владыка восточного архипелага

Поэтому ей надо было торопиться, она взяла в советчицы старшую подругу, которая однажды удостоилась чести пить семя воина, чтобы та подсказывала ей, как быстрее это сделать, и они вдвоем отправились на это ответственное мероприятие. Они очень спешили, так, как еще не знали, что вага Умару осмотрел чужака и запретил, его съедать.

Однако у Сахе ничего не вышло, она просто не успела, бага Мина отлупила ее дубинкой по толстой заднице, и теперь все племя смеялось над неудачницей. Первое время женщины ей вообще не давали проходу, спрашивая:

-Эй, Сахе! Расскажи, как ты своим неумелым ртом доила вагу Инту?

Вагой Инта я стал, когда вага Умару официально принял меня в ученики и нанес первую татуировку в виде рыбы на правую щеку.

Сахе отодвинулась в сторону, давая мне пройти, и встала в ритуальную позу, какую любая девушка племени, как только прошла первая кровь, должна принять при встрече с мужчиной, если сама еще не замужем. То есть повернуться к нему спиной и прогнуться так, чтобы тот мог оценить красоту ее половых губ.

Я, искоса поглядывая на выдающиеся розовые прелести, прошел мимо, когда услышал тихие слова:

-Вага Инта, подожди.

Остановившись, глянул в ее сторону.

-Чего тебе нужно мената? — высокомерно спросил я.

Та повернулась ко мне и прошептала:

-Вага Инта, все смеются надо мной. Неужели тебе жалко немного семени? А я за это могла бы носить воду и убирать катоду ваги Умару, чтобы тебе не надо было заниматься женской работой. И я сплету красивую чинари на твою котеку.

-Хорошо,— после некоторого раздумья сказал я,— приходи вечером ко мне, надеюсь, в этот раз ты не укусишь меня.

-Не укушу, я буду стараться!— закричала довольная Сахе и, забыв о приличиях, схватила свою тыкву и побежала к источнику.

Когда я принес тыквы к катоде и по лесенке поднял наверх, вага Умару, сидевший в трансе, приоткрыл один глаз и сказал:

-Ученик, я все слышал, ты зря обещал этой менате свое семя. Однако будущий шаман должен держать свои обещания, поэтому я не призываю тебя отказаться от своих глупых, необдуманных слов. Тем более что баге Гамбе, действительно, нужна ученица. А сейчас я расскажу историю сотворения нашего мира, и ты поймешь, что семя нельзя раздавать всяким тупым менатам просто так.

Вага Умару каждый день рассказывал мне очередную притчу, показывая, как я еще молод и неопытен, поэтому, сдержав вздох, мне пришлось усесться, вывернув ноги, и внимать его рассказу.

-Сначала ничего не было,— начал свой рассказ старый шаман, — только дух великого Уи летал над бескрайними водами океана. Он летал неисчислимое время, мы не можем себе его представить. Но однажды он встретил подводного духа Анинару. Между ними разгорелась битва, в результате которой на поверхности океана поднялись острова. Не победив друг, друга духи разошлись. Теперь великий Уи мог летать на землей. Когда духи сражались от них во все стороны летели частицы их сущности и становились зверями птицами и прочими гадами. Великому Уи понравилось повелевать ими. Но он остался недоволен тем, что звери и птицы не могли говорить ему абуки и приносить жертвы.

Поэтому он задумался и создал Ниба— первого человека.

Ниба сразу понял, что от него требуется и начал сразу петь абуки и приносить жертвы духу Уи.

Однако дикие звери разорвали Ниба, потому, что он был один и без племени. Тогда великий дух понял, что нужно сделать по-другому. Он взял глину и снова вылепил Ниба и Гану. Отдельно он вылепил мужской ствол и через него вдохнул жизнь в Нибу. А женщина Гана осталась без ствола, и чтобы породить новую жизнь нуждается в мужском семени, которое когда-то Великий дух Уи вдохнул в нашего предка. Поэтому, когда ты делишься семенем с менатой просто так, без всякой полезной цели, ты совершаешь паку, оскорбляешь великого духа Уи. И я должен назначить тебе наказание, потому, что сам дух Уи этого делать не будет, он слишком велик для того, чтобы замечать подобные паки.

Я, глядя в сторону, осторожно спросил:

-Учитель, а разве вы тоже не заслуживаете большего, чем замечать мелкие паки своего ничтожного ученика?

У ваги Умару открылся второй глаз, который, как и первый тоже уставился на меня.

-Инта, — сказал он,— я заслуживаю гораздо большего, чем иметь такого ученика, как ты. Но раз другого у меня нет, я должен терпеливо внушать тебе все то, что должен знать шаман, а ты должен стойко переносить испытания, как юноши, что собираются стать воинами.

-Но, учитель,— тут же возразил я,— мне же больше лет, чем юношам. Может не стоит так меня мучить?

-А кто говорит о мучениях,— удивился старик,— сколько дней я требую от тебя сосредоточения, чтобы ты увидел разлитую вокруг силу великого духа, а ты не можешь этого сделать. Хотя, когда был без памяти, несколько воинов не могли сдвинуть тебя с места. Ты же смог воспользоваться этой силой. А сейчас ничего не получается. Это говорит о неправильных мыслях в твоей голове. Поэтому, чтобы заставить их двигаться в нужном направлении, тебе нужен толчок. И этим толчком, надеюсь, станет мое наказание.

Мне прекрасно было известно предстоящее наказание. Если когда-то в детстве бабушка ставила меня на горох на десять минут, то зловредный старик опять посадит меня колючие плоды тероа, и будет всю ночь ждать, когда я достигну просветления.

Я по-честному, с того времени, как понял, что от меня требуют, пытался увидеть этот океан силы, или просто непонятной энергии, которая разлита вокруг по утверждению шамана, но, к сожалению, ничего увидеть не мог. Наверно, здесь большую роль играл природный скептицизм, благодаря которому, в прошлой жизни легко отбивался от различных коммивояжеров, цыган и прочих экстрасенсов. Мне никак не удавалось поверить и всерьез отнестись к словам учителя. А воспоминания о полете вокруг пальм на атолле я отнес на счет своего бредового состояния.

Уже почти полночи я сидел на плодах тероа. Давно убежала Сахе, получившая, то, что хотела, на прощание, надев на мою достаточно объемную котеку, чинари, сплетенную из сушеной водоросли красного цвета.

Небесная сфера уже повернулась почти на треть окружности и звезда Геза оказалась за моей спиной.

Вначале меня ужасно кололи колючие орехи, но я боялся ерзать под бдительным взглядом ваги Умару. Потом ноги начали затекать, и боль уменьшилась. Но зато от напряжения заболела спина и шея. Жалкие попытки закрыть свой разум от окружающего успеха не приносили. И хотя прошло по прикидкам уже около четырех часов, ночь казалась бесконечной. Я закрыл глаза и пытался задремать. Наверно так и случилось. Мне опять начал снится сон. В этом сне я парил в воздухе, над океаном, по которому пробегали сполохи ярко синего света. Они становились все выше и выше, начали доставать меня своими острыми языками. Каждое такое прикосновение пробегало по мне, как огонь, и я инстинктивно изгибался, стараясь избежать этих сполохов. Но вскоре они начали пробегать прямо через меня, оставляя ощущение непонятной силы. Неожиданный удар по спине заставил очнуться.

— Отродье ленивой черепахи!— кричал вага Умару и огрел меня дубинкой еще раз, — ты чуть не улетел на встречу с великим духом Уи!

Я открыл глаза и ахнул. Все вокруг было залито переливающимися волнами света, всех цветов радуги. Эти волны около меня закручивались причудливыми изгибами, так же как и вокруг учителя.

Но что-то было не так. И тут я сообразил, вага Умару бил меня по спине, не наклоняясь. А я висел перед ним в воздухе, в сидячем положении, скрестив ноги. Таким образом, я бессознательно решил проблему колючих плодов под своей задницей. И только веревка, привязанная к правой ноге, удерживала меня от того, чтобы не улететь еще выше.

-Так вот зачем учитель привязывал меня!— только сейчас дошло до моей глупой головы, до сего момента не верившей ни в какую магию.

-Вага Умару поднял руку, и сполохи закрутились над ней огромной воронкой. Он направил эту воронку на меня, и в этот же момент мое тело резко потяжелело и шлепнулось на бамбуковый пол катоды.

-Уууу!— невольно завопил я, упав на шипы тероа.

-Аааа!— закричал вага Умару, потрясая откуда-то взявшимся у него в руке, копьем, — я, великий шаман племени Тирами, исполнил клятву, данную Великому духу Уи. Новый шаман племени увидел его силу и смог ей овладеть!

Он резко замолчал и потом еще раз треснул меня дубинкой.

-С этого момента тупой ученик для тебя начинается другая жизнь, все, что ты испытал в этой для тебя останется только сладким сном,— сказал он напоследок, после чего улегся на подстилку и сразу захрапел.

Действительно у меня началась новая жизнь. Она разительно отличалась от первых дней пребывания в племени, когда я ни черта не понимал этот язык, и мне приходилось учить его, получая затрещины и тычки от своего учителя. Никогда не был полиглотом, и даже из английского языка у меня в памяти не осталось ничего, кроме слова shit, и то оно было подхвачено у одного из приятелей.

Как ни странно, но у ваги Умару не было никаких амулетов, облегчающих запоминание. Поэтому пришлось учиться всерьез. Немного подумав, я для улучшения запоминания решил записывать слова острой палочкой на натертой темным воском доске. Учитель, увидев в первый раз мои труды, сразу понял, что я делаю, и с видом превосходства снял с тотемного столба, стоявшего в центре его катоды, пук плетеных веревочек, завязанных причудливыми узлами, и сунул мне под нос.

Таким образом, я напросился еще и на изучение узлового письма, что совсем не добавляло оптимизма на ближайшее будущее. Спасало только то, что словарный запас у племени был не очень велик, хотя его скудность компенсировалась порядком применения слов в предложении, интонациями и прочими ухищрениями. Итак, после двух месяцев жизни на острове Каренану, что означает остров с высокой горой, я мог достаточно хорошо разговаривать лишь с учителем. Когда рядом о чем-нибудь болтали женщины, мне не было понятно ни слова, а они дружно смеялись, когда я пытался что-нибудь у них спросить. Я как-то сказал об этом ваге Умару, на что тот пренебрежительно махнул рукой.

-Их никто не понимает, ученик. Настоящий мужчина не обращает внимания на женские разговоры и смешки. Женщины тем и отличается от мужчины, что много говорят и смеются без повода. Главное, чтобы ты понимал, что я тебе говорю, — наставительно закончил он свою речь.

После того, как я смог увидеть океан силы великого духа Уи, вага Умару заметно приободрился. Для начала он сообщил об этом событии обоим вождям. Так, что днем, когда я пытался, используя таинственную силу, поднять в воздух мелкую ракушку, нашу катоду посетили военный вождь вага Мбару и вождь селения вага Утара.

Вага Мбару — здоровенный туземец выше меня на голову, с телом, исполосованным шрамами так, что трудно было понять, где идут ритуальные, а где боевые отметины. За спиной у него висела сабля из черного дерева. А длинная котека почти упиралась ему в подбородок.

-Интересно,— подумал я,— как можно воевать с такой здоровенной калабашкой. К груди он ее привязывает, что ли?

Вага Утара, видимо тоже в прошлом был воином, потому, что его тело также было в шрамах. Он был толст и неуклюж, но, судя по глазам, он был очень даже себе на уме. И котека у него была не такая длинная, как у ваги Мбару, но зато в два раза шире.

Я, увидев начальство, шустро вскочил и поклонился, как меня учил вага Умару. Видимо сделал все верно, потому, что тот, стоя на шаг сзади вождей, благосклонно мне кивнул.

— Говорят, что вага Инта начал понимать человеческий язык,— ни к кому не обращаясь, басом сказал вага Мбару,— это хорошо, потому, что я не раз за прошедшие дни сожалел, что мы не съели его тощие окорока сразу, как нашли лежащим без памяти на песке острова Орурума. Его спасло только то, что на острове не нашлось достаточно хвороста, чтобы зажечь очищающий огонь.

Меня речь военного вождя не очень напугала, потому, что я точно знал, что сейчас представляю строгое табу для поедания. Другое дело, что для племени Оримба, живущем на другой оконечности острова, это табу ничего не значило.

Подожди вага Мбару, — вступил в извечную игру в плохого и хорошего полицейского, вага Утара,— ты же знаешь, что предсказал великий дух Уи устами ваги Умару.

-Знаю, — мрачно пробубнил вага Мбару, — и мне не нравится это предсказание, но мы только жалкие мошки в руках Великого духа.

Он повернулся к ваге Умару.

-Шаман, пусть твой ученик покажет, чему он научился за то время, что его кормили и поили наши женщины,— приказным тоном сказал он.

-Ни хера себе залепухи!— мысленно ахнул я,— это меня то кормили и поили? Да я пахал, как папа Карло, мотыжил поле с маниокой, собирал папайю, таскал воду для полива, и до кучи, готовил еду для ваги Умару и доедал его объедки.

Вага Умару, которому, насколько я понял, моя готовка пришлась по душе, явно не понравился тон вождя, он слегка нахмурился на слова ваги Мбару и сухо спросил:

-Я что-то не понял, ты с кем сейчас разговаривал, Мбару?

То, что он пропустил слово вага, по понятиям племени Тирами было страшным оскорблением.

Вага Мбару побагровел так, что это было заметно даже на его шоколадной коже. Он глубоко вдохнул и потащил саблю из-за спины.

Мой учитель даже не дрогнул, в его руке моментально оказался любимый ассегай, с которого слетела толстая оранжевая молния, ударившаяся в песок. В месте удара мгновенно образовалась лужица расплавленного песка, рдеющая малиново-красным цветом.

Сабля вождя вернулась на место. Очередная схватка за место в племенной иерархии осталась за учителем.

Он повернулся ко мне и равнодушно предложил:

-Вага Инта подними ракушку, как делал сегодня много раз!

Мои уши запылали, я все утро без успеха возился с этой раковиной. Сила послушно закручивалась вокруг рук, головы, но не желала даже на миллиметр, сдвинуть эту хреновину.

Я повернулся и, без особой надежды, попытался поднять ракушку, к моему удивлению, она сорвалась с места и пулей улетела в лесную чащу.

Вага Мбару раскрыл рот в удивлении, а вага Утара подозрительно поглядывал на вагу Умару.

На душе сразу полегчало. Учитель помог в этот раз своему бесталанному ученику. Вопрос оставался только в том, что случится, когда ему надоест помогать в очередной раз?

-Надо постараться,— думал я,— чтобы ему приходилось помогать,, как можно меньше.

После этого события, вождей я ничем больше не интересовал, и они ушли, оживленно переговариваясь. Вага Умару укоризненно глянул на меня и также ушел в катоду, под тень пальмовой крыши, оставив меня на жарком тропическом солнце поднимать следующую ракушку.

Однако, не прошло и недели, как я нарушил сосредоточение учителя воплями, что у меня все получилось.

Вага Умару, равнодушно посмотрев на ракушку, висящую в паре сантиметров над моей ладонью, предложил:

-Теперь займись подъемом двух ракушек.

Я возвратился на свое место изрядно разочарованным, потому, как рассчитывал хотя бы на пару слов одобрения. Однако, поразмыслив, решил, что все правильно, нечего расслабляться. Хватит и того, что я почти забыл о работе с тяпкой на поле и готовку еды ваге Умару. Теперь пищу вновь готовила бага Мина, очень довольная этим обстоятельством и еще больше она была довольна тем, что ей не надо носить воду, и убирать катоду, этим занималась глупая мената Сахе, необдуманно давшая обещание молодому шаману.