Поцелуй тьмы. Книга 3

Я снова попыталась ударить его колом в грудь, он снова увернулся, но на этот раз кончик кола процарапал его лицо. Это не могло убить его, но прикосновение кола, напоенного жизнью, не-мертвые воспринимают примерно как ожог кислотой. Он вскрикнул, но продолжал умело защищаться.

— Я вернусь за тобой, когда покончу с ней, — прорычал он.

— Тебе в жизни до нее не добраться, — хмыкнула я в ответ.

Кто-то толкнул меня в бок — стригой, с которым сражался Юрий. Я пошатнулась, что не помешало мне вонзить в сердце этого стригоя кол. Задыхаясь, Юрий поблагодарил меня, и мы оба снова бросились в бой. Вот только светловолосый стригой исчез. Я нигде не смогла найти его. Что же, тут хватало и других. Того, на которого я нацелилась, внезапно охватило пламя, что позволило мне без труда заколоть его. Кристиан снова оказался рядом.

— Кристиан, этот стригой...

— Я слышал, — тяжело дыша, сказал он.

— Нам нужно к ней!

— Он морочил тебе голову. Она на другой стороне кампуса, в окружении новичков и стражей. С ней все будет в порядке.

— Но...

— Здесь мы нужнее.

Я понимала, что он прав, и понимала, как трудно ему было сказать это. Как и у меня, самым его горячим желанием было немедленно броситься к Лиссе. Здесь он действовал замечательно успешно, и все же больше всего ему хотелось вложить всю свою магию в защиту Лиссы, создать вокруг нее стену огня, которую не смог бы преодолеть ни один стригой. У меня не было времени глубоко анализировать нашу с ней связь, но главное я чувствовала: она жива и не испытывает боли.

Поэтому я осталась, сражаясь вместе с Кристианом и Юрием. Лисса все время пребывала в глубине моего сознания, связь свидетельствовала о том, что с ней все в порядке. В остальном сражение полностью захватило меня. Мною владело одно-единственное желание: убивать стригоев. Не пропустить их в спальный корпус, не дать им уйти отсюда и напасть на корпус Лиссы. Не знаю, сколько времени это продолжалось. Для меня существовал лишь тот стригой, с которым я в данный момент сражалась. И как только с ним было покончено, я переходила к следующему.

Пока, в конце концов, никакого следующего не нашлось.

Все тело болело, я была до предела измотана, но адреналин по-прежнему кипел в крови. Рядом со мной, тяжело и часто дыша, стоял Кристиан. Физически он в сражениях не участвовал — в отличие от меня, — но истратил слишком много магической энергии, и это сказалось на его состоянии. Я оглянулась по сторонам.

— Нужно еще поискать, — сказала я.

— Здесь больше ни одного нет, — произнес знакомый голос.

Я резко обернулась. Дмитрий! Жив! Я так боялась за него, хотя изо всех сил загоняла эти страхи поглубже, но сейчас они вырвались наружу. Хотелось броситься к нему, прижать к себе. Живой — избитый, окровавленный, но живой!

Он лишь на мгновение задержал на мне взгляд, но тут же в памяти всплыло все случившееся в хижине. Казалось, с тех пор прошло сто лет, но в быстром взгляде Дмитрия я увидела любовь, беспокойство и... облегчение. Он тоже тревожился за меня. Потом он повернулся и указал в сторону восточной части неба. Я проследила за его рукой. Горизонт там наливался розовым и алым: вот-вот должно было взойти солнце.

— Они либо мертвы, либо сбежали, — сказал он и перевел взгляд на Кристиана. — То, что вы делали вместе...

— Было ужасно глупо? — предположила я.

Он покачал головой.

— Одна из самых поразительных вещей, которые я когда-либо видел. Половина убитых ваши.

Я снова оглянулась, и меня впервые поразило количество лежащих вокруг спального корпуса тел. Мы убили стригоев. Мы убили множество стригоев. Убийство — ужасная вещь... но мне нравилось то, что я только что делала. Я отбивала нападение монстров, которые преследовали меня и моих подопечных.

Потом я заметила еще кое-что, от чего живот у меня свело, хотя это было совсем не то тошнотворное ощущение, которое сообщало мне о присутствии рядом стригоев.

— Здесь лежат не только стригои, — еле слышно прошептала я.

— Верно, — ответил Дмитрий. — Много людей потеряно, во всех смыслах этого слова.

— Как это понимать? — спросил Кристиан.

На мужественном лице Дмитрия возникло выражение печали.

— Стригои убили некоторых мороев и дампиров, а кое-кого... кое-кого увели с собой.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

Убиты или похищены. Стригоям было мало прийти сюда и убивать мороев и дампиров. Некоторых они увели с собой. Эта их особенность была хорошо известна. Даже они имели ограничения в количестве крови, которую могли выпить зараз. Поэтому они часто брали пленников — в качестве "закуски" на потом. А иногда влиятельные стригои, не желающие сами выполнять грязную работу, посылали свою "мелкую сошку" за добычей. И еще время от времени они целенаправленно захватывали пленников, чтобы превратить их в стригоев. Как бы то ни было, это означало, что некоторые наши люди, возможно, еще живы.

Учеников, мороев вместе с дампирами, собрали в зданиях, которые объявили свободными от стригоев. Взрослые морои тоже находились внутри, в то время как стражи оценивали причиненный ущерб. Отчаянно хотелось быть с ними, помогать, делать, что в моих силах, но мне ясно дали понять, что мое участие закончилось. Теперь оставалось только ждать и беспокоиться за других. Происшедшее по-прежнему казалось нереальным. Стригои напали на нашу школу. Как такое могло произойти? Академия — полностью безопасное место, это нам внушали всегда. Она и была таким местом. Вот почему школьное обучение тянулось так долго и моройские родственники учеников готовы были терпеть разлуку с детьми на протяжении большей части года. Оно того стоило — именно потому, что здесь было безопасно.

До сих пор.

На подсчет числа пострадавших ушло всего часа два, но ожидание растянуло это время на целую вечность. И результаты... результаты потрясали. Погибли пятнадцать мороев и двадцать стражей. Пропало тринадцать человек, мороев и дампиров. По оценкам стражей, стригоев было около пятидесяти, что просто не укладывалось в голове. Нашли двадцать восемь тел стригоев. Остальные, по-видимому, сбежали, уведя с собой пленников.

Учитывая размер банды стригоев, количество наших погибших оказалось даже меньше, чем можно было ожидать. В какой-то мере нас спасло несколько вещей. Прежде всего, раннее оповещение. Стригои только-только проникли на территорию школы, как я предупредила Стэна. Немедленно был наложен запрет на выход из зданий; помогло и то, что практически все уже находились внутри, потому что наступил комендантский час. Большинство пострадавших мороев, и погибших, и захваченных в плен, — те, кто все еще находился снаружи, когда появились стригои.

Стригои не сумели проникнуть в начальную школу, за что, по словам Дмитрия, прежде всего, следовало благодарить меня и Кристиана. Тем не менее, в один спальный корпус они прорвались — туда, где жила Лисса. Сердце у меня упало. И даже хотя благодаря нашей связи я чувствовала, что с ней все хорошо, перед глазами так и стоял ухмыляющийся светловолосый стригои, а в ушах звучала его угроза окончательно прервать род Драгомиров. Я не знала, что случилось с ним; по счастью, стригои не сумели проникнуть далеко в глубь корпуса Лиссы, и все же некоторые пострадали.

Одним из них стал Эдди.

— Что? — воскликнула я, когда Адриан сообщил мне об этом.

Мы сидели в кафетерии. Не помню точно, какая по счету это была еда, поскольку кампус перевели на дневное расписание, в связи с чем я окончательно утратила ощущение времени. В кафетерии было тихо, все разговаривали исключительно шепотом. Студентам разрешалось покидать свой корпус только ради того, чтобы перекусить. Позже должно было состояться собрание стражей, на которое меня пригласили, однако пока я сидела взаперти со своими друзьями.

— Он же был с вами, — сказала я, устремив на Лиссу почти обвиняющий взгляд. — Я видела его твоими глазами.

Перед ней стоял поднос с едой, которая, по-моему, мало ее интересовала; на бледном лице застыло выражение глубокой печали.

— Когда стригои прорвались внутрь, он и некоторые другие новички спустились, чтобы помочь.

— Его тела не нашли, — добавил Адриан; сейчас на его лице, да и в голосе, не было улыбки. — Он — один из тех, кого увели.

Кристиан вздохнул и откинулся в кресле.

— В таком случае он все равно что мертв.

Кафетерий исчез, я не видела никого вокруг.

Перед моим внутренним взором возникла комната в Спокане, где нас держали. Тогда они терзали Эдди и чуть не убили его. Случившееся навсегда изменило его в том смысле, что теперь он воспринимал все и вел себя как зрелый страж. Его преданность делу не знала границ — зато он утратил частичку присущей ему раньше легкости и веселости.

И теперь история повторилась. Эдди в плену. Он преданно защищал Лиссу и остальных, рискуя своей жизнью. Я была далеко от корпуса мороев, когда это произошло, но чувствовала свою ответственность — я была обязана приглядывать за ним. Хотя бы ради Мейсона. Мейсон. Мейсон, который умер, находясь на моем попечении, и чей призрак я не видела после того, как он меня предостерег о приближении стригоев. Я не сумела спасти его и теперь потеряла его лучшего друга.

Я оттолкнула поднос и вскочила. Темная ярость, с которой я так долго боролась, полыхала внутри так неистово, что, находись рядом стригои, я испепелила бы их, не прибегая к магии Кристиана.

— Что случилось? — спросила Лисса.

Я смотрела на нее, не веря своим ушам.

— Что случилось? Что случилось? Ты серьёзно?

В тишине кафетерия мой голос прозвучал очень громко. Многие начали оглядываться на нас.

— Роза, ты знаешь, что она имеет в виду, — очень спокойно, что было необычно для него, сказал Адриан. — Мы все расстроены. Сядь. Все будет хорошо.

И я едва не послушалась его! Но потом стряхнула наваждение. Он пытался успокоить меня с помощью принуждения. Я сердито посмотрела на него.

— Нехорошо — если мы и дальше станем сидеть сложа руки.

— Ничего сделать нельзя, — заметил Кристиан.

Сидящая рядом Лисса молчала, все еще страдая от того, что я так резко обрушилась на нее.

— Это мы еще посмотрим, — вспыхнула я.

— Роза, постой! — окликнула она меня.

Она беспокоилась обо мне — но одновременно и боялась. Это было мелко и эгоистично, но она не хотела, чтобы я покидала ее. Она привыкла, что я существую ради нее. Я создавала у нее ощущение безопасности. Однако я не могла остаться. Не сейчас.

Я вырвалась из здания столовой на солнечный свет. До собрания стражей было еще часа два, но я не собиралась ждать. Мне требовалось поговорить с кем-нибудь немедленно. Я припустила к зданию стражей. Мы подошли туда вместе с какой-то женщиной, и я буквально врезалась в нее.

— Роза?

Моя злость сменилась удивлением.

— Мама?

Около двери стояла моя знаменитая мать, выдающийся страж Джанин Хэзевей. Она совсем не изменилась со времени нашей последней встречи в Новый год — вьющиеся темно-рыжие волосы коротко острижены, лицо загорелое и обветренное. Карие глаза, правда, выглядели мрачнее, чем в прошлый раз, и это говорило о многом.

— Что ты тут делаешь? — спросила я.

Как я рассказывала Дейдре, большую часть моей жизни у нас с матерью были напряженные отношения в основном из-за того, что мы редко виделись; это неизбежно, если твоя мать — страж. На протяжении многих лет я носилась со своей обидой на нее, и мы все еще не были так уж близки, но она поддержала меня после гибели Мейсона, и мы обе надеялись, что со временем наши отношения станут лучше. После Нового года она уехала; по слухам, вернулась в Европу вместе с Селски, при котором состояла стражем.

Она открыла дверь, и я вошла следом за ней. Как всегда, она говорила по-деловому, даже резковато.

— Пополнение численности. Чтобы усилить защиту кампуса, вызвали дополнительных стражей.

Пополнение численности. Понимай так — замена убитых стражей. Тела погибших — стригоев, мороев и дампиров — были убраны, но всем бросалось в глаза, сколь многих теперь недостает. Я видела их, стоило закрыть глаза. Сейчас, обнаружив здесь свою мать, я почувствовала, что у меня появилась возможность. И схватила ее за руку с такой силой, что она вздрогнула.

— Нужно спасти тех, кого увели.

Она пристально смотрела на меня, слегка нахмурившись.

— Мы таких вещей не делаем, и тебе это известно. Мы должны защищать тех, кто здесь.

— А что будет с теми тринадцатью? Их мы не должны защищать? Ты ведь однажды участвовала в миссии спасения.

Она покачала головой.

— Другой случай. Тогда у нас был след. А сейчас мы понятия не имеем, где их искать.

Я понимала, что она права. Эти стригои не оставили следов, по которым их можно найти. И тем не менее... Внезапно у меня возникла идея.

— Защитные кольца уже восстановлены? — спросила я.

— Да, почти сразу же. Мы до сих пор не понимаем, как их разрушили. На этот раз в них не втыкали колы.

Я начала излагать ей свою теорию, но поняла, что это займет слишком много времени. И опять же, поскольку не обойтись без упоминания о призраках...

— Не знаешь, где Дмитрий?

Она указала в сторону снующих вокруг стражей.

— Уверена, где-то здесь. Все здесь. Дел невпроворот. И мне тоже нужно пойти отметиться. Я знаю, тебя пригласили на собрание, но до него еще далеко, а пока не путайся под ногами.

— Да-да, конечно... но сначала мне нужно встретиться с Дмитрием. Это важно и... может повлиять на то, что произойдет на собрании.

— Что это? — подозрительно спросила она.

— Пока не могу объяснить... Слишком сложно и займет много времени. Помоги мне найти его, а позже я тебе все объясню.

Мать, похоже, была недовольна таким ответом. В конце концов, Джанин Хэзевей не привыкла, чтобы ей говорили "нет". Тем не менее, она помогла мне найти Дмитрия. После того что случилось во время зимних каникул, она, по-моему, воспринимала меня как нечто большее, чем просто несчастного подростка. Дмитрий вместе с несколькими другими стражами изучал карту кампуса и планировал, как лучше распределить вновь прибывших стражей. Вокруг карты столпилось много людей, что позволило ему незаметно ускользнуть.

— Что случилось? — спросил он, когда мы отошли в дальнюю часть комнаты. Даже в гуще этого ужасного кризиса, в разгар беспокойства о множестве других, я чувствовала в нем тревогу за меня лично. — С тобой все в порядке?

— Думаю, нужно организовать спасательный отряд.

— Ты же знаешь, мы...

— ...обычно не делаем этого. Да-да. И еще мы не знаем, где они... вот только я, возможно, могу это узнать.

— Как?

Я рассказала ему, что этой ночью нас предостерег Мейсон. С тех пор у нас с Дмитрием не было времени поговорить, поэтому мы даже коротко не обсуждали то, что предшествовало нападению. И уж конечно, у нас не было возможности поговорить о том, что произошло в сторожке. На самом деле мне больше всего хотелось и думать, и говорить именно об этом, но я не могла — когда кругом такое творится. Я загнала эти воспоминания как можно глубже, хотя они то и дело неожиданно всплывали, вплетаясь в мои эмоции.