Надо сказать, он сейчас был больше всего похож на булочника, разъяренного булочника, почему-то с ног до головы обвешанного оружием. На объемистом пузе. перечеркнутом патронташами, висел в деревянной кобуре здоровенный пистолет 'Борхард К93'*, на бедре, тоже немалый 'Бергманн М1997 ?5' с длиннющим стволом, а на плечах, помимо кавалерийского карабина 'Манлихер', еще и крупнокалиберный охотничий штуцер, шикарно отделанный золотом и серебром.

Борхардт К93 (нем. Borchardt C93 от Construktion 93) — первый в мире удачный самозарядный пистолет системы немецкого конструктора Хуго Борхардта, главного инженера немецкой оружейной фирмы 'Людвиг Лёве и Ко'.

Бергман М1896 — самозарядный пистолет, разработанный в 1896 году Теодором Бергманом. Модель номер пять производимая в 1897 году, отличалась более мощным патроном 7,8х25 Bergmann, новым способом запирания затвора и наличием съемного коробчатого магазина.

— Островные обезьяны устроили в городе сущий ад, — пояснил Топор поправив дробовик на плече. — Счет арестованным уже идет на сотни. 'Селедку' разгромили, а Тюленя повязали. Герру Шмайссеру кое-кто успел шепнуть, что и его арест не за горами, поэтому он предусмотрительно решил скрыться.

— Grune scheiße!!!* — напоследок ругнулся оружейник, глянул на меня волком, и поплелся занимать свободный топчан, гремя стволами и уныло таща за собой по полу рюкзак.

Grune scheiße (нем.) — зеленое дерьмо.

Изабель, стройная и жгучая красавица мулатка, в отличие от германца не ругалась, она крепко прижималась к Волку и красноречиво молчала.

— Она здесь по тем же причинам, — посмеиваясь в усы, прокомментировал Хайнц. — А так же, из-за страстного чувства любви.

— Понятно, — зло буркнул я. — Что с моими делами?

— Там мы бросили твои цацки, просто не смогли дотащить, — Топор ткнул ручищей куда-то в коридоры. — Идем, заберем, а по пути все расскажу.

— Идем... — я был вне себя от ярости и едва удерживался от ругательств на родном, великом и могучем.

Вот как это называется? Обузы прибавилось ровно в два раза. Ладно, кот, сидит себе бубенцы вылизывает, хрен с ним, со Шмайссером, он хоть стрелять умеет, а эта девчонка? Бритты рано или поздно полезут в канализацию, если уже не полезли. И что тогда с ней делать? Твою же мать!

По пути Топор прояснил ситуацию. Информация о похищении, естественно просочилась в газеты, вышедшие с сенсационными заголовками. Пенни стала героиней, да еще какой, в одиночку, раненая, отстреливавшаяся от орд диких буров. Почему буров? Ну, а кому еще надо было похищать Колли? Вывод напрашивается сам. Полиция и военные устроили в Дурбане настоящий террор — городская тюрьма уже не вмещала арестантов. За информацию о похитителях объявили вознаграждение в размере десяти тысяч фунтов. А это сумма, за которую сейчас можно безбедно жить всю свою жизнь. Весело, за такие деньги желающий обязательно найдется. Тем более, бритты обещают полную амнистию, даже если информатор засветился в этом преступлении.

На фронте, сейчас наступило затишье. Британцы концентрируют части у перевалов в Драконовы горы и около Кимберли, но боевых действий пока не открывают. Возможно из-за нехватки боеприпасов, или еще по каким причинам. Но хоть эта новость, более-менее положительная.

— Что с... — я собирался задать вопрос о германском резиденте и осекся. Оный, в лице герра Штольца, брезгливо подстелив платочек, сидел на моем ящике.

— Вот, общайтесь... — Топор резко развернулся и скрылся в темноте.

— Добрый день, герр Вест, — Штольц подвинулся и похлопал по ящику. — Присаживайтесь.

— Добрый...

— Итак, — германец достал из кармана портсигар и тщательно выбрал себе папиросу. — Надо понимать, источником всего этого переполоха являетесь вы, и теперь, хотите использовать нас в качестве посредника, при обмене губернатора и его дочери на Максимова и Чичагову. Не так ли?

— Так. Но не только это.

— Хотелось бы знать, как вы это устроили, — дойч одобрительно покачал головой. — Вы уникальный человек, герр Вест. И что же еще вы хотите?

— У меня есть информация, которая очень заинтересует Германию. И не только ее.

— Робинзона разговорили? — с легкой насмешкой поинтересовался Штольц. — А вы не думали, что сыграли на руку британцам? Не исключено, что Колли не так уж и нужен им. Он и его дочь, вполне могут сыграть роль очередных сакральных жертв, которых так удобно будет повесить на буров, доказав международному обществу, что они дикари и фанатики. Нет? Впрочем, это только мое предположение и не факт, что оно верное. Мы согласимся вам помочь. Но с одним условием.

— Излагайте... — мне этот разговор сразу перестал нравиться.

— Вы отдадите нам секретаря губернатора. Немедля, — сухо отчеканил Штольц. — И еще; все, что вы от него узнали о покушении на Родса, никто и никогда не должен узнать. Понятно? В этой части, нам будет достаточно вашего слова.

'Вот тебе бабушка и Юрьев день... — изумился я про себя. — Что за игры? Нахрена он им нужен? Роби агент? Провалившийся агент? Если так, то дойчи давно знали, что готовится Родсу. И ничего не предприняли. Вот же суки!'.

— В случае вашего согласия, мы сегодня же уведомим британские власти о своем посредничестве в переговорах, — продолжил Штольц. — Мало того, возьмем на себя обязанность доставить Максимова и Чичагову в Республики через свои территории в Юго-Западной Африке. После их освобождения. Ваше слово, герр Вест.

— Я... — не выдать свое волнение было очень трудно. — Согласен.

Отвечая, особенно не раздумывал. Ну а как? Иного выхода нет. Играть с бриттами самому и без поддержки, чистое самоубийство. Для меня сейчас главное, освободить Максимова и Лизхен. Остальное глубоко вторично. Жалко, конечно. Очень хотелось устроить бриттам хорошенькое мордобитие на международной арене, но... А плевать! Может еще и устрою.

— Отлично, — удовлетворенно кивнул Штольц. — Давайте обговорим детали. С вашей стороны есть какие-нибудь условия?

— Есть. Губернатора я освобожу, только после того, как мои люди будут у вас на борту. Начиная с девяти ноль-ноль двадцать первого числа, в случае саботирования властями обмена или начала попыток меня разыскать, я буду ампутировать у Холли каждый день по пальцу и присылать их нарочным в комендатуру.

— Г-м... грубо но действенно. Я думаю, ваше имя как похитителя афишировать не стоит. Нет? Еще что-нибудь?

Разговор с германским агентом занял около пары часов. После чего я встал и ушел за Роби.

— Куда мы идем, мистер Вест? — тревожно шептал парень, спотыкаясь об камни. — Куда?

— Я тебя освобождаю.

— Как же так...

— Вот так. Просто освобождаю.

— Без всяких условий?

— Да.

— А Сесилия? Без нее я никуда не пойду.

— Уже пошел. И пришел, — я слегка подтолкнул его к Штольцу. — Он ваш.

— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнул германец и встал, прихватив фонарь. — Я откланиваюсь. До завтра. Идем, Роби, идем...

— Это вы... — жалобно пролепетал секретарь, видимо узнав по голосу немца. — Но... я... вы... я...

— Все будет нормально, Робинзон, — Штольц крепко взял парня за локоть и потащил за собой. — Все будет нормально...

Повинуясь непонятному порыву, я хотел остановить их, но смолчал. По большому счету, какое мне дело до судьбы этого парня?

Уже на обратном пути, когда мы с Топором несли ящики на базу, показалось, что легкий сквозняк принес из коридоров жалобный вскрик, очень похожий на голос несчастного Робинзона.

— Слышал? — я невольно остановился.

— Угу, — флегматично кивнул Хайнц. — Здесь еще и не то услышишь. Сквозняк. Или приведение.

— Черт... — я тряхнул головой, стараясь прогнать наваждение. И чтобы отвлечься поинтересовался: — А что сейчас над нами?

— Здесь, ничего, мы сейчас почти за чертой города, — Топор ткнул пальцем в потолок. — А над схроном гарнизонный штаб и комендатура. К счастью, у них сортиры на выгребных ямах стоят, а то бы залило дерьмом к чертовой матери. Шикарно, да? Они с ног сбились, а мы сидим под ними.

— А сколько...

— Сколько там до поверхности? — угадал вопрос Хайнц. — Да немного. Там сваи били под новое здание, так нам на голову камни сыпались. Метра три-четыре до фундамента.

'Жилу гранитную выработали, значит монолита нет. А если есть, то от силы полметра-метр... — сразу мелькнула в голове мысль. — Пару тонн динамита, и штабу, вместе со всем содержимым, каменоломнями и даже канализацией, придет большой и толстый песец. Вот только, где я возьму столько динамита? Да и над способом инициации надо будет голову поломать. Впрочем, если использовать детонационный шнур с промежуточными зарядами, или вообще соорудить примитивный...'.

— А зачем тебе? — удивился Топор, сбив меня с мысли.

— Пока не знаю, — соврал я, и взялся за ручку ящика. — Идем. Жрать хочу. Кстати, а сколько отсюда до выхода из каменоломен?

ГЛАВА 12

Южная Африка. Наталь. Дурбан.

19 июня 1900 года. 16:00

— А куда ты увел лизуна?

— Посредник за свою работу потребовал его голову. Видимо паренек успел нагрешить.

— Да?.. — одновременно с сомнением и тщательно завуалированной угрозой протянул Волк. — Смотри, мистер... Я очень не люблю когда меня обманывают... — и тут же сменив тон, равнодушно заявил. — Да и черт с ним. Толку от этого щегла все равно никакого не было. Так что, все идет по плану?

— Пока, да... — коротко ответил я. — А теперь, объясни мне, что здесь делает твоя девушка.

— А что? — Степлтон нагло ощерился. — Ты что-то имеешь против?

— Хорошо, — стараясь говорить спокойно, я посмотрел ему в глаза. — Если не понимаешь, я тебе объясню.

— Ладно, ладно, Майки! Не кипятись... — у Волка мгновенно сменился тон. — Я все понимаю. Да, она баба, обуза и все такое. Но пойми и ты. Выхода другого не было. Изабель чудом ушла от ищеек и деваться ей было некуда. К тому же, она не создаст нам проблем. Девка железная, и голова у нее на месте. Любому мужику фору даст. Жалоб от нее ты не дождешься.

— Ты сказал — я услышал.

— Вот и отлично! — широко улыбнулся Степлтон и собрался уходить. Сделав пару шагов, он неожиданно развернулся и подмигнул мне. — Майки, а ты знаешь сколько дают за твою голову?

— Знаю.

— Прям завидно, — Волк расхохотался. — За меня всего тысячу.

Я не стал ему отвечать и обвел глазами наше убежище. Оле и Свен кормят с ложечки пленников, волк сдвинул в углу два топчана и принялся ладить вокруг них ширму из куска брезента, Изабель хлопочет возле плиты, а Ян на посту. Топор отправился к выходу из катакомб, как выразился: 'понюхать, чем там пахнет', а Шмайссер? А вот и он, сидит с несчастным видом и чешет пузо своему коту по кличке 'Адольф'.

— Герр Шмайссер, идем, потолкуем? — я прихватил пару табуреток, фонарь и подошел к нему.

Оружейник, выудил из своего рюкзака бутылку темного стекла с маленьким кожаным сундучком и страдальчески выдохнул:

— Идем...

Далеко не отходили, за поворотом, я поставил табурет и показал на него рукой:

— Присаживайтесь, Вилли.

Оружейник горестно вздохнул и тряхнул бутылкой.

— Видите, Михаэль? Арманьяк 'Tennаreze' 1880 года. Берег как зеницу ока... А теперь... — он махнул рукой, выудил из кармана деревянный круглый цилиндрик, сунул его мне и стал доставать изящные хрустальные бокалы из чемоданчика. — Держите. Это Gurkha, кубинские. Страшная редкость. Но они лучше всего оттенят вкус этого благородного напитка.

— К чему такое упадническое настроение, Вилли? — Я открыл футляр, достал темно-коричневую, почти черную сигару и с наслаждением втянул в себя терпкий запах.

Оружейник ловко открыл бутылку и бережно разлил арманьяк по бокалам.

— Пусть постоит, он должен немного отдохнуть. О чем это вы? Ах да... А что, теперь мне плясать? Вы знаете, сколько лет я строил свое дело? Имя Шмайссера было известно во всей Африке. Нет такого товара, который бы я не мог достать. Любое оружие... — германец горестно махнул рукой. — А теперь? Связи разорваны, склады опечатаны, помощники арестованы, имя опозорено... Я считаю этот город своей родиной. Здесь я женился и здесь родились мои дети, а сейчас... все рухнуло. Берите, уже можно...

— Вилли, — я взял бокал с янтарно-рубиновой жидкостью. — Если не секрет, а зачем вы согласились помогать нам?

— Вы думаете из-за денег? — вымученно улыбнулся Шмайссер. — Нет. Я зарабатывал в сто раз больше, чем получал от вас. Дело в том... — оружейник сделал паузу и раскурил сигару. — Дело в том, что я искренне сочувствую бурам и ненавижу островных макак. А в душе, так и остался сорванцом, зачитывающимся детективами и рыцарскими романами. Словом, таким образом, я вносил в свою жизнь оживление. Как-то так... Но не будем о грустном. Давайте пригубим этот драгоценный напиток, поговорим о чем-то отвлеченном, а потом вы скажете, что вам еще от меня надо.

Арманьяк оказался воистину благородного вкуса, Шмайссер отличным собеседником и мне даже расхотелось переходить к делу. Но пришлось...

— Две тонны динамита? — оружейник весело захохотал. — Вы просите меня достать динамит?

— Да. А что в этом смешного? — честно говоря, я cразу подумал, что Вилли чуток перебрал с 'благородным' напитком.

— У-уф... — Шмайссер смахнул слезы с глаз и уже серьезно переспросил: — Я немного не понимаю. Это помимо того, что лежит в схроне?

— Где лежит? Так эти ящики?..

— Ну да. Около трех тонн отличного динамита завода Нобеля в Шотландии, в немаркированных ящиках. Приобрел по случаю и оставил здесь отлежаться, так как способ его приобретения, был совсем далек от законного. А вы что, не посмотрели?

— Топор сказал не трогать, мы и не трогали... — по позвоночнику пробежали мурашки. Нет, Вилли с Хайнцем все-таки редкостные долбодятлы. Да и мы хороши. А если бы... Даже страшно подумать.

— Забирайте, — великодушно махнул рукой германец и поспешно добавил: — Двести фунтов и он ваш. Кстати, а зачем он вам? Что-о, опять? Mein Got!!! Вы дьявол а не человек.

— Да, если угодно — я дьявол, — сухо и безразлично ответил я ему, стараясь не выплеснуть неожиданно вспыхнувшую злобу. — И методы мои — дьявольские. Но если надо будет отвечать за это перед всевышним — у меня уже приготовлены ответы для него. Я никого не жалею, потому что меня и мой народ, тоже никто не собирается жалеть. Понятно?

— Я тебя понимаю, Михаэль, — пристыжено буркнул оружейник. — Но...

Но я уже его особо не слушал, влетая в наше убежище. Аккуратно скинул замки на ящике и взглянул на содержимое. Ага... они самые, динамитные фунтовые шашки. Отлично! То что доктор прописал. А это что? Не понял, надписи на русском языке...

— Вилли, мать твою, а откуда у тебя здесь коробки гуманитарного груза из России?

— Ну-у... — Шмайссер от смущения, даже покраснел. — Парочка потерялась, а потом... г-м... нашлась у меня... Да тут мелочи, в республиках даже не заметят.