Часть третья

      — Или сильное удивление. “Не страшно потерять уменье удивлять, страшнее потерять уменье удивляться”, помнишь?

      — Помню, — кивнул Александров-старший. — Как раз Пашка такие песни любит. Да что вы голову повесили, он же тут, в виртуале.

      Викинг распахнул синие глаза:

      — И правда, чего это мы! Ну, будь!

      Щеголь проделал пока еще не надоевший поклон:

      — Примите нижайшие уверения в совершеннейшем к вам почтении...

      — Солнце тебе по дорогам! — последним отключился жрец.

      Гость и хозяин помолчали. Не так много успели озвучить в беседе, но последствия каждого пути занимали ум плотно и надолго. Виктор подумал, что кроме собственной его личности, сервер Проекта сейчас обрабатывает еще и воображаемые им самим Универсумы, и с каждым прожитым в виртуале годом объем оперативной памяти под впечатления, размышления, мысленные модели потребуется все больший.

      — Под слепок памяти новичка хватит обычного кристалла; под слепок долгожителя как бы не пришлось в самом деле замораживать кусок океана... — пробормотал Виктор.

      Начальник призадумался:

      — А если так? Сохранить слепок сознания, пусть себе спит. Объем оперативки экономится, процессор опять же не грузится. И включить потом, когда уже все решится.

      Александров испустил длинный вздох:

      — Мечта моей жены. Чуть что не по ней, рвется сбежать в анабиоз. А старший сын вообще... Слов не нахожу! Дал стране угля. Хоть мелкого, но до... Много!

      — Старший... Леопольд?

      

* * *

      Леопольд тронул Виктора за рукав:

      — Пап, сходи на кино со мной. Тим эту серию “Рейда” уже видел, я тоже хочу. А без старших меня пока не пускают.

      — Только если вечером, я сейчас занят. Ремонт протеза, ты же помнишь.

      Сын повертел головой:

      — Не, вечером я уже спать буду. Мам, сходишь?

      — К лешему! — вскипела жена. — Это как спать во сне: выдумка внутри выдумки! Не могу понять, не могу принять, не могу в голове уложить! Не пойду!

      — Ну и ладно, — не расстроился Леопольд. — Я тогда Акаме приглашу.

      — Ап... А... — Анна застыла. “Она же нарисованная!” — чуть не ляпнул Виктор, да спохватился: сам же агитировал что тут все настоящее. Подумал, и сказал, как в такой же ситуации на Земле:

      — Она же старше тебя лет на семь! Если не на все десять!

      — Блин! Папа, я же ее не тра.. Не в постель зову. — Ляп залился красным до ушей. Виктор поднял брови:

      — Сынок. Ты. Приглашаешь. Девушку. В кино!!! Как, по-твоему, она это поймет?

      — Стойте! Погодите! — отмерла жена. — Вы офонарели?! Какое кино! Какое свидание? Она же нарисованная!!! Тут же все понарошку!!! Виктор, ты ж сам говорил про того китайца, который не мог определить, то ли он бабочка, которой снится, что она мудрец, то ли он — мудрец. Но мы-то знаем, с какой мы стороны. Мы осознанно заходили в Матрицу, мы строим ее своими руками.

      — Тем более! Если уж Енот адаптировался...

      — Да у него же выбора не было! Нет знания — нет и выбора! — Анна сцепила пальцы. — А мне куда сбежать? И в анабиоз не ляжешь... Ты ж останешься наедине с этой голожопой кобылой и прям абзац какой стильной стервой-президентом? Ну, классно придумано, че...

      Старший и младший Александровы переглянулись и одинаковым жестом пожали плечами.

      Анна топнула ногой:

      — Нет уж, врастать так врастать. А то вам все подвиги да подвиги, а мне только чайник с чашками? Сейчас я вам покажу рашн фанфикшн сенслесс энд мерсилесс... По полной! С кумовством и протексьоном! Помнишь Куроме?

      — Она-то здесь причем? — не понял Виктор.

      — Она со мной не пойдет, у нее муж есть, — тоже удивился Ляп.

      Анна отмахнулась:

      — Мужская логика. Мне поровну, на какие ты там нажмешь рычаги. Чтоб завтра же сестру невестки своей вылечил от всего!

      — Невестки? Мам, ты оф... Ты что? Еще ничего нет! А будешь наезжать, и не будет!

      — А ты, значит, хочешь, чтобы все-таки было?

      Тут уже взорвался и Ляп:

      — Она же сама жаловалась, что ее все боятся! Я случайно услышал, когда вы тут чай пили!

      Анна обошла хлопающего глазами мужа.

      — В самом деле, — проворковала, — давай-ка я сама займусь лечением.

      Выпрямилась:

      — А ведь... Кроме шуток! Там, в реале, остались тысячи обездвиженных инвалидов, которым земная медицина пока что не поможет. Потому как синтез тела Проект до конца довести не успел, ты же сам говорил. И теперь, с учетом конца света, вряд ли доведут, не до того им... А вот сохранить людей в виртуале — даже лучше, чем в криозаморозке. Кто у вас в Проекте этим заведует? Ну-ка, сюда его!

      — А, — заулыбался пришедший в себя Виктор, — место это занято, причем буквально сегодня.

      — И кем же?

      — Эту очаровательную умницу, — снова улыбнулся муж, — ты можешь видеть в любом зеркале.

      

* * *

      В зеркале Надежда Ривер отражалась как положено, с ног до головы. Именно потому смотреть на отражение женщина не хотела. Мало приятного видеть потертую зеленую сталь протеза правой руки, да черную нашлепку повязки вместо ясного правого глаза.

      Смотреть на комнату перед зеркалом оказалось несравненно приятнее.

      Прямо по центру неровными рядами лежали захваченные артефакты побежденных зазеркальщиков. Первый ряд — угловатые, большие металлические коробки, раскинувшие тонкие паучьи ноги, высунувшие стальные хобота... Все части, выступающие за контур коробок, изрядно покоробило взрывами; некоторые опоры треножников скрутило штопором. Второй ряд — ручное оружие, наподобие Калландора, из которого стреляла Мейн. Коробки поменьше, трубки покороче, сталь потоньше: заметны вмятины, трещины.

      — Можем ли мы что-то из этого использовать?

      Енот, столь же внимательно вглядывающийся в трофеи, покачал головой:

      — К сожалению, нет. Уже в мое время подобное оружие специальным способом привязывалось к владельцу. Соратник владельца, подобрав оружие раненого или убитого, мог пользоваться им только после опознания. Для этого требуется приспособление... Механизм... У меня его нет, и построить его я не сумею. То есть, даже если перед этим соберу из нескольких разбитых пулеметов один целый.

      — Но ты же попал в наш мир не так давно? Два года прошло. Ну, чуть больше.

      — Время там и здесь может двигаться с разной скоростью... — ответил Енот рассеянно, как говорят о вещах обыденных, много раз обсуждавшихся.

      — В литературе твоего мира писали об этом тоже? — генерал Ривер понимающе склонила голову. — И как по-твоему, разница уже велика?

      Землянин пожал плечами:

      — Конкретно это железо мало чем отличается от обычных армейских образцов, более-менее мне знакомых. При штурме мы взяли пять хорошо подготовленных пулеметных гнезд... Пулеметы вот, их тоже пять. — Енот показал на первый ряд, на мертвых стальных пауков, перешел ко второму:

      — Ручное оружие... Автоматы, штурмовые винтовки. Все разные. Не армия, бандиты? Пистолета не вижу ни одного. Гранату вижу одну. Вообще не профессионалы? Кто же тогда? Судя по тишине в здании, растяжек они не успели понаставить. Это непонятно и настораживает. Когда я служил в армии, нас до рефлекса дрессировали, что все брошенное должно быть заминировано, все двери и проемы на растяжках... Ну, это взрывчатые ловушки.

      — Я помню. — Надежда пошевелила сапогом крайний автомат. — Ты на тренировках штурмовиков всем плешь проел.

      — Зато никто не подорвался.

      Женщина вздохнула:

      — Потери большие и без того. Но прошлая попытка вообще закончилась тем, что спаслась одна Леона, причем без всякого результата. И теперь, мало нам правительственных войск, так еще и пришельцы из твоего зазеркалья! С императором хотя бы можно бороться привычными клинками.

      Енот присел у крайнего правого пулемета. Приподнял и повернул “Шварцлозе”:

      — Вот, значит, где у него затвор... Блин, заковыристо как... Если они могут выйти только через большое зеркало, так достаточно переколотить все стекла свыше некоего минимального размера.

      Вбежал штурмовик, откозырял Надежде, перед сидящим Енотом упал на колено, склонил голову:

      — Обнаружен склад их вещей. Два штабеля по пять зеленых ящиков. Мы там ничего не тронули, согласно приказу.

      — Усиленный пост, никого не подпускайте. И сами не вздумайте взять что-либо на память. — Енот покачал на ладони синий пластмассовый цилиндрик:

      — Вот это их граната. Дури в ней, как в десятке наших бомб. И таких опасных мелочей там наверняка полно. А где склад?

      — В подвале, перед большим завалом. Мы не пошли дальше, боимся, что рухнут своды.

      — Плохо, — землянин даже за голову взялся. — Я бы делал склад возле точки выхода, если пришел ненадолго.

      Генерал Ривер соображала ничуть не хуже:

      — Если склад в подвале, то главный портал был там же, неподалеку. А это зеркало всего лишь запасной лючок. Либо — портал все же здесь, но тогда в подвале закладывалась долговременная база. Плохо и то, и другое.

      — Прочие подвалы осмотрели?

      — Те, что не обрушились, да. Больше ничего подобного не нашли.

      — Выполняйте.

      Штурмовик еще раз кивнул Еноту, поднялся и козырнул Надежде, повернулся и загремел подковами сапог по мраморному полу.

      — У них было время перетащить эти ящики. Устроить пулеметные гнезда из мешков с песком... — Енот потер виски. — Они здесь не первый раз и не первый день. Единственная надежда, что их контакт — сам Онест. Что жирный не передоверил связь с зазеркальем кому-нибудь еще, кого мы даже не знаем.

      — Сыну он мог бы доверять, но Сюра погиб вместе с Лаббоком.

      Землянин внимательно посмотрел на собеседницу. Ривер назвала погибшего любовника без малейших эмоций. Продолжила столь же ровным голосом:

      — В городе и стране могут быть их агенты. Могут быть и другие такие зеркала. Их оружие... Я бы не хотела пускать его в обращение. Разве что западники доставят нам совсем уж неподъемные трудности. Но их оружие такое маленькое! Его так удобно скрывать под одеждой, а действует оно намного дальше мечей.

      Енот не согласился:

      — Будь у них приличная сеть, наших командиров давно бы уже отстреливали, как Мейн подловила генерала Будоу. Я склонен думать, что нам повезло... Надежда, смотри!

      Енот выпрямился и обернулся к прозрачной стене. Зеркало помутнело, пошло волнами. В туманной глубине проявился темный силуэт, набрал четкость, загустел черным; с легким звоном граница миров лопнула.

      Из высокого зеркала на шлифованный мрамор пола ступил рослый мужчина; непривычный Надежде костюм-тройка не скрывал широких плеч. Белая рубашка и красный галстук с золотой заколкой... Опустив глаза, землянин увидел собственное ошеломленное лицо в зеркально блестящих туфлях визитера.

      — Я представитель организации, которая... Которая делает возможной подобную переброску.

      Гость повернулся к зеркалу. Пощелкал пальцами в разных местах пиджака — не то сбивая невидимые пылинки, не то давая сигнал оставшимся за стеклом сообщникам. Поправил темные волосы. Развернулся опять, снял черные очки.

      — Насколько я понимаю, вы жители этого... Скажем так, этого мира?

      Енот коротко кивнул, не отрывая взгляда от обыкновенного лица гостя. Надежда кивнула, выпрямилась, поднятием руки остановила вбежавших штурмовиков. Те без приказа рассыпались по комнате, вытащив бомбы. Выделенный хранитель огня сунул в масляный фонарик сразу несколько хвостов длиннющего запального фитиля: штурмовики наматывали его через плечо, чтобы иметь огонь под рукой в любой миг боя; Енот подсмотрел это в кино про японских мушкетеров-асигару — там, на Земле, всего только три-четыре года назад; и в то же время неизмеримо далеко и неописуемо давно.

      В прошлой жизни.

      — К сожалению, с нашей стороны имел место прискорбный инцидент, — нашел пристойную формулировку гость. — Группа частных лиц получила доступ к оборудованию переноса. Больше такого не повторится. Вы можете быть спокойны, — гость попытался улыбнуться. — Мы планируем строить отношения с вашим... С вашей Вселенной, скажем так... На принципах взаимного уважения.

      — Конкретнее. — Надежда машинально выдернула сигарету и принялась растирать ее стальными пальцами протеза.

      — Мы не будем выскакивать из порталов где попало без вашего разрешения, — отбросил политес визитер. — Так понятно?

      Енот пожал плечами: