И добрались. К обеду. Дойч привел нас в большое, цельно вырубленное в каменном массиве помещение. По периметру стен, на дощатых поддонах стояли штабеля каких-то ящиков. Один угол был отгорожен дощатой стеной, где располагались несколько топчанов, сложенная из кирпича печурка, большой стол и криво склоченные табуретки. Понятно... контрабандистский склад. Ну а что еще? Впрочем, сухо, дерьмом не воняет и даже уютненько. И самое главное, возле одной из стен, расположились три тесные, с виду, очень древние клетки, склепанные из узких железных полос. А это откуда? И главное, зачем?

— Случаи разные бывают, — равнодушно пожал плечами германец. — Клетки я нашел в каменоломнях. Наверное, еще португальские. Сам не знаю, зачем притащил сюда. И видишь, пригодилось.

Он хохотнул и подмигнул Сесилии, превратившуюся в натуральную болотную кикимору.

— Очень хорошие клетки, — вежливо одобрил Ян, скрипнув дверцей одной из них. — Даже почти не ржавые.

— Угу... — кивнул ему Хайнц. — В общем, так. Вода в колодце, колодец и ведра в соседнем коридоре. Фонари на стене висят, керосин в бочке, консервы в ящиках, посуда в шкафчике, дрова рядом с печкой. Жечь не опасайтесь, труба уходит этажом выше, а дым все равно сквозняк вытянет. Товар не трогать, шеф спросит как с взрослых. Завтра его заберут. Чуть дальше по коридору, поставьте часового. Я покажу где. Место спокойное, практически никто о нем знает, но мало ли что. А теперь, Михаэль, Волк, идем, я покажу пути отхода.

И показал, хотя, я особо не уверен, что, в случае необходимости, я смогу куда-нибудь выбраться. Чертов лабиринт! Что, трудно было бить штольни по общему плану, а не как душе вздумается?

Перед его уходом, я попросил связать меня со Штольцем, германским агентом. Пока брел по дерьму, возникла мысль по обмену. Кстати, Волк тоже перемолвился с Топором парой словечек. Наедине.

Распрощавшись с Топором, мы вернулись на склад. Полон уже сидел по клеткам, в мешках, но уже без кляпов, а хозяйственный Ян, что-то стряпал на печурке. Свен гремел ведрами, набирая воду, а Оле самостоятельно стал часовым и теперь, сидя на табуретке, безмятежно дымит трубкой. Одобряю, образцово дисциплинированный народец.

Итак, уже можно сказать, что первый этап операции прошел без сучка и задоринки. Вот только... Вот только, для моих разбойничков, стало совершенно ясно, что я в сговоре с некой девушкой из особняка. А это большая проблема. Очень большая. Веры им нет от слова совсем. Сдадут в обмен на какие-то милости и даже не поморщатся. А это значит, что надо что-то решать. Не сейчас, но надо обязательно.

— А дальше? — Волк остервенело содрал с себя изгвазданную нечистотами рыбацкую робу.

— Ждем, мистер Степлтон, — я присел на топчан и не спеша раскурил сигару. — Завтра встречусь с возможным посредником по обмену. В общем, ждем.

— Думаю, ты знаешь, что делаешь, — кивнул Волк. Покопался в ящике с консервами и, выдернув оттуда бутылку шнапса, презрительно хмыкнул. — Г-м... германское дерьмо. Впрочем, по глоточку, даже такой дряни, явно не повредит. Ян, ну что там?

— Уже, — лаконично ответил китаец, расставляя тарелки на стол. — Прошу кушать. Вот только, надо сначала руки помыть. Не так ли?

— Так, так... — Свен брякнул на пол два ведра с водой.

— Сволочи! — взвыла Сесилия в клетке. — Варвары, скоты, ублюдки! Роби, чего ты молчишь? Сделай же что-нибудь! Папан!

Робинзон даже не подумал, что-либо делать. Он просто сидел, опустив голову и, тихонечко подвывал. У ее папаши, призыв дочурки, тоже не нашел никакого отклика. Он уже полностью пришел в себя и настороженно слушал, поводя головой на звуки.

— А-а-а!!! — завопила разочарованная Сесилия. — Слюнтяи, тряпки! Я всегда это знала..

А ну заткнулась! — рыкнул норвежец. — Еще одно слово, и я вырежу тебе язык! Понятно?

Дочь губернатора попробовал ее что-то крикнуть, но ведро ледяной воды, выплеснутой в клетку, заставило ее замолчать.

Пару глотков шнапса под консервированную крольчатину с зеленым горошком прошли на 'ура' — и я немного успокоился. Разбойнички, кроме часового, улеглись дрыхнуть, а я, немного поразмыслив, вытащил из клетки Робинзона, отвел в коридор и устроил минутку вопросов и ответов.

— Давай, залпом, — я приподнял край мешка и влил в него полкружки шнапса. — И не дрожи. Ничего плохого с тобой не случится. Я обещаю.

— Спа... с-спасибо, с-сэр... — парень судорожно глотнул и сразу зашипел, корчась от боли. — У-у-у...

Н-да... губы-то расквашены. Ну да ладно, переживет, неприятно, но не смертельно. Стараясь не принюхиваться, ибо Роби смердел как ассенизаторский обоз, я задал первый вопрос:

— Кто такой? Имя, фамилия, титул, должность. Как оказался на вечеринке?

— Робинзон Уильямс, сэр! — шнапс уже начал действовать, и парень понемногу переставал дрожать. — Личный секретарь генерал-губернатора Арчибальда Колли, сэр. На вечеринку меня взяла Сиси... простите, сэр, Сесилия Колли, дочь генерал-губернатора. Под предлогом музицирования. Я, в свободное время, даю ей уроки игры на фортепьяно.

— Ага, видел я эти уроки... — я не удержался и подколол пленника.

Робинзон смутился и замолчал, опустив голову.

— Любовь у вас?

— Угу... наверное... не знаю... — замялся Роби. — Она... она такая... Но я ей не ровня. Если сэр Уильямс узнает...

— Ладно, это неважно. Я не собираюсь ему рассказывать о ваших милых шалостях. Конечно, если ты будешь вести себя прилично. Что ты знаешь об задержанных русских? О Максимове и Чичаговой? Это люди из посольства Республик.

— Знаю, знаю! — быстро закивал Робинзон. — Они в городской тюрьме. Ими занимаются люди майора Спенсера Кирпатрика... — парень понизил голос и таинственно прошептал. — Он из Директората военной разведки*. Очень важная персона. Доступа к этим русским никому нету, но я сопровождал сэра Арчибальда, во время его визита к этим русским.

Директорат военной разведки (англ. Directorate of Military Intelligence, DMI) — подразделение Военного министерства Великобритании, существовавшее до реорганизации министерства в 1964. В 1964 функции Директората перешли военной разведке Великобритании. Организацией, положившей начало Директорату, было Управление топографии и статистики, созданное майором британской армии Томасом Джервисом в 1854, в начале Крымской войны. Формально Директорат был создан в структуре Военного министерства в 1888 и прошёл ряд реорганизаций.

— Как они? Состояние здоровья, условия содержания и так далее.

Роби в очередной раз замялся и заговорил, только после обещания сдать его с потрохами губернатору.

— В камеру меня не пустили. То есть, я их не видел. Но, совершенно случайно подслушал разговор сэра Арчибальда с майором Кирпатриком. Два раза... Нет, три раза подслушал! Да, три. Эти русские в порядке. К ним не применяли насилие... — Роби замолчал и дополнил, — пока не применяли. Их даже кормят едой из ресторана. Мужчину легко ранили при задержании, но все уже в порядке. Его лечит личный врач сэра Арчибальда.

— Что военной разведке от них надо?

— Их в первую очередь интересует некий Игл. Американец Майкл Игл. Он же Майкл Вест. А уже потом, связи буров с правительствами некоторых стран. Ой... — парень вдруг осекся и задрожал как осиновый лист. — Это... это же вы? Господи спаси...

— Нет, не я... — поспешил я отговориться. — Ну чего ты трясешься? Что, этот Майкл Игл такое чудовище?

— Хуже! — выдохнул Роби. — Он настоящий изувер с дьявольским умом. На его совести тысячи жизней. Он враг номер один Британской империи.

— М-да... — я призадумался. Тут поневоле призадумаешься. Впрочем, а чего я хотел?

— Ой, ой... — заныл Робинзон. — Я пропал, все-таки это вы. И иначе, зачем вам сэр Арчибальд. Не убивайте меня, сэр! Я совсем не причем. У меня мать и сестричка... Кто их будет кормить?..

— Не ной, мать твою! — рыкнул я на него. — Будешь умницей, с твоей головы даже волос не упадет. А теперь, давай поподробней от этом Игле, Кирпатрике и вообще, обо всем, что знаешь. Живо.

— Как скажите сэр! — зачастил Роби. — Как скажете!..

Надо сказать, Робинзон Уильямс оказался весьма ценным трофеем. Знал он много полезного. Очень много. Я даже сбега за блокнотом и стал фиксировать его откровения под запись. Вот же мля... Знал бы, на завтра заказал бы журналиста. Есть в Дурбане один въедливый американец. Но ничего, успею еще. Главное, концепцию подачи информации придумать.

В общем, так. Как оказалось, британская разведка прекрасно знает почти обо всех моих художествах. А вот с личностью Майкла Игла, у них вышел некий затык. В Соединенных штатах следов такового не обнаружили, от слова совсем, притом, что искали люди из агентства Пинкертона. Были совпадения, но после анализа стало ясно, что это не более чем совпадения. Тогда стали искать в России, но с тем же результатом. Не смотря на то, что помощь в поисках оказывали некие влиятельные чины из государственных служб Российской империи. За мзду, естественно. Суки позорные...

Тогда, к разведке Британии, решила, что я секретный агент, все следы которого были тщательно подчищены. А вот чей я агент, они не знают до сих пор. На подозрении, в первую очередь Россия и Соединенные Штаты, а потом уже Германия. Ну да ладно, пусть гадают. От меня не убудет. Кстати, Уини, при допросе его секретной службой, внес еще больше неразберихи, назвав меня 'в высшей степени благородным джентльменом, с повышенным чувством личной чести, искренне симпатизирующем Британской империи, но несогласным с некоторыми аспектами ее колониальной политики'. М-да...

Так вот. Моей поимкой сначала руководил некий полковник Стивенсон, как выразился Роби, 'интеллектуал и сторонник мягких методов', а когда его замыслы лопнули, место занял майор Кирпатрик. 'Свирепая, редкостная, вдобавок еще и хитрая сволочь', опять же, по выражению Робинзона. Ни о каких 'мягких методах' уже речь не шла. То бишь, теперь меня собирались шлепнуть при первом удачном случае. Даже выписали из Индии команду каких-то знаменитых стрелков. Вот так-то...

— Что русские успели рассказать?

— Да много чего. И одновременно ничего. Мол, возник ниоткуда. И как начал... Словом, через слово правды, два слова всякой ерунды. Особенно девушка. У майора уже начало терпение лопаться.

— Это он придумал шантажировать Игла?

— Подал идею этот, — Роби показал головой в мешке в сторону клетки. — Майор согласился.

— Понятно. А по поводу Родса? С чьей подачи его шлепнули?

— Знаю, — голос парня стал твердым. — И скажу. Но есть одно условие!

— Роби, мне кажется, ты не в том положении, чтобы торговаться.

— Сэр, — подрагивая голосом, но довольно уверенно, заявил Робинзон. — Я могу казаться трусом, но, на самом деле, это далеко не так.

— Ладно, чего ты хочешь? И вообще, насколько ты информирован? — я мысленно вздохнул и приложился к бутылке. Честно говоря, особенно после обвинений в изуверстве, мне не хочется тиранить парнишку. Пока, не хочется.

— Я случайно ознакомился с конспектом некой операции 'Дездемона', — начал набивать себе цену Роби. — Это план по устранению Родса, в случае его полной неуправляемости. А память у меня отличная. Помню все, вплоть до псевдонимов исполнителей.

— Понятно. Ну и чего ты хочешь?

— Человеческого отношения к Сесилии и гарантий ее неприкосновенности. Ну... вы поняли меня... — Роби смущенно замолчал.

— М-да... Ладно, даю свое слово, что ее никто не тронет. Это все?

— Да! — энергично мотнул мешком парень.

— Тогда, вперед...

Провозился я с ним до самой полночи. Но поверьте, это стоило того. Теперь надо грамотно распорядиться информацией и крупные неприятности наглам обеспечены. Возможно, даже жуткий международный шкандаль.

Перед сном тщательно вымылся, хватил еще шнапса и задрых с чувством полного удовлетворения. Ну а что? Однако орел ты, Мишка Орлов!

Тьфу ты...

ГЛАВА 11

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

19 июня 1900 года. 05:00

Они шли плотными рядами, четко печатая шаг. Уланы, драгуны, обычные пехотинцы, моряки в белых форменках и смешных беретках с помпонами. Даже гражданские люди в потрепанной рабочей одежде, разбавленные записными щеголями в элегантных костюмах. Мужчины, женщины с детьми на руках... Мертвые. Они были все мертвые...

Я прекрасно осознавал, кто их убил. Сотни, даже тысячи мертвецов, объединенных тем, что их отправил на тот свет, бывший мичман КТОФа Михаил Александрович Орлов.

'Простите... простите меня... — хотел я выдавить из себя, смотря в мертвые пустые глаза. — Это война! Гребаная война вас забрала... Простите... Я только защищал людей, которые вдруг стали мешать чертовой империи... '.

Но не мог вымолвить ни слова и от дикого ужаса проснулся.

— Млять... так и свихнуться недолго... — буркнул я, осознав, что это был всего лишь сон. Утер ледяной пот со лба и сел на топчане.

Оле и Волк мирно похрапывали по соседству. А где Ян со Свеном? Я вышел из-за загородки и обнаружил китайца сидевшим на корточках перед губернатором. Он неподвижно сидел на корточках и молчал, уставившись на британца, скрючившегося на полу клетки в позе эмбриона.

Я помедлил мгновение, подошел к Яну и присел рядом с ним.

— Куришь?

— Нет, спасибо, — как всегда вежливо и спокойно ответил китаец.

— А я закурю, — я чиркнул спичкой, раскурил сигару, помолчал немного и сказал: — Я все понимаю, парень. Но, увы, не могу дать тебе его убить. Вот такая, чертова несправедливость. Если умрет он, взамен, англичане заберут жизни у хороших людей. Одна из них женщина, которую я когда-то любил.

— Я не хочу его убивать, — чуть помедлив, ответил Ян. — Но эта свинья должна ответить за то, что сломала мне жизнь. Как? Я еще не знаю. Только думаю. И он ответит, даже если ты соберешься помешать мне. Но я не хочу ссориться с тобой. Как быть?

— Значит, подумаем над этим вместе. Подожди немного.

— Хорошо, — неожиданно покладисто согласился Ян. — Я подожду. А пока пойду готовить завтрак... — китаец пружинисто встал и пошел к плите. По пути обернулся и спокойно сказал. — Я буду ждать до вечера, мистер Майкл. До сегодняшнего вечера.

'Завалить тебя что ли? — со злостью подумал я, смотря ему вслед. — Пока не поздно. Ты смотри, условия он мне ставить собрался. Нет, я тебя понимаю, но пойми и меня... Вот же, мля. Ну и что же придумать?'.

Ломая себе голову, даже не понял чем завтракал. А после завтрака... После завтрака забот прибавилось настолько, что стало как-то не до китайца. Впрочем, это я немного сгущаю.

Прибыл Топор. Но не сам. Он притащил с собой герра Шмайссера и Изабель, возлюбленную. А оружейник привел с собой кота. Жирного, полосатого, с наглой мордой и подранным ухом.

— Verfluchte schweine!!!* — рычал оружейник, с кряхтением сбрасывая с себя здоровенный рюкзак. — Inselaffen!* Hurensohne!* Schwuchteln!* Господи, жил себе и никого не трогал... Как хорошо, что я успел отправить свою Грету в милый Фатерлянд! За что мне такая кара?!