Клыки судьбы (Клыки-2)

Платанкус и Фрикус забормотали извинения. Остальные смотрели на них укоризненно. Никто не сказал и слова. Какой толк? Эти двое вечно ссорятся между собой из-за малейшего пустяка. Раньше, так вообще едва не дрались на ученых конвентах Лекарства и Магии. Позже, после Инициации Хатли, старики немного присмирели. Но даже смерть и возрождение в колдовских оболочках не смогла отобрать у них возможность поспорить. Братья — что с них возьмешь.

— Еще раз испортите колдовство, — Шрухан угрожающе пригнул голову, — займете место этих мальчиков!

Лекарь и верховный маг мелко-мелко затряслись и попятились во тьму.

— Подумать только, — горьким каркающим голосом пожаловался покойный епископ, — из-за этих двоих нам уже в третий раз приходится начинать все сначала! Если Эквитей уйдет... Даже не знаю, что с вами двумя сделает леди Хатланиэлла.

Шрухан задумчиво уставился во тьму. Впитывал новые силы, необходимые для продолжения.

Он должен быть сильным и превозмочь сопротивление жизненной энергии королевства. Даром, что сейчас последует четвертая попытка. Даром, что предыдущие ритуалы вымотали епископа до невозможности. Он принесет Хатли радость! Создаст Круг Сильных, войдет в него, последует за врагом. И тридцать хомункулюсов, долгие годы служивших королеве, наконец выполнят обе миссии. Главная — убить ненавистного Эквитея, занять его место на священных землях, где когда-то появилась первая Сила. Вторая — подчинить себе, низвергнуть на колени перед Кругом всех жителей этого мира. И да случится заключительная часть божественной Лабораторной Работы!

Что такое "лабораторная работа" епископ не знал — не к чему. Главное, что про этот ритуал упоминала сама Вечная Баба, мать леди Хатли. Он подчиняется своей госпоже, а вместе с нею и Бабе. А значит, он должен управлять коллективным разумом всех хомункулюсов. Должен собрать Круг Сильных, и выполнить непостижимый его уму план — создать все условия для завершения Лабораторной Работы.

— Сколько мяса у нас осталось? — спросил Шрухан, брезгливо наблюдая за тем, как остальные сбрасывают трупы на кучу возле стены.

На влажных камнях, вперемешку с грязью и мусором уже лежал десяток безжизненных тел. Израсходованный материал, несчастные пажи, использованные в предыдущих ритуалах.

— Последних пять, — ответил соглядатай коммунального хозяйства. — Если снова не получится, то придется возвращаться в город.

— Опасно, — вкрадчивый шепот советника Мельпона. — Люди могут хватится. Слишком много жизни мы забрали сегодня.

— Не хватятся, — спокойно заверил присутствующих епископ. — В битве погибло куда больше сиятельных рыцарей. Кому какое дело до нескольких сопливых мальцов?

Сказал, но сам не поверил себе. Шрухан чувствовал, что над столицей поднимается солнце. И проклинал законы, благодаря которым хомункулюсы слабеют при свете дня, становятся обычными людьми. Без Круга Сильных...

— Нам необходим Круг! — рявкнул он. — Иначе придется ждать до следующей ночи. За это время королек успеет уйти очень далеко. Или, не приведи Каменные Боги, он встретится с леди Хатли.

Все зашумели. Кто-то доказывал, что после встречи короля с супругой, у Эквитея будет только один путь — вперед ногами и в могилку. Кто-то бешено трясся в ужасе, что старик убьет их любимую госпожу. Кто-то надеялся, что подобной встречи не произойдет — незачем испытывать судьбу.

— Это нам предстоит воздать все почести Эквитею, — решительно промолвил епископ. — Леди Хатли четко поставила задачу: король должен быть мертв! А мы не выполнили ее...

— Горе какое, — пропищал коротышка в засаленной мантии придворного бюрократа. — Горенько.

— Потому нам необходимо создать Круг! — твердо решил Шрухан. — А не заниматься языкошлепаньем и спорами друг с другом. Только в Круге мы будем невосприимчивы к свету солнца. Только в Круге нам удастся настичь мерзкого короля и выпустить ему кишки. Давайте следующих.

Толпа хомункулюсов вытащила к алтарю нескольких упирающихся пареньков. Пажи были связанны, рот каждого затыкал кляп. Но это не претило им изо всех сил бороться с нечистью. Они ведь видели, что случилось с предшественниками. Вон, лежат под стеной окровавленные трупы. Никому не хочется упокоиться рядышком с ними.

Пажей схватили за ноги и подняли над алтарем вниз головами. При тусклом свете одинокого факела, чадящего радом с выходом из ритуальной комнатки, блеснули изогнутые лезвия.

Металл полоснул по тонкой коже. Сдавленные стоны, бульканье и прерывистое дыхание. Первые брызги свежей крови упали на подсохшую корку, покрывавшую алтарь. В прохладном воздухе зашевелился пар. Жизнь уходила из молодых тел, лилась на скользкий камень, поднималась в воздух.

Шрухан поднял руки в ритуальном движении. Ладони распростерты вперед и слегка вверх. Кончики пальцев налились черным сиянием. Глубокие бороздки на руки потемнели, сквозь них проступили темно-синие прожилки сосудов. А внутри, под высохшей кожей, забурлила темнота. Не статичная, спокойная темень подземелий, не ночная прохлада. Страшная, пугающая мощь потустороннего мира. Безликие чудовища шевелились во мраке, беззвучно разевали пасти, хищно прищуривали глаза. Из рук мертвого епископа смотрела Тьма из Мрачных Подземелий. Четвертый Бог Камня выглянул на свободу, уперся тяжелым взглядом в жалкий мирок смертных.

Выходи, выбегай, как ручей из-под скал, [Author ID1: at Fri Feb 5 01:46:00 2010 ]

Выходи, выступай под покровом ночей

Забирай свою жертву, злобный смерти оскал

Пусть погасит сияние жизни свечей.

Шрухан затянул длинное заклинание. Смысл терялся, ускользал, слова срывались из почерневших губ покойного священника. Но ритуал набирался сил. Полумертвые от страха и потери крови пажи безвольно повисли в руках мучителей. Перерезанные глотки исторгали драгоценную жидкость, подпитывая каждое слово епископа. Тьма бережно прикасалась к окровавленным лицам парней, щекотала ресницы невидимыми крыльями. Мрак танцевал пляску смерти, неслышным воем вился в изящных па, заглядывал в стекленеющие глаза своих жертв.

Выходи, Мрак-из-Бездны, отринь чистоту,

Заливай своей грязью сияние света.

Заполняй лишь собой ночи-дня пустоту,

Дай адептам своим на вопросы ответы.

Хомункулюсы колебались в такт каждому слову епископа. Мелодичный транс оковал и жертв, и мучителей. Из рук Шрухана струилась первозданная темнота, проникшая в этот мир с помощью королевы Хатли и ее матери. Чернильные кляксы срывались с подушек пальцев священнослужителя, смешивались с подземным полумраком, вертелись вокруг отчаянно потрескивающего факела. Мощь, необходимая для создания Круга, готовилась выйти из своего мира под солнце Преогара. И ничто, никто не смог бы остановить ее, призванную для страшного ритуала.

Выходи, и войди в образованный Круг,

Стань Концом и Началом для целой вселенной,

Порази всех живых, исцели наш недуг,

Дай испить нам от Силы нетленной.

Тьма взорвалась мощным вихрем. Ревущий торнадо, иссиня-черный как коридоры Мрачных Подземелий, поднялся из рук епископа. Воздух брызнул в стороны, спасаясь от потусторонней безвоздушной мощи. Щупальца Тьмы захлестнули все вокруг, забили по головам хомункулюсов, по каменным стенам, по земляному полу. Посыпалась известь, зашуршал песок. Город содрогнулся от основания. С высоких крыш дворца посыпались осколки черепицы. Окна тронного зала треснули, ликующая на площади толпа завизжала от боли — сверху обрушился каскад битого стекла и камня.

Факел сверкнул в последний раз и померк, изошел вонючим дымком. Сила перешла из другого мира, Сила звенела в маленькой ритуальной комнатушке. Она ждала, чтобы ее взяли и заключили в Круг.

— Теперь мы сможем поймать Эквитея, — сытым голосом проворковал Шрухан.

Он опустил руки и придвинулся вперед. Наклонился к окровавленному алтарю, прижался щекой к мокрой поверхности.

— Мы идем, леди Хатли...

— Что тут делается? — спросил вдруг кто-то.

Все повернулись к выходу из комнаты. В тоннеле возвышался человечек в розовой тоге певца. Одной рукой он упирался о стену, другой прижимал к бедру небольшую лютню.

— Ты кто такой?! — рявкнул епископ. Шрухан не на шутку обеспокоился. Даром что ритуал прошел успешно. Но Тьма еще не успела окрепнуть, и не хватало ему потерять концентрацию Силы из-за какого-то грязного барда. — Как ты здесь оказался?!

— Меня позвали ваши дрянные стихи, — без толики страха ответил пришелец. Ритуал создания Круга привлекает каждого, предназначенного к этому самому Кругу.

Трупсий, именно его лицо белело в сумраке подземелья, совершенно не понимал, как очутился здесь. Где-то в глубине души он чувствовали — надо бы испугаться этих холодных стен, этих молчаливых людей с красноватым сиянием в глазах. Бежать отсюда, подальше от залитого кровью алтаря и от горки мертвых тел на полу. Но неведомая сила, направившая его в подземелья, не давала отступить.

— Ты с нами? — непонимающе спросил епископ. — Ритуал создания Круга привлекает каждого, предназначенного к этому самому Кругу. Но я тебя раньше не видел среди нас. Тебя инициировала леди Хатли?

— Хатланиэлла, что ли? — облегченно вздохнул певец. — Я-то думаю, чьих это темных ручонок дело! Какие-то замогильные мотивы, кровь на полу, оскаленные рожи мертвецов. Конечно Хатланиэлла! Мы были любовниками многие годы.

— Ты что говоришь, слабоумный?! Какие любовники?! Только я имел честь...

Рыцарь Герт насупился. Это стало неприятным известием. Ведь Красавчик твердо знал: только на него снизошла благодать — делить ложе с прекрасной королевой.

— И ты тоже? — захохотал вдруг соглядатай коммунального хозяйства. — А мне казалось, что только мой петух гостит у нее между ляжек...

— Заткнись! — взвизгнул Шрухан. — Только я с ней...

— Не могу поверить, — почти в унисон запричитали братья: королевский маг и лекарь. — Мы едва не каждый день занимались с ней любовью! Из-за того и соримся постоянно.

— Позвольте, милейшие, — возразил им всем первый советник. — Хатли любит только меня!

— Вот это баба! — умилился простоватый управитель конюшен. — А я, дурак эдакий, веровал, что мне одному надлежит посасывать ее розовые сосцы...

Присутствующие разом загалдели, позабыв о ритуале. Бесхозная Тьма удивленно повисла над их головами, с интересом прислушиваясь к разрастающемуся скандалу. Сила просачивалась сквозь камни, теряла свою концентрацию. Еще несколько минут, и можно забыть о Круге Сильных. А через полчаса взойдет солнце, придется ждать до следующей ночи: ловить свежих пажей, прятаться в подземельях.

Если бы леди Хатли узнала, сколь много бед в итоге принесет ее сладострастие, может, и более придирчиво избирала партнеров. Ведь для создания толкового хомункулюса с ним спать не обязательно.

В итоге открылся занятный факт. Среди двадцати семи присутствующих не нашлось никого, кто за последние годы хоть два раза в неделю не лежал бы в койке с любвеобильной королевой.

— Вот же... — хмыкнул Герт. Его вера в святую непорочность леди Хатли серьезно пошатнулась. — Когда вновь встречу эту... эту...

— Ничего не будет, — прервал его размышления Шрухан. — Когда мы встретим королеву, то принесем ей голову Эквитея и закончим Лабораторную Работу.

— А что это? — спросил Герт. — Что такое рабораторная работа?

Епископ промолчал, всем своим видом показывая, что не его, Герта, это собачье дело. Лишь только он, Шрухан, имеет право быть посвященным в таинства Хатланиэллы и ее матери.

— Теперь я понимаю, — хохотнул Трулм, заведующий коммунальным хозяйством столицы. — Теперь все ясно, почему королева так редко выходила в свет. Попробуй выйди, если у тебя постоянно заняты ноги!

— Что со мной случилось? — плаксиво спросил вдруг кто-то.

— Тебя тоже позвал ритуал? — епископ повернулся к вопрошающему.

Хомункулюсы с интересом посмотрели на нового гостя. Того, казалось, совершенно не волновала изменчивая личность Хатланиэллы.

В комнату вошел Уласей Щедрый, королевский казначей. Толстенький старичок прошаркал ножками сквозь толпу, остановился напротив алтаря.

— Что такое? — на лбу Шрухана пульсировали вены. Епископ был вне себя от ярости. — Где дисциплина, мертвяки?!

Казначей не слышал, он во все глаза смотрел на бесформенную груду костей на полу.

Всем уважающим себя некроманцерам и черным магам известно: при создании хомункулюса из человека при жизни вынимают скелет. Плоть, мозги, все органы и прочее с помощью магии содержат в целостном состоянии, а вместо костей заливают алхимическую жидкость. Это позволяет телу не разлагаться, не терять свои частицы и быть полностью неуязвимым для смерти. Воссозданный человек становится практически бессмертным, непобедимым воином и, к тому же, наделенным магическими способностями. Он живет как обычный смертный, но с невероятной силой и выносливостью, чьи возможности ограничиваются только при свете дня. При этом у создания остается память и внешность прежнего владельца. Правда, после превращения хомункулюс безоговорочно подчиняется тому, кто сделал с ним такое. Он живет очень долго и умирает только после смерти владельца.

Скелет хомункулюса — единственное, что остается после такого ритуала безжизненным. Ненужные кости хранятся в каком-нибудь ящике или сосуде. Они необходимы для воскрешения заколдованной плоти, если кто-то нанесет ей существенные повреждения. Получив травму, хомункулюс возвращается в комнату для ритуалов и находит свой скелет. Надо отметить, что каждая рана, полученная телом, тотчас отображается на костях. Например скелет епископа еще недавно лежал в своем шкафу с пробитой грудиной и расколотым напополам черепом. Едва войдя в подземелья, Шрухан пробормотал заклинание и сложил свой разбитый череп в единое целое. Рана на груди заросла сама по себе. В тот же миг тело хомункулюса обросло новыми тканями, затянулось кожей и покрылось волосами в поврежденных ранее местах.

А вот хомункулюс казначея об этом не знал.

С животным ужасом он смотрел то на свои руки, то на останки. Казалось, Уласей не понимает, как же так: вот он стоит на ногах, но в то же время смотрит на себя лежащего. Холодные безжизненные кости...

— Неужели я совершенно умер? — дрожащим голосом спросил гений двойной королевской бухгалтерии. — Совсем-совсем умер? Вот почему у меня так болела голова и ныло в груди. Чувствовал свою кончину...

— Так и есть, — пояснил епископ. — Но умер ты давно. Сейчас мы тебя подремонтируем — тут повреждений всего на два заклинания.

— Умер... — отрешенно проговорил Уласей.

Он вытянул руки в сторону своего скелета. Сделал несколько деревянных шагов и упал ничком.

— Да что такое сегодня! — закипел Шрухан. — Поднимайся и помогай в образовании Круга!

Казначей не ответил. Он валялся на полу, неестественно повернув голову. Остекленевшие глаза отрешенно смотрели на епископа из темноты.

— Бедный Щедрый, — отозвался бард. — Не каждый день увидишь свои поврежденные останки в подземельях. Я слышал, что сила убеждения — великая вещь. Но только сегодня увидел ее действие: это же надо — увидеть себя мертвым и тут же умереть! Сложу-ка песню по этому поводу...