Страж кладбища (Быть некромантом 2)

Мать рассмеялась, и даже Жаж сделал вид, что ему понравилось.

— Понятно. Значит, людской страх это единственное, на чем ты основываешь свое мнение? — переспросила меня она.

— Конечно, нет, — уверенно ответил я, понимая, что она имеет в виду. — Есть еще и другое. Некромагия учит нас, что ни один скелет, ни один зомби не может подняться из могилы сам. Такое сотворить они изначально не могут. Для этого нужно, чтобы, или тело было похоронено в проклятом месте, либо чтобы над ним был проведен соответствующий ритуал. А поскольку мы точно знаем, что на том кладбище нет никаких проклятых мест — уж мы бы об этом знали, и мы точно знаем, что никаких ритуалов мы там не проводили...

Мать кивнула, гордая моими познаниями. А я-то как рад! Знай наших — не лаптем щи хлебал на ее уроках! Жаж в ответ лишь скривился — да, нечем меня крыть.

— Так что это задание на раз плюнуть. Делов-то — провести одну ночь на кладбище. Все же польза. И наша семья денег заработает, и я, раз уж на то пошло, немного попрактикуюсь в магии. Как говорится — одной стрелой двух уток.

Мать не возражала.

Ай да я! Да — деньги и магия — все это важно. Но больше всего я хотел поразить этим подвигом мою подругу, Ангелину. Светлый колдун проводит на кладбище целую ночь, в попытках защитить честной народ от силы тьмы! Это будет не рассказ, а баллада. Уж я постараюсь.

* * *

И вот теперь я сижу ночью, один, на крестецком кладбище. Но не жалею об этом.

А чего жалеть-то?

Я огляделся. Эта часть старого погоста выглядела очень даже... да отлично выглядела. Да, не богато, да, запущенно, но все равно очень даже располагающе. Я бы сказал, душевненько. В этом уголке погоста не было ни крикливо украшенных склепов и мавзолеев, ни засилья изысканных памятников и надгробий. Лишь только редкие памятные колонны, да простецкие каменные надгробные плиты, выставленные не рядами, а кучками, как попало. Я пригляделся к ним внимательнее. На посветлевшем от времени камне, тот тут, то там, еще виднелись следы высеченных когда-то "божественных треуглов" — символов веры в Старшую Троицу. Проходов между могилами, как и самих могил, уже почти не видно. Не потому, что ночь. Наоборот — сегодня месяц светит как никогда, и на небе ни облачка. А потому, что этот участок кладбища полностью зарос луговым ковылем. Ясное дело — внуков и правнуков почивших нет уже и в помине, некому за всем ухаживать. Зато есть цикады — они стрекотали из зарослей ковыля громко, пронзительно, и вместе с тем как-то печально.

Ну, разве не благодать? Нет, я спрашиваю — разве это не чудное место? Я говорю — чудное. И оттого все никак не могу взять в толк — отчего же люди его боятся?

— Лично я, — доверительно сообщил я Отцу-Месяцу, — любитель прогулок по кладбищам. Тут хорошо, спокойно. Можно мысли в порядок привести. Подумать там... о разном.

Луноликий бог ничего не ответил.

— Мой отец говорил мне, что у него есть такое... увлечение, что ли, — продолжил я изливать свою душу богу. — Он говорил, что каждый раз попадая в новый город, он старается обязательно побывать на его кладбище. Не столько, чтобы помагичить, сколько чтобы посмотреть на него. Он говорил, что кладбища хорошо отражают дух того народа, которому они принадлежат. Я, конечно, в этом ничего не понимаю, — признался я небесному божеству, — но, наверное, так оно и есть. Мой отец зря болтать не будет.

Я умолк и цикады, вдохновленные тишиной, снова застрекотали на всю округу.

— И нет, чтобы людям просто бояться кладбищ. Они еще столько нелепых правил о нем понапридумывали, — фыркнул я, продолжая общение. — То не скажи, так не ходи. Так петь песни здесь нельзя, так смеяться не можно. Ветку на кладбище не сломай, а цветок не понюхай. Смехота, правда?— Я не удержался и тихо рассмеялся. — А это, это правило, про не срывание ветки? Это ж вообще ни в какие ворота не лезет, — заявил я в небеса. — Представляешь, у них в Крестце считают, что у хозяйки, которая сломает на кладбище зеленую ветку и выметет ею золу из печи, всю ночь в доме и под окном будут бродить покойники. Нет, Отец-Месяц, ты слышал, а? Покойники под окном! Очень уж это нужно, им, покойникам.

Цикады поддержали мой смех дружным стрекотом.

— Нет, кое-что путное в некоторых человеческих правилах все же есть, — признался я снисходительно. — Например — запрет перепахивать кладбища. Это я понимаю. Или это — нельзя рубить лес возле кладбища. Тоже хорошая идея. — Я призадумался, перебирая услышанное в корчме. — Но как по мне, самая путная мысль, что появилась у людей за последнюю сотню лет, так это мысль о необходимости запечатывать могилы. Да, пусть не каждый, кто берется за это дело, справляется с ним умело. Но сама идея! Нам, некромантам, это не помеха. А вот сюрпризы от родовых проклятий на рабочем месте сокращаются как минимум вдвое. Правда, такому обряду по силам сдержать только тело покойника — душу такими простыми ритуалами не удержать. Но оно и ладно...

Я продолжал разглагольствовать, потому как заниматься магией мне ну совершенно не хотелось. Ночь, тишина и красота не поощряли меня ни к чему, кроме разглагольствования на вечные темы.

И чего спешить — у меня вся ночь впереди. А раз есть время для работы, значит, оно должно быть и у безделья! Ведь так?

Внезапно от размышлений меня оторвал громкий звук.

Я замер. Прислушался. Вот, снова — вдалеке определенно хрустнула ветка.

Честно признаться — я немного струхнул. Верно, еще неизвестно, кто там шумит и один ли гость. Но я-то тут один!

Что было силы, я вгляделся в дальние кусты — мне показалось, что шум донесся оттуда. Прислушался. Подождал немного. И не ошибся — из густой зелени куста вновь раздался хруст, а затем — невнятное ворчание. Низкое, глухое, деловитое.

Значит, мне не почудилось.

Я окинул взглядом свое вооружение. Отправляясь сюда, я захватил с собой любимую дубину, не большую и не маленькую, в полтора локтя длинной (локоть -45 см) которой, признаюсь, я владею весьма недурно. Еще при мне находился мой черный ритуальный клинок — азаман. Но он предназначался больше для колдовства, чем для подобных разборок. Но и дубину я доставать не спешил. Дойдет черед и до нее. Если придется.

Вначале нужно произвести разведку.

Оглядевшись вокруг, я разглядел на земле приличных размеров камень. Поднял, отряхнул, взвесил в руке. Затем тщательно прицелился и, что есть силы, метнул в гущу зарослей. Раздался удар, визг, и под серебристое сияние ночного светила с недовольным хрюканьем выкатился нарушитель моего спокойствия. Ба — да это же ни кто иной, как молодой кабан. Вот так гость!

— Кабан, браток, щетинистый бочок, — удивленно прошептал я себе. — Так вот кто так пугает местный люд!

Возраст клыкастого нарушителя я определить не мог — я не охотник. А вот рост его я разглядел хорошо — мохнач был ростом... мне где-то по пояс. Хороший такой рост. И, вес, соответственно. Встречаться с таким противником мне не хотелось. Ну совершенно. Мне мои кости дороги.

Я нашарил в траве еще одну каменюку, и благоразумно спрятавшись за постаментом, снова запустил снаряд в широкую спину зверя. Кабан вздрогнул, оглянулся, но противника не обнаружил. Ха, естественно. Я прицелился и метнул третий камень. Кабан снова подпрыгнул, недобро оглянулся, запыхтел, захрюкал от неудовольствия. Надо же — причина наброситься и растоптать врага есть, а самого врага, как ни погляди, нету. Я уже потянулся к новому камню, как клыкастый гость, видимо, решив для себя, что есть места и поспокойнее, деловито затрусил обратно в лес, где ему и самое место.

Вот и чудненько.

— Вот и нашлась причина всех кладбищенских бед, — победоносно ухмыльнулся я. — Кабан. Просто кабан. А увидел бы его вместо меня кто другой, так решил бы, что это демон. Или злой дух. Вот из-за таких вот ночных гостей и появились дешевые страшилки в таких же дешевых трактирах-забегаловках, где говорится, что по ночам возле кладбища появляются духи-демоны, предвещающие смерть всем, увидевшем их. Или русалки. Нет — смех, да и только.

Чтобы отметить свою ночную победу, я достал из походной сумки бутылку кваса, поднял ее в поздравительном тосте и, лихо отсалютовав, сделал пару глотков.

А что? Повод есть. И источник проблем нашел, и сумел от него избавиться. Вот какой я молодец. Зло за это не выпить. Пусть даже просто квасу.

* * *

Ближе к полуночи я заметил первые блуждающие огоньки. Их было не много, около десятка. Маленькие, тускло-зеленые или бледно-голубые. Я улыбнулся — вспомнилось первое посещение кладбища. Тогда на нем тоже были такие же огоньки. В ту ночь, под приглушенный смех отца, я впервые пытался поймать эти "ночные свечи" — так я их называл по неопытности. Вот смеху-то было! Правда, смеялся в основном отец. Поймать я их, конечно, не поймал. Но и коленки расшиб знатно. И долго плакал.

Вспоминая свои первые неудачи на ниве некромагии, я улыбнулся.

А приглядевшись, вздрогнул.

В ночной полумгле, возле дальней ограды, я заметил еще два блуждающих огонька. Вначале я принял их за обычные, кладбищенские. Но потом подметил, что двигались они вовсе не так, как другие. Они двигались парой. Вместе. Рядом друг с другом. И было в них что-то... не правильное. Не замогильное, а живое.

А чуть переменившийся ветер донес до меня запах псины. Но не домашней, а лесной.

Я встрепенулся — на кладбище пожаловал волк.

Признаю — я перетрусил не на шутку. Да — я очень боюсь волков. И нет — я не трус. Я не боюсь обычного лесного зверья — кабана, куницу, медведя, черного десятилапого паука. Но волки... Слишком часто они захаживали в нашу деревню холодными зимними ночами. Слишком много раз вызывали мою мать после ночных визитов этих серых гостей. И слишком многозначительными были показанные охотниками длинные шрамы, оставленные после встречи с этим лесным воителем.

Нет. Я не трусил. Я просто знал, кого нужно бояться. И когда.

— Значит, к нам пожаловал братец волк, — заговорил я, стараясь подбодрить себя звуком собственного голоса. — Но зачем, интересно? Чтобы покойничком полакомиться? Или, не дай боги, свежака захотелось?

Я надеялся на второе.

Пара голодных глаз показалось уже ближе, из-за соседней ограды. Я ужасно пожалел, что не подумал развести костер. Конечно, тогда мне это и в голову не приходило — какой костер на кладбище? Тем более, когда вокруг столько сухого ковыля. Того и гляди, быть пожару. Да и зачем костер? На небе и так светло, да и ночь не холодная, летняя.

Да — не подумал.

Волк и человек на короткой дорожке. Оставался вопрос, кто мой гость — людоед или трупоед? Он за мной или он тут мимо пробегал?

Хм...

Я осторожно высунулся из-за каменного надгробья. Наши взгляды встретились.

Догадавшись, что его обнаружили, серый хищник бесстрашно вышел на просвет. Вышел — и оскалился.

Прятаться было поздно.

Я решительно выглянул из-за надгробья. Распрямился, встал во весь рост, показывая, что я здесь, я его вижу и ни капли не боюсь.

— Кыш, поганец,— крикнул я на всякий случай. — Проваливай.

Серый осторожно сделал шаг ко мне. И снова оскалился, прижав к голове большие уши.

Значит, он за мной?

Осторожно нащупав свою палку-выручалку, я быстренько оценил расклад. Драться с таким хищником? Это последнее, что мне хотелось. Да, я неплохо владел дубиной, но для такого лесного гостя моей сноровки отнюдь не достаточно. Для этого зверя — не достаточно.

— Иди прочь, паршивец! — крикнул я ему и для пущей убедительности замахнулся дубиной. — Иди куда шел, мясоед паршивый!

Волк и пошел, но снова в мою сторону. Шаг, еще шаг.

Сомнений не оставалось.

— Свежатины захотелось? — выкрикнул я. — Вкусить некромантского тела? Так значит?

Хищник пробуравил меня голодным взглядом.

Я снова пожалел, что не удосужился сварганить себе хоть маленький, но костерок. Вот тогда бы у нас был совсем другой разговор. Разговор на равных. Или почти на равных.

Кстати о шансах. Собравшись, я стряхнул с себя пелену оцепенения. Итак, я не могу драться с этим врагом. Значит, остается магия.

Что я могу противопоставить ему из своих умений? Заклинания общей магии? Да, возможно мне помогли бы заклинания сна или гипноза. Но я, увы, ими не владею. Не обучен. Пока. Что-нибудь сугубо некромантское? Но что я могу? Выискивать и призывать духов и привидений? А поможет ли? К тому же, их еще необходимо будет подчинять своей воле. Нет, у меня на это не будет времени. Поднять скелет? Снова время.

Остается лишь моя внутренняя магия.

Я быстро перебрал в уме все доступные заклятья. Проклятье? На волка? Глупо. Иссушение? Долго наколдовывать. Вытягивание Жизни? Долго ждать результата. Заклинанье Корчи? Возможно. Заклинание Боли? Я встрепенулся. А это мысль. Все живое боится боли.

Я сосредоточился, напрягся, вспоминая все, чему был научен.

Маленький бледный сгусток темной энергии, размером с молодую картофелину, сформировался в левой ладони почти мгновенно. Вот он, дар волшебников — умение пользоваться магической энергией. В моем же случае — умение высвобождать на свет собственную энергию, магическую силу.

Но для колдовства одной силы мало. Как игле нужна нить, так и силе — оболочка из заклинания.

Что ж, попробуем.

Я произнес короткое заклинание. Шар в моей руке покрылся искрами черного цвета. Вот оно, заклятье Боли. Все — колдовство готово. А сейчас — вперед.

Я снова метнул взгляд на волка. Хищник уже был рядом. Прижавшийся к земле, готовый к последнему прыжку, отделявшему его от заветного ужина. Близко. Вот и хорошо. Я метнул молочный шар между голодных глаз почти не целясь. Хищник не ожидал отпора — очевидно, он думал, что жертва трясется от страха, как бывало десяток раз до того. Волк успел дернуться. Но не успел уклониться. Шар достриг волчьей морды, и черные искры попали в цель.

Результат проявился практически сразу. Волк подпрыгнул, заметался со стороны в сторону. Держа второй шар наготове, я видел, как несчастное создание то бегало, тыкалось мордой в каменные плиты, то останавливалось и пыталось соскрести в головы неизвестный источник раздражения. Я понимал его — тому было очень больно, словно его лицо ужалили десятки разъяренных пчел. И поделом ему — сам напросился.

В любом случае, твари теперь не до охоты.

— Пошла прочь, серая гадина, — закричал я теперь куда как смелее и даже сделал несколько шагов навстречу ошарашенному хищнику. Зверь испуганно отскочил от меня, словно я не человек, а ужасный брохр, снова ударившись головой об камень надгробья, и оставляя за собой цепочку кровавых следов, с воем метнулся в спасительную чащобу леса.

— Вот и все, — устало подумал я. Ноги сами подкосились и я уселся просто на могилу. Вытер бисеринки пота с лица. Успокоил дыхание.

— Справился. Так сказать увидел, оценил и победил. Будет что рассказать друзьям и любопытным односельчанам. Гилберт — победитель кабанов и волков, — громко крикнул я в пустоту. — Ну что еще можно сказать? Снова только одно — ай да я!

* * *