Домой хочу!!или как выжить общий файл

— Вот и спасай их после этого... — чтобы кот да смолчал?

ЗИНА.

— Дим, я потихоньку в душ пойду, сможешь постель поменять?

Дим чмокнул меня в нос.

— Осилишь? Слаба ж ты ещё?

— Надо смыть с себя всю эту... — выложила ему белье и побрела в душ. Там долго просто стояла под струями, становилось легче и уходили вместе с бегущей водой болезни, тоска и негатив. После душа, ощущая прилив сил, пошла в комнату. Дим дремал сидя в кресле возле кровати, а из окна торчала морда Зятя, он косился на Дима и тихонько всхрапывал. Я чмокнула его в нос. — Спасибо, милый!

Мне в щёку выдохнули с облегчением.

— Завтра, если не побоишься, переходом отправим тебя к Муське! — И опять Зять ободряюще фыркнул. — Иди спать, все хорошо!

Сняла покрывало подошла к Диму.

— Осунулся ты как, Повелитель! А вот надо было выбирать из своих, — еле слышно сказала я, но ведь услышал:

— Какие свои мне таких детей бы подарили? У нас в мире очень редко двойни, да такие сильные магически рождаются, нет уж, я лучше с приключениями, — он опечаленно вздохнул, — никуда меня от вас уже не денешь.

— Давай-ка, милок, в кровати поговорим, ты умученный, да и я пока нетвердо стою на ногах, не бойся, приставать не буду!

— А если я?

Я засмеялась.

— Спорим, что через несколько минут отрубишься? Только вот, волосы мои мокрые, их же час сушить надо!

Дим провел по волосам рукой, они мгновенно высохли.

— Как скажет Степка, кой чего могём! Садись, я тебе косу заплету!

— А косы-то как научился плести?

— Любава каждое утро заставляла плести косички, она ж теперь для Дара волосы отращивает. Пристала к нему, какие волосы больше нравятся, он, не подумав, сказал, что длинные, ребёнок целый день ходил, сопел, а потом всех оповестил, что отращивает волосы. А косички пока ещё с мой палец, только Лучику и папе доверяем. Лучик вот и показал, как их плести, — за разговором Дим ловко расчесал и заплел мои волосы.

— Знаешь, сколько я мечтал вот так хотя бы дотронуться до твоих волос? Пожалуйста, выслушай меня, раз уж пошли такие разговоры!

— Выслушаю, — я толкнула его на кровать и пристроилась у него на плече. Наглею, но пока так удобнее, сделаем скидку на моё полудохлое состояние.

Он пристроил подбородок у меня на макушке:

— Ты права, спать хочется неимоверно, одно я знаю точно. Вы — всё, что у меня есть самого дорого, и я загрызу любого, кто посмеет сделать вам даже неприятно. Пока ты там была, я больше всего жалел, что не успел сказать тебе всего, если совсем коротко, то помнишь, ты мне напела песню?

— Которую?

— Звездочка моя ясная! Подпишусь под каждым словом. — И отрубился.

Я несколько минут прислушивалась к его дыханию — непривычно. Сколько помню, рядом только детское да кошачье сопение было.

Утро началось с поцелуев с двух сторон и горячего шепота:

— Мамочка, ты уже проснулась, уже не будешь так долго спать? Тихо, Любава, не толкайся, пусть папа спит, а мамочку мы уже разбудили.

— Солнышки мои, — я сгребла их в охапку.

От вида сиюящих восторгом глазёнок стало неприятно внутри — как я могла про них там, в тумане, забыть?

— Давайте потихоньку пойдем на кухню и там пошушукаемся, пусть папа спит, — 'спящий' папа с трудом сдерживал улыбку.

Поцеловав папу, пошли на кухню, и пока я готовила завтрак, вывалили на мамочку ворох новостей:

— Мы так по тебе скучали, все были грустные. Антипа даже рыдал возле Стёпки, деда Поля стал как... как... держидерево... его Стёпка так обозвал. А Зять бегал в какой-то... забыла... ну, в другую страну... принес травку на пузе. Дядя Тахирон её оторвал, и Зятю было больно, а потом ему все залечили, а он к Муське не идет. Антипа сказал, что ждёт, когда ты проснешься, а Муська там одна с лошадёнками, ой не... там же Кузема. Ой, мамочка, "самая главная радость случилося — у Артемия-ить сестричка родилася", назвали как тебя, Зинушей, папочка её так назвал и на ручках держал.

— Артёмка теперь нос задирает, у нас-то сестрички или братика нет, — вздохнул Лучик, — зато мы собрали игрушки для чарфиков маленьких, дедушка старенький — ланда, сказал, что они бедные-бедные. А дедушка ланда маленький, с меня ростом, но какой-то шаман, а Стёпка с ним ругался, а ещё, когда спал долго, он матерился, а деда Поля велел не слушать, а чего, мы давно это всё слышали уже. А котики каждый день у окна сидели тихо-тихо.

Стукнула входная дверь и в кухню ввалился Пол — весь зеленый, заросший, с повылазившими повсюду сучками — осторожно обнял меня и всхлипнул:

— Дочка, еле дождался!

— Пол, ты ж ребятишек обдерешь своими сучками, ты прямо саксаул!

И тут Пол неприлично заржал:

— Вот она, ехидность иномирская, один держидеревом обозвал, вторая саксаулом, чё это такое?—

Рассказала про саксаул и аксакала — смеялись все, на смех появился папа.

Едва сели завтракать, один за другим пришли:

Арди (у деда Арди всё время дергалась щека, сдал его Лучик),

Антипа (ить как в воду смотрел ланда), и бочком, охая и стеная, вполз кот.

Все замолчали, с интересом глядя на нас. Кот задрал моську:

— Можно подумать! Я что должен был делать, если тебя куда-то понесло не в ту степь — вот и пришлось кошачьи любовные песни вспомнить, простыми-то я бы не докричался, про любовь же пел!

— Да, от твоих песен скулы сводило, и хотелось тебя прибить, — выразил общее мнение Дим.

— Во! — кот поднял лапу кверху, — иди ужо, обнимемси и мировую выпьем! Я старый, больной, ранетый в жестоком бою. Ты, правда, тоже, но, моей заслуги, несомненно, больше. Да, я знаю, что от скромности не помру! — видя, что я смеюсь, котика понесло. Чтобы заткнуть фонтан красноречия, взяла его на руки, и тут котище всхлипнул и, обняв меня за шею, уткнулся мордой мне в ключицу.

— Честно если, говорю один раз при всех — я для себя решил, если не вернешься, уйду к тебе. Вот, можешь считать это публичным объяснением в любви!

— Ну, после твоих песен, об этом, похоже, весь Унгар в курсе.

— И ты ещё спрашиваешь, в кого я такая ехидна? — повернулся кот к Антипе, — я не буду показывать когтем, я покажу всей лапой.

— Кот, а что за травку Зять тебе принёс?

— Эликсир кошачьей жизни, аналог нашей валерьянки, сильна травка, мертвого поднимает, наша земная послабее будет!

— Смотри, подсядешь на неё, наркошей станешь!

— Станешь с вами, когда дедок всю экспроприировал, "для нужд страдающих чарфи", — процитировал он, — они её рьян-травой зовут, там какие-то мыши в мужиков превратились и, похоже, для усиления мужской силы она и нужна. Ну, типа нашей Виагры что ли. Я-то без стимуляторов обхожусь, а там что за мужики, не видАл!

— От ить како тебя с радостев заносит, а я и рад, лучше тако болтай, чем когда в лёжку лежал — мне без тебя, корефанище, жисть не мила казалася! Ты ить под шкуру с когтями влез ко мне, а и противный, а нужон! Зинуша, надоть ить тебе на дочушку, како и ты поименованную, глянуть, заведено у нас тако!

— Како, тако, — передразнил кот, — придём ужо!

— Ты потом мне про энту Виагру обскажешь, без ребятишков, для интересу и расширения... энтого... а, кругозору.

Как всегда, с грохотом влетел Таши и закружил меня, а когда поставил, рядом оказался дедок мелкий, типа нашего чукчи, узкоглазенький и весь такой, как из пергамента.

— Здравствуй, дедушка! — я поклонилась ему, — спасибо тебе, что помог к ним вернуться!

Дед хитренько улыбаясь, сказал:

— А хозяйка-то твоя повоспитаннее будет, уважительная!

— Ну, мы академиев не кончали, самообразованием занимались, дипломов не имеем!

— Дай-ка я на тебя повнимательнее погляжу, — дедуля подошел совсем близко, — нагни-ка голову ко мне, — сухими ладошками провел по вискам, — так... так... славно, через пару дней будешь совсем здорова, только вот душеньку надо подлечить, ну да я Величеству уже говорил. Величество, я было совсем собрался сегодня уплывать, так твои лиардийцы как с ума сошли, натащили горы всяких вещей для чарфи, а уж игрушек и детского, у нас и детишков-то столько нету.

— Ну, мужики-то появились, мышиные, чай столько лет без баб, поди, прирост населения скаканёт выше крыши, — кот вступил в разговор, — ты дед, крестить замучаешься, или чего там у вас в таких случаях бывает.

— Да с мужиками не всё просто, у них теперь зрение не скоро восстановится, днем-то при светиле, не видят они ничего, а сиднем сидеть тоже не хочется, в человечьем-то обличье много дел и задумок, рвутся на свет, а как бы слепнут, у них столько времени ночной образ жизни был.

— У нас в таких случаях носят затемненные очки!

— Ну-ка, обскажи мне про эти очки?

Принесла свои, бережно хранимые, земные — здесь у светила лучи были более щадящие, и очки были как земная реликвия.

Таши мгновенно просёк:

— Можно стекла вставлять, вместо этого твоего пластика, а окантовку из тонких металлических трубочек. Ланда, пару дней подождешь? Сколько у тебя таких мужиков?

— Восемнадцать. Величество, можно ли в вашу школу послать несколько детей, способных, я походил по столице, попечалился, как далеко мы от вас теперь, а ведь когда-то были могущественным народом! Сами виноваты, но пока я ещё скриплю, хотелось бы народ свой увидеть воспрявшим.

— Да, забыла, Бастика велела вам с клятвой не торопиться, сказала провести обряд на каком-то талисмане, он должен сам выбрать кому.

— Значит, все же талисман? Подготовимся, тогда пришлем вестника.

— Таши, можно ли зятя в Тилью провести переходом, там же Стёпкина Муська с ума сходит?

— Я тоже схожу, Мусечка моя — умнейшая детка, а и внуков навещу.

— Ты же только что умирал?

— Встряхнулся, собрался, "старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути", — пропел кот, — да и заодно посмотрю твою березку, и чего там с храмом этой... Богинюшки.

Ланда покачал головой:

— Богинюшка не ошиблась, когда вас сюда затянула, я смотрю, сколько много пользы от вас нашему миру!

— Ага, он ещё и крестиком вышивать умеет и на гитаре...

— Хорош, перехвалишь!

Разбежались кто куда, мы с детками пошли к Антипе — там опять были слёзы от радости, Косик, пришедший поздравить с новорожденной, долго обнимал меня, шепнув:

— Как же мы все тряслись и переживали, весь Лиард в храмы ходил, молились за вас.

— Лиард-то здесь причём?

Он пояснил, что если б не мы, последствия были бы ужасными.

— Тогда Стёпка точно кроме енерала ещё и национальный герой.

— Мода на кошек, особенно черных, зашкаливает, — он засмеялся, — сейчас во всех странах черные котята дорого стоят, у всех отцом числится наш кот, даже в Мачоре и Рудии, где он и близко не был.

— Секс-гигант, однако!

Малышка-тезка была совсем крохотная, вся такая миниатюрная.

— Ить, Зинуша, и вам тако же надоть с Величеством народить ещё, энти у нас уже дюжеть самостоятельные. Любаву хоть сейчас замуж возьмут, и мой-от прохиндеюшко в шесть лет жениться горазд, а и захиреет род наш ведовской поди, Вирушка, Коська все ить перемешались, чисто ведовская пара только у меня! Лукерия вот, поди, найдет себе тоже не ведового, опечалисся тута.

— Антипа, может, магам стоит выяснить останется ли ваше ведовское умение у деток от родителей разных национальностей-народностей? Если да, то совсем хорошо.

— А ить и правда! Точно, с зятя не слезу!

Дома удивил Лучик. Едва зашли, побежал в игровую, принес два больших листа с нарисованными на них... моими сыночками... оба, как живые, с улыбкой смотрели на меня. Слезы побежали сами.

— Лученька! Ты ж их не видел... как же это?

— Я же тебе говорил, они мне приснились и говорили со мной, когда я... — он замялся, — когда я пищал... без тебя, а папа меня как раз на руках держал, тогда они и приснились, сказали, что любят нас и гордятся нами! А Любава их не видела... надо же братиков ей увидеть. Они такие дяденьки, а нас называли мелкие.

— Сыночек, — я расцеловала его, — ты большая умничка!

Любава долго-долго смотрела на них, печально сказала:

— Может, и мне приснятся, я же у тебя одна девочка... мамочка у них губы как твои, и Митюшка смотрит как ты, расскажи нам про них ещё.

Так и застал нас Дим, сидевших втроем на диванчике, тесно прижавшихся друг к другу.

— А чего мы печалимся?

— Нет, папа, мы взрослые, серьёзные разговоры говорим, — оба вскочили и повисли на нём.

— У меня несколько новостей, говорить?

— Да, да! — запрыгали оба.

— Нас пригласили на следующие выходные в Мачор, там у них будет Праздник Плодородия, а ещё все барсовые хотят видеть невесту Мстидара, и, конечно, Лучика, как пойдем?

— Конечно, конечно!! Ещё нас ждет тётя Саль, на побережье постоянно появляются дельфины, большие без деток, и свистят. Лучик, ты их понимаешь, надо бы их послушать. Если маме тяжело видеть море, то втроем соберемся на денёк.

— Я подумаю, но, скорее всего, нет, мне пока трудно.

— А теперь у меня есть что-то вкусненькое, и пошли чаевничать!

Долго чаевничали, удивительно, как никто не ввалился, обычно вечером кто-то да приходил.

Спать пошли с папой — расспросов про Мачор было много, я ж там не была, а папа несколько раз. Угомонились не скоро, я же сильно мандражировала, наверняка будет непростой разговор, но похоже, Зина, пришло время выбора....

Дим взял рисунки Лучика.

— Похожи?

— Да, один в один, он даже сумел хитрый взгляд Данюси углядеть.

— Расскажи мне о них, я не знал, что у тебя там были дети.

Долго сидели на веранде, разговаривали, смотрели на закат светила, вышла одна луна, вторая где-то зависла, но вот и вторая появилась. В свете двух лун деревья казались сказочными, и где-то неподалёку пела одинокая ночная птица.

— Зина, ты же знаешь про обруч? Он обычно просто парит в воздухе, не подавая, скажем, признаков жизни. Когда появляется настоящая пара для Повелителя, он начинает потихоньку раскачиваться, а потом раздается мелодичный звон, слышный очень далеко. Я сам не видел такое — Тахирон говорит, что когда обруч полностью просыпается, об этом узнает весь Лиард. Меня уже лет десять пытаются женить, планировался политический брак с наследницей Рудии, но обязательным условием всегда является принятие невесты обручем, её он не принял. Все это время он был неподвижен, потом были и конкурсы — съезжались самые красивые, я сначала выбирал кого-то, приводил к обручу, а потом стал приводить всех претенденток сразу — тишина. С недавних пор он оживился, начал раскачиваться, потом, когда ты была в коме, замер. Тахирон пообещал отрезать язык тому, кто сболтнет про это, мне не сказали... Сегодня обруч заволновался и сильно... Ты сходишь со мной к обручу? — выстрелил он. — Подожди, не отвечай сразу... Когда я увидел детей... то, что было потрясение, понятно, но было и много злости на тебя, на этих интриганов... Потом подумалось, что ты, прости, очень хитрая дама, создавашая видимость, что я не нужен тебе, но из-за детей снизойдешь. Ещё меня бесило, что возле тебя было много мужиков, в друзьях женщин совсем не наблюдалось, мыслишки всякие подозрительные лезли. Ладно, мои, но Кузема, Юллис, кмет Тильи — все говорили о тебе с восторгом!