Невидимые знамёна

-Она... каждый день так? — охрипшим голосом спросила Шура.

-Нет, только если нужный ветер прилетит в долину, — помотала головой Ерхая. — Вот сегодня прилетел, и я решила его позвать! Он не так уж часто у нас бывает, а сегодня такой чудный вечер, и пещера в хорошем настроении... Ты слышала, как она пела? Иногда она бывает не в духе и не соглашается запеть...

"Они разговаривают с ветрами, а те прилетают в гости, — мысли были какими-то странными. — Пещеры бывают не в духе. И вообще, они умеют петь. А этот замок, надо думать, живой."

-Конечно, живой, — удивленно сказала Ерхая, и Шура поняла, что последние слова произнесла вслух. — Ты разве не знала?

-У нас не бывает живых замков, — осторожно сказала та.

-Ты смешная! — улыбнулась девочка. — Сама подумай — разве может такой старый замок не быть живым? А теперь пойдем обратно!

-Пойдем, — согласилась Шура.

Право, стоило спускаться, а потом карабкаться на головокружительную высоту, чтобы увидеть и услышать Поющую пещеру... Голос ее звучал, звучал у Шуры в голове даже во сне, и она не сразу поняла, что ее кто-то будит.

-Просыпайтесь, лэа, — негромко сказала Эман. — Утро наступило. Лэ Ерхайн ждет вас в большом зале. Вас и вашего друга.

"Значит, сегодня, — поняла Шура. — Четыре дня прошло, как он и обещал..."

-Я иду, — тихо сказала она Эман. — Сейчас...

-Пусть лэа не торопится, — улыбнулась та. — Её будут ждать столько, сколько потребуется.

-А я не привыкла опаздывать, — фыркнула Шура, умываясь.

Одевалась она тоже быстро, всё та же привычка: не успеешь первой, ванную займет мать или кто-то из братьев, тогда точно в школу опоздаешь! Она невольно улыбнулась, вспомнив утренние баталии. Ну, ничего...

Большой зал оказался не просто большим, а громадным. Здесь могло, наверно, поместиться целое войско, причем вместе с лошадьми. Правда, сейчас в нем находилось всего несколько человек: Саша в сопровождении нескольких молчаливых мужчин, Дайхин и сам Ерхайн.

Хозяин Нан Кванти смотрелся получше, чем в последнюю их встречу, во всяком случае, твердо держался на ногах и не выглядел так, будто готов скончаться от любого неосторожного движения. Шура не стала смотреть ему в глаза, она глядела на Сашу, а тот отводил взгляд, разглядывал пол у себя под ногами.

-Не будем тянуть, — негромко произнес Ерхайн. — Всё решено. Вас привел сюда один человек рода Нан Кванти, а другой вернет вас домой. Так будет правильно.

Он поднял руку — Вещь возникла из ниоткуда, повисла у него над головой. Саша уставился на нее с выражением такой тоски и такого желания повторить свою попытку завладеть ею, что Шура испугалась — не кинулся бы! Достать не достанет, но вдруг нарушит что-нибудь в волшебстве — и самому перепадет, и окружающим! — или Ерхайна с ног сшибет... Впрочем, она тут же успокоилась: за Сашей приглядывали не зря, один из мужчин словно бы невзначай положил тяжелую руку ему на плечо, и парень сник.

А Ерхайн уже творил собственную магию: Шура не видела, но чувствовала — по коже бегали мурашки, электризовались волосы, будто в грозу, даже пахло озоном. А может, ей показалось...

Вот оно — почти как тогда... Только тогда открывшийся проход был слепяще-белым диском, а теперь напоминал сгусток тумана, в котором нет-нет, да и проскальзывали золотистые искры.

-Идите же, — произнес хозяин Нан Кванти. — Я не смогу долго удерживать проход открытым.

-А откуда нам знать, что ты нас домой отправишь? — спросил Саша, и голос у него сорвался.

-Зачем мне лгать?

-Потому что я — Избранный, потому что я могу...

-Уже нет, — улыбнулся Дайхин. — Прости, но второй попытки у тебя не будет. Иди, юноша, иди с миром. Мы не виним тебя за случившееся, ты не ведал, что творишь.

Саша огляделся, хотел, наверно, сказать что-то такое, что осталось бы в веках, но не нашёлся.

-Придет другой Избранный, — прозвучало это совершенно по-детски. — И тогда вы узнаете!

-Конечно, мы узнаем. — Дайхин был совершенно серьезен. — Мы всегда узнаём об этом. Иди, не мешкай!

И Саша сделал шаг к туманному проходу...

-Шура, — тихо произнес Ерхайн. — Поторопись. Время на исходе, второй раз я еще не скоро смогу это проделать.

Она кивнула. Шагнула следом за Сашей.

-Семёнов! — окликнула она и, когда тот обернулся, крепко обняла его. — Пока, Семёнов...

-Шур, ты чего? — опешил мальчик. — Ты...

-Вали отсюда, Семёнов, — Шура чувствовала, что по лицу градом катятся слёзы, но голос ее не дрожал. — Давай. Я знаю, ты всё забудешь. Меня помни хотя бы, идёт? Только привет никому передавать не надо.

-Шура! Тебя что, правда заколдовали?.. — глаза у него были совершенно несчастные. — Ты с ума сошла!

-Всё, проваливай!

Саша попытался схватить ее за руку, и Шура резко оттолкнула его. Покачнувшись, мальчик сделал шаг назад и исчез в тумане буквально за мгновение до того, как тот рассеялся. А она так и осталась стоять, опустив руки и невидяще глядя на то место, где только что стоял ее друг.

-С ним всё будет хорошо? — спросила она, не оборачиваясь.

-Да. Он успел, — негромко ответил Ерхайн. Шура не слышала его шагов, но знала, что он подошел и стоит сзади, почти вплотную. — Ты...

-Всё нормально, — она вытирала слезы прямо рукавом, но они всё лились и лились. — Им так лучше. А я как-нибудь... Наверно, можно вернуться в Брогайху, вряд ли меня там уже забыли...

-Зачем? — в голосе Ерхайна прозвучало неподдельное удивление, но Шура сдержалась и не обернулась. Хороша же она сейчас, наверно, зареванная, с замурзанной физиономией!

-Затем, что так надо, — отрезала она.

-Мы приняли тебя в своём доме, — сказал он, и Шура почувствовала его руку у себя на плече. — Будь нашей гостьей, пока тебе не надоест.

Тут только она сообразила, что его рука приметно подрагивает, и вообще, непонятно, утешает Ерхайн Шуру или просто держится за нее, чтобы не упасть. Она все-таки повернулась: ну так и есть! Наверно, ему тяжело далось это волшебство, да и подумать: тот проход открывали тринадцать магов, а этот — один мальчишка! Куда смотрит Дайхин?.. И, кстати, куда он подевался вместе со всеми теми крепкими дядьками?

-Пойдем, — сказала она решительно. — Я знаю, что гости не распоряжаются в чужом доме, но точно тебе говорю — если ты не сядешь, то рухнешь. Или тебе нравится, когда тебя на руках носят?

-Не слишком, — улыбка у него вышла кривая. — Но ты права...

-А раз права, тогда пошли. И держись крепче, — хмуро велела Шура. — Тоже, великий маг! Нельзя было подождать, пока оклемаешься как следует.

-Нет, — серьезно ответил Ерхайн. — Я назначил срок, и я обязан был сдержать слово. А кроме того, каждый лишний день здесь — это несколько дней там. Я не хотел, чтобы... — Он умолк, мотнул головой, усмехнулся. — Я думал, что знаю, какое решение ты приняла! Ты ведь хотела вернуться... и передумала в последний момент?

Она только помотала головой, отказываясь отвечать. Вовсе незачем ему знать, когда именно она приняла решение. Окончательное и бесповоротное, и никакие чудеса, никакие Поющие пещеры уже не заставили бы ее передумать, а только убедили в том, что так — правильно...

Эпилог

Саше Семёнову сейчас двадцать пять. Он, как и планировали его родители, поступил в университет, блестяще окончил его, нашел хорошую работу и остался в большом городе. Домой он приезжает только по праздникам да иногда по выходным, хотя на его машине дороги до родного городка — всего два часа.

Он здорово вырос, возмужал, и уже ничем не напоминает того бледненького и тощенького очкарика, каким был когда-то. Впрочем, очков он теперь не носит: операция, корректирующие линзы, вот и всё.

Работа у него ответственная, командировки одна за другой, схемы, планы, отчеты... Родители вздыхают — они мечтали, чтобы сын стал ученым, но его поманило совсем другое. Впрочем, ему нравится, он увлечен, а это главное, считают они.

Правда, свободного времени у Саши почти нет, читает он только специальную литературу, и совсем уж изредка — что-то из модной беллетристики, чтобы можно было поддержать разговор в компании. Детские увлечения давно забыты.

Он меняет подруг — девушкам нравится рослый привлекательный парень, — но никак не может выбрать ту, на которой захотел бы жениться. Старенькая бабушка Анна Леонидовна, иногда, вздыхая, говорит, что лучшей парой ему стала бы Шурочка Логинова, да она ведь пропала без вести, бедняжка, так и не нашли...

Саша помнит её очень смутно, он вообще плохо помнит детство — неудачное падение (он тогда плохо видел в темноте), травма черепа, сотрясение мозга, несколько месяцев в больнице... Да, кажется, была такая Шура. Кажется, они даже дружили. С фотографий смотрит не слишком красивая, мрачноватая девочка: темноволосая, коротко стриженная, худая; только и хорошего в ней, что глаза — тёмные, умные, внимательные. Он припоминает еще, будто за что-то не может ее простить, но за что именно — уже не знает.

Её семья по-прежнему живет неподалеку, старшие братья давно женаты, младший пока остается с родителями и маленькой сестрой — не могут Логиновы без дочери, хотя бы и приёмной. Та, правда, на Шуру совсем не похожа, обычная девчонка, сережки, фенечки, сплетни, подружки... Эта не будет гонять с пацанами в футбол, она ходит в музыкальную школу по классу фортепиано, и у нее неплохо получается.

Признавать Шуру погибшей Логиновы отказываются. На ее портрете в доме нет черной ленты и, наверно, она никогда не появится. Мать уверяет, что почувствовала бы, если бы девочка погибла, а ей кажется — та жива. Иногда она в этом уверена, будто Шура где-то рядом, руку протяни — и коснешься!

Шуре Логиновой теперь двадцать один — в её мире время течет по-другому. Да и зовут ее теперь иначе.

Она по-прежнему предпочитает мужскую одежду, хотя полюбила и платья, а вот волосы больше не стрижет — не принято, да и длинные больше идут ей.

Забот с годовалыми двойняшками — мальчиком и девочкой — хоть отбавляй. Забот и вообще много — огромное хозяйство, множество людей, и совсем этим должны управляться женщины, когда мужчины отправляются по своим делам. Но это нестрашно, благо, есть, кому помочь.

Она привыкла встречать утро на вершине Рассветной башни, иногда вместе с немолодой, но еще ослепительно красивой женщиной с пепельными волосами, иногда с другой, темноволосой, голубоглазой, но чаще — одна. Из окон тоже видно, как рассеивается жемчужно-серый предутренний свет и первые солнечные лучи золотят Малое море, но это совсем не то. Только отсюда, с площадки, открытой всем ветрам, видно, как отступает темнота с перевала в Грозовых горах. Оттуда, откуда должен появиться большой отряд: эти горы — странное место, и перевал проходим только ночью, вот почему отряд всегда возвращается на рассвете, если не сегодня, то завтра... Но возвращается непременно, потому что так обещал человек, с которым она смешала кровь по древнему обычаю, — вот он, шрам на запястье, шрам, который здесь носят вместо обручального кольца.

Солнце поднимается всё выше, зажигает ослепительным огнем ледники высоко в горах, расцвечивает серые камни, касается умытой ночным дождем свежей зелени. Вспыхивает ярким блеском на рукоятях мечей всадников, показавшихся на склоне, на сбруе коней, разворачивающих крылья, чтобы поймать свежий ветер долины...

И девушка поднимает руку в приветственном жесте, зная, что вернувшиеся из Нижнего мира видят её, и видят, как наливаются рассветным золотом невидимые знамена на шпилях высоко над головой молодой хозяйки Нан Кванти.