Чародейка Ознакомительный отрывок

ЧАРОДЕЙКА

'У любви сестры к сестре

Не будет конца!'.

/Елена Ваенга/

Часть I

Надежда

1. Хирург

2. Ролевка-полевка

3. Райский лес

4. Ворлены

5. Черный дом

6. Топь

7. Их Величество, Король!

8. Чархан

9. Моровое поветрие

10. Мор в Академии Магии

11. Эликсир Жизни

12. Тестирование эликсира

13. В Лиорте

14. Вампиры

15. Дары Чархана

16. Темный Властелин

Часть II

Сестры

1. Сестры

2. Рай Трионский

3. Бой с быком

4. Предзнаменование

5. Охота

6. Договор

7. Свадьба

8. Проклятые сестры

9. Начало конца

10. Смерть

Часть III

Живые и мертвые

1. Через тысячи лет

2. Воскрешение

3. Любовь и страсть

4. Нифилим

5. Карусель смерти

6. Счет

7. Катарсис

Часть I

НАДЕЖДА

Нарисую тебя черной тушью на тонком стекле.

Нарисую крылатую душу, попавшую в плен,

Не прошедшую боль в до-безумия темных глазах...

Я хотел бы тебя отпустить. Да вот только — нельзя.

Я хотел бы тебя отпустить. Да вот только — не смог.

Не могу... не хочу потерять... да, наверно, судьбу?

Шелк медовых волос, рассыпаясь, скользит по плечам.

Ты сидишь, отвернувшись. Уже так привычно молчать.

Четкий профиль... задумчиво пальцы коснулись виска...

Ты искал бы спасения — были бы силы искать...

Если б сняли с запястий холодную тяжесть оков.

Если б я не любил!

— Ты уверен, что это — любовь?..

Тихий голос. Насмешливый взгляд из-под длинных ресниц...

Я молчу. Мысли мечутся стаей испуганных птиц.

//Меларисс. Остров Фок. Трибуна//

Глава 1

Хирург

Операция подходила к концу. После проведения приемов, прошедших относительно благополучно, предстояло провести комплекс мероприятий по восстановлению целостности тканей. В этот момент не воспрещалось слегка перевести дух. О том, чтобы расслабиться, речь пока не шла, — стоит отвлечься на секунду, тампонов не досчитаешься. Или шов ляжет не правильно. Словом, привередливый 'клиент', с обиды ножками дрыгнет, и все: был пациент — нет пациента.

'Человеческое пузо штопать, не гладью вышивать', — говаривал начальник отделения, еврей по национальности, Григорий Николаевич, с громкой фамилией Мендельштам. Резковатый, с первого взгляда циничный и жесткий, на самом деле добрый, порядочный, глубоко верующий человек.

Анестезию пациент переносил нормально, осложнений не наблюдалось. Единственное, что беспокоило Надежду, — лишний вес оперируемого: жировая ткань регенерирует хуже мышечной.

— Вроде всё, — буркнул Саша Беленький.

Такая вот 'светлая' фамилия оказалась у анестезиолога.

Работа со швами подходила к концу. Оставался 'уход': введение лекарственных препаратов с последующим наложением стерильных повязок. После чего анестезиолог осторожно транспонировал больного на каталку и повез в реанимацию.

Вот теперь можно действительно расслабиться.

Шагнув за порог блока, Надежда сорвала с лица маску. В такие моменты у женщины возникало чувство, будто она выныривает из толщи воды, в которой долго-долго плыла. Ноги и спина гудели.

На пороге кабинета она столкнулась с Андреем Науменко — своим сменщиком.

— Хэлло! — Приветствовал тот. — 'Полет' прошел успешно?

— Увидим через пару деньков, — отмахнулась Надя. — Ты чего ж так рано? В запасе полтора часа.

Они с Андреем симпатизировали друг другу. Об их романе в курилках судачили, как о случившемся факте: если двое молодых людей, свободных от брачных уз, привлекательной внешности, проводят много времени вместе, слухи о любовном союзе между ними фатально неизбежны.

Но Андрей и Надежда все ещё не встречались.

— Устала?

— А ты как думаешь?

— Надо полагать — да. Не мешало бы отдохнуть, расслабиться. Кстати, ближайшие выходные у нас свободны — у обоих! Мы могли бы это дело отметить, — Андрей свел густые брови, так, что между ними образовалась складочка, — вместе.

— Ну, если ты рискнешь настаивать, я не буду отказываться.

— Тебе говорили, что ты умница?

— Регулярно. И кстати, это правда.

— Может, пригласишь в гости? С моей стороны вроде как не красиво напрашиваться, но, ты знаешь, я ведь живу с родителями?

— А я — одиночка, — кивнула Надежда. — Хорошо, позвони завтра ближе к вечеру, ладно?

Науменко не очень уверенно обнял женщину за плечи.

— Я вот все думаю, и как такая красавица, вместо того, чтобы штурмовать подиумы и сердца олигархов, решила заняться нечистым, неблагодарным делом, под названием 'общая хирургия', а? Наденька, с твоими медовыми волосами, черными глазками и аппетитной фигуркой...

Дверь распахнулась, являя взору всегда порывистого, растрепанного Григория Николаевича.

Науменко отпрыгнул в сторону, будто плечи Надежды вдруг обернулись раскаленными утюгами.

— Ребята, аврал! — Прорычал шеф. — Только что звонили: с Кольца, минут через пятнадцать привезут ребятишек. Гоняли без шлемаков по трассе, въехали в джип. Водитель джипа, ясное дело, не пострадал. А мотоциклисты теперь фарш. Чего стоишь, Андрей? Шевели задницей! Мальчишек сшивать по частям придется.

— Я-то тут причем?

— Не понял? — Рявкнул старый хирург, отпуская дверную ручку, за которую успел схватиться.

— Я заступлю на работу только через час. Эти двое в мою смену не попадают, Григорий Николаевич.

Словно два быка, мужчины стояли друг против друга, расставив ноги и тяжело дыша.

— Я не ослышался, Андрей? — Зловещим шепотом вопросило начальство.

— Просто считайте, что меня нет. Что я ещё не доехал. О*кей?

— А пошел ты в... — смачно выругался 'старший'. — Не мужик, а так — дерьмо!

Не говоря ни слова, Надежда поплелась готовиться к следующей операции.

— Надь, ты что? Рехнулась? Отпахала целую смену и нате — снова к столу? Придурки бьются с разгону обо что попало, не желая на тормоз нажать, а мы будем из-за них здоровье гробить? Даже старый пердун ни слова не говорил о тебе!

— Андрей, уйди, пожалуйста. Нет времени препираться.

— Надь, хватит!

— Дай пройти.

— Топай! Думаешь, стотысячную премию отвалят?!

Утомленный организм перестал бунтовать и намекать на отдых. Смирившись, подчинился.

Ракета готова. Три, два, один. Пуск.

У экстренной операции не может быть плана. Нужно 'творчески' сшить, вправить, вставить все, что можно вшить и вправить. Остановить возможные виды кровотечения. Вся остальная терапия — потом. Если необходимы другие операции — тоже потом.

Надежда старалась не думать, ни в коем случае не видеть в окровавленном комке мяса — личность. Руки и мозг действовали отдельно от чувств. Сердце вопило, рыдая над мальчишкой, не прожившим на свете восемнадцати лет. Но слезы ничего не способны изменить. Помочь можно делами, руками и правильным решением. Теперь от них зависит, будет ли у глупышки завтра. А главное, — каким оно 'будет'.

Итак, что мы имеем? Доктор вспоминала виденные томограммы.

Множественные ушибы мягких тканей? Ерунда, заживет! Внутреннее кровотечение? Плохо! Отсос. Ещё! Зеркала. Отлично, — сердце в этом возрасте должно быть здоровым и сильным, — выдержит.

Должно выдержать.

Аккуратнее, Света, — не травмируй органы!

Накладываем швы.

Как же жарко!

Травма позвоночника? Твою мать! Но, главное, спинной мозг не поврежден. Хороший знак!

Декомпрессия? Ой! Надежда не спец в этом. Лучше всего она работает с мягкими тканями. Но другого хирурга здесь нет. Значит, декомпрессия.

* * *

С трудом ворочая руками, Надя сменила халат на брюки, трикотажный свитер (шерсти, даже мягкой, ангорской, она не выносила) и удобные кроссовки.

— Наденька? — В дверях появилась Елена Владимировна, нянечка. — Я поесть принесла.

— Не нужно. Я уже домой.

— Какой — 'ненужно'? С утра ведь маковой росинки во рту не было! Ешь, садись, и не спорь со мной. А то натравлю Григория Николаевича.

Надя покорно уселась. Желудок не подавал сигналов о голоде, зато пустота в голове красноречиво о нем свидетельствовала. Необходимо поесть и незамедлительно.

Не чувствуя вкуса, словно жевала бумагу, молодая женщина механически запихала в себя оба оладушка, принесенных сердобольной санитаркой.

— Попросите Тамару присмотреть за мальчиком, — вздохнула Надя.

— Все сделаем. Ты не беспокойся, голубка. Нет, а Андрей Павлович каков? Ну, жук! А правда, что вы с ним это... любовники? — Насупившись, спросила Елена Владимировна.

— Нет.

— Ну, и правильно, — озарилось улыбкой круглое, без единой морщинки, несмотря на пятьдесят с хвостиком прожитых лет, лицо. — Не пара он тебе, Надюш: пройдоха и аферист! — Безапелляционно заявила женщина.

— Это я ему не пара, Елена Владимировна. Он — мужчина со связями, с будущим, а я...

— Красавица и умница!

— А толку-то? Живу одна, как бирюк.

— И куда они смотрят, мужики-то эти? — С досадой хлопнула себя по объемистым бедрам Елена Владимировна. — Уж тебе ли вековухой век коротать?

— Да тетя Лен, — отмахнулась Надежда, — тут, наверное, не только мужики виноваты? У меня самой до них все руки с ногами не доходят. Сначала учеба, теперь вот — работа.

Оладушки был съедены. Дела — переделаны. Рабочий день закончен.

Надежда с некоторым усилием поднялась со стула.

— Ладно, пошла я. Уже седьмой час. Пока доеду — девять будет. Если с мальчиком какие осложнения — вы уж мне позвоните, хорошо?

— Отдыхай. Аккуратней за рулем-то!

— Ага. До свидания.

Выйдя из больницы, Надежда торопливо прошагала к припаркованной машине. Перебегая узкую дорогу, пролегающую между двумя рядами домов, она налетела на случайного прохожего. То ли голова плохо соображала, то ли координация от усталости нарушилась?

— Извините, — механически проговорила она.

— Не стоит, — низким голосом ответил незнакомец.

Надя с удивлением скользнула по нему взглядом.

Высокий, одетый во все темное, с иссиня-черными волосами, состриженными неровными прядями, мужчина походил на киноактера, сбежавшего из павильона, где снимали модные нынче саги о вампирах. Черты лица поражали редкостной правильностью и надменной строгостью.

— На самом деле это я вас толкнул, — добавил он перед тем, как исчезнуть столь же стремительно, как появился.

Надя несколько секунд смотрела ему вслед.

Нет, ну вот, бывает же, а? Какой мужчина? Совсем на мужчину ни похож! В хорошем смысле слова: ни капли не смахивает на улыбчивого сорокалетнего дуралея, навечно застрявшего в тинейджерском возрасте — явление, весьма распространенное в начале 21 века. И на самодовольно-влюбленного, надутого, словно индюк, чинушу, тоже. Словом, не мужчина — а мимолетное видение.

Подъехав к суперкаркету, уставшая Надежда, — увы! — и думать забыла о темноволосом красавце. Однако, закинув в тележку продукты, на выходе она снова с ним столкнулась: высокая фигура застыла между двумя рядами полок. Мужчина стоял, опустив руки в карман и не мигая, разглядывал её неприятно-светлыми глазами.

От тяжелого взгляда сделалось не по себе.

Только захлопнув дверцу автомобиля молодая женщина почувствовала себя несколько уютнее. Лавируя по улицам, она время от времени посматривала в зеркало заднего вида, посмеиваясь над собой.

Вот глупая баба! В кое-то веки к ней проявил внимание интересный мужчина, а она, вместо того, чтобы обрадоваться и пофлиртовать, перепугалась насмерть.

Глава 2

Ролевка — полевка

Выходные являлись праздником лишь потому, что позволяли отоспаться. Помимо этого ничего хорошего в них не было. Надежда плетясь на кухню, в который раз припоминала монолог Мымры из 'Служебного романа':

'Встанешь утром, идешь варить кофе. И не потому, что кофе хочется! А потому, что так надо. У меня ведь даже собаки нет. Её днем некому будет выгуливать'.

Зазвонил телефон.

— Надюш, — раздался голос Науменко, — ты как? Проснулась?

— Ага.

— Вот, звоню доложить: твой вчерашний пациент в полном порядке — только что навещал. От наркоза парень оклемался. Давление в норме. Признаков инфицирования нет. Но для профилактики велел прокапать твой любимый антибиотик.

— Не преждевременно? — Забеспокоилась доктор.

— Не повредит. Уже собиралась ехать? — Судя по голосу, Науменко улыбался.

— Угу, — буркнула Надя.

— Словом, я все это к чему? Можешь отдыхать и не нестись с проверкой. Все под контролем.

— Спасибо.

После недолгой паузы Науменко продолжил:

— Не смею напомнить о нашем свидании. Понимаю, что после вчерашнего свинского поведения меня видеть не хотят. Но, между нами, не совсем девочками, — Надь, дело ведь не только в том, что я статистики испугался? Ты, как хирург, на два класса выше. 'Экстренные' — не мой профиль.

— А я, можно подумать, о них ежедневно мечтаю?

— В твоих руках у ребят было больше шансов выжить.

— Мог бы ассистентом напроситься. Знаешь, удивительно паршиво простоять девять часов на ногах, не имея возможности отвлечься?

— Понял — ты злишься.

— Не то, чтобы злюсь, но видеть тебя желанием не горю. Спасибо, что навестил пацана. Увидимся.

Науменко засмеялся.

— Ладно, остывай. Целую.

Надежда не успела приготовить омлет, как сотовый запищал снова. На дисплее высветился номер Наташки — лучшей Надиной подруги.

— Да?

— Неужели я сделала это? — Судя по характерному гулу, Наташка находилась за рулем и сейчас стояла в пробке. — До тебя докричаться, все равно, что в Кремль попасть, — обиженно 'пропела' она.

— Извини, что вчера не перезвонила — горячий денёк выдался. Ты ко мне едешь?

— Я к тебе 'стою'!

Для нетерпеливой, торопливой подруги, пробки, которые никто не жаловал, казались лично для неё ниспосланным испытанием.

— У тебя есть планы на выходные? — Характерные паузы свидетельствовали о том, что Наташка досадливо затянулась сигаретой.

— Нет, — призналась Надя, — Есть предложения?

— Есть. — Отрезала Наталья. Было непонятно, что причина раздражению: положение, которое она претерпевала в данный момент или озвученные пресловутые планы. — И я вынуждена на них настаивать. Даже зная, что они тебе не понравятся. Ты ж у нас девушка серьезная!

— А ты стала легкомысленной?

— Не стала, — согласилась подруга. — Но Егор...

— Ах, Егор, — протянула Надя. — Тогда понятно.

— Словом, поговорим, когда приеду. Жди.

Порадовавшись, что не успела в одиночку выхлестать мартини, Надя увеличила порцию десерта.

Бытует мнение, что противоположности сходятся. Девушки внешне казались похожими. Их часто принимали за сестер: высокие, стройные, длинноногие, длинноволосые блондинки. На этом сходство, пожалуй, и заканчивалось. Наталья была жестче и эгоистичнее подруги; Надежда — мягче и вдумчивее. Наталья любила одеваться откровенно и модно, во все фирменно — хрустящее. Для Нади главное, чтобы все были чисто и функционально, а 'Кардены и Комоды' — дело второстепенное. У Наташи глаза традиционного для блондинок цвета — синие; у Нади — темно-шоколадные, обволакивающие, мягкие. Неожиданно темный цвет радужной оболочки весьма привлекательно сочетался с медовым оттенком волос и кожи.