Арктический Удар

После такого предложения своего подчиненного заулыбался и сам Бурый.

Предложения, советы, споры продолжались ещё с час, после чего все поделились на мелкие группы и стали расходится по отсекам, продолжая обсуждать и переваривать услышанное.

Итак, мы решили двигаться на север, во время перехода меньше светиться. Ну а если нарвёмся на немцев, будем топить, вот будет загадка для союзничков, поломают они свои вумные головушки. Кстати, от них как раз будем уклоняться, нечего им на нас пялиться. Думаю, нам не составит труда от них оторваться, если повстречаем. После общего обсуждения столь непростой темы с экипажем, я понял, что команда нас поддержала. Сейчас надо заглянуть к Санычу, пусть показывает свои записи по истории операций на море, особенно на севере. Кто, когда, какие операции проводил в это самое время. Надо помочь нашим предкам в этой войне, пока инкогнито, кося под англичан, а уж потом открыто. А Малышев молодец, дельную идею подсказал, как нам выйти на наших. С этим немцем надо тоже основательно поговорить, подыскать для него другое помещение и закрыть.

от Советского Информбюро 3 июля 1942.

Наша авиация, действующая на Курском направлении, уничтожила несколько десятков немецких танков, до 200 автомашин, 15 зенитных орудий и взорвала склад с боеприпасами противника. В воздушных боях советские лётчики сбили 20 немецких самолётов и 5 самолётов уничтожили на аэродромах.

1942 год. Тот же район Атлантики два часа спустя.

"И куда мы так спешим на своём корыте? — размышлял механик бывшего канадского траулера "Le-Tiger", ныне боевого корабля Английского военно-морского флота. Хотя-бы машины поберегли, горе вояки. Поставили пушку времён Первой мировой, пару таких же пулемётов, с десяток глубинных бомб, и вот теперь мы — противолодочный корабль. Какой-то кретин, болтаясь в небе на своей этажерке, увидел посреди залива как ему показалось подводную лодку. Видимо ему всё это привиделось с вчерашнего перепоя. А нас из-за этого погнали выяснять, что же он там увидел. Сам бы взял, да и выяснил, какого дьявола, собственно, она там плескается. У него, видите ли, горючка на исходе была. Интересно, а мы-то что можем сделать с этой подлодкой? Загнать под воду и не давать ей высунутся, чтобы не подзарядилась, пока помощь не подойдет. А как это сделать? Понадеяться на своё орудие. Да эти горе вояки из своего антиквариата со ста метров в остров не попадут. А у неё наверняка тоже орудие есть и по более нашего. И комендоры — не чета нашим. Если мы её и увидим она от нас уйдет. У нас парадный ход десять узлов, а она все пятнадцать может дать. Нам за ней не угнаться. Да и наш капитан не самоубийца чтобы в одиночку за подлодкой гоняться, зная, что можно от неё получить хорошую трёпку. Будем надеяться, что за это время она уже смылась от греха подальше.

В это время на мостике происходил разговор между капитаном этого Робертом Арунделам и его артиллерийским офицером.

-Генри ты чего такой пришибленный? Понятно. Стащили прямо с девки. Да не переживай, сейчас пробежимся туда обратно, и возможно вечером вернёшься ты к своей красотке и продолжись начатое.

-Тебе бы только зубоскалить. Самому погулять с бабами нельзя, женатый ты наш, боишься что твоя скво тебе флагшток оторвет, вот и завидуешь другим.

-Зато ты у нас ни одной смазливой девчонки не пропускаешь. И больше трех дней с ними не проводишь, а тут уже скоро месяц, и все с одной. Что, так хороша? Или никак в постель завалить не можешь? Так ты позови нас, мы поможем, положить её, — смеясь, произнёс капитан.

— Сейчас большинство нашего брата в армии, а им всем хочется. Выбор-то среди мужиков не большой. А мне везёт, я же невиноват, что они сами ко мне липнут.

— Смотри, наломают тебе бока обиженные мужья и родственнички обиженных тобою девочек, оторвут, что в штанах болтается, кому тогда ты нужен будешь такой везучий.

-Не оторвут, не дамся, вы же поможете отбиться, а я их всех передам вам в наследство, чтобы никто не завидовал. Если честно Роб на этой я решил жениться, она такая! Такая!..

Но в этот момент их разговор был прерван возгласом сигнальщика. — Сэр, слева на десять какой-то мусор плавает, и похоже масляное пятно.

-Сейчас глянем, что это за мусор, может, лодка кого-то отправила на дно морское, пока мы сюда топали. Хотя маловероятно, далековато от основного маршрута, да и мусора маловато для корабля.

-Всем смотреть в оба, — крикнул Генри, глядя на своё разношёрстное воинство, копошащее у пушки.

-Подходим, смотреть внимательно, — раздался голос капитана.

-Человек за бортом, похоже, утопленник — заключил сигнальщик.

— Нам тоже надо быть осторожнее, а то словим рыбку в борт и рядом с этим плавать кверху брюхом будем, — размышлял Генри, глядя на труп.

-Эй, рулевой, держи поближе к трупу, машина, самый малый вперёд, — крикнул капитан в переговорную трубу. На палубе! Определить сможете, к какому флоту принадлежит этот рыбий корм.

-Сэр не разобрать, но похоже это ганц. Надо его выловить, тогда и разберёмся — последовал ответ.

— Вот так дела, и как он здесь оказался? Упал с лодки и утонул? Тогда откуда этот мусор и пятно? С потопленной лодки? Кто-то же отправил этих на дно, а нас не предупредили. На фиг мы плелись сюда, как полные идиоты. Вот вернёмся на базу, все им выскажу по этому поводу.

Акустики, что слышно? — спросил капитан в открытую дверь рубки.

-Сэр, пока тихо.

— Слушать каждый шорох. Эй, на палубе! Попробуйте выловить его на ходу, сейчас мы сделаем второй заход.

После третьей попытки тело выловили из воды. Это, в самом деле, был немец и не какой-то рядовой, а офицер.

-Радиста мне, — приказал капитан. Через минуту тот стоял перед капитаном.

-Так запроси базу. Не был ли кто в этом районе, не встречался с подводной лодкой? Может, какой-то конвой проходил за последние сутки, или корабли охранения производили бомбометание.

Через полчаса пришёл ответ, что за последние трое суток через этот район корабли вообще не проходили. Что же случилось с этими ганцами, кто их отправил на дно?

А, может, у них случайно торпеда взорвалась, — предположил Генри,— и отправила всех на небеса, хотя нет, в ад?

-Ну, в таком случае мы запишем себе на счет эту победу. Доказательство победы на палубе лежит, сейчас ещё пару обломков вытащим, и награда в кармане, — распорядился капитан. — Думаю, возражений не последует. Молчание — знак согласия.

— Ну, вот и хорошо.

-Капитан! На дне что-то происходит. Удары чем-то металлическим о металл, пеленг семь градусов на восток, — послышался голос акустика, — похоже, у них там большие проблемы.

-Вот видишь, Генри, не все ещё фрицы в ад попали, иные водичку хлебают, упираются, жить хотят.

-Капитан, может, поможем ганцам туда попасть быстрей, не станем разочаровывать, сбросим парочку проездных билетов на тот свет. Машина, полный вперёд, руль вправо, приготовиться к бомбометанию. Таким вот странным образом на счету появилась нежданная, но очень желанная победа над подводной лодкой U-215 противолодочного корабля "Ле-Тигер".

Глава вторая. Океанские просторы Атлантики где-то между Америкой и Европой.

Сидя у себя в каюте, я задавался единственным, хотя и бесполезным вопросом, почему это случилось именно со мной, снами. Невозможно, чтобы это было правдой, слишком уж невероятно! Что делать? Воевать ли? Как?

Придется выкручиваться из этой ситуации. И воевать придется, отсидеться где-то в укромном местечке не удастся. Ну что ж, воевать, так воевать, а там посмотрим.

Просматривая подборку по истории войны на море, составленную Санычем, я понял, что в одном очень трагическом моменте войны мы помочь не сможем, Имеется в виду разгром конвоя PQ-17. Мы просто не успевали его догнать, даже идя с максимальной скоростью. Вот если бы нас забросило сюда на неделю раньше, мы бы им устроили ледовое побоище, хотя от подводных лодок мы бы и отбили караван, с авиацией была бы проблема в связи с маленьким боезапасом зенитных ракет.

Выбьем все крупные корабли у немцев, тогда англичане не будут шарахаться от своей тени, и будут посылать свои конвои чаще. Отбиться от авиации и подлодок, надеюсь, у них сил хватит. Также подкорректировать операцию "Вундерланд" мы в состоянии. По этому поводу у меня сложилась одна задумка, как напакостить немцам. Первым делом я вызвал лейтенанта Ухова. О таких, как он, говорят, что они могут из утюга, электробритвы, радиоприёмника и пары гвоздей изготовить ЭВМ.

-Лёня, ты у нас большой спец по радиоэлектронике, так вот, в первую очередь от тебя требуется, перенастроить нашу аппаратуру, кроме того, нужен дешифратор для прослушки всех частот и корреспонденции. Короче, мы должны знать все, что делается в океане. Ясно?

-Так точно. Сделаем товарищ командир.

Третьи сутки меряем мили винтами в этом времени. За это время мы прошли более полутора тысяч километров, двигаясь на двухсотметровой глубине, иногда выпуская хвост, прослушивали океан на много миль вокруг. За три дня у меня побывал, наверное, каждый третий член экипажа со своими идеями и соображениями по поводу последующих действий в этой войне. Мысли о том, как изменить ход событий, были частично стоящие, частично — не очень. Зашел ко мне и Валентин Григорьевич и сразу, как говорят, рванул с места в карьер.

— Михаил Петрович, я тут на сутки как бы выбыл из общего дела, даже можно сказать, по боевому ранению, — и показывает на свой гипс. Однако поговорил с народом и выяснил, что принято решение, идти на север и помогать СССР в войне с фашистами. Я на все сто с вами. Вы знаете, что я ещё при Брежневе поступил в Киевское военно-морское политическое училище, если можно так выразиться, я вскормлен советской властью. Я на десять лет вас старше, и очень хорошо знаю, чего достиг тогда СОЮЗ, а теперь что от него осталось. Я почему, тогда ушел из флота, ещё кое-как я терпел этого горбача, так как союз был единым. А вот после того, когда развалили его, и начали все уничтожать и распродавать... И глядя на это, сердце кровью обливалось, я и ушел из флота, как больно мне не было. Теперь нам выпал шанс предупредить руководство страны и предотвратить многие совершенные ошибки и не допустить в будущем развала страны. Так что, предлагаю сразу пойти к Архангельску — в Мурманск соваться опасно, фронт слишком близко — и связаться с представителями советской власти.

-Валентин Григорьевич, вы же понимаете, именно в данный момент мы не можем вот так сразу заявиться к нашим. Что вы им можете сказать? Дескать, прибыли из будущего, и хотим поговорить с кем-то из правительства. Вам не поверят, пошлют самолеты и корабли, чтобы нас потопить. Мы обязательно свяжемся с ними, когда этого они сами захотят. А они обязательно захотят.

-Хорошо, уговорили. Возможно, есть в ваших словах рациональное зерно. Немного подождем. Пойду я, как говорится, к народным массам, надо поговорить с каждым в отдельности. Мы теперь оторваны от дома, разделены не только расстоянием, но и, как оказалось, десятилетиями. Мало ли, кто-то что-то там оставил, их надо поддержать, чтобы легче переносилась разлука с родными, любимыми.

После этого разговора комиссар развил бурную деятельность, такие стал толкать патриотические речи, Ленин с Троцким чаю попьют! Если бы лодка сейчас не находилась под водой посреди океана, мой экипаж уже бы бежал на фронт, убивать фрицев голыми руками.

Атлантический океан, как пустыня. В эту войну, в отличие от первой, союзники сразу ввели систему конвоев, но нашлись смельчаки, рисковавшие в одиночку пойти через океан. А шансы, посреди океана встретить одинокого нейтрала, английский крейсер, немецкий рейдер или блокадопрорыватель из Японии, ничтожно малы. Мы тоже не в претензии. До чего же хорошо — когда против тебя нет ни лодок-охотников, типа "Лос-Анджелес" , ни постоянно висящей над головой противолодочной авиации с радиогидроакустическими буями, ни проклятья наших подводников — стационарной акустической системы, которой янки перегородят всю Атлантику, в семидесятых. Надводные корабли, эсминцы или фрегаты? — их сонары мы услышим задолго до того, как они сумеют обнаружить нас. И легко уклонимся — океан бесконечен; впрочем даже если нас каким-то чудом обнаружат — самонаводящихся по глубине торпед еще нет, а преследовать эсминцы не смогут, скорости-то хватит, но больше чем на двадцати узлах, даже БПК конца века уже не слышали ничего, кроме собственных винтов. И опускаемых, глубоководных, буксируемых ГАС, тоже нет. Нет естественно, мин — в открытом океане — и не только якорных или донных, что были уже в эти времена. Но и "кэпторов", очень поганая такая хрень, контейнер на дне, с самонаводящейся противолодочной торпедой, запуск по шуму винтов. Ничего этого, пока нет, и не будет лет тридцать, лафа — и мы беспрепятственно идем на север, к Европе. К фронту. На фронт.

Вчера экипажу показывали фильм "Они сражались за Родину" с Шукшиным. Наш комиссар после просмотра толкнул речь, поддержал, так сказать, боевой дух личного состава. Конечно, кто-то жалел об оставшихся там родных. Но были и не сожалевшие. Например, главстаршина Сорочьев.

-Детдомовский я, тащ кавторанг. Никто меня там не ждет. Может, повезет, после войны обязательно поступлю в военно-морское училище. Офицером стану, как вы. Отец мой умер, мать — алкоголичка. Как Ельцин пришел — так и начали. Может, теперь не будет никакой "перестройки. А Сталин, что Сталин? Он-то уж точно Родиной торговать не будет и другим не даст. Если бы еще Ельцина с Мишкой меченым в Гулаге сгноил, совсем было бы хорошо!

После этого, Григорич явился ко мне повеселевший:

-Воевать можно, командир. Признаться, я худшего ожидал. Вплоть до открытого неповиновения. Теперь я уверен в каждом члене экипажа, никто не подведет, все выполнят свой долг до конца.

Так что, идем крейсерским ходом. Курс норд-ост, сорок пять, на ста метрах.

-Командир, впереди по курсу множественные шумы винтов, пеленг триста пятьдесят! Удаление шестьдесят пять миль — поступило донесение с центрального от Петровича. — Если будем идти с этой скоростью, догоним через пять часов.

-Наблюдение вести постоянно. Обо всех изменений обстановки докладывать сразу. Пока идем на сближение.

Хорошо если конвой, а корабельная поисково-ударная группа? Хотя, помнится мне, такие группы, из авианосца-эскорта с десятком "авенджеров" и трех-четырех эсминцев союзники начали массово применять только в сорок третьем. Возможно, мы наткнуться на одну из первых? Время еще есть — уклониться успеем.

Наконец стало ясно — что конвой. Так как акустика выделила, больше трех десятков надводных целей. Корабельные группы такими — не бывают. Разве что штатовцы решили перебросить в Англию пару линкоров и авианосец, со всем подобающим эскортом. Но нет — винты явно, гражданских судов.

-Вправо, курс восемьдесят пять! Боевая тревога!

Догоняем конвой, но акустики доложили, что позади основного конвоя слышны шумы трёх судов двигающихся тем же курсом.