Но, даже оказавшись в подобной ситуации, древний дракон продемонстрировал, что не просто так являлся одним их истинных ужасов этого мира. Проломив-таки правой лапой толстенный слой сковывающего его льда, он нанес молниеносный удар по находящемуся в очередном замахе меху, отчего грандиозная боевая машина лишилась левой руки и с развороченным торсом рухнула на землю. Он уже было нацеливался повторить то же самое со вторым своим обидчиком, как место поверженного противника занял еще один гигантский стальной рыцарь, обрушивший на него первый действительно опасный за весь текущий бой удар. Это полностью восстановленный магией реставрации Уртир эдоласский Дромо анима перешел во вторую форму и, спикировав с неба, проткнул шкуру Акнологии двумя своими донельзя записанными магией руками-клинками. Атакованный дракон попросту не успел нивелировать содержащийся в них заряд и оказался пригвозжен к поверхности, словно насаженная на иголку бабочка. А пару секунд спустя, когда очередная порция пропитанного демонической энергией льда вновь сковала его высвободившуюся лапу, как ни в чем не бывало, совершенно целым и невредимым, поднялся с земли прежде поврежденный мех. По сути, роль Уртир в данном сражении и заключалась исключительно в том, чтобы раз за разом восстанавливать все повреждения мехов, сколько бы их ни курочили.

— А ну, дерьмо доисторическое, скажи а-а-а? — выдавая вообще последние капли магии из своего тела, Виктор напитывал меха потребной ему маной. Меха, который на пару со своим двойником растягивал челюсти беснующегося Акнологии, дабы �открыть путь к сердцу этого мужчины� назначенному в камикадзе мастеру Тартароса. Правда, угощать его предполагалось никак не различными яствами, а зарядом пластида мощностью в десяток килотонн тротилового эквивалента, что до поры до времени хранился в сжимающем пространство артефакте. Именно эту взрывчатку некогда наколдовала для артефактора Леви, о чем, правда, уже не помнила — нанятый Виктором маг-менталист надежно затер данные воспоминания у �хранительницы� гильдейской библиотеки. — Давай Мард Гир! Твой выход! — пророкотало в атмосфере столь громко, что было слышно, наверное, даже километрах в двухстах от Тенрю.

Один километр в высоту и шестьсот метров в ширину — именно таким оказался фонтан воды, поднявшийся в море на месте подрыва единомоментно нафаршированного взрывчаткой древнего дракона. Стоило только нагруженному габаритным пространственным артефактом этериасу промелькнуть между клыков Акнологии и рыбкой нырнуть в его глотку, как оба меха тут же разжали свои пальцы и со звуком �клац� челюсть дракона надежно захлопнулась, чтобы уже спустя пару секунд разомкнуться ради выдачи полного боли и негодования рева. Как только мастер Тартароса оказаться в желудке дракона, он отключил питание притащенного с собой артефакта, сдерживавшего заложенный в него груз, и бедного Акнологию аж раздуло, словно воздушный шарик, столь огромное количество взрывчатки оказалось внутри него. А еще секундой ранее негодующего ящера накрыл полноценный ледяной панцирь, тогда как все остальные начали тут же спасаться с резко пошедшего на дно моря острова. �Старший� Виктор, не покидая меха, ухватил свою напарницу и прыгнул вместе с ней на Тенрю, оставив свою боевую машину на произвол судьбы. Тот же фокус, но уже с целым мехом �младшего� Виктора, сумел сотворить Сильвер, после чего рухнул без сил на прибрежном пляже, поскольку перетащить столь тяжелый с магический точки зрения объект оказалось едва под силу даже ему. А вот Огненный атлант был вынужден по способности спасаться собственными силами, благо летать Дрома анима умел, пусть и не столь свободно и легко как настоящие драконы. И грянул взрыв!

— Искусство это взрыв. Да? — смотря на сотворенный ярким представителем его любимого шпанья километровой высоты гейзер, с какой-то даже грустинкой произнес старый волшебник фразу некогда, свыше десяти лет назад, услышанную от одного подающего большие надежды совсем молодого красноволосого артефактора.

— Вы помните, мастер? — едва заметно улыбнулся отряхивающийся от песка �старший� Виктор, чье прибытие оказалось не самым удачным — на пару с Найтволкер они переместились высоковато и оба рухнули на песчаный пляж. Что, впрочем, на общем фоне являлось сущей мелочью. Ему даже не стали высказывать отдельное королевское �Фи!� за подобное. — Вот были времена! В поисках лакрим я взрывал скалы и изредка всяких придурков. Теперь же, никакого разнообразия в жизни! Приходится взрывать одних только придурков! Хотите верьте, хотите нет, но мне даже уже немного поднадоело это дело, — принялся жаловаться на жизнь свою жестянку действительно вынужденный за многие годы подготовки взвалить на себя очень многое некогда застрявший в прошлом артефактор. — Тц! Вот ведь, тварь живучая, — внезапно сменив тему, цыкнул и покачал головой вглядывавшийся все это время в оседающий фонтан воды �старший� Ред. — И чем ему посмертие не мило? Жарился бы уже во всю на сковороде в свое удовольствие! И в ус не дул! А что? — посмотрел он на принявшегося сверлить его своим тяжелым взглядом мастера. — Дракон ведь! Должен любить тепленькое!

— Хочу на пенсию, — только и смог что тяжко вздохнуть в ответ Макаров, готовясь вступить в следующий раунд все еще не закончившегося боя.

Глава 25. Нежданчик, однако!

Стоило над морем вспучиться огромному фонтану воды, как тут же переставший быть нужным Брадман получил неожиданный удар в спину, парировать который ему оказалось совершенно невозможно. Не самый совершенный из всей своей братии, но уж точно способный побороться за место сильнейшего среди этериасов, этот демон не сумел предпринять ровным счетом ничего для предотвращения своего превращения в лакриму. И что было отнюдь немаловажно, никто из находившихся в этот момент на острове не заметил его поражения, как в силу его нахождения на удалении от только-только завершившейся схватки титанов, так и по причине отвлечения внимания всех и каждого на развернувшееся перед их взором зрелище гибели дракона. Материализовавшаяся же за спиной очередного поверженного создания Зерефа фигура, подобрав с земли получившуюся кристаллическую фигурку в виде крохотного мрачного жнеца, лишь едва слышно хмыкнула и, подбросив ту в руке, спрятала первый за сегодняшний день трофей в один из имеющихся на поясе подсумков.

— Вот вы все сейчас удивитесь, — едва слышно раздалось из-под шлема с глухим забралом, прежде чем пошедшая рябью фигура полностью исчезла из вида, словно растворившись в воздухе. И лишь заметное некоторым сильным магам возмущение эфира могло бы свидетельствовать о том, что здесь совсем недавно свершалась какая-то могущественная волшба. Правда, это самое возмущение настолько терялось на фоне десятков иных — возникших в результате отгремевшей битвы, что даже хозяйничавшая на острове вездесущая Мавис не заметила ровным счетом ничего.

Примерно в то же самое время внутри Куба, где в одной из купелей перерождения только-только проявилось новое тело Мард Гира, издала свой последний писк Лами. Слишком сильно увлекшаяся воскрешением своих согильдийцев, эта ученая-этериас успела лишь испугаться, прежде чем осознала, что ее душу и вообще её суть банально поглощают. Впрочем, даже осознав этот факт, она смогла лишь слегка подергаться в стальной хватке удерживавшей ее за шею Миражанны, ныне находившейся в сильнейшей из доступных ей демонических форм. Хотя, напоследок, ей еще удалось прийти в ужас от осознания того факта, что все находящиеся в зале возрождения, но до сих пор не пришедшие в сознание, этериасы вскоре станут лишь пищей для умудрившейся по-тихому проникнуть в святая из святых Тартароса мага поглощения S-ранга. Да, в этом и состояла главная задача, поставленная Виктором перед своей милой Дьяволицей на этот бой — поглотить всех тех демонов, что погибнут в битве с Акнологией, прежде чем они придут в сознание. Благо магия перевоплощения позволила девушке беспрепятственно проникнуть на Куб, а после передвигаться по его внутренним помещениям под видом Къёки, сразу после начала сражения ее согильдийцев с драконом. А то, что разум воскрешаемых этериасов находился в момент их возрождения в несколько угнетенном состоянии, должно было помочь ей с пересиливанием своих жертв в ментальном плане. Все же каждое поглощение любых живых сущностей требовало от мага подобной специализации немалой внутренней борьбы с сознаниями абсорбируемых. Схавать же за один присест с полдесятка сильнейших демонов, было бы вообще невозможным делом для молодой девушки, не пребывай ее жертвы в состоянии близком к грогги. И даже так ей предстояло выложиться на полную катушку, отчего участия в иных сражениях, что обязаны были разгореться вне Куба между так называемыми союзниками, принять она уж точно не могла. Но на то её Виктор и был редкостным умницей, чтобы заранее предусмотреть, если не всё, то многое.

— Ах ты мелкий засранец! — грозно воскликнула вдогонку активно улепетывающему Хэппи оттирающаяся от облепившей ее вязкой жидкости Къёка. Этот мелкий и ехидный летающий кот, являвшийся спутником младшего брата создателя, умудрился подкрасться к ней незамеченным, пока она была сосредоточена на поддержании магии усиления на одном из сражающихся с Акнологией мехов, и сбросить ей на голову какой-то хрупкий сосуд наполненный неизвестной субстанцией. Той самой, что ныне растекалась по всему ее телу. Вот только выругаться, да погрозить кулаком вслед виновнику её неприглядного внешнего вида было единственным, на что она оказалась способно. Первая же попытка наложить на атаковавшего её кота магию ослабления, откровенно провалилась. А на вторую попытку у нее не осталось, ни времени, ни сил — облепивший ее с ног до головы концентрированный раствор лунной капли, попросту гасил все выдаваемые ею заклинания. Последнее же, что она увидела, прежде чем пасть, была желтая молния. Этериас еще успела дернуться в сторону, отреагировав на появление со спины Лексуса — быстрейшего мага Хвоста Феи, но вот заблокировать удар клинка, вошедшего в ее тело, уже не сумела. А после магический артефакт, созданный несколько больным гением артефактора на основе лакримы Франмалта, затянул душу атакованного этериаса внутрь себя, оставив от некогда грозного создания Зерефа лишь пустую физическую оболочку.

Примерно в это же время на пляже, куда успели переместиться спасающиеся от грандиозного взрыва маги Хвоста Феи, все оставшиеся в живых могли лицезреть очередную безумную картину. Еще не успел полностью опасть поднятый взрывом фонтан воды, как пикирующий на уцелевший мех дракон алого цвета, оказался схвачен огромной фигурой за хвост и со всей дури приложен о ближайшие прибрежные скалы.

— Не зли меня, ящерица, — вроде как шепотом, но пробирающим до мозга костей и, наверное, слышимым на всем Тенрю, произнес огромных размеров мрачный жнец, в которого перекинулся �старший� Виктор. Однажды, когда они с Эльзой сражались против мастера Жозе, он уже сумел проделать подобный трюк с вкладыванием всех своих сил в магию преобразования в слугу Смерти. Вот и сейчас ему пришлось вложиться в эту форму по-полной, чтобы добить не желающего помирать Акнологию. А по пути припугнуть и бывшего союзника. Все же прикосновение слуги Смерти очень сильно действовало на живых. — Не до тебя пока.

Убедившись, что вылупившая на него глаза Ирен, вроде как не стремиться тут же бросаться в бой, он незаметным глазу движением переместился к месту затопления летающего острова и показательно размахнувшись своей громадной косой, ударил куда-то вглубь морской пучины. А потом еще раз, и еще раз, и еще раз.

— Иди сюда! — в конечном счете, отбросив свое �орудие труда� в сторону, на сей раз откровенно проревел гигантский жнец и едва не нырнув с головой в воду, вцепился своими костлявыми руками во что-то невидимое глазу простых смертных. Да и непростых смертных тоже. Лишь одна Мавис, застрявшая между миром живых и мертвых, могла оценить совершаемое тем действо. Оценить и наблюдать за всем с отвисшей до земли челюстью. Все же не каждый день ей удавалось лицезреть, как кто-то выдирает из тела дракона его душу. Хотя, говорить о наличии тела у Акнологии нынче не приходилось. Скорее, его душа исключительно каким-то чудом удерживалась за жалкие ошметки плоти, что оказались соединены друг с другом непроглядной тьмой. Всё же этот древний дракон сам неплохо разбирался в присваивании чужих душ, за счет чего и обрел свою невероятную силу, отчего, видимо, имел определенные познания в сохранении своей собственной.

Аж скрипящий от натуги зубами своего оголенного черепа жнец вполне мог не совладать со столь мощным и умелым противником, если бы внезапно по бокам от него в воду не рухнули с неба еще два гигантских крылатых тела. Игнил и Металликана явили-таки себя миру, перестав скрываться в душах своих воспитанников. Явили в тот самый момент, когда действительно решалась судьба всего мира и когда их помощь смогла склонить чашу весов. Ведь, как духовные сущности, они тоже прекрасно чувствовали, сколь равная борьба велась на глазах Нацу и Гажила.

В то время как пребывающий в виде мрачного жнеца артефактор вытягивал на себя прихваченную за шею душу Акнологии, два материализовавшихся на время духа не менее древних драконов, растерзали в клочки остатки плоти своего старого врага, совершенно не способного в данных момент оказать им какого-либо сопротивления. Он попросту не успел до конца восстановить утерянные участки своего тела собственной магией, прежде чем оказались уничтожены те самые последние якоря, за которые и держался в мире живых его дух.

— Да-а-а-а! — аж взревел резко выдернувший из телесной оболочки душу сопротивляющегося противника жнец. Подняв над собой хлещущую из стороны в сторону огромным хвостом и размахивающую лапами невидимую практически никому душу древнего ящера, он прокричал для тех, кто уже явился за очередным клиентом. — Отдаю эту душу в счет своего долга!

— Принято! — прошелестел в районе его не существующих ушей голос, который он не пожелал бы слышать никогда. Ведь попадаться на глаза самой Смерти, ему, обладающему силами черта и жнеца, было смерти подобно. — Хитрый мерзавец! — С этими словами беснующаяся в его руках душа сильнейшего дракона попросту исчезла, а сам резко уменьшившийся до нормальных размеров Виктор оказался прихвачен за шкирятник, словно напакостивший котенок, что, правда, со стороны смотрелось отнюдь не мило, а откровенно жутковато. Особенно для не отрывавших все это время от него взглядов живых. Ведь, когда видимое им олицетворение самой смерти, каковым являлся мрачный жнец, скукожился и, поджав к себе руки с ногами, завис над волнами, после чего начал трястись из стороны в сторону, словно кем-то взбалтываемый, на ум начинали приходить очень неприятные мысли насчет тех сил, которые могли себе подобное позволить. — Уж не знаю, как ты обошел мою печать и сохранил силы моих слуг, но в качестве штрафа эту душу приму у тебя по цене одной человеческой, — меж тем продолжила свою речь Предвечная. — И даже не надейся теперь уйти на спокойное перерождение после своей смерти! Такой талантливый и пронырливый слуга уж точно пригодится в моей канцелярии. А теперь кыш, мерзавец! — Будучи контролько встряхнутым, он оказался запущен в сторону пляжа, словно мячик, где и приземлился спустя пару секунд полета, проделав в песке своим неживым телом солидных размеров борозду. — Будут еще такие же вкусные души, не забудь позвать, — прошелестело в окружающем пространстве напоследок, после чего ощущение пронизывающего все на свете холода, наконец, ушло.