Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— С новым буздыганом?
— Да какие там буздыганы... Согласись, что две тысячи километров ехать, да еще в потенциально опасные места, ради только разок подраться — как-то глупо, правда? Причины есть более веские на то.
Я тоже поднялся.
— Ну, значит, так тому и быть. Но я буду готов и к буздыгану: а то такие вот домашние посиделки короля свартальвов с, хе-хе, людишками как-то слегка ломают мои привычные стереотипы...
Райзель пожал плечами:
— А какая разница? Если ты насчет того, что мы на вас в общем случае смотрим сверху вниз... Лично я не вижу разницы. Что человек, что свартальв — от клинка в затылок дохнут совершенно одинаково. Я это знаю лучше других, потому что к тому времени, как Черный Призрак впервые забрал жизнь мага-человека, на его счету уже было с полсотни своих магов.
— Даже так?
— Угу. Как бы много ни могла единичка — ее никто не принимает всерьез, пришлось заставить воспринимать меня адекватно. И мой путь наверх, к тому, что мое по праву, не мог быть бескровным. В общем, до встречи...
— Погодь. Твоя одежда еще не высохла. Король свартальвов будет рассекать по городу в халате?
— Вообще-то, на улице меня ждет мой королевский транспорт, там найдется, во что переодеться.
Он занес ногу для шага — и размазанной темной полосой перенесся на верх моей ограды. Ну, по крайней мере теперь я знаю, что Райзель не болен ничем, мешающим пользоваться дверями, они ему просто не нужны.
Когда на улице заурчал двигатель, я выглянул через калитку и увидел, как в конце улицы поворачивает неказистый грузовик с логотипом рыботорговой компании. Правитель Этрамы, стало быть, ездит по Кортании инкогнито.
Интересная деталь.
Я вернулся в дом, взял в руки электродубинку, пощелкал включателем, а затем положил на тумбочку возле входной двери. Хранить такую штуку в оккупированном городе обычно не очень разумно, но теперь у меня есть железная отговорка: вещь не моя, заходил иерарх Этрамы чайку попить и забыл.
* * *
Где-то дня два все шло своим чередом. С продовольствием дела стабилизировались, к тому же ко мне наведался наряд 'черных камзолов' и привез мой 'паек', натурально два центнера продовольствия. Я тренировал свартальвов и своих учеников, периодически узнавая новости у бывшего начальника полиции: перестать работать в полиции можно, но наработанные связи и осведомители никуда не делись. Я даже узнал от него презабавнейшую штуку: после вторжения его 'агентура' прибавила в числе, так некоторые криминальные элементы, прежде считавшие полицию врагами, теперь стали поставлять бывшим противникам информацию. Дошло до того, что из четырех криминальных группировок Гиаты две организованно заключили временный союз, с целью содействия изгнанию свартальвов, между собой и с бывшими полицейскими, которые, к слову, тоже не разбежались кто куда, а сохранили свою организацию, перенеся ее в подполье.
— Гляжу, вы не очень-то и удивлены, мастер Куроно, — сказал мне он после того, как сообщил эту новость.
— Ну, а чего тут удивляться? — пожал я плечами. — Криминалитет — такие же горожане, как и мы с вами, у них тут тоже дома и семьи, и они тоже не любят свартальвов. Вам, копам, еще можно дать взятку, но поди попробуй дать ее свартальву...
На самом деле, меня подобное положение вещей не удивляло по совсем другой причине: в Японии сотрудничество якудза и полиции и раньше часто имело место, а тенденция к легализации якудза не дала этому явлению уйти в прошлое. Европейцев удивляет, что во многих местах Японии якудза и по сей день часто поддерживают общественный порядок, иногда вместо полиции, иногда вместе с полицией, иногда и отдельно от нее. И то, что организации якудза не хранят в секрете ни свой состав, ни свое руководство, европейцам тоже удивительно. Но мне, японцу, союз криминалитета с полицией против общего врага не кажется чем-то странным. Напротив, объединение кортанцев, на время отбросивших все былое ради будущего — вполне закономерно.
Свартальвы думают, что они уже хозяева здесь, но пока что это еще далеко не так.
— Кстати, в городе есть кто-то, хорошо знакомый со Свартальвсхеймом? — спросил я его. — Хочется кое-что для себя прояснить.
— Вам в университет, на кафедру политологии. Правда, я не знаю, кто из преподавателей остался, а кто уехал.
В университет я пошел, но нужный мне человек, некий профессор Каддинген, уехал куда-то в глухомань к родне, намереваясь переждать смутные времена там, а других специалистов по Свартальвсхейму на кафедре вообще не было. Облом.
Райзель пока не появлялся, и я ломал голову, какую пользу можно извлечь из истории с ним. Если он и правда тот, за кого себя выдает... Хм. Не силен я в интригах, да и в свартальвах разбираюсь слабо. Но если правитель княжества едет в несколько рискованное путешествие — то уж точно не ради того, чтобы просто подраться. За его речами и любезностью может прятаться что угодно, но, скорее всего, ему от меня что-то нужно. И я даже имею предположение, что именно.
* * *
На ночь глядя случилось чрезвычайное происшествие. Мы спокойно себе отужинали и ложились спать, когда сонную тишину разорвали автоматные очереди. Одиноко треснул пистолетный выстрел — а затем снова злобный стук автоматов.
— Я пойду гляну, — сказала Гордана.
— Тебе делать нечего? Сиди тут, я сам посмотрю. Тем более что мой щит, в отличие от твоего, не боится антимагических боеприпасов.
Возле стены, выходящей на улицу, я не так давно сложил небольшую поленницу на случай, если в результате разрухи или войны настанут проблемы с газовым отоплением. Сейчас поленница пригодилась мне несколько иным образом: поднявшись на нее, я смог выглянуть через стену.
Снова залаял автомат. Я отчетливо увидел, как из переулка на той стороне улицы вылетел рой пуль, среди которых были и трассирующие, и впился в стену соседнего дома.
Вот и сюда пришла война. Раньше это была просто оккупация, когда по улицам ходят чужие солдаты, но не стреляют. Теперь уже дошло до стрельбы, и я могу только порадоваться, что обнес дом солидной каменной стеной: фанерные стены для пули ничуть не большее препятствие, чем классические бумажные 'фусума'.
Сразу после этого из переулка выскочил какой-то человек, на бегу обернулся, вытянул руку с зажатым в ней длинноствольным пистолетом и выстрелил. Свернув за угол, он затравленно огляделся.
Но варианты у него были неважные: сто метров влево до перекрестка, сто пятьдесят вправо, и переулок, из которого он выбежал — вообще единственный на всю улицу. Деваться некуда.
Решение пришло моментально. Я махнул ему рукой, привлекая внимание, и указал на калитку. Человек со всех ног побежал к ней, я же спустился с поленницы и отпер засов, а как только беглец влетел внутрь — снова запер.
— Кто?
— Черные камзолы, — прохрипел он.
Гордана выглянула из дома очень кстати. Я толкнул беглеца к двери.
— Спрячь! — велел Гордане, а сам полез обратно на поленницу, оглядеться.
Скорее всего, я сделал это зря, потому что аккурат в этот момент в переулке показались автоматчики. Они не рискнули прожогом выскочить на улицу, но осторожно выглянули — один налево, второй направо. А потом заметили меня.
Я здраво рассудил, что прятаться поздно, они могут принять меня за беглеца, а тогда проблем не оберешься. Потому на пару секунд остался на месте, осторожно наблюдая за происходящим и показательно держась руками за стену, а потом слез с поленницы.
Расчет в какой-то мере оправдался — чернокамзольники действительно увидели, что я не тот, кто им нужен, и не стали сразу стрелять — но только частично. Потому что десять секунд спустя в мою калитку загрохотали сапоги и на очень сильно исковерканном кортанском потребовали открывать.
Ну ладно.
Я уже придумал, как буду себя вести и что им скажу, но все пошло наперекосяк, потому что стоило мне отодвинуть засов, как автоматчики, которых внезапно стало уже четверо — они там почкованием размножаются или делением?! — ввалились во двор и мне в лицо сразу же уперлось дуло автомата.
Ну, точнее, почти уперлось: я ведь не знаю, что у них на уме.
А еще мне не нравится, когда в мой дом вваливаются с оружием и тычут им мне в лицо.
Я отбил ствол в сторону и впечатал кулак в челюсть автоматчику, после чего толкнул его на товарищей и ударил того, который стоял рядом с ним. Остальные двое чуть замешкались: на одного упал нокаутированный, у второго не было линии огня, да и я тоже не медлил.
Изначальная диспозиция была в мою пользу: я у калитки, они вваливаются тесной группой, так что расстояние до самого дальнего — дистанция удара если не кулаком, то ногой. Быстрая двойка в голову второму, пока он пытался отпихнуть от себя бесчувственное тело — и он сам становится бесчувственным телом.
Шаг вперед с прокруткой вокруг опорной ноги, мои руки вцепляются в оружие третьего, при этом удар с разворота как продолжение прокрутки, да еще и с дополнительной точкой опоры руками на чужой автомат получается на редкость сильным. Я достаю своим уширо-маваши-гэри в грудь четвертого с такой силой, что он вываливается из калитки обратно на улицу, его автомат скользит по мостовой на середину проезжей части. Как я и думал, легкий бронежилет под камзолом, а значит, тяжелых травм не будет.
Третий попытался выкрутить у меня из рук свой автомат, и надо отдать ему должное: он очень хорошо провел свой прием, все же та часть свартальвовской рукопашки, которая касается борьбы оружием или за оружие, весьма и весьма неплоха. Я, впрочем, бороться с ним не стал, а просто ударил под локоть в нерв и заставил выпустить ствол, затем еще одно короткое движение — и уже мой локоть попадает ему в голову.
Фух. Четыре секунды — четыре лежащих противника. Пожалуй, мой лучший результат на сегодня, несколько лет назад в Аквилонии на пятерых парней из двух служб безопасности мне потребовалось секунд двадцать, и то они были по времени растянуты, вначале трое, потом еще двое. Ну и монахи в монастыре, но они не в счет: хоть их было десятка два, но они совсем не бойцы. А тут — четыре профессиональных солдата за четыре секунды. Расту.
Я вышел на улицу, предварительно оглядевшись, как раз в тот момент, когда чернокамзольник уже перевернулся на живот и на четвереньках пополз, кашляя, к своему автомату. Автомат я забрал у него из-под носа, заодно убедившись, что он не бьет меня током, так как предназначен для солдат-людей, затем схватил его самого за шиворот и поволок обратно. Адекватного сопротивления он не оказал, то ли не смог, то ли прислушался к своему внутреннему голосу.
Но только лишь войдя обратно, я осознал, какую колоссальную ошибку допустил. Солдат, которому я заехал локтем, успел оправиться от удара и его пальцы уже тянули за ремень одного из автоматов. Он повернул голову, увидел меня и рывком дернул оружие к себе.
Я просчитал все в один момент: он в шести метрах и к тому же лежит на земле, я просто не успеваю помешать ему стрелять, мой щит против автомата не тянет, так как остановит только первую пулю, и последнее, что мне остается — стрелять первым. Я-то успею, да и с шести метров не промахнусь — но последствия... До этого я еще мог надеяться разрулить конфликт как недоразумение — но когда я убью свартальвовского солдата, пусть он и человек...
Левой рукой я отбросил того, кого тащил, правой вскинул свой автомат, еще надеясь что противник одумается и замрет...
Не одумался. И когда я с горечью понял, что ситуация вышла из-под контроля и по моей оплошности мне и Гордане предстоит в ближайшие минуты стать объектами травли, прямо между нами на земле возник небольшой смерч, полметра в высоту, и швырнул во все стороны облака пыли. Я не пострадал, а вот солдат взвыл, когда пыль попала ему в лицо, и в ту же секунду по его рукам хлестнула струя пламени. Несчастный завопил еще громче и выронил автомат.
Фу-у-у-у-у-у-у-х!! А ведь это было близко. Я посмотрел на Горди и показал ей большой палец.
— Замечательная работа, ваше магейшество, ты очень вовремя. А теперь звони Альтингу, пусть приедет и заберет своих недоумков. А я их постерегу.
— Только будь осторожен, чтобы они еще чего не выкинули...
Я как раз поднял с земли последний, четвертый автомат, после чего уселся напротив своих пленников:
— Буду.
Номер у Альтинга я взял сразу после визита Райзеля, так что проблем не возникло. Не знаю, чего Гордана сказала дежурному и самому Альтингу, но он вскоре прикатил на паре броневиков с целым взводом солдат, причем, прежде чем войти, пропустил вперед четверых из них.
— Что стряслось?
Я к этому моменту благоразумно отложил все автоматы в сторону, еще даже до того, как солдаты вошли во двор.
— Вот эти четверо вломились в мой дом, — пожал плечами я, — при этом пытались то ли ткнуть мне в лицо стволом, то ли ударить. Пришлось защищаться. Все четверо немного пострадали, самый упрямый еще и обгорел слегка.
Обгоревший еще до приезда Альтинга получил кое-какую помощь: Горди дала ему воды промыть глаза и помогла перемотать руки бинтом, а также вколола что-то из его же аптечки.
— И как это произошло?
— Я собирался лечь спать, тут на улице начали стрелять. Я вышел посмотреть, что происходит, выглянул над стеной ограды — тут они выскакивают и прямо ко мне. Увидели, значит, начали греметь в ворота. Я думал — разберемся мирно, открыл, они вламываются — и сразу дуло мне в лицо. Это уже был перебор. Моему миролюбию есть предел.
Он заговорил с солдатами, затем снова повернулся ко мне.
— Такое дело, учитель, как бы это помягче сказать... Они уверены, что вы то ли спрятали у себя террориста-повстанца, то ли помогли ему скрыться. И это, бить наших солдат — совсем не дело. Они, скажем так, олицетворяют новый порядок, и выступить против них — значит выступить против нас, а это чревато сами понимаете чем... Я, конечно, сейчас разберусь, что тут можно сделать, и...
Ладно же. Не хочешь уклоняться — и я не буду. Лобовая атака так лобовая, и поглядим, кто первым отвернет в итоге.
— Тут можно сделать вот что. Ты забираешь отсюда этих тупиц, которым даже в голову не пришло, что если бы я прятал у себя террориста, то не открыл бы им дверь добровольно, приносишь мне свои извинения от имени твоей сестры и едешь обратно к себе. А утром доходчиво доносишь до всех и вся, и чернокамзольников, и свартальвов, что в мой дом без спросу войти нельзя, а кто рискнет — того я имею полное право вышвырнуть обратно, причем не обязательно живым. Тот, что с перемотанными руками, был на волосок от смерти, его жена моя чудом спасти успела.
У Альтинга слегка дернулся глаз, но в остальном он по-прежнему сохранил спокойное лицо и спокойный голос.
— Боюсь, вы перегибаете палку, и... сильно перегибаете. Или же просто не отдаете себе адекватного отчета о... об окружающей вас действительности.
Браво. На редкость вежливо высказанная мысль.
— Да нет, Альтинг, я отдаю. Это просто у тебя с памятью проблемы. Или даже дело не в памяти, а в том, что когда мы с твоей сестрой заключали сделку, ты все еще был сильно занят своим горлом и мог не услышать слова своей сестры. Цитирую, ты будешь жить, как жил, не зная горя, конец цитаты. Ключевые слова — что я буду жить, как жил. В буквальном смысле. Это значит, среди прочего, что на территории моего дома порядки такие же, как были до вашего вторжения. В том числе мое право на применение силы для защиты от незаконного вторжения, ограниченное силой незаконного вторжения. То есть, при вооруженном вторжении я имею право применять летальную силу. Логично, да?
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |