Чародейка Ознакомительный отрывок

Время тянулось.

Свет уходил медленно. Мучительно медленно...

Как же быстро он уходил!

* * *

Возможно, ожидание утомило Надежду. Или душевное смятение погрузило в забытье?

Она очнулась от холода. Многочисленные ступени лестниц покрылись тонким слоем инея, сверкающего в лунном свете, отчего в помещении сделалось светлее. Через окна эффектно вползал клубящийся белый пар и застывал снежными кристаллами на всем, на что успевал лечь.

Женщина поднялась на ноги, затравленно озираясь по сторонам.

'Началось', — пронеслась мысль.

Что-то шептало. Возможно, то был гул крови, переполняющей артерии. Но может ли собственная кровь звучать насмешливыми зловещими голосами?

Что-то приближалось, наполняло, разговаривало. И в то же время не было ничего материального, кроме клубящегося, словно пар на сцене, тумана.

— Джай-н-н-а, — дышало вокруг. — Джай-н-н-а.

— Кто здесь? — Несмотря на все старания, голос звучал испуганно, как у маленькой девочки, оставшейся одной в темной комнате.

— Джай-н-н-а...

Женщина в волнении крепко сцепила руки. Ногти, далеко не длинные, ибо профессия не позволяла иметь маникюр, даже французский, — пробороздили по коже царапины.

Боль подействовала отрезвляюще. Хотя опьянение сейчас было бы благом.

— Джай-н-н-а...

— Да хватит уже! — Истерично выкрикнула Надежда. — Пора уже выучить мое имя. Даже я сама успела его запомнить.

В молчании ей померещилась усмешка. С недобрым прищуром.

Пыль и снежные песчинки закружились быстрее. В центре комнаты образовалась воронка, похожая на торнадо. Порывом ледяного воздуха обожгло кожу. Глаза защипало, так что Надежда вынуждено зажмурилась.

— Джайна? — Прозвучал в тишине ясный высокий звонкий голос. — Возобновим старое знакомство? Не узнаешь? Когда-то ты клялась помнить меня вечно. Догадываешься, кто перед тобой?

Не может быть. Этого просто не может быть.

— Ну что ж, — выдохнуло видение, — представлюсь. Меня знают как Вэя, Владыку Темных. Будем снова знакомы?

Светлая бровь на бескровном лице, отдающем в синеву, изящной аркой изогнулось над белесыми, словно корка льда, глазами. Водопад волнистых, белых, как крыло полярной совы, волос, чуть колыхался за практически обнаженным телом, едва прикрытым короткой туникой.

— Но я полагала, что Владыка Темных — это...

— Мужчина, не так ли? — Благодушно вопросила стоящая напротив девочка. — Как это мило! Знаешь, Джайна, ты далеко не первая так 'полагаешь'. Было время, я этим забавлялась. Но вечность меняет пристрастия. Теперь вот у меня есть другие игры. — Завихрение воздуха и место, только что занятое жуткой девочкой, опустело. Ледяная рука с острыми ногтями коснулась щеки Надежды. Не причиняя боли, но неся угрозу. — Итак, вот мы и снова вместе, дорогая сестричка. — С язвительной насмешливостью прошипел злой голос над левым плечом.

Надежда повернулась и изумленно вперила взгляд в странное создание. Мертвая, но не умершая. Ой, те, кто пишут романтические книги о вампирах, просто не представляют, как именно выглядят эти существа. И какое отвращение вызывают у живых.

Холодный, лишенный окраски, смех, заполнил пространство.

— Как это забавно! Я помню все. Ты — ничего. Ты совершенно другая, но носишь прежнее имя. У тебя иные черты. Ты совсем на себя не похожа. Но ты — это ты. Я вижу тебя, сестра.

Надежда подавила вздох. У неё было такое чувство, что одна из них точно чокнулась.

— Извини, но у меня нет сестер, братьев, детей, родителей.

— Полагаю, у тебя нет даже любимого пса. — Пожала плечами собеседница, похожая на ожившую ледяную скульптуру. — Я же говорю, — ты не меняешься. По прошествии двух с половиной тысяч лет, бог знает сколько воплощений в мирах, отличных от нашего, как мои снега от твоих роз — ты остаешься прежней! Глупая идеалистка, воображающая о себе куда больше, чем есть на самом деле.

Надежда нахмурилась:

— Ты притащила меня сюда для того, чтобы оскорблять?

— К сожалению для тебя, — Джайна, — нет, — пропела противница высоким сладким голосом. — Ты нужна для того, чтобы воскресить человека, которого я потеряла. Две тысячи лет назад.

Вампирша качнула головой, и удушливое облако мерцающего серебра заколыхалось по воздуху.

— Для того, чтобы пробудить Рая, я принесу тебя в жертву, сестричка. И сделаю это с огромным удовольствием. Ну, а пока есть время, расскажу тебе историю. — Бескровные губы разошлись в стороны. — Нашу историю. Очень древнюю, сентиментальную и глупую. Ведь за две с половиной тысячи лет ты, не смотря на все когда-то данные клятвы, наверняка все позабыла, — не так ли?

Часть II

Сестры

Было время когда то. Гремело, цвело... и прошло.

И державам, и людям пора наступает исчезнуть.

В непроглядной трясине лежит потонувшее Зло

И герой, что ценой своей жизни увлек его в бездну.

Что там было? Когда?.. По прошествии множества лет

И болото, и память покрыла забвения тина.

Только кажется людям, что Зло еще рвется на свет:

До сих пор, говорят, пузырится ночами трясина.

До сих пор, говорят, там, внизу, продолжается бой:

Беспощадно сдавив ненасытную глотку вампира,

До сих пор, говорят, кто то платит посмертной судьбой

За оставшихся жить, за спокойствие этого мира.

Глава 1

Сёстры

Между резких росчерков ветвей, расставшихся с янтарной листвой, мелькала яркая амазонка. Джайна прилагала все усилия, чтобы не отстать от лихой всадницы, бездумно несущейся впереди, поминутно рискующей свернуть себе шею.

— Вэя! — Окликнула она, натягивая поводья.

Вороны с заполошным карканьем спорхнули с веток, испачкав чистоту небес темными кляксами.

Гнедая сделала попытку вздыбиться, — лошадь, горячая и нервная, выращенная в королевских конюшнях, пугалась темных чащоб.

— Горивэя!!!

Сухой ритмичный звук дробно бьющих по земле копыт приблизился. Всадница в красном, возвращаясь, картинно перелетела поваленное дерево и поросль колючих кустов.

Джайна выругалась:

— Ты хотя бы в порядке исключения способна думать?

Сестра отвечала звонким смехом, падая на землю, словно подхваченная вихрем. Ветер трепал выбившиеся из-под девичьей шляпки, сияющие в солнечном свете, платиновые локоны:

— Слышишь, как поет ветер? — Закружилась она на месте, раскинув руки в стороны.

Огненно-алый колокол юбки юлой завертелся вокруг ног.

-Он летит, куда хочет.

Джайна, в свой черед, осторожно спустилась из зыбкой колыбели седла на твердую почву.

— Куда это, скажи на милость, ты собралась улетать? — Поинтересовалась она.

Замерев, Горивэя посмотрела на неё сквозь почти сомкнувшиеся длинные ресницы.

Легкий силуэт вновь замелькал между стройными деревьями.

— Догоняй! — Звенел дразнящий певучий голос. — Давай! Догони меня!

-И не подумаю, — хмыкнула Джайна.— Ты бегаешь гораздо быстрее.

— Ах, так?! — Сестра налетела, сбивая с ног, опрокидывая в прелые иглы. — Даже не подумаешь? Ну, держись у меня!

-Пусти! — Отбивалась Джайна.

— Проси пощады, — рычала Горивэя.

Если бы Джайна точно не знала, что они лишены второй сущности, могла бы поверить, что сестра сейчас перекинется. Увы! Человеческая кровь, в их жилах смешавшаяся с кровью метаморфов, делала сие невозможным.

Джайна оставила попытки подняться — Горивэя, хоть и далеко не толстушка, все же обладала достаточным весом, чтобы удержать её на земле.

— Пусти!

С лукавой улыбкой Вэя дунула Джайне в лицо:

— Знаешь, а мальчики Симерсэт чудо, как хороши? Оба! Ты зря не составила нам компанию вчера ночью.

— Скажи, что ты пошутила! — Потребовала Джайна, гневно сверкая глазами.

Горивэя насмешливо изогнула изящные брови:

— Какие шутки? Симерсэты и вправду столь хороши, как я утверждаю.

Джайна принялась вырываться всерьез, и Горивэе не оставалось ничего иного, как позволить ей подняться.

— Тебе обязательно вести себя, как потаскуха? — Запальчиво воскликнула Джайна, вытряхивая из волос хвойные иглы и пыль.

— А вот тебе явно пора избавиться от лишней скромности. Или, для начала, может быть, хотя бы от девственности?

— Твое поведение безнравственно!

— Правда? — Блеснула острыми зубками Горивэя. — Ну, и что с того? Гораздо интереснее другое: как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы стравить между собой драгоценных сыночков верного папашиного советника? — Горивэя вновь обнажила ровные жемчужины зубок в насмешливой самолюбивой улыбке.— Мальчишки так носились со своей братской привязанностью. И вот, — готовы вцепиться друг другу в глотки ни на жизнь, а насмерть. Все из-за моей неотразимой персоны! Может быть, это и безнравственно? Но, наверняка, забавно.

Джайна смотрела в сверкающие, лучащиеся смехом глаза и чувствовала, как в груди разрастается ком, состоящий из любви к Горивэи и горечи. Почему при поразительном внешнем сходстве они так мало походили друг на друга внутренне?

— Забавно? — Презрительно выплюнула Джайна. — На мой взгляд, просто отвратительно! — В ответ глаза сестры стремительно потемнели.— Ты коллекционируешь любовников, словно бабочек, — сжала она кулаки.

— Признаюсь, собранную мной коллекцию считаю куда занимательнее насекомых — сладко пропела Горивэя, свистом подзывая к себе лошадь. — Кстати, в нашем трио есть только одна бабочка — это я. — Девушка легко поднялась в седло. — Торопись, не опоздай к вечерней трапезе, душа моя.

Ударив пятками по бокам, всадница заставила лошадь сорваться с места.

'Не оставляй меня одну!', — хотелось крикнуть Джайне.

Но она сдержалась.

Своенравная, капризная Горивэя не могла долго находиться на одном месте. С одним человеком. Ей, словно пламени, необходимы ветер и топливо: чужие страсти, восхищение, любовь, новизна. Бесконечная перемена действия и декораций.

Разве сестра виновата в том, что родилась столь прелестной и переменчивой? Скорее всего — нет. Но... как часто Джайна чувствовала себя брошенной. У неё возникало ощущение, что они бегут, крепко сцепив руки. Вэя ускользает, проходя туда, куда ей, Джайне, дорога заказана. Напрасно биться, будто птица в стекло, тоскуя по ускользнувшему счастью.

Вечная боль в душе. Не преходящая жажда: 'Вернись, Вэя! Не беги так быстро — я за тобой не успеваю. Не оставляй меня! Без тебя я — только половина'.

* * *

В холле приятно пахло деревом. Полировка блестела на резных колоннах, поддерживающих высокий свод. Там, наверху, сходились многочисленные лестницы и переходы. Чуть шероховатые доски, навощенные и сверкающие, едва заметно подрагивали при каждом шаге.

Гибкий белый барс, отцовский любимец, соскользнул сверху.

— Отуэй, — позвала Джайна, зарываясь руками в пушистую шерсть.

Барс ощерился. Но положенный богами закон не позволял ему проявить силу и коварство — звери-тотемы не могли не повиноваться воле метаморфов. В полукровке Джайне сохранилось достаточно магии, чтобы Отуэй рычал и скалился, но позволял дуть себе в нос, как послушный котенок.

— Ты опоздала. — Прозвучал за спиной низкий голос.

— Отец? — Обернулась девушка.

— Где твоя сестра?

— Не знаю.

Наривисс подавил готовый сорваться вздох, делая дочери знак поторопиться: ужин вот-вот начнется.

Джайна не забывала: сегодня полнолуние и скоро восход луны.

Пока девушки-служанки готовили наряд, суетились, сновали по комнате, Джайна отмокала в ванной, чуть-чуть смущаясь под пронзительным, откровенным взглядом юноши с портрета, висевшего на стене: Рай Трионский, наследник главы людского клана, почти собственной персоной.

Принц не был красив. Каждая черточка в его лице выдавала недобрую, упрямую натуру: запавшие под высокими скулами щеки, не здоровый, желтоватый оттенок кожи, крючковатый нос, плотно сжатые губы. Хороши были только глаза: большие и темные.

— Любуешься? — В комнату впорхнула уже успевшая переодеться к ужину Горивэя. — Что сказать, душа моя? Чудная у тебя будет судьба. Что может быть лучше — жить в грязных, пропитанных заразой, людских городах?

Нареченная невеста вместо ответа сдула на близняшку пену. Та в ответ чихнула.

— Люди отчего-то видят в этом мрачном мальчике всеобщее спасение.

— Так же, как оборотни видят в нас с тобой — проклятие? — Передернула плечами Вэя. — Очень показательный довод: 'Люди видят', — фыркнула она. — Пока вот что-то благодати за этим типом не наблюдается.

— И что о нем говорят? — С живым любопытством поинтересовалась Джайна.

— Если я стану пересказывать, мы наверняка опоздаем. А если мы опоздаем, отец снимет с нас шкурку. Поскольку, в отличие от всех остальных наших подданных, шкурка у нас с тобой в едином экземпляре, можно сказать, мы сильно рискуем.

Наривисс, когда дочери наконец-то соизволили появиться, не одобрительно нахмурился — он не любил опозданий.

Братья Симэрсэт, Рутэн и Винс, в свой черед, проводили шествующую к своему месту Вэю взглядами: Рутэн — гневным и жарким; Винс — задумчивым и строгим. Джайна отметила привлекательность обоих, попавшихся в сачок легкомысленной сестрички, парней. Нужно отдать должное, — Горивэя не разменивается на неинтересных мужчин.

За столом собралась высшая знать клана, как один приходившаяся друг другу родственниками в том, или ином колене.

Стоило принцессам занять места, зазвучал медный колокол, возвещая о начале ритуальной трапезы.

В маленькие окошки вливался лунный свет. В большом камине, за решеткой, горел огонь. Других источников света не наблюдалось, да в нем и не было необходимости — недаром среди людей бытует мнение о том, что кошки видят в темноте лучше, чем при свете дня.

Тема разговора, словно пчелка, все время перелетала от собеседника к собеседнику. Голоса сливались в уютный ровный гул.

Фраза, брошенная отцовским советником, прервала создавшуюся идиллию:

— Повелитель, известно, что из людских земель прибыл вот уже третий гонец. Хотелось бы знать, какие новости они приносят?

Джайна с волнением наблюдала за отцом. Невозмутимым, холодным, будто кристально чистые родниковые воды. Хотя, нет. На родник отец, не походил. Скорее уж на вершину горы, покрытую сверкающей наледью.

Дэривис склонил голову под пристальным взглядом главы клана, но продолжил:

— Десять лет назад ты обещал человеческому зверенышу одну из принцесс. До сих пор идут споры о том, выполнишь ли ты обещание?

— Мой советник считает своего господина способным нарушить данное слово?

— Слово, данное человеку? — Пренебрежительно уронила Вияра, признанная красавица клана, последние пять лет занимающая роль отцовской любовницы. — Можно ли его принимать в расчет?

В глазах Наривисса промелькнула зарница: Мореко Саян, мать Горивэи и Джайны, ставшая самой большой любовью в его жизни, принадлежала к человеческому племени.

Законы Тигров просты: кровь должна оставаться чистой, ибо последствия смешения предугадать невозможно. Однако Горивэя не в себя уродилась упрямой, склонной к вызовам и низвержению авторитетов — Наривисс был таким же. И вот результат — вместо мальчиков впервые за тысячу лет у главы клана родились девочки. Ситуация усложнялась тем, что, по странной прихоти судьбы, сёстры-близняшки не унаследовали способности к перемене личины.