Тень Короля (Общий файл)

— Молчи уже! Ты ниже его рангом! — завопила Эдна.

Затяжную тишину, нависшую над людьми, прервал мелодичный голос рабыни: "Я приду"...

Среди солдат пробежал слабый смешок, и на губах многих застыла легкая ухмылка, Охотник пристально вгляделся в непоколебимое лицо женщины и, выдержав паузу, обернулся к одному из солдат: "Взвали раба к себе на седло, по приезду пусть ему выделят отдельное место "

Амелия сидела молча в шокированном состоянии, она лишь наблюдала, как Маркуса подняли с земли, а Эдна с все тем же решительным видом вновь последовала за лошадьми. За всю оставшуюся дорогу девушки не обмолвились ни единым словом...

Лагерь оказался небольшим, повсюду стояли невысокие деревянные постройки, часть из них отводилась под казармы, склады с провизией, тренировочные полигоны, но первым что бросилось Амелии в глаза, был трехэтажный дом, двери его были украшены резьбой, через стекла окон виднелись шелковые шторы. И веяло от него ароматом цветка, чья эмблема висела у входа — веяло ароматом Жасмина.

— Куртизанки, — без сомнений подтвердила ее догадки Эдна.

Отряд остановился, всадники спустились с лошадей, двое солдат ухватили Маркуса и потащили в сторону лазаретных домиков. Донат помог сойти на землю аристократке и подозвал одного из воинов: "Отведите госпожу со служанкой в их комнату"...

Вечер наступил также внезапно, как и некогда спасительное утро. Маркус был настолько бледен и недвижим, что если бы не его редкие вздрагивания телом, можно было подумать, что андаманец не выдержал, и его душа улетела к небесам, но... Он дышал, медленно, но дышал. Рядом сидела Эдна, то и дело, проверяя его температуру, которая все никак не хотела приходить в норму. Она приподнимала покрывало и изо всех сил растирала его ледяное тело. Андаманка достала в третий раз из сумки два мешочка, и вытащила засушенный цветок, жменю водорослей, затем взяла ступку, и как можно тщательнее принялась толочь растения. Маркус застонал, и едва-едва приоткрыв глаза, вновь закрыл их. Девушка залила кипятком стертые в пыль растения, затем достала из потайного карманчика маленький кристалл на цепочке и опустила его над чашей со смесью: "Спаси его, как и тебя когда-то".

Кристаллик замигал и снова потух. Эдна достала чистый кусочек ткани и, распределив полученную кашицу по всей длине царапины, уложила ее поверх для сохранения теплой температуры.

В дверь неожиданно вошла Амелия, в одной руке она держала скляночку с черной жидкостью, а во второй тонкую жесткую кисточку: "Подними волосы"...

Эдна послушно присела на стул и приподняла свои локоны, аристократка расстегнула ей верх платья, затем открыла склянку и, мокнув в нее кисть, прошлась ею по оголенной коже спины. Одно за другим движение вырисовывало символ клейма на теле девушки.

— Печать не сотрется в течение недели, — Амелия закрыла пробкой краску, — ты понимаешь хоть, что собралась сделать?

— Я на все готова ради Маркуса, он это все, что у меня осталось.

— Ты не единственная, кто его любит, — разозлилась аристократка, — ты должна была предвидеть, что произойдет, ты должна была их видеть, а не идти сейчас в покои к врагу и строить из себя жертву.

— Ничего страшного не случится, — Эдна отпустила волосы и спокойно продолжила, — это всего лишь одна ночь с мужчиной.

— Это твоя первая ночь с мужчиной как таковая, — не унималась подруга.

— Я никогда и никого не смогу полюбить также сильно как когда-то, мое сердце принадлежит тому, кого больше не будет рядом со мной, и ты знаешь об этом. Ночь с фарузом или с кем-то еще... Не имеет значения...

Девушки молча сидели уже второй час, Амелия наблюдала как Эдна заботилась о Маркусе, как подходила к нему, прослушивала пульс, дыхание и нежно поглаживала по спутавшимся волосам. Внезапно в комнату вошла женщина. Ее каштановые пряди были собраны и закреплены золотым гребнем с алыми камнями, красное воздушное платье нежно обнимало фигуру, плечи оголены, лишь легкие кусочки ткани охватывали руки, она плавно подошла поближе и, осмотрев рабыню и госпожу, обратилась к Эдне: "Господин пожелал подать ему тебя в покои через час, следуй за мной".

Куртизанка осмотрела ее еще раз: "Придется хорошенько потрудиться".

Андаманка вскользь бросила взгляд на свои запыленные ноги, спутанные волосы и изодранный наряд.

— Чего стоишь? — повелительно заговорила фаруза, — идем!

Без тени сомнений, девушка проследовала за этой женщиной по улицам лагеря, поглядывая исподтишка по сторонам. Дорога привела их к дому с ароматом жасмина. Эдна притормозила у входа, находясь в смешанных чувствах.

— Чего стала? — воскликнула фаруза, — нечего из себя невинную строить, раз сама к мужчине в постель собираешься.

Девушка с вызовом посмотрела на обитательницу дома и, не обращая больше ни на кого внимания, переступила порог.

Для андаманки уже была приготовлена горячая ванна, одна из девушек принялась снимать с нее лохмотья, а женщина, что привела ее в дом, удалилась из комнаты.

— Я могу сама раздеться и очистить свое тело. В конце концов, я не аристократка, чтобы меня так лелеяли.

— Это желание господина, — юная куртизанка стянула с Эдны последний балахон и, взяв за руку, помогла залезть в воду. В помещение вошла еще одна обитательница веселого дома, притащив вместе с собой тонну скляночек и баночек с благовониями, маслами и кремами.

Глава куртизанок расхаживала в своих алых одеяниях, рассматривая вывешенные наряды. Она прошлась, задумчиво разглядывая каждое из них, и в итоге, сделав выбор, взяла его в руки и направилась в комнату к рабыне...

Охотник мирно сидел в кресле, обитом овечьей шерстью, в руке он держал книгу с затрепанной обложкой, внимательно читая уже давно пожелтевшие страницы. В комнату вошла Глава веселого дома и подошла вплотную: "Господин, у меня для вас новость".

— Что именно?

Фаруза нагнулась и что-то учащенно зашептала ему. Зрачки Доната расширились, левый уголок губ приподнялся: "Интересно, интересно... Ты свободна, Жади".

Жади прошлась до двери и, открыв ее, впустила рабыню. Девушка прошла вперед, а куртизанка, в последний раз окинув взглядом андаманку, скрылась с глаз.

В комнате горел камин, и только языки пламени озаряли пространство, рядом лежал меховой ковер, стояли три кресла со столиком, позади располагалась кровать, накрытая шелковым покрывалом, а где-то за окном мелькали лишь факелы, расставленные вдоль дороги.

— Подойди ближе, — приказал мужчина.

Хрупкая тень двигалась в его сторону, постепенно все больше и больше выходя на свет: легкое изумрудное платье обтягивало ее талию, боковые вырезы на бедрах оголяли ее белоснежные ноги, полупрозрачная ткань охватывала совсем немного прикрытую грудь, а ее черные густые волосы волнами спадали до пояса.

Донат встал с кресла и подошел к столику, затем, открыв бутылку вина, налил напиток в бокал и подал его Эдне. Девушка удивленно взяла хрусталь.

Донат усмехнулся: "А ты что думала? Что я сразу наброшусь на тебя, как только ты войдешь?".

Фаруз оглядел ее и, обойдя, подошел сзади, обхватил руками вокруг пояса, затем пригнулся и зашептал: "Я сделаю это постепенно"...

Андаманка не показала и капли волнения, но голос предательски дрогнул: "Почему я?"

— О чем ты?

— Неважно, господин. Я не буду пытаться понять ваши мысли, я не имею на это право.

Фаруз разомкнул объятия и, повернув девушку к себе, мигом взял ее на руки. От неожиданности Эдна пискнула и прикрыла глаза, на что мужчина только улыбнулся в ответ.

Донат плавно опустил ее на ложе и ляг рядом: "Спроси то, о чем хочешь знать, и я, может быть, отвечу..."

— Ведь я не нужна вам... Верно? Простите... Рабыне не пристало блистать умом, и боюсь, если продолжу говорить, то только вызову гнев дворянина, а мне этого не нужно.

— Рабыне не пристало также как и рабу... Тем не менее, дворянин будет еще большим глупцом, чем раб, если просто не выслушает мудрые слова простака. Что ж... Продолжай, мне стало любопытно. Что значит не нужна? Не в качестве жены конечно, но ты молода и чертовски красива. Могу даже предположить, что не единожды гости твоего умершего хозяина просили подать им тебя в качестве лакомства.

Девушку передернуло от таких слов, а Донат сделал вид, что ничего не заметил: "Однако, то, как печется о тебе твоя хозяйка, немного необычно, учитывая ее происхождение".

— Не в этом дело...

Охотник навис над андоманкой и встретился с ней взглядом.

— Ваши глаза... В них нет жизни, лишь пустота. В них нет и капли желания, потому что любить вы не умеете, либо не можете... Вы ищете другую женщину, ту, что не может быть с вами... Так зачем вам я?

Игривость исчезла с лица фаруза, его белые пряди подчеркивали глубину негодования его стальных глаз: "Потому что ты жаждешь моего внимания, а мне надо утолить голод".

Донат наклонился к ее шее и нежно прикоснулся губами к шелковистой коже.Словно разряд пронесся по всем клеточкам ее тела, отчего сердце учащенно застучало, охотник резко откинулся назад и вскочил с кровати: "Уходи"...

Девушка в недоумении смотрела на него, застыв на месте.

— Я сказал уходи! -громогласный крик раздался по всей округе.

Эдна быстренько встала с кровати и почти добежала до двери.

— Стой, — вдруг сменив гнев на милость, приказал мужчина, затем резко оказавшись рядом с ней, прижал к стене, и собственнически впился в губы.

Словно от удара тока, она обмякла и подчинилась своему повелителю. Он срывал с нее одежды одна за другой, осыпая поцелуями оголившиеся постепенно руки, талию, ноги.

Необъяснимая страсть, возникшая из ниоткуда, сводила с ума обоих. Андаманка уже не помнила, как оказалась в постели врага. Мысли улетели далеко, остались лишь пылкие объятия и блаженство от соприкосновения с запретным...

Наступал рассвет... Лучи солнца пробились сквозь небольшое окно и плавно устроились на лице фаруза. Охотник скривился и протянул руку вперед, почувствовав лишь мягкую ткань, он тихонько приоткрыл глаза — рабыни не было рядом. Мужчина привстал и откинул одеяло, его взгляд упал на простынь: "Так это был твой первый раз...".

Глава 10. Забытое прошлое...

Девяносто лет назад. Ашгед

— Нет! Туда нельзя! — возмущенно закричал Рэй.

Фигура в темной накидке бежала среди белых стен каменного храма. Если можно было бы охватить взглядом все помещение, то эта самая фигурка превратилась в еле заметную точку среди зала с бесчисленным количеством мраморных столбов, уходящих в далекую высь, окутанную туманом. В некоторых местах на стенах, наверху, находились отверстия, через которые днем проходили солнечные лучи и прогоняли темноту подальше от центра, а ночью звездный свет озарял мрачные стены и придавал некоторую таинственность этому святому месту. Фигура была не единственной присутствующей здесь этой ночью: за человеком, укрывшимся от посторонних накидкой, мчался рыжий юноша.

— Мы не имеем право входить сюда без разрешения Мудрейшего! — в последний раз попытался он убедить попутчика, - Соломон не простит тебя!

Непослушный андаманец вбежал в круг, освещенный лунным сиянием, и преследователь не посмел перейти через край.

Внутри круга вместо мраморного пола начиналась земля, из которой произрастали каменные ветви, устремившиеся к центру. Переплетаясь, они обволакивали большой кристалл бирюзового цвета. Присмотревшись, можно заметить на каждом листике капельки росы, что никогда не исчезали со своих мест. Из-за колонн показались чтецы...

— Как ты смеешь! — раздался грозный рык Соломона, обращенный к андаманцу у святыни.

Тот уже было хотел повернуться на окрик, но таинственный шепот, исходящий от кристалла, сковал нарушителя и поманил к себе.

— Тут что-то не так — Рэй, не веря своим глазам, застыл на месте...

Легкая дымка медленно потянулась к протянутой руке, затем резко обволокла все тело и ворвалась внутрь, после чего на глазах изумленной публики, он свалился с ног.

Чтецы подбежали к пострадавшему, а Хранитель прикрыл глаза, слезы текли по его щекам. Он с ликованием вознес руки: "Теперь на земле бродит Король!"

* * *

Яд джабги смертелен, и это общепринятый факт. Бывало не раз, но чересчур редко, раненые выживали. Всемогущие целители (по крайней мере, считалось, что андаманцы были превосходными докторами) не справлялись с этим недугом даже с помощью кристаллов. Естественно фарузы тоже не знали спасения от этой напасти. Но знала его Эдна, которая несколько лет назад без перерыва на сон вырвала Маркуса из рук смерти, найдя лекарство. Болезнь проходила тяжко, больной требовал постоянного присмотра, но вскоре приходил в норму. Так и сейчас, жар начал спадать, и андаманец уже не бился в конвульсиях. Иногда приходила Амелия, не позволяя себе оставаться надолго из-за возможных слухов о чрезмерном внимании к простому рабу. И хоть наступившая безмятежность не таила в себе скрытого смысла, как думали девушки, она все же была временем, когда Охотник размышлял над докладом куртизанки. Уж очень был интересным тот факт, что женщина была лекарем. Лекарь из числа рабов, да и к тому же не мужчина — явление если не редкое, то явно невозможное, он чувствовал, как его водили за нос, но просто схватить спутников, заключить под стражу и устроить допрос не входило в его планы, было что-то еще, совершенно незримое... И если сейчас схватить их под конвой, то он упустит нечто слишком важное в этой истории, что-то, что исчезнет навсегда...

Эдна была аристократкой, чистокровной... Жади, опытная куртизанка, обслуживала в свое время андаманских богатеев, среди которых был и такой человек, который захаживал к ней немало лет, как-то раз, он рассказал о печати на своей шее. Заприметив из-за угла, как девушка пудрила свой еле заметный символ, она сразу доложила об этом Охотнику. В свое время при дворе, когда Донат был мальчишкой, он знавал пятеро таких девочек, одна из них была для него всем, других он видел во время торжеств, он помнил историю каждой из них, но черты лиц увы были стерты уж более сотни лет из его памяти. Первая была пресловутой неженкой, готовой упасть в обморок при виде маленького хомячка, и любого мелкого грызуна, сравниваемого с обычной крысой, вторая — интеллигентной заучкой, которой не требовалось ничего кроме новой литературы, третья была дочерью министра, отвечающего за охрану королевских земель, а четвертая — неприметная тихоня, вечно погруженная в собственные мысли. Точно также как и внучку советика звали неженку, но этот вариант не попадал ни в какие ворота. Оставалось всего лишь три.......

— Нет!!! — завопил Маркус, подскочив на кровати, — Сестра!

С диким ревом он хотел сорваться, не открывая глаз, но Эдна обхватила его вокруг тела, прижав мужские руки.

— НЕТ! Она мертва, мертва! — не унимаясь, продолжал он.

— Все прошло... Все уже закончилось... Все что было, уже закончилось, это было давно, — шептала она ему на ухо.