платным. Своей валюты местные не имели, но охотно пользовались любыми человеческими или драгоценными металлами, кроме серебра, камнями и даже натурой, в смысле услугами. Если ты владел редким и полезным навыком, даром, заклинанием или был мастером своего дела, то мог отработать обучение своего чада.
Многие ушлые родители отправляли своих отпрысков в filii de terra без оплаты, ведь убежищу нет дела до человеческих условностей, и оно всегда примет ребенка. Но и из этого умудрились извлечь выгоду, таких "бюджетников" не прогоняли, а пристраивали помогать по хозяйству, дабы отработать свое содержание. Учить учили, конечно, но мало и часто в ущерб основной, оплаченной группе. Классовое неравенство во всей красе. Получить такое урезанное образование для многих было единственным шансом "выйти в люди". Не всех детей можно было пристроить в человеческие школы, кто-то не мог себя контролировать, кто-то не очень походил на человека внешне, а кому-то нужны были совсем другие науки, нежели математика и литература. Пусть эти предметы тоже входили в список преподаваемых в filii de terra, наследник рода должен уметь не только разорвать горло врагу и организовать оборону стёжки, но и читать, считать, знать историю своего рода и ориентироваться по звездам. В общем, земля детей — лучшее учебное заведение в нашей тили-мили-тряндии, потому что единственное.
Я подошла к первому корпусу с торца. Время приближалось к полудню. Надо найти какой-нибудь административный корпус. Жаль, вывесок на домиках нет. Что-то подсказывает мне, что заглядывать во все двери подряд — плохая идея.
Я миновала домик, когда впервые услышала детские голоса, доносившиеся с другой стороны корпуса. Из-за дальнего угла постройки вышел ребенок. Он был один и явно не из той компании, что так заразительно смеялась. Мы увидели друг друга одновременно, так же одновременно остановились. Мальчишка. Одетый в потасканные кроссовки, темно-зеленый свитер и серые джинсы. Смотрелось скорее бедно, чем небрежно. На вид ему лет девять — десять, в руках держит железный ковшик с крышкой. Русоволосый и кареглазый парнишка минуту пристально рассматривал меня, а потом попятился. Ковш полетел на траву, крышка откатилась в сторону и какое-то неаппетитное серое варево вывалилось. Парнишка развернулся и побежал обратно. Что-то было не так и, скорей всего, со мной, возможно, я нарушила одно из неписаных, но незыблемых правил. Значит, общение с другими детьми откладывается.
За последним третьим в ряду домиком было несколько метров свободного пространства, с центром в странном вытоптанном пятачке земли диаметром метров двадцать. Залить такой асфальтом, и можно линейки проводить, очень уж мне напоминает пионерский лагерь времен моей юности. Но вряд ли я угадала, ни флагштока, ни трибуны, ни каменных статуй, просто земля, на которой ничего не растет. Дальше снова шли корпуса, сразу видно постройку другого времени. Деревянные срубы на первых этажах и наборные на втором. Забор с калиткой, за которым шли более новые кирпичные постройки. Через открытую калитку как раз шла целая компания детей на вид постарше, чем первый встреченный пугливый мальчишка.
Справа от пустого земляного круга я заметила чашу питьевого фонтанчика, еще одно напоминание о детстве. Я подошла и отвернула кран, струя воды тут же устремилась в небо метров на пять. Я и забыла, что надо регулировать напор. Настроение необъяснимым образом улучшилось. Вода была холодной, чистой, с легким сладковатым привкусом детства. Я напилась и наполнила бутылку. Хотела еще и умыться, когда меня грубо прервали. Кто-то подошедший сзади схватил за руку и оттащил обратно за крайний корпус. Надо сказать, проделано мастерски, быстро, сильно, я успела издать испуганный вскрик.
Любой из детей здесь сильнее меня, что уж говорить об учителях. Вернее, я предполагала, что стоящий напротив мужчина — наставник, а не повар. Одежда — свитер, брюки со стрелками, полуспортивные ботинки. Спокойный взгляд, не выдававший не то что раздражения, а вообще эмоций. Я вырвала руку, вернее, он предусмотрительно разжал пальцы.
— Здравствуйте, — сказал незнакомец.
Я кивнула, пусть невежливо, зато ни к чему не обязывает.
— Могу я узнать, что вы тут делаете? — сдержанно-учтивый тон, позаимствованный из старых фильмов, светлые длинные волосы, глаза цвета грозового неба, поза с высоко вскинутой головой кричали: сноб.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
