Арктический Удар

— Так товарищи командиры, сегодня для некоторых очень напряженный день, надо многое успеть сделать. Первое, завтракаете. Потом садитесь за стол, где приготовлена пронумерованная бумага. Каждый пишет подробно, что можно применить сейчас в войне с немцами. Капитан-лейтенант Буров, вы поедете с сержантом в техотдел флота, поможете там разобраться с вашим подарком. Доктор поедет в Первый московский медицинский институт, там его уже ждут. После обеда заеду, заберу ваши записи.

Итак, два наших товарища убыли, будем надеяться, что их знания принесут пользу. Заныкавшись по двум пустым комнатам, мы засели за работу. На первый взгляд, взял и написал, о том что знаешь и как это применить. Однако не все можно применить, технологий не существует. Надо выбирать и предлагать пока то, что можно запустить в производство в ближайшие год-два. Нет, это я не о себе, а о своих товарищах по несчастью. Мне, кстати, немного легче, у меня только даты и факты исторических сражений, морских и сухопутных. Состав, вооружение, место дислокации, действия противоборствующих сторон. Конечно и тактико— технические данные вооружения. Вот я и стал писать анализ этих битв, которые произойдут в ближайшие полгода, максимум год, и как надо бы поступить в свете тех знаний, что имели мы, пришельцы из будущего. Чтобы избежать таких огромных жертв, которые произойдут, если не изменить историю.

Как и обещал, после обеда приехал Кочетков, собрал наши записи, вложил их в пакеты, всё опечатал и сложил в портфель. Опять выдал всем пронумерованную бумагу, сказал, что мы свободны до вечера, а пока между делом можем дальше обдумывать и записывать свои мысли.

-Ох, и припахали нас, товарищ капитан третьего ранга, — вздохнул старлей Винокуров, — я столько и за неделю не исписывал, сколько за один день. Это хорошо, что мы набрали шариковых ручек, я в ужасе, если бы пришлось писать вот этими, — показал на письменные принадлежности в виде деревянной палочки со стальным пером на конце и чернильницы.

— Я ради интереса попробовал написать пару строк этим приспособлением, у меня ничего не получилось. Перо всё время норовило воткнуться в бумагу или залить её чернилами.

-Ты прав, в этом нам повезло. Интересно, как наши предки справлялись и даже успешно, но если мы так будем писать, то и нам придется переходить на это орудие. Надо срочно предложить, шариковые авторучки производить уже сейчас.

— Два часа, а наших товарищей что-то до сих пор нет, как бы чего не вышло, я наслушался рассказов о зверствах в застенках НКВД, и сам же сюда, дурак, согласился приехать.

-И где же ты, товарищ Красильников, наслушался таких рассказов.

-Как где. В институте, товарищ старший лейтенант. Говорят, столько талантливых авиаконструкторов там сгинуло, да и сейчас ещё сидят.

-Ну, теперь с твоей помощью кого-нибудь да выпустят. Правда, кого-то и посадят за вредительство или к стенке по законам военного времени, — черно пошутил Гаврилов.

-Старлей, не пугай парнишку.

-Товарищ капитан третьего ранга, я его и не думал пугать. Он из будущего и обо всех достоинствах и недостатках самолётов знает в свете нынешнего времени. Теперь их можно трактовать как злостное вредительство и подрыв боеспособности нашей авиации.

— Да, старлей, с одной стороны, ты, может и прав, но я не помню, чтобы в сорок втором кого-то из авиаконструкторов расстреляли. Они в это время трудились в шарашках. А теперь он подскажет этим конструкторам, что и как надо сделать, и они смогут всё исправить за несколько месяцев. Я прав, летун?

-Да-да, я на это надеюсь.

-А на счет наших товарищей ты не переживай, нас не за этим сюда привезли что бы куда-то упрятать, так что с нашими ребятами всё будет в порядке.

-Слушай, Летун, — эта кличка приклеилась, с лёгкой руки командира, — как ты попал на флот, да ещё и в подводники, если хотел в небо? — задал вопрос Гаврилов.

— В наше время это даже очень просто, мечтаешь об одном, получаешь совсем другое. Так и у меня. На четвёртом курсе после первого семестра придумал я одну хренатень — узел крепления такой. Подсчитали, если его внедрить на производстве, получается хороший выигрыш, как в финансах, так и в материальных затратах. С этой идеей я пошел к своему декану, он посмотрел, повертел и сказал, что это экономически не выгодно, надо оснастку переделывать, то, сё, в общем, из этого ничего не выйдет. А потом я узнаю, что он оформил заявку на изобретение, внес небольшие изменения, но суть осталась. Это моя идея. Я как узнал об этом, пошел разбираться, а он послал меня в далёкое эротическое путешествие. Я не сдержался и въехал ему в челюсть, там кое-что выпало со стуком на пол. Меня, конечно, исключили, а эта сука ещё подала в суд. А у отца знакомый военком, и за сутки я был призван в армию, а чтобы меня долго искали, упрятали на флот.

-Ну, ты даешь, летун, ты, значит, у нас принципиальный малый. Молодец! Тебя сейчас уж точно никто и некогда не найдет, не милиция, не полиция, хорошо затаился.

Потравив ещё пару часов на разговоры о разных жизненных перипетиях, оставленных в том мире, мы опять занялись писаниной. Вечером Кочетков привёз наших товарищей, оба были возбуждены, но мне не удалось с ними переговорить.

— Товарищ Головин, — обратился ко мне капитан, — я за вами, вас приглашают на беседу, машина ждет, возьмите, что нужно, и поедем.

Тут подорвался Смоленцев:

— У меня приказ, товарища капитана третьего ранга, без сопровождения не отпускать. Это было сказано таким тоном, что Кочетков минуту молчал, потом попросил подождать пару минут.

"Побежал жаловаться пахану, что его тут не шибко боятся и смеют перечить", — подумал я про себя.

Вернувшись, он объявил, что разрешение получено, пора выезжать, а остальные пусть пишут.

Я взял ноутбук, пару папок с информацией, и мы пошли к машине. Впереди капитан, я за ним, замыкал шествие мамлей. Машина стояла на аллее метрах в пятнадцати от крыльца, когда мы были на полпути к ней, из-за угла здания вышли два амбала в НКВДешней форме и направились в нашу сторону. Смоленцев сразу сместился в их сторону, перекрывая доступ ко мне. Каждый из этих бегемотов был почти на голову выше и на несколько десятков кило тяжелее. Они шли не спеша, будто мы им совсем не интересны, когда оставалось метра три, они вдруг ускорились, решили что этот, по их мнению, недомерок, не сможет остановить. Но наш боец сместился немного в сторону, пропуская одного мимо себя, и каким-то неуловимым движением, используя силу инерции нападавшего, перехватил руку и толчком в плечо направил того на напарника. После столкновения их ускорение замедлилось, пока они обнимались, он ударом ногой по голени вывел одного из борьбы на некоторое время. Второй уже не пытался проскочить мимо, развернулся к Смоленцеву лицом. Я смотрел на Кочеткова и не мог понять, почему он так спокойно наблюдает за всем. Вдруг бегемот сделал выпад, но нарвался лбом на ногу Володьки и теперь лежал, не рыпался. Володька уже стоял напротив хромоногого и грозил пальцем, как бы говоря — "хромай отсюда на одной ноге, а то придется уползать на руках, или унесут на носилках".

— Я не понял, товарищ капитан, что это было? — спросил я у Кочеткова.

— Да так, небольшая проверка, на что способны ваши бойцы, он же напросился в провожатые, вот мы и проверили.

— А если бы Смоленцев кого-то из них прибил, что тогда?

— Значит, мы плохо их готовим, вот ваши и будут инструкторами, пусть возьмутся и обучат наших сотрудников.

— Володь, ты чего оружием-то не воспользовался, начал руками махать, ногами пинать? — допытывался я.

-Товарищ капитан второго ранга, какая разница, оружием или голыми руками, нейтрализовать нападавших. Если бы они хотели нас арестовать или, не дай бог, ликвидировать, они бы не строили из себя праздно шатающих придурков.

-А может они боялись повредить ноутбук и решили таким способом приблизиться на минимальное расстояние для надёжного захвата.

-Да видел я их мельком, они же из их ведомства, значит, это или проверка или провокация. Вот я и не применял оружие, чтобы не осложнять ситуацию.

— Товарищ капитан, в следующий раз будем предупреждать товарища Смоленцева о проверках. А вдруг и вправду случится нападение, а он подумает, что это очередная проверка.

-Хорошо, учтем, но это не моя инициатива.

-Я думаю, что товарищ младший-лейтенант проверку прошел на отлично.

-Да конечно, я об этом доложу.

Мы сели в машину и покатили по утренней Москве. Да, красота никаких пробок, движения почти никакого, за исключением несколько движущихся в обоих направлениях машин разного назначения. Мы подъехали к большой площади, в нашем времени — Лубянке. Интересный факт, в 1942 памятника Дзержинскому пока нет, а в 1991 — уже нет.

— Вот уж не думал, не гадал, что сюда попаду, — глядя на здание, произнес я вслух. — Ничего страшного, тут тоже люди работают, мне уже пришлось побывать здесь тогда, в наше время. Только оно немного другим было, наряднее, не такое мрачное, — ответил Владимир.

-На входе нам пришлось несколько минут подождать, пока Кочетков оформлял пропуска. На первом КП попросили сдать оружие, я вытащил полученный ещё в Ваенге ТТ и отдал дежурному, у Смоленцева был ОЦ-33 с магазином на восемнадцать патронов, это из очевидного, однако неизвестно, что у него ещё припрятано. Хорошо, что в то время ещё не было металлодетекторов. Если вытряхнуть всё припрятанное, как показывают в мультиках, вытаскивают из кармана арсенал оружия на роту, примерно так и у нашего боевого пловца. Дежурный с любопытством повертел в руках невиданное оружие и посмотрел на Смоленцева, одетого в военно-морскую форму. О чем он подумал, неизвестно. Нас вели по коридорам к приемной Наркома Берии. Кочетков доложил дежурному о нашем прибытие, тот зашел в кабинет и буквально через пять секунд пригласил Кочеткова. Через минуту он пригласил меня войти, а Смоленцева — остаться в приёмной и ждать, когда я освобожусь.

Неужели! Я в кабинете всесильного Наркома! Ничего лучшего не придумал и произнес: — Здравия желаю, товарищ Берия.

— Здравствуйте, товарищ Головин, — произнес с улыбкой Берия. — Присаживайтесь.

Мы с минуту, молча, изучали друг друга.

-И что же это вы и ваши товарищи скрывались от нас целых три месяца, выдавая себя, то за марсиан, то за каких-то белоэмигрантских детей. Зачем так всё усложнять. Надо было сразу связываться с представителями северного флота.

-Товарищ Берия, а вы сами поверили бы в это известие, когда бы вам сообщили, что объявились путешественники из будущего. Да ещё не с пустыми руками, а на большой подводной лодке, вооруженные чем-то необычным.

-Да, в это было трудно поверить. Всякое предполагали. Вначале подумали, что англичане затеяли какую-то свою игру, но эта версия отпала. Потом, кстати, пришли к выводу, что это патриотически настроенные белоэмигранты. Но, проанализировав все материалы о них, отвергли эту версию. Нет, не смогли они построить столько лодок. Одну — да, но несколько. После избиения немцев около побережья Норвегии наши эксперты утверждали, что этого сотворить одной лодке не под силу.

-Вот и нам никто бы не поверил. А чтобы обратили на нас внимание, пришлось заняться истреблением фашистского флота. После этого мы уже могли что-то предложить вам, и вы заинтересовались нами и стали отвечать на наши послания. Потом и встреча состоялась.

— Почему вы на первой встрече не открылись?

-Как вам сказать. Вы, наверное, и сами знаете из записей нашего экипажа, мы просто сразу не могли сказать всей правды. В нашем будущем совсем другие представления о времени вашем. Если честно, товарищ Берия, мы опасались, что вы попытаетесь предпринять попытку захвата подлодки, или кого-то из нас. А после второй встречи мы поняли, что нам начали доверять и, более того, нуждаются в нашей помощи и знаниях. Вот мы и открылись. Теперь мы можем поделиться теми знаниями, что нам известны из книг, мемуаров участников войны, документов, исторических исследований об этой войне и последующих годах. О достижениях в науке и технике в мире и у нас. О новых видах оружия.

-Насчет оружия. Мне доложили, на вашей лодке находятся ракеты, как вы думаете, за какое время наша промышленность сможет их освоить.

-Такие, как у нас, нескоро. А попроще — за год-два. Собственно, у вас есть люди, которые начинали ракетный проект ещё в тридцатых. Извините меня за откровенность, вы чуть не лишились их, если бы, не немцы.

-Как это, если бы не немцы?

— У немцев уже сейчас идет проектирование и строительство ракет, которыми они начнут обстреливать Англию. А после воины, точнее в самом конце, нам достанутся крохи от их ракетной программы. Всё загребут американцы, хотя они знали, что этот район отходит к нам. И всё вывезут подчистую и делиться не пожелают. Тогда вы начнёте по шарашкам и ГУЛАГам выискивать тех, кто ещё остался в живых, посылать их в Германию, исследовать их свалки, искать все, что связано с ракетами.

Берия зло сверкнул глазами, я понял, ещё чуть-чуть и можно перегнуть палку, но продолжил.

— Наши по крупицам воссоздали первые ракеты, а в последующем не только не отстали от американцев, несмотря, что на них трудилось большинство немецких сотрудников во главе с главным конструктором ракетной программы, но даже вырвались вперёд. Мы первые запустили искусственный спутник в космос.

-И что это за спутник?

— С практической точки зрения — ничего не стоящий предмет весом около девяносто килограммов, запущенный в космос на триста километров от земли. С научно-технической — большое достижение. И самое прямое отношение к оружию: чем больше ракета поднимает полезной нагрузки, тем мощнее будет боеприпас, ну и плюс расстояние. Кроме того, это политическая победа — первый искусственный спутник земли именно наш. Потом мы первые запустили человека в космос, опять утерли нос американцам. Но после смерти нашего главного конструктора, потерявшего здоровья на ваших курортах, американцы вырвались вперёд и первыми побывали на луне в шестьдесят девятом году.

-А мы, значит, в следующем году там побывали?

-Нет, туда мы так и не попали. Хотя сильно и не отстали.

— Значит, эти ракеты — очень мощное оружие у вас в будущем. Выходит, что все армии вооружены только таким оружием, а что артиллерии нет совсем? На вашей же подводной лодке нет ни одной пушки.

— А на подводной лодке пушки просто не нужны. Ей нет надобности вступать в перестрелку с кораблями противника, для этого есть торпеды и ракеты. Теперь вообще можно нанести удар по любой стране мира, не подходя к её границам, прямо со своей территории, и от той страны ничего не останется.

-И это всё ракетами? Сколько же надо выпустить ракет, чтобы уничтожить один город? Какой должен быть заряд, если вы говорите об уничтожении целой страны? Например, для Англии.

-Я думаю, пять штук хватит, чтобы выжившие покинули её.

— Сколько вы сказали, пять штук, да будь у них начинка в несколько тысяч тонн, то и пяти не хватит. Разве что на один только Лондон.

-Товарищ Берия, разрешите показать Вам один маленький фильм, а потом я продолжу свой рассказ.