Королевская кровь-6. Темное наследие

— Лучше быть параноиком, чем трупом, — упрямо процедил Леймин. — Ваша светлость, клянусь, я уволюсь тотчас же, если вы не согласитесь на щиты.

— Шантаж, Леймин? — Люк нехорошо прищурился.

— Так точно, ваша светлость, — безопасник угрожающе вытаращил глаза.

Кембритч вздохнул.

— Вокруг меня одни няньки, — проворчал он. — Давайте компромисс, Леймин.

И обратился к магу.

— Господин Эроэн, вы можете поставить щит только от пуль? Чтобы реагировал только на выстрел? От всего остального я как-нибудь увернусь. Если там окажутся идиоты, которые решат меня убивать на балу, среди сотен людей.

— Ваша светлость, не надо относиться к этому легкомысленно, — с упреком произнес несколько успокоившийся старик. — Удача любит предусмотрительных. Эроэн?

Маг, получивший возможность говорить, развел руками.

— Боюсь, это не моя специализация, ваша светлость. Простой щит я могу поставить, а с добавочными плетениями — нужен специалист посильнее.

— Ну вот, — пробормотал Люк удовлетворенно, — вопрос и решился. Не переживайте, Леймин, я буду осторожен. Больше подозрений вызову, явившись в щитах, в которых буду расталкивать толпу, как волнорез.

— А если я найду специалиста? — старик был упорен.

— За четыре часа до бала? — удивился Люк. — Найдете — соглашусь.

Каково же было его удивление, когда через полчаса Леймин попросил его пройти в Зеркало, открытое магом. И вышел Люк во дворце Луциуса Инландера. У кабинета придворного мага.

— Я договорился об аудиенции, — тихо сказал безопасник. — У леди Лыськовой оказалось несколько свободных минут. Но платить придется вам.

— У вас бульдожья хватка, Леймин, — со смешком проговорил Люк. — Признайтесь, что бы сделали, если бы не удалось найти мага с соответствующей квалификацией?

— Запер бы вас, ваша светлость, — не моргнув глазом, ответил старик. — Пусть бы вы уволили меня, но пока я на вас работаю, извольте прислушиваться к моим рекомендациям.

Дверь кабинета открылась.

— У меня мало времени, — раздался из кабинета голос волшебницы. — Прошу вас, проходите.

Люк поднял брови, шагнул в помещение — придворный маг сидела за столом, шикарная, яркая. Посмотрела на него, двинула рукой — и дверь за ним захлопнулась.

— Впечатляет, — признался Люк.

Губы ее дрогнули в необычайно чувственной улыбке. Но тон был деловой.

— Баловство. Но впечатляет всех. Что вы хотели, лорд Дармоншир?

Леди Виктория, выслушав Люка, задумчиво побарабанила по столу пальцами.

— Мой щит продержится сутки без подпитки. Если вам нужно дольше, то я должна создать амулет, который будет питать защиту. Или вы можете обратиться к другому специалисту. Лучшему в мире.

— Суток достаточно, — заверил ее Дармонщир. И не удержался, полюбопытствовал:

— А кто у нас лучший в мире?

— Барон фон Съедентент, — так же ровно ответила волшебница. — Я ему и в подметки не гожусь.

Люк хмыкнул. Вот к кому он пошел бы в последнюю очередь.

— Уверен, что это не так, — галантно произнес он. — Прошу вас, леди, помогите мне. Я в долгу не останусь.

— Пустяки, — она перебросила волосы на плечо, встала, и Люк невольно осмотрел ее — и остался очень впечатлен увиденным. На красивую женщину всегда приятно поглядеть.

— Не дергайтесь, лорд.

— Учтите, я вам верю, — сказал он с хрипловатым смешком. — Вы ведь не превратите меня в лягушку за то, что отнимаю ваше время?

— Можно и в лягушку, — согласилась она. Обошла его по кругу — воздух задрожал, уплотняясь, и снова стал прозрачным. — Я подумаю о том, что попросить у вас, ваша светлость. Пока идите с миром. Удачи — зачем бы вам щит ни понадобился.

— Благодарю, — проговорил лорд Дармоншир, с удовольствием поцеловал ей руку и вышел из кабинета — чтобы снова ступить в портал, открытый магом и вернуться в апартаменты в Форштадт, к оставленным документам. Потребовал кофе и снова углубился в чтение.

— Ваша светлость, — через полчаса в кабинет заглянул Майки Доулсон. — Подарки прибыли.

— Хорррошо, — прорычал Люк и улыбнулся с почти сладострастным предвкушением. — Готовьтесь, Майки. Поедете со мной.

Форштадский дворец выглядел скорее большим поместьем из серого камня — не было в нем ни строгости и величия Глоринтийского дворца — вотчины Инландеров, ни пышной роскоши дворца Рудлогов, ни масштабов владения короля Блакории. Приземистый, тяжеловатый, прямоугольный, с массивными колоннами на фасаде и простыми квадратными окнами, с неуклюжими пристройками по бокам, он располагался в старом городе столицы Форштадта Мьелнхольна.

Узкие и кривые улочки с односторонним движением рваной паутинкой сбегались к центру столицы, смыкались в площадь размером с овечью шкурку. И там по кругу, наваливаясь друг на друга, стояли и дворец с небольшим цветочным садом перед ним, огороженным высокой витой решеткой, и довольно обширным — по инляндскому обычаю — парком позади, и храм всех богов, такой же приземистый и серый, и здание суда, и правительство.

Дворец казался скорее владением какого-то промышленника, чем одного из старых аристократических родов Туры. Но по сути так оно и было — относительную независимость княжество издавна поддерживало благодаря имеющимся в местных холмах залежам железа. Но губительные для земель выработки руды прекратились уже давно, и форштадцы категорически отказывались терять еще хоть кусок плодородной почвы. А вот горизонтальными шахтами Форштадт был изрыт вдоль и поперек — в старых выработках даже селились, создавали торговые центры и кинотеатры, выращивали грибы и редкие мхи для магов-природников.

Не железо ныне составляло основную ценность этого княжества. В слоях руды и песчаников находили жилы редчайшего черного опала, и в экспорте этого драгоценного камня у Форштадта почти не было конкурентов. Небольшое месторождение, куда меньше по размеру, имелось только на западе Рудлога, примыкая к Форштадту, да на восточных берегах Йеллоувиня. Черный опал по свойствам своим считался идеальным камнем для изготовления магических амулетов — наложенные плетения держались в несколько раз дольше, и небольшой камень мог впитать в себя куда больше стихийных плетений. Цены на него росли каждый год.

Еще дед старого князя ввел квоту на добычу черных опалов, чем поднял их стоимость почти вдесятеро, начал проводить так называемые опаловые аукционы — и обеспечил княжеству и роль лакомого кусочка, и стабильный приход денег в бюджет.

Автомобиль затормозил у входа во дворец. Вышел водитель, открыл дверь — и герцог Дармоншир во всем великолепии темно-синего костюма-тройки с пышным шейным платком ступил на брусчатку княжеского парка. За ним выскочил Майки Доулсон с повязкой на глазу — эпатировать, так по полной. Водитель достал из багажника подарки, и бедняга помощник едва не закачался под их тяжестью. Люк бы помог, но здесь этого было делать нельзя — статус, черт бы его побрал.

— Прошу вас, ваша светлость, — почтительно приветствовал его один из слуг, встречающих гостей, и лорд Лукас Бенедикт высокомерно кивнул и зашагал к лестнице.

Он нарочно опоздал немного — не по чину было приходить в числе первых. Люк поднялся по лестнице, прошел к дверям в бальный зал, послушал, как церемониймейстер объявляет его имя.

— Его светлость герцог Лукас Бенедикт Дармоншир!

Сотни аристократов в зале обернулись в его сторону и почтительно склонили головы. Люк чуть не скривился — он по титулу был старше всех здесь, а, значит, предстоит снова искупаться в угодливости и внимании.

— А где Оурен и Лембовский? — небрежно спросил он у слуги.

— Кто, ваша светлость? — непонимающе спросил тот.

— Гонщики, — пояснил Люк, — победители кубка.

Слуга задумался.

— Кажется, я видел их. Привести к вам?

— Лучше меня к ним, — потребовал лорд Лукас и зашагал за слугой, кивая и улыбаясь в ответ на приветствия и поздравления. Младые девы, вытолкнутые вперед быстро сориентировавшимися родителями, — а вдруг детка сразит его светлость наповал и обеспечит роду высокий титул? — краснели и приседали в реверансах. Были и другие женщины — их взгляды не допускали двойных толкований. Этим не нужен был брак — они бы удовлетворились и местом любовницы. Да даже женщины на одну ночь, если бы его светлость был достаточно щедр.

Гонщики — внезапно с супругами, мудро решившими, что в форштадском гнезде разврата надо держать мужей рядом, — обнаружились у столов с напитками, и Люка приветствовали тепло и даже радушно. Это была семья, в которой не существовало титулов.

— Проклятые газетчики, — сказал Николай Лембовский, — уже треплют твое имя, Кембритч. Вспоминают все, что лили на тебя несколько лет назад и пишут, как ты осмелился выйти на старт, если тебя лишили возможности профессионально катать.

— Да пусть, — небрежно отозвался Люк.

— А я скажу, что трасфлай потерял много с твоей дисквалификацией, — вмешался Бон Оурен. — Ты был богом трассы. Гением. Никогда не верил в эти истории с наркотиками.

— Это потому что ты женился в восемнадцать, — сказал Люк. — И не был на наших вечеринках.

Жена Оурена прижалась к мужу, супруга Лембовского нахмурилась.

— Я ширялся, как скотина, Оурен. Благо, мозги встали на место.

У стола наступило молчание.

— Сукин ты сын, — грустно сказал Оурен, — я тобой восхищался.

— Ты чемпион этого года и занял первое место на кубке, Бон, — горько усмехнулся Кембритч. — Так что моя очередь считать тебя богом. Выпьем?

Княжеская чета появилась позже, под звуки великолепного оркестра — и к ней тут же потянулись гости приветствовать и выразить свое почтение. Люк подошел одним из последних, поклонился. Княгиня, рыжая, плотненькая, низенькая, с любопытством уставилась на него, потом перевела взгляд на беднягу Майки, держащего в руках тяжелые длинные коробки.

— Дармоншир, — Лоуренс Филипп хлопнул Люка по плечу, — рад видеть вас.

— И я счастлив быть здесь, ваше сиятельство, — учтиво ответил герцог. — Форштадт впечатляет. Княгиня, — Диана протянула руку, и Люк поцеловал ее, — вы прекрасны. Позвольте в знак моего восхищения преподнести вам подарок.

Он оглянулся на Майки, и тот подошел ближе.

— Что это? — с нетерпением спросила княгиня.

— Откройте, ваше сиятельство, — предложил Люк. Стоящий позади принца Альфред Дьерштелохт шагнул было вперед, но молодой князь остановил его, едва заметно качнув головой.

— Орители, — выдохнула правительница Форштадта, вынимая из футляра скрипку работы известного мастера, — красное дерево, серебро... Восхитительно, лорд Дармоншир.

— Счастлив, что угодил вам, моя госпожа, — хрипло проговорил Люк и скользнул взглядом по ее груди. Княгиня удивленно расширила глаза, но он уже принимал из рук Майки вторую коробку.

— Ваше сиятельство, — обратился он к Лоуренсу, — и мой скромный подарок вам. Пожалуйста, посмотрите.

Филипп открыл коробку и поднял блестящие глаза на Люка. Кембритч чуть не усмехнулся — он сам, увидев эту пару ружей, долго колебался, стоит ли расследование того, чтобы отдавать их.

— Это надо испробовать! — воскликнул Инландер-младший возбужденно. — Мангуст ограниченного выпуска?

Люк скромно склонил голову.

— Вы меня покорили, Дармоншир, — сказал принц, поглаживая ружье с неистовой нежностью. — Прошу вас присоединиться к нашей маленькой мужской компании после бала. Карты, хороший коньяк.

Во взгляде княгини, которым она наградила супруга, виднелось настоящее отвращение. Лоуренс Филипп не обратил на это никакого внимания. Отдал ружья слугам, протянул жене руку.

— Позвольте, Диана, начать марильоз.

— Буду счастлива, мой дражайший супруг, — сказала она и шагнула вперед под первые звуки танца, открывающего бал.

Дармоншир отошел в сторону. Высмотрел у стены молодую девушку, немного нескладную и не очень красивую — она осталась без пары — подошел и попросил у ее матери разрешения потанцевать с прелестной леди. Надо же немного подкормить удачу добрыми делами.

Второй танец Люк, как знатнейший из гостей, танцевал с княгиней. Его сиятельство князь кружил в своих объятьях какую-то разряженную фрейлину, и так близко склонялся к ней, что ни у кого не оставалось сомнений в характере их отношений. У княгини в том числе. Она один только раз взглянула в сторону мужа — и тут же отвернулась. Глаза ее были пустыми, и не реагировала она ни на сочувственные или злорадные взгляды придворных, ни на выходки супруга. Ее было жалко.

Идеальная жертва.

— Прекрасный оркестр, ваше сиятельство, — тоном знатока проговорил Люк, сходясь с ней в сложном движении и приобнимая за талию, чтобы сделать поворот. — Пианист особенно хорош.

— Благодарю, — величественно сказала княгиня, — приятно, что вы оценили.

— Приятно встретить такого же любителя музыки, как я сам, — продолжал Люк, когда вернулся к ней после четырех шагов порознь. — Вы знаете, что эту музыку Оленев написал вместо военного марша, вдохновленный волнующимся морем у берегов Инляндии?

Взгляд княгини потеплел.

— Сейчас такого не создают.

— Соглашусь, — шепнул Люк и сжал ее руку. — Жаль, что боги не дали мне музыкального таланта, я, увы, только ценитель. Я слышал, вы превосходно играете и поете, ваше сиятельство.

Немного тепла, немного похвалы.

— Сносно, — Диана смотрела еще настороженно, но щеки уже окрасились румянцем.

— О, эта величественная скромность! Но, простите мне мою дерзость, как жаль, что титул не дает вам концертировать. У вас удивительно музыкальные пальцы.

И он погладил эти пальцы — действительно длинные и красивые, несмотря на общую сбитость княгини.

— Вы слишком много себе позволяете, не так ли? — несколько удивленно осведомилась его партнерша.

— Я просто очень ценю творческих людей, — не смутился Люк и дернул краешком губ. — В них чувствуется внешняя элегантность и внутренняя страстность. Даже опасность.

— В чем же опасность? — полюбопытствовала Диана.

— Во властителей душ слишком легко влюбиться, — тихо и хрипло сообщил Люк почти ей на ухо, — и остаться с разбитым сердцем, — заключил он и улыбнулся со странным облегчением. Вряд ли ее придется соблазнять. Она и так готова открыться любому, кто проявит хоть немного сочувствия.

Она засмеялась и расслабилась. И превратилась в обычную симпатичную, не задерганную жизнью с развратником женщину.

— Судя по тому, что я о вас слышала, вам это не грозит.

— Кто знает, — сказал он вполне искренне, — кто знает. Надеюсь услышать вашу игру, госпожа княгиня.

— За Орители я подарю вам такую возможность, — милостиво ответила она. — Но потом не жалуйтесь.

— Разве я посмею? — галантно сказал Люк. Музыка кончилась, он отвел Диану к княжеской ложе, поцеловал ей руку, скользнул пальцами по ладони — стоящий там же, в ложе, Альфред Дьерштелохт свел брови, заметив это, — и ушел. Обернулся, якобы ненароком — и увидел, что блакориец, склонившись сзади над креслом, что-то говорит княгине — и та раздраженно отмахивается, бросая на Люка еще один любопытствующий взгляд.

В середине вечера, когда Люк перетанцевал со всеми остающимися без пары девушками на балу, выпил немало алкоголя и с усмешкой отбивал атаки то и дело льнущих к нему охотниц, к его светлости подошел слуга, поклонился.